Напиши мечту на бумажном самолётике

— Пап, я принёс тебе фрукты, — с порога радостно сообщил Антон, бросаясь к кровати отца и ставя мешок с едой на тумбочку. Мужчина улыбнулся, из-за чего вокруг его глаз появились глубокие морщины. Андрей был рад видеть сына, хоть тот и приходил каждый день. И каждый раз приносил разные фрукты и сладости, зная, какой отец сладкоежка. Только вот мужчина уже месяц не мог есть пищу, содержащую сахар. После химиотерапии его желудок выворачивало, но он молчал, ни слова не говоря об этом сыну. Брал всю еду, что тот приносил и раздавал другим пациентам. Но одним утром Антон решил прогулять уроки, сразу же направившись в больницу. В палате его встретила лишь пустая кровать и сочувствующие взгляды медсестер. Они не успели помочь. Лучи солнца освещали помещение, с раздражением мелькая через закрытые веки. Антон нахмурился, намереваясь развернуться, но тело не слушалось, а руки были слишком тяжёлыми, чтобы прикрыться ладонями. Его бросало в небытие, и он довольно долго метался между сном и реальностью, пока его слуха не достиг отдалённый шёпот хриплого голоса: —… Я это делаю не из-за Ильи… И не из-за Алены! — Так не веди себя так безрассудно! Что ты хочешь доказать ему подобным поведением, Арс? — голоса то отдалялись, то становились ближе. В какой-то момент Антон подумал, что это просто слуховые галлюцинации. Такое часто бывало, когда он засыпал. От этого и начал страдать хронической бессонницей. И даже сейчас тревога не покидала мыслей, а страх того, что он просто в конец чокнулся, стал ещё больше, хоть голоса и были знакомыми. Антон не мог вспомнить, где он. Он забыл, какое сегодня число, день или ночь. Такое бывало, его собственный разум любил играть в игры, окончательно сводя с сума. Он не мог вспомнить. — Я ничего не хочу доказать, Оксан… Я лишь хотел показать… Арс?.. Арсений? Антон попытался открыть тяжёлые веки и у него получилось, но лучи солнца всё так же падали на бледное лицо парня, заставив того уткнуться в подушку. Он был укутан в тёплый плед и, предположительно, лежал на диване, так как ноги упирались в подлокотник. — Антон? — обеспокоенный голос окончательно выдернул из сна, заставив смириться с реальностью событий. — Ты как? Болит что-то? Подожди, я сделаю чай с сахаром. Должно немного помочь. А Антона потряхивало от одного слова «сахар». Он стиснул зубы, но молчал. Сил ответить просто не было. Он слышал, как девушка ушла куда-то, но затылком чувствовал пронзающий взгляд. Пальцами рук парень крепко сжал тонкую ткань пледа, накрываясь им до носа и подтягивая колени под себя. Так было безопасней. — Ты будто кот, — послышался смех сбоку, но парень ничего не ответил, дёрнув плечом. И вновь тишина. Кажется, она стала неотъемлемой частью их общения. А после почувствовал, как тёплая ладонь легла ему на голову и чужие пальцы зарылись в светлые пряди волос, мягко их оттягивая. Антон блаженно тянулся к ласке, всё так же лёжа под пледом, и сейчас ему бы хотелось остановить этот момент. Ему было тепло, а бархатный голос над ухом успокаивал. Он стал зависим от него. — Ты не кот, ты котёнок, — лёгкая усмешка, но Антон и дальше, но обращал внимание на издёвки со стороны соседа. Какая уже разница. — Я испугался… Думал, не успею… Тёплая рука мгновенно застыла в волосах. Антон нахмурился. Он всё ещё ничего не мог вспомнить, но после слов Арсения память мгновенно вернулась, от чего он резко подскочил, ошарашенно оглядываясь вокруг. Эмоции на его лице сменялись так быстро, что Арсений мог только вопросительно приподнять одну бровь, ожидая хоть какого-то объяснения. — Я сделала чай. Он горячий, но ты должен его выпить, — Оксана зашла в гостиную, всунув тёплую кружку в слабые руки и сев рядом. Арсений же остался