🌈Take the Hint, Aether! — Пойми Намёк, Итэр!☀️

На севере была группа ронинов. К западу располагались небольшие стоянки хиличурлов. Потом кому-то понадобились лепестки сакуры... Один монстр был невосприимчив к гео-элементу, но это не имело значения, поскольку у Итэра всё ещё были анемо и электро. Другой не получал никакого физического урона, что было не такой уж большой проблемой, но получал увеличенный урон от стихий, что играло на руку. Последняя цель получала повышенный урон от гидро, но была невосприимчива к крио. У Итэра даже не было этих элементов. Эта смесь наград и просьб заняла весь день путешественника. Он попал в резиденцию Камисато ранним утром, зевая, приветствуя охранников у входа. Они были готовы передать ему свою партию миссий не задумываясь, но поколебались, заметив мешки под его глазами и покрасневшее лицо. Паймон говорила, что он слишком сильно нагружал себя, но могла ли она его винить? Не то чтобы у него была возможность отправиться в Сумеру в ближайшее время... Всё, что он мог делать, это ждать, и она знала, что он ненавидел бездействие. Конечно, время от времени он мог бегать в изнеможении, преодолевая штормы и сильные ветры, чтобы выполнять просьбы, несмотря на растущее першение в горле, но на то была серьёзная причина. Если он позволит себе слишком сильно расслабиться, то может закостенеть, как ржавеют мечи, не используемые в бою, и ему нужно быть в отличной форме, чтобы найти оставшихся архонтов. Итэр застонал, потирая переносицу и появляясь у точки телепортации. Он закашлялся, и острая боль пронзила его тело. Его голова пульсировала с каждым шагом всё сильнее. Она болела ещё с утра, но кашель начался только тогда, когда он выполнил все заказы и попытался забрать вознаграждение. Паймон выглядела очень встревоженной, когда пыталась заставить его отдохнуть и взять выходной. Она даже толкала и тыкала его, пока он не сел под деревом и не сделал несколько глотков воды. Паймон была недовольна, когда он встал через пять минут. Он был в порядке. Да, небольшой жар давал о себе знать, но вода помогла. Даже сейчас его компаньонка наблюдала за ним почти с материнской заботой. — Я в порядке, — попытался сказать Итэр, но закашлялся, не успев закончить второе слово. — Ты не в порядке! — возразила Паймон, — Паймон найдёт врача. Стой смирно, ладно? Паймон телепортирует нас обратно в город после… — она замолчала, её губы сжались, когда Итэр снова закашлялся. — Может, нам стоит посмотреть, дома ли Аяка… — Нет! — Итэр схватился за голову, и боль усилилась. — Я в порядке. Я просто… — он покачнулся, жар в его теле неуклонно нарастал. На улице не должно быть настолько тепло, правда? Инадзума обычно не была таким жарким местом... Маленькие руки прижались к его боку, чтобы подтолкнуть его вперёд, помогая прислониться к стене у входа. — Паймон думает, что нам нужно уложить тебя в кровать. Итэр покачал головой. — Нет, я… — его глаза прикрылись, он едва мог видеть, как Паймон мелькнула перед ним. Она выглядела странно. Обычно она не была такой расплывчатой. — Я… — его слова прозвучали невнятно, губы почти не шевелились. — Итэр? — Что-то не так? — пятно пурпурно-синего цвета с длинной белой полосой появилось позади Паймон. Голос был знаком, но... Что происходит? Его одежда липла к нему, пот стекал по затылку и по спине. Острая головная боль пронзила его, заставив закрыть глаза. Он сглотнул, чувствуя себя так, будто проглотил наждачную бумагу. Он так устал... Может быть, было бы хорошо просто... — Аяка, Итэр..! — Итэр, ты меня слышишь? Поспать немного... ... Кровати были заправлены. В коридорах не было паутины. Растения в саду политы. Все обязанности пока выполнены. Бельё сушилось, к счастью, дождь в ближайшее время не ожидался. Он закончил зашивать дыры в одежде, которую ему дали накануне. Тома прищурился, задумчиво приложив руку к подбородку, и постучал ногой. Он стоял на кухне, пытаясь понять, что это за чувство в груди. Было ощущение, что что-то не так. Он точно ничего не упустил. Он заварил утренний чай. Он приготовил вкуснейший обед заранее. До начала приготовления к ужину было не меньше часа, и все ингредиенты уже собраны. — Что я забыл? — прошептал он, надеясь, что его разум снова играет с ним злую шутку. Иногда его список дел становился настолько длинным, что он случайно мог подумать, что ему нужно ещё кое-что сделать, хотя на самом деле он уже закончил с делами. Это происходило чаще, чем он находил смелость признавать это. Может, ему стоит дважды проверить поместье... Он повернул голову и остановился, когда на кухню вошла юная леди с тёплой, но странно напряжённой улыбкой. — Миледи, вот сюрприз. Что привело вас сюда? — он знал, что Аяка время от времени практиковалась в кулинарии, но обычно она делала это в другое время. Даже тогда он заверял её, что ему более чем удобно готовить самому. — Я искала тебя, — сказала она, — я хочу, чтобы ты кое-что сделал для меня. — Ох, ладно. Чем могу помочь? — Итэр здесь, и я хотела бы, чтобы ты позаботился о нём. Сердце Томы ударилось о его грудную клетку, глаза на долю секунды расширились, прежде чем он успокоился. Он давно не видел путешественника. В последний раз, когда он видел его… — Кто знает, возможно, этот омамори был единственной причиной, по которой я пережил шторм и добрался до Инадзумы. Какова бы ни была истина, я бы хотел, чтобы она была на вашей стороне... — Тома откашлялся, преодолевая внезапное чувство нежности в груди. — Я имею в виду, что вы давно его не видели. Как насчёт того, чтобы я заварил чай, и мы вчетвером поболтали вместе? Он предполагал, что Паймон, конечно, тоже будет там. Но, быть может, она, как Аяка, тоже могла оставить Итэра добровольно. Однако лучше не надеяться. Он никогда не забудет нравоучения, которые ему пришлось выслушать после того, как он помог Итэру спастись от сёгуна. Судя по всему, его руки были слишком низко на талии Итэра. Он прекрасно помнил тот день. Чувство, которое распространилось в его груди в тот момент, когда он увидел, как Итэр схватил его Глаз Бога в воздухе, чтобы спасти его. Дыхание, которое остановилось, когда он наблюдал, как Итэра затягивает в пустоту, в которую он не мог последовать. Его сердце сжала паника, когда он почти опоздал, чтобы спасти его. — Ты слушаешь? Тома вырвался из своих мыслей. — Извините, извините! Я задумался на секунду. Что вы сказали? — С тобой часто это происходит, когда я говорю об Итэре, — милая улыбка Аяки была слишком озорной. — Это так мило. — М-миледи, пожалуйста, не дразните меня… — Тома, краснея, почесал щёку. — Как я уже говорила, — хихикнула она, — боюсь, что чай вместе в данный момент будет нецелесообразным. — Почему же? — Итэру стало плохо, и он потерял сознание перед поместьем. — Он что?!. — воскликнул Тома, и его прежнее смущение мгновенно исчезло. — Он в порядке? — Он в порядке, Тома, — мягко заверила Аяка. — Ему просто нужно отдохнуть. Могу только предположить, что это связано с нагрузкой, которую он взял на себя. Вот почему я желаю, чтобы ты проявил к нему внимание. — Конечно, я был бы счастлив, — ответил он, подавляя волнение в голосе. Да, он был вне себя от радости при мысли о встрече со своим другом, но... Он прикусил щёку изнутри, мысленно себя обвиняя. — Но, миледи, разве вы сами не хотите присмотреть за ним? — ни для кого (кроме самого Итэра, разумеется) не было секретом, что Тома и Аяка одинаково неравнодушны к путешественнику. Разве это не будет подло со стороны слуги отнимать такую возможность у госпожи? Он, конечно, хотел провести с Итэром время, но также не хотел лишать Аяку шанса. Она тоже его заслуживает, в конце концов. — Хм? Конечно хочу, — призналась Аяка. — Как бы то ни было, я не столь эрудирована в вопросах домохозяйства и того подобного, в чём ты мастер, так что пришла к выводу, что будет лучше, если за ним присмотришь ты. — Я мог бы научить вас..? — Тома, я что тебе сказала? — вздохнула Аяка. — Тебе позволено поступить так, как ты хочешь, независимо от меня. Ты мой друг и приближённый в первую очередь. — Да, но... — Однажды мне тоже выдастся шанс. — Аяка сделала шаг вперёд, протягивая руку к щеке Томы. Её голос звучал нежно. — Иди. Я попросила Паймон подменить Итэра и помочь мне вместо него. Вам двоим выделена комната. Теперь поторопись, пока я не передумала. Она ткнула Тому в лоб и посмеялась, оставляя его одного. Так, он не должен был спорить сейчас? Он нежно улыбнулся, ощущение руки Аяки на его лбу постепенно исчезало. — Да, миледи. Итэру нравилась его еда, верно? И он бы не отказался от рисовой каши, так? Итэр всегда хвалил его еду, поедая её причмокивая и улыбаясь. Может, есть смысл как-то приукрасить это блюдо? Например, мёд, чтобы облегчить боль в горле, но будет ли этого достаточно? Или, может быть, это слишком сладко? Руки Томы крепко стиснул поднос, стоило ему подойти к гостевой комнате. Ему сказали, что Итэру уже в определённой степени помогли другие. Он знал, что ему дали сменную одежду, так как ему было известно, что основная одежда Итэра была пропитана потом и пахла дождевой водой. Он знал, что Аяка наверняка попросила кого-нибудь дать ему чистое ведро для стирки. Всё, что он собирался сделать, это принести еды и травяной чай. Но, кажется, он переусердствовал, потому что поднос оказался тяжеловатым. Вероятно, было бы разумнее принести продукты на двух отдельных подносах, но он не подумал об этом в спешке. По крайней мере, всё поместилось. — Давай, ты можешь это сделать, — выдохнул Тома, закрывая глаза. Не то чтобы его отношения с путешественником сильно изменились с тех пор, как они провели время вместе. Он просто не знал, как смотреть ему в глаза. Он собирался признаться, когда подарил ему омамори. Тем не менее, он не ожидал, что путешественник даст ему что-то первым. Итак, он поспешил отдать ему омамори взамен. Прежде чем он смог придумать, как сформулировать свою следующую фразу, он понял, что не мог пошевелиться. Он застыл, когда их руки соприкоснулись. Их взгляды на мгновение встретились, когда Итэр взял подарок из его рук. Улыбка на его губах. Чарующий румянец на щеках. То, как он прижал талисман к груди. — Спасибо. Я буду его хранить. Это был почти идеальный момент для признания, и он упустил его. И как теперь он мог встретиться с ним лицом к лицу после такой неловкой сцены? Нет. Он мог это сделать. Он должен был. Итэр болен, нужно помочь ему. Нужно позаботиться о нём, чтобы поправился. Тома снова открыл глаза, поднял подрагивающую руку, чтобы постучать. — Итэр, ты проснулся? Он подождал несколько мгновений. И попробовал ещё раз. — Итэр? Нет ответа. — Прошу прощения за вторжение. Он открыл дверцу, крепко держа поднос. Было непросто открыть её одной рукой, но он справился. В конце концов, в прошлом он имел дело с более тяжелыми вещами. Взгляд Томы упал на футон в конце комнаты; фигура Итэра покоилась под толстым одеялом. Рядом с ним стояло маленькое деревянное ведро для мытья посуды, а рядом с ним — маленькие бутылочки с зельями ледяного щита на случай, если вода согреется до комнатной температуры. Белое полотенце было аккуратно положено на лоб путешественника, и его коса была расплетена. Однако Тома не мог видеть, что на нём надето, так как одеяло закрывало его по шею. Тома закрыл за собой дверь и тихо подошел к юноше. Даже издалека он мог сказать, что Итэр болен. Его нормальный здоровый цвет лица был бледным, щёки покраснели, по лицу катились капли пота. Сердце Томы сжалось при виде этого. Насколько усердно Итэр трудился? Он опустился на колени перед футоном, осторожно поставив поднос. Его прежняя нервозность исчезла, теперь её сменило непреодолимое желание окружить заботой больного друга. — Итэр? — тихо позвал Тома, касаясь рукой его плеча. Он не хотел слишком резко вырывать его из объятий сна и тем самым рисковать ухудшить его самочувствие. Глаза путешественника медленно открылись, он моргнул, пытаясь осмотреться, вяло повернул голову в сторону. — Тома ...? — его голос был хриплым и едва слышным. — Где я? — он закашлялся, но прилипшее к его голове мокрое полотенце не упало. — Ты находишься в резиденции Камисато, — ответил Тома, потянувшись вперёд, чтобы проверить насколько горяч лоб больного. — Я слышал, у тебя поднялась температура, но не предполагал, всё настолько плохо, — он снял полотенца и повесил его на край ведра. — Вот, ты должен что-нибудь съесть. Можешь сесть? — Где Паймон? — с беспокойством спросил Итэр и даже не попытался подняться. — Паймон заменяет тебя в помощи миледи. — Хотя Тома так сказал, он в точности не знал, что именно делает компаньонка путешественника. Он мог только надеяться, что это не слишком напрягает маленькую фею. — О… — веки Итэра задрожали, но он изо всех сил старался держать их открытыми. — Пока с ней всё в порядке… — Э-эй, не засыпай! — Хм…? — он заставил себя снова открыть глаза, но застонал и закашлял. Тома покачал головой, подаваясь вперёд: — Ну, давай же. Позволь помочь тебе сесть. Ты должен съесть что-нибудь. Он подсунул руку под одеяло, чтобы, взяв Итэра за спину, помочь ему принять сидячее положение. — Я не голоден, — возразил он, дуя щёки, когда одеяло упало с его шеи до пояса. Мысли Томы затуманились, глаза внезапно остановились на торсе путешественника. Итэр был одет только в явно большой ему белый халат. Он принадлежал либо одному из гвардейцев, либо главе клана Камисато, и был достаточно открытым даже для них, оголяя грудь и живот Итэра. Да и сам путешественник не мог похвастаться богатырским телосложением, так что в халат его облачили чисто символически. Тома сухо сглотнул, оторвав от Итэра взгляд, поспешно убрал руки, чтобы снять крышку с горшка рисовой каши. Он пытался думать о чем угодно, кроме умеренно чувственной манеры, в которой путешественник держался в этот момент. Он должен был взять себя в руки... Итэр болел, ради архонта! А он о чём думал?! Он снял крышку и отложил её, чтобы начать переливать кашу в миску. Ему нужно было уделить ему внимание. Вот и всё. Покормить его. Дать ему чай. Заменить полотенце. И убежать. Пустяки. Он мог всё это сделать. — Ты можешь поесть сам? — Тома протянул миску и ложку больному. Итэр безучастно посмотрел на него, сначала опустив глаза на чашу, а затем снова на него. Тома беззвучно рассмеялся, нервно улыбаясь. — Думаю, нет… Домохозяин схватил ложку и помешал кашу. — Думаю, тогда все зависит от меня. Он и раньше кормил других. Он заботился об Аяке и Аято, когда они были больны. В этом не было ничего странного. Если бы только он мог сказать это своей трясущейся руке... — Немного горячо. Подожди, — он зачерпнул немного каши и подул на неё. Любил ли Итэр холодную кашу? Комнатной температуры? Он, наверное, должен был спросить. Он перестал дуть, как только каша в ложке перестала дымиться. — Вот так. Скажи: "а-а"... Он поднес кашу ко рту Итэра, и пузырёк радости поднялся в его груди, когда путешественник действительно сделал так, как он сказал. Тома отстранился, положив ложку обратно в миску, чтобы оценить его реакцию. — Каково? — осторожно спросил он, наблюдая, как Итэр проглатывает еду. — Сладко, — тихо сказал путешественник; уголки его губ чуть-чуть приподнялись. — Мне нравится. — его желудок громко заурчал, отчего щёки юноши покраснели ещё сильнее. — Я… Я съем ещё... Тома счастливо благодарно вздохнул. Миска с кашей опустела в течение нескольких минут. Тома накрыл пустой чайник крышкой, отодвинул грязную пустую миску и ложку в сторону, прежде чем потянуться за чайником. К счастью, он был ещё тёплым. Он налил немного в маленькую чашку и протянул её путешественнику. — Осторожно, может быть горячо. — Хорошо, — улыбнулся Итэр, его кожа приобрела более здоровый оттенок. Тома ощутил лёгкий укол груди. Когда Итэр в последний раз действительно садился и спокойно что-то ел? Он знал, что Итэр посещает много мест ежедневно, а у Паймон был большой аппетит, но… Он попытался избавиться от этого чувства, ожидая, пока путешественник начнет медленно пить из чашки. Он не слышал, чтобы тот кашлял с тех пор, как поел. Должно быть, это мёд помог. Чай тоже должен был помочь его горлу, по крайней мере, на некоторое время. — Тома... Он поднял голову, заметив, что Итэр протягивает ему пустую чашку. — О, точно. Извини. Ты хочешь ещё? Итэр покачал головой. — Нет? Хорошо, тогда... — он поставил чашку на поднос, мысленно оставляя себе заметку оставить чай в комнате, когда будет уходить, на случай, если путешественник захочет пить. — Вот, ложись обратно. — Тома взял полотенце с ведра, намочил его, отжал, следя за тем, чтобы вода не капала на пол. Он нежно улыбнулся, оглядываясь назад и наблюдая за тем, как путешественник без возражений делает то, что он ему сказал. Он снова устроился под одеялом, на этот раз не укрываясь по шею. Тома осторожно положил полотенце ему на лоб. — Как тебе? Не слишком холодно? — Нет. — Вот и хорошо, — усмехнулся он с теплом в сердце. Он мысленно похлопал себя по плечу за то, как он себя ведёт. Он держался молодцом. Всё шло отлично. Итэр чувствовал себя лучше, и теперь ему оставалось только уйти. — Отдохни, ладно? — Тома начал вставать, уже в голове расписав план того, что будет делать дальше. Время почти подошло к обеду, так что ему, наверное, стоит...- Теплая рука сжала его запястье, тем самым остановив его. — Ты уходишь? Тома оглянулся и увидел, как глаза Итэра наполняются слезами и губы подрагивают. Он сжал руку в кулак. Его сердце решило, что сейчас самое подходящее время, чтобы попытаться вырваться из грудной клетки. — Я не хочу оставаться один. — объяснил Итэр, усиливая хватку. Тома старался не показывать, как впечатлён тем, насколько силен его друг, несмотря на то, что он болен. — Т-тебе нужен сон. Так что мне, наверное, стоит... — Переспи со мной. Мысли Томы остановились. О, могучий сёгун, прости, я могу согрешить... — Я... Мне очень жаль. Думаю, я тебя не расслышал. Нет, он точно знал, что нет. Тома всегда считал себя хорошим слушателем, поскольку это было необходимым навыком в его работе. Он не мог сейчас ослышаться. Итэр тоже это знал, более чем вероятно, даже если он был болен. Тома понял это по тому, что мальчик, казалось, надулся сразу после того, как слуга ответил ему. — Ты не хочешь…? — путник пробормотал, ослабляя хватку. Слёзы в его глазах болезненно ярко блеснули, он легонько всхлипнул и задрожал. В прошлом Томе приходилось сталкиваться со столькими разными ситуациями... Некоторые варьируются от невероятно опасных миссий до самых мелких проблем, но это… Какие у него были варианты? Один вариант был очевиден. Он чувствовал, как его тело реагирует на мысленный образ того самого действия, которого от него требовал путешественник. В маленькой комнате становилось невыносимо жарко. Представление о том, как он проявляет любовь и заботу к своему другу, но несколько иначе, нежели теперь. О, Архонты, он мог только мечтать о том, как будет звучать Итэр, если он... Он ругал себя, требуя сосредоточиться. Итэр был болен. Он простудился. Это просто сумасшествие! Он не мог так поступить с ним. Другой вариант состоял в том, чтобы категорически отказать ему и уйти, что, вероятно, было бы самым разумным решением. Тем не менее, он знал, что если он это сделает, то вероятность того, что его друг свернется калачиком и будет плакать, пока не заснет, до ужаса высока, если он правильно расценивает его реакцию. Если он заставит его плакать, это может привести к большей физической нагрузке на его тело, что означало, что он будет болеть дольше. Так что этот вариант был исключён. Он всегда мог просто оставаться рядом с ним, пока тот отдыхал. И всё же хватка на его запястье, несмотря на то, что она ослабла, всё ещё держала его в этой комнате, как железный трос. Итэр хотел, чтобы кто-то был рядом. Физически. Тома медленно вдохнул, его разум всё ещё перебирал варианты. У него была одна идея, которая могла сработать. Это всё ещё не казалось морально обоснованным, но если Итэр хотел этого, то он должен быть удовлетворён хотя бы отчасти, верно? — Я не могу этого сделать, — начал он, пока его сердце билось как барабан, а кровь приливала к разным частям его тела. Возьми себя в руки... — Но, может быть, я могу сделать что-нибудь ещё? После этого я могу остаться здесь, с тобой, пока ты не заснешь. Как тебе такая идея? Слёзы были сморгнуты, шмыганье носом прекратилось. — Что-то... ещё? — с любопытством повторил Итэр. — Ага. Это не то же самое, на самом деле это даже не близко к тому, что ты хочешь, но пока придётся довольствоваться малым. — Тома облизнул губы, стараясь сохранять спокойствие, несмотря на ситуацию. — Но ты должен пообещать мне, что мы поговорим об этом позже, хорошо? Путешественник медленно кивнул, пот стекал по его шее, словно насмехаясь над его решением. — Хорошо… Он выпустил запястье, откинувшись назад. — О, тебе не нужно… — Тома замолчал, вздохнув и покачав головой. — Думаю, мы тоже можем это сделать. — чаша его терпения почти переполнилась. Почему Итэр лёг? Это было уже слишком. Это, должно быть, какое-то божественное наказание. Он чем-то не угодил сёгуну? Он думал, что теперь всё в порядке. Может, ей нужно подношение или что-то в этом роде? Ему нужно поговорить с Аякой об этом... — Тома? Он снова вырвал себя из плена своих мыслей. Верно, ему нужно было с этим покончить. Чем раньше он это сделает, тем скорее Итэр сможет заснуть, и они смогут поговорить об этом, когда он почувствует себя лучше. — Прости за вторжение, — прошептал Тома, снова становясь на колени перед футоном. Он мог просто наклониться к нему... Он мог это сделать... Он просто... Итэр двинулся, на запястье Томы вернулась крепкая хватка. Он настойчиво тянул. — Тома…? — Его голос стал более мягким, почти задыхающимся, пока он продолжал тянуть его на себя. Хорошо, значит, он хотел его к себе в футон. Всё нормально. ВСЁ НОРМАЛЬНО. — Я никуда не уйду, не волнуйся, — нервно засмеялся Тома, нежно убирая руку Итэра со своего запястья. Хотя футон был большим, ему бы не хватило места, чтобы втиснуться рядом с Итэром. Это означало, что единственный вариант был… Он забрался на футон, его ноги перекинулись через обе ноги Итэра, чтобы удерживать его. Его руки легли рядом с головой путешественника, заключая его в капкан своим телом. По спине Томы катился пот, сердце бешено забилось у него в горле. Это было уже слишком. Это была плохая идея. Руки Итэра были прижаты к бокам, большие золотые глаза выжидающе смотрели на него. — Тома...? Он тяжело дышал, ожидая. Для этого ему нужно было наклониться поближе. Всё действительно нормально? Он мог заразиться, если сделает это, не так ли? Он зашёл уже слишком далеко и не мог отступить сейчас. Тома приподнялся на локтях, стараясь быть