Жители Мортэма

Коё, которая весь вчерашний вечер провела, умоляя исключить ее брата из жеребьевки, сейчас нервно смеялась, когда он сам вызвался вместо Ацуши. Ее уверили, что запланированное безопасно, но сердце который день сжималось при мысли о растерзанном братишке. Ей казалось, после всего ими пережитого, должен наступить логичный счастливый конец. Чуя, ее нежный цветок, выращенный во тьме, нуждался и в солнце, но, увы, вечной участью его ожидала непроглядная мгла. Пять белокрылых стояли на возвышенной трибуне, не считая трепетавшего вокруг Верлена, который был удостоен вести первых в саму преисподнюю. На них смотрели тысячи взглядов, насмехающиеся демонические и сочувствовавшие светлые. Приближенная звезда сегодня нещадно светила. Они, звезды, как самые заинтересованные, чувствовали знаменательные события, что заставляло их приходить, бить ослепительным светом, доставляя огромное неудобство темным существам. Но светило священно, оно неприкасаемо и демоны обязаны терпеть жгучую боль в период их интереса. Чуя смотрел исподлобья, в ушах звенел странный шум. Он переводил взгляд с Тачихары на Кое, иногда поглядывал на почти рыдающего Ацуши. Так было проще не потерять самообладание от абсурдности ситуации. Перевел взгляд на темную элиту. Они посмеивались, о чем-то переговариваясь между собой. Не было Дазая. Странно, обычно он был первым наблюдавшим за подобными мероприятиями. Неужели образумился и пойдет земной снег? Об адовом лабиринте ходило много легенд. В основном это были местные страшилки для маленьких ангелят, достающих своими капризами взрослых. Вообще говорят, каждый уважающий себя демон обязан пройти весь путь самостоятельно. Современные демоны плевали на эту традицию, а вот на счет сыночков верховных Чуя не знал. Интересно, Дазай бывал там? Чуя встряхнул голову, не о том думает. Верлен закончил свою речь, повернувшись к пяти избранным. Компания выходила малознакомая, все с разных курсов, знающие друг друга лишь по слухам. Куникида Доппо, исходя из разговоров, не видел ничего важнее предстоящих выпускных экзаменов. Более того, он не видел смысла в разворачивающимся конфликте, что может помешать продуманному сценарию его жизни. А нарушенный порядок, хаос и демоны явно не вписывались в его расписание. Ичие Хигучи была милой, но чересчур скандальной, когда дело касалось несправедливости по отношению к белокрылым. Во время особых обострений преследовала некоторых демонов. В последний раз это был Рюноске. И несмотря на то, что у них часто совпадали уроки, Чуя с ней практически не общался. Анго Сакагучи единственный, кто был хорошо известен по слухам за счет своей (прирожденной?) способности покрывать грехи любого, будь то демона или ангела перед преподавателями. Его уважала даже темная элита, единственного, пожалуй, избавляя от холодной травли. С Чуей у него были отнюдь не лучшие отношения из-за нескольких (уже неважных) ситуаций. Сасаки Нобуко, олицетворение идеального ангела. Тихо презиравшая демонов, но получающая с них выгоду, в отличие от той же Хигучи. Строго предпочитающая круг таких же примерных и чистых. Одна напускная благожелательность. И Чуя, который вызвался сам, в глубине души радуясь, что с Ацуши все будет в порядке. Тот стоял в толпе, придерживаемый Тачихарой и имел на лице такое забавное выражение, что вся копившаяся злость отходила на второй план. По крайней мере, ему не привыкать. — Как известно, каждый демон на протяжении жизни хоть раз обязан посетить лабиринт Агалиарепта, заявив о себе, как о достойном. Поэтому сегодня врата раскроются для пяти избранных, первых в истории ангелов, удостоенных великой чести попасть туда. «О счастье!» — думал Чуя, разминая крылья. Трибуна стояла на обрыве, ведущим прямо к вратам ада, за которыми, собственно, и скрывался злополучный лабиринт. Условия были просты. Зайдя, необходимо выйти живым. Лабиринт унес сотни демонов, петляя и обманывая, затуманивая разум. Нужно быть устойчивым в моральном плане и иметь непоколебимые убеждения, чтобы противостоять темному существу, что таилось в недрах самого лабиринта. Крыло недавно зажило, удачей будет выйти лишь с переломом. Чуя еще раз оглядел своих соперников. Неизвестно, что творится в их душевном, но, бессознательно ища спасения, они могут остаться там навсегда. И даже если они Чуе — никто, он желает им выбраться. Смерти во всеобщую забаву не заслуживает никто. Раздался удар в колокол и толпа заверещала. Хигучи едва заметно кивнула Чуе, спрыгнула с обрыва, сразу расправив крылья. Сасаки последовала за ней. После пошли Куникида с Анго и только Чуя один остался стоять на трибуне, смотря на удаляющиеся белые крылья. — Чего же ты ждешь? — Верлен почти в ухо прошептал, заставив Чую отстраниться. Накахара еще раз обернулся, поймав взгляд Коё, которая, кивнув, улыбнулась, посмотрел на Тачихару, на плачущего Ацуши и спрыгнул. Температура с каждым метром снижалась, было ощущение, что он в воде, но летает. Он смотрел на горящие врата, делая это своей целью. Последнего Анго уже не было видно, тьма застилала пространство, и больше, чем на один метр не было видно. Он приземлился, разбив ледяную корку на земле. Температура упала до зимней людской. И даже горящий огонь ворот не мог согреть дубеющие конечности. Потрясающе. Пользоваться крыльями в мороз практически невозможно. Он прошел через ворота, слыша легкое подсмеивание за спиной. Обернулся — никого. «Это тот самый малец» — шепотки продолжались, но он не мог ухватиться за общую мысль. «Чуя Накахара» «Твои родители здесь, Чуя, присоединяйся» — голоса кружили, проникали в сознание. Он шел, смотря под ноги, перешагивая через раздробленные кости. Не покидало ощущение, что за ним наблюдают, но как только он смотрел в предполагаемое место движения, все стихало. Стены, словно гробовые плиты, сужались, он заворачивал в другую сторону, бежал, старался продумать путь, но обстановка не менялась и ориентир в виде горящих врат уже был потерян. Изо рта шел пар, на крыльях образовалась легкая ледяная корка. Чуя остановился, ему что-то начало мерещиться, но сознание упорно твердило оставаться на месте, не поддаваться на нагнетающую обстановку. «За тобой бегут, ангелок» «Сейчас свершится возмездие!» — и смех. Чуя медленно повернулся, увидев вдалеке устремленные на него красные дьявольские глаза. Нечто беспечно сидело на стене, подобрав колени. Это было совсем далеко, юноша едва мог различить силуэт. Он отошел на шаг, повернулся, выбирая следующее направление. Налево, да, он пойдет налево. Оглянулся назад, обратно, на ту сущность, чтобы проконтролировать свою безопасность и не нашел уже никого. Присмотрелся, ведь туман чуть рассеялся, но никого и вправду не было. Он выдохнул, повернул в желаемое левую сторону, пока его инстинкт не заставил остановиться. То самое нечто уже сидело в двух метрах от него, на той самой стене, куда он собрался поворачивать. Чуя видел его краем глаза, чего было недостаточно, но слышал утробное рычание, как у диких зверей. Его глаза округлились, сознание дорисовало, и он сорвался с места, повернув ровно туда, откуда только пришел. В голове пульсировало, было четкое представление, что за ним ведется погоня, хоть он и не решался оглядываться. Примерным планом, созревшим во время пробежки, было найти какое-то пристанище, даже если это станет его следующей проблемой. Он бежал, бездумно выбирая направление. Ему чудилось, что нечто уже дышит ему в спину. Этой мотивации хватало еще на несколько поворотов, пока он не уперся в тупик. Краем глаза он видел, как оно уже втекало в его пространство, приготовился драться. Приближающееся рычание, Чуя сжал кулаки, как его схватило совершенно с другой стороны и протащило сквозь стену. Он не успел среагировать, как ему зажали рот и приказали сидеть тихо. Через легкую щель за стеной было видно, как двухметровый призрак, не найдя жертву, удалялся обратно. — Испугался? — через несколько секунд, расслабив хватку, произнес демон. Чуя будто по щелчку обернулся, встречаясь с нахальными глазами Дазая. Через секунду тот лежал, зажимая кровоточащий нос. — Какого, блять, хера? — он намеревался не останавливаться, но что-то ему подсказывало — выяснение отношений в таком месте не сулит ничего хорошего. — Спасаю тебя, ох, — он достал черный платок, зажав нос. Чуя смягчился, по крайней мере теперь ясно, куда он подевался утром: — Кто это был? — Душа одного из архидемонов, который не смог выбраться отсюда, — Дазай встал, оглядываясь, — они пытаются присвоить себе тело. — А разве то, что я — ангел, их не пугает? — После тысячи лет заточения здесь они будут согласны и на улитку, — он хмыкнул. Они стояли сейчас в совершенно другом повороте, никакого тупика не было. Чуя поднял голову, туман полностью рассеялся, небо стало однотонным черным. Воздух слегка увлажнился, из-за чего на ресницах образовался иней. Дазаю, казалось, было непочем. Он был одет в кожаный жилет без рукавов, такого же материала штаны, руки были обернуты бинтами, но все равно эта одежда была гораздо легче чуиной. Чертова горячая кровь. Дазай оглянулся на него, словно прочитав мысли и протянул руку. — Не нужно, мне нормально, — Чуя показательно обогнал его. — У тебя снег на ресницах скоро начнет падать. — Блять