стоять, всё так же смотря на парня с желанием услышать от него хоть что-то, но тот отчаянно молчал, а вся гамма эмоций вмиг растворилась, оставив в зелёных глазах лишь холод. Летняя трава покрылась морозом, и даже зимы в России не были такими холодными, как взгляд напротив. — А… Что я тут делаю? — голос Антона был хриплым, будто он скурил не одну сигарету. Чёлка падала на лоб, а губы потрескались. Арсений нахмурился, поймав предупреждающий взгляд сестры. — Я шёл за сигаретами и заметил, как тебя чуть не сбила машина. Ты потерял сознание. Куда мне ещё было тебя тащить? — легкомысленно махнул рукой брюнет, не вникая в суть, но он мгновенно стал серьёзным, сев на подлокотник рядом с парнем и вновь протянув руку к его волосам. Такие мягкие. Теперь Антон оказался в западне, как между двух церберов, что охраняли его не то ли от мира, не то ли от самого себя. — Ты лучше скажи, чего в обморок упал? А за вопросом нескрываемое волнение и Антон поднимает свой взгляд на соседа, смотря снизу вверх. Секунде, две, а картина всё ещё не исчезает. Он не понимает. В какую игру они играют? — А тебя это правда волнует? Или это так, прихоть? — кривит губы в усмешке, злобно сверкая взглядом, но брюнет не теряется. В душе он ликует. Ненависть лучше апатии. Но всё равно больно. «Сам ведь этого добивался, идиот». — Меня это и правда волнует, — устало говорит Арсений, переводя взгляд на сестру. Он понимал — один не справится. Сейчас Антон был озлобленным. Его можно понять. Поэтому Оксана решила помочь и вмешаться: — Антон, мы просто волнуемся. На вечеринке ты был сам не свой. Да и сейчас выглядишь неважно. Антон опустил взгляд, нервно оттягивая рукав свитера и ногтями ковыряя грязный бинт. Девушка не могла этого не заметить, но тактично промолчала, кинув на брата взволнованный взгляд. Тёплая ладонь исчезла из волос, ложась на худое запястье и оттягивая его от раны. Его хватка было мягкой, но цепкой. Или у Антона просто больше не осталось сил. Это и не удивительно. Парень тяжело выдохнул, сквозь зубы процедив: — Всё нормально… Просто я не выспался. «Ты хоть сам себе веришь? Никчёмный.» Арсений прищурился, недоверчиво вздёрнув бровь. Оксана же кивнула, встав с дивана и направившись в сторону коридора. — Ты куда? — спросил Арсений, скрещивая руки на груди. Он чувствовал себя воспитателем в садике, на голову которого свалились два неугомонных ребёнка. Девушка на это нервно дёрнула плечом, убрав волосы с лица, и, накинув на себя лёгкую куртку, произнесла: — Пойду встречусь с Ляйсан. Думаю, вам есть о чём поговорить… Да и мне тоже… Её грустная улыбка заставила Арсения задуматься, не набить ли этому бармену морду. Он пропустил момент, когда его сестра с головой ушла в чувства к парню, а брюнет слишком поздно обратил на это внимание, пока Оксана сегодня не сообщила ему, что кто-то видел Серёжу с другой девушкой. А ведь пару дней назад он предложил ей встречаться. Кулаки чесались, но сестра с боем вырвала из него обещание не вмешиваться. Арсений сказал, что постарается… обещал, что даст ей самой пережить это. Но он всё равно не мог простить себе этого. Вновь не уберёг родного человека. — Не унывай, хорошо? — выдохнул, подойдя к Оксане и крепко её обняв. Тонкие руки обвили его поперёк шеи, цепляясь как за спасательный круг. Она ненавидела сориться с братом. Ненавидела, когда он закрывался от неё, прикрываясь безразличием. Она была наивной, но не дурой. — Присмотри за ним, — сказала напоследок, и, только когда дверь закрылась, Антон понял, что он остался один с Арсением. Воздух мгновенно сжался. Его будто стало меньше. Глаза потерянно блуждали по гостиной, ища, на что отвлечься, но силуэт соседа мелькал напротив, вызывая раздражение. — Так… спасибо? — тянет парень, всё