сдержанным, чтобы в порыве страсти не прижаться к телу путешественника слишком сильно. Он не знал, сможет ли удержаться от бо́льшего. Он дрожал, когда наклонился, его лоб упирался в лоб Итэра. Он чувствовал прикосновение к мокрому полотенцу, и его холод приятно контрастировал с накапливающимся внутри него теплом. Обжигающее дыхание с запахом трав скользило по губам Томы, высушивая горло, когда он в последний раз обдумывал решение. Он встретился с любопытным взглядом своего друга. Болезненный румянец выступал на его лице. Он мог бы потерять сознание, если бы не имел опыт преодоления ещё более тяжёлых испытаний. Тома закрыл глаза и, наконец, наклонился. Потрескавшиеся губы нежно прижались к мягким, заставляя тело Томы мгновенно растаять от этого ощущения. Ему всегда было интересно, каковы губы Итэра на вкус. Он представлял их более грубыми и никогда не предполагал, что на самом деле они такие мягкие. Он прижался ещё чуть сильнее и почувствовал, как Итэр движется к нему, нерешительно отвечая на поцелуй. Путешественник издал тихий стон, отправив вспышку тепла по всему телу Томы. Горячая рука легла ему на грудь, нежно толкая. Тома оторвался от того, кого он обожал; его глаза были полуприкрыты, когда он увидел перед собой очаровательное зрелище. Одна рука Итэра теперь сжалась на груди, а другая держала ткань рубашки Томы. Он тяжело дышал, несомненно, из-за болезни и внезапного поцелуя. Его разметавшиеся волосы покрывали футон, напоминая распростёртые солнечные лучи, глаза были полуприкрыты, а пунцовый цвет лица медленно поглощал шею и следом всё тело. Тома видел, как пот стекает по его шее, а кожа блестит на свету. Одеяние ещё больше соскользнуло вниз, почти полностью обнажая его тонкое плечо. Щёки Томы тут же вспыхнули, соблазн очередного поцелуя почти перевесил самообладание. — Тома… — выдохнул Итэр, мило наклонив голову. — Ты хотел поцеловать меня перед сном? … — Что ты имеешь в виду? — Я хотел, чтобы ты спал со мной, но ты не хотел... — пробормотал он, и выражение его лица перешло в милое недоумённое выражение: — Ты целуешь меня на ночь... Значит, ты всё-таки хочешь поспать со мной? — Сейчас, погоди... — мысли Томы остановились, его тело напряглось. — Ты хотел поспать со мной, а не переспать со мной?.. — Есть два вида сна? — Итэр зевнул, его смущение сменилось усталостью. Итэр хотел спать. Он имел в виду лечь спать. Это означало, что он… Тома почувствовал себя так, словно его окатило ведром холодной воды. — Ты, я... Он только что сделал это. — Итэр, мне так жаль! Вокруг шеи Томы обвилась пара рук, полностью прижимая его к путешественнику. Мгновенно его тело вспыхнуло знакомым жаром, лишь слегка подавленным завесой вины. Он попытался приподняться, но Итэр сжал его сильнее. Он никогда в жизни не чувствовал себя таким запутанным. — Итэр, ты должен меня отпустить. Разве ты не понимаешь, что я только что... — Останься… — устало сказал Итэр, — Я хочу спать… Это было ужасно. Это было ужасно! Им нужно будет поговорить об этом, так скоро, как это будет возможно. Сможет ли Итэр вспомнить, что он только что сделал? Раньше Тома даже не думал об этом. Был ли Итэр из тех, кто забывает, что делал, когда болел? О, он молился, чтобы это было так... Если бы Итэр вспомнил, что сделал он, Тома, он бы никогда ему это не простил. Тома ещё раз попытался встать, заметив, что мальчик чудесным образом заснул. Но нет. Он застрял. Он полагал, что может просто подождать. В конце концов Итэр должен был его отпустить, верно? Звук открывающейся двери зловеще эхом разнёсся по спальне. — Итэр, ты проснулся? Аяка научила Паймон... ЧТО ВО ИМЯ АРХОНТОВ ПРОИСХОДИТ ЗДЕСЬ?! — О, боже... Ага, теперь официально... ...архонты ненавидели его. P.S. ИТЭР НЕ ЗАПОМНИТ ИЗ-ЗА БОЛЕЗНИ СОБЫТИЯ ЭТОЙ ГЛАВЫ