Первородный

Как, по вашему, становятся злодеями? Явно не от рождения. Нет человека, что был бы злым по умолчанию, словно жажда крови и разрушений вплетена в его ДНК. У каждого своя причина, история и цель. Но мнению общества, обладатели большой силы либо являются злыми от природы, либо, рано или поздно познав свою истинную силу, станут таковыми. Однако, люди не учитывают то, что они сами будят в этих людях злодеев. Унижая, презирая, насмехаясь и ненавидя. Как было со мной. Всю свою сознательную жизнь я провёл в Тартаре. Знатная дыра. Это место — тюрьма для опаснейших злодеев Японии. Считалось, что оттуда невозможно сбежать. До одного момента. Так вот, уже с десяток лет, с момента становления Деку символом мира и изменением отношения общества к беспричудным, в Тартар отправляют не только отъявленных злодеев, но и тех, чья причуда потенциально опасна для людей и мира в целом, а с подачи какого-то там министра, это место увеличилось в разы, и сюда стали свозить потенциальных злодеев со всего мира. Незаконно, конечно, но судьба изгоев, вроде меня, мало кого волнует. Ровным счётом как и то, что здесь ежедневно пытаются понять природу причуд и «исцелить и защитить нас», посредством этих ублюдских экспериментов. Какой нормальный человек не сломается? Из всех, кого я видел здесь, дольше прожил лишь я один. Кто-то умер, кто-то лишился рассудка, а кого-то убил всплеск собственной причуды. Так называется финальная защитная реакция организма на внешнее вмешательство, зачастую (свыше девяноста шести процентов случаев) убивающая владельца. Если бы люди знали о том, что тут происходит. Что настоящие злодеи и монстры — это не такие, как я, а эти уроды, прикрывающиеся благими целями. Такие же трусливые обыватели. Жизнь здесь довольно однообразна: пробуждение, питательные инъекции, опыты, время на отдых, снова опыты, сбор статистики, вечерние инъекции, отбой. Скажу сразу: пробуждение, а не подъём потому, что все пленники Тартара почти всё время находятся в «подвешенном» состоянии. Для безопасности этих мразей за стеклом. Дело в том, что нас не считают за людей, мы мясо для экспериментов и не только. Тартар намного хуже ада, здесь собраны все слои населения разных возрастов, от бродяг до бизнесменов, от вундеркиндов до поздно проявившихся. Кого-то ловили с улицы, кого-то отобирали у семьи, кого-то забирали из других учреждений. Было неважно, кем ты был «до», ведь «после» ни ты сам, ни твой разум не будут прежними. Одного из первых, кого я запомнил, был мужчина сорока трёх лет. Успешный бизнесмен, хранящий свою истинную мощь в тайне. Пока на него и его супругу не напали. Он защитил и себя, и её, но заплатил за это излишним вниманием к себе. Его стали опасаться: работники фирмы начали увольняться из-за опасений, и люди вокруг тряслись в страхе. И однажды за ним пришли. Просто приехала чёрная машина, его погрузили, и больше на людях он не появлялся. Его звали Джон. Жил своей американской мечтой: спокойной, размеренной жизнью, любил жену и детей, грезя о не менее спокойной старости. Но его желаниям не было суждено сбыться. Я знавал его всего двадцать восемь дней. Он умер от болевого шока на паллете для экспериментов, после чего его просто выбросили, как ненужную игрушку. Но я считаю, что он был везунчиком. Другую мою знакомую звали Хира. Ей было тринадцать, родом из Индии, насколько я помню. Но она не прожила и недели. Умерла она не от опытов. Её ежедневно избивал и насиловал ублюдский охранник под номером двадцать три, и вскоре она умерла от внутреннего кровотечения. Она была молода, скромна и имела очень выразительный взгляд. Первые два дня она непрерывно плакала. Она никогда не ходила в школу, у неё было мало друзей, она не знала любви. И уже никогда не узнает. Самое страшное в этом месте то, что ты не можешь покончить с собой. Как бы там ни было, ты не уйдёшь отсюда раньше времени. Я же попал сюда в самом раннем возрасте из всех, кто бывал здесь. Мне было три. Моя причуда проявилась довольно рано, но была полностью непредсказуема, и, когда в детском саду один мальчик толкнул меня, а после пнул, я машинально, не осознавая, превратил его руку в песок, и она отвалилась. Такой случай не мог остаться без внимания служб. Вечером того же дня за мной пришли. Отец был писателем, его причудой был «Случайный телепорт». Он был добрым и забавным, очень любил меня и маму и был так же влюблён в свою профессию. Моя матерь была флористом, и её причудой был «Фитобуст», что моментально ускорял рост и плодовитость растений, но единожды. С такой силой она могла перевернуть мир, но выбрала семью и верность себе. Как только папа увидел вдалеке чёрный конвой, сразу отправил меня к матери в дом. Хоть это и было моё первое воспоминание, я до сих пор отчётливо помню выражение страха и гнева на лице отца. Никогда ранее я не видел его таким. Мама велела мне пойти за ней к ним в комнату, где она спрятала меня в чемодан в шкафу. Оттуда я слышал лишь разговор отца с «гостями», а после выстрелы, крики мамы, и в конце взрыв с воплем. Воплем, что я запомнил на всю жизнь. «Сдохни!» Тот взрыв снёс дом и почти всё, что было там, словно и не было никакого здания. В одночасье у меня ни осталось ничего. Даже возможности что либо вспомнить. Очнулся я в аду на Земле, где провёл следующие четырнадцать лет.