так же не смотря на Арсения. Он не до конца понимал, что от него хотят. А ведь он сам не хотел остаться один. Арсений хмыкает, с интересом разглядывая свой свитер на худом теле. Это выглядело немного комично, но и вызывало тревогу. Может, пора прислушаться к словам сестры? Арсению было сложно переступить через собственную гордость. Он привык позволять себе всё, но с Антоном… С Антоном так нельзя. Не в этот раз. Но Арсений уже проебался. — Не за что, — ответил без тени улыбки и, немного подумав, направился на кухню. — Ты голоден? Могу приготовить блины. Или пасту. Антон завис, только сейчас понимая всю плачевность данной ситуации. Он поставил кружку с нетронутым чаем на стол, скинув с себя тёплый плед, на котором были нарисованы динозаврики, и встал на ноги. Резкая боль отдалась в висках, но он встряхнул головой, гордо держа подбородок вверх и направившись к двери. Где-то уже такое было, нет? «Опять убегаешь. А ведь так рыдал, проклиная собственное одиночество». Блядство. — Тош, ты куда? — послышалось из кухни. Арсений тяжёлым взглядом уставился на парня, в руках держа пачку с мукой. Антон невольно уставился на его руки, ведь брюнет закатал рукава рубашки до локтей, открыв взор на вены. Парень закусил щёки изнутри, нервно теребя край свитера. Он понимал, что от него ждут ответа и он тихо прошептал первое, что пришло на ум: — За сигаретами. У меня закончились. Кого ты обманываешь, придурок? Арсений хмыкнул, поглядывая на соседа из-под чёлки. — То есть, это не твоя пачка сигарет? — кивнул в сторону комода, на котором лежала знакомая марка. Антон мгновенно понял, как он проебался. Арсений тоже. — Почему ты так спешишь удрать подальше от меня? Я тебе настолько неприятен? Антон предпочёл не отвечать, хватая сигареты и направляясь на балкон под насмешливым взглядом Арсения. Его никто насильно не держал, но он не мог просто уйти. Или мог? «Ненужный». И он верит. Вслушивается в этот непонятной шёпот в собственной голове. Одной сигареты недостаточно. Время близилось к вечеру, хоть солнце и освещало улицы. Антон думал о том, а что дальше. Он сбежал от всего. Прилетел сюда. Но плана никакого не было. Он даже не знал, примут ли его хоть в какой-то университет. Да и куда? Талантов у него не было, в учёбе он тоже не силён, хоть преподавательница литературы всегда гордилась тем, как он излагал свои мысли. Но кому они нужны, эти его мысли? Грёбанный философ улиц. Печаль засела в глазах, а рука потянулась за третьей сигаретой, пока его кисть не перехватили и не вытянули продрогшее тело назад в тёплую квартиру. Антону постоянно холодно. От бессонницы, от голодания. Тепло давало надежду, как руки Арсения, что несли некий покой. Но именно это его и пугало. А голубые глаза уверенно впились в силуэт худого парня. Сигарета была вытянута из его пальцев, а балкон закрыт. — Пошли поедим, — и это прозвучало так буднечно, что Антон почти поверил в нормальность происходящего, но стоило Арсению усадить его за стол и поставить тарелку с блинами напротив, как руки стали дрожать, а желудок скрутился. Тошнота подкатывала к горлу лишь от запаха еды, и тревога туманом накрыла зелёные глаза. Под внимательным взглядом Арсения он отодвинул от себя тарелку, не решаясь посмотреть на брюнета, который с прищуром откинулся на спинку стула, пальцем постукивая о стол. Между ними вновь повисла тишина. Антон мог слышать тиканье часов, находящихся где-то в квартире. Когда всё стало таким сложным? Осознание током пробивает тело, посылая дрожь в самую душу. «Противный. Жалкий». Арсений кривит губы в презрении. Или Антону так кажется? Он не в состоянии различить собственный разум, подчиняясь теням, что следуют за ним. Даже Арсений не в силах спрятать его от них. — Так и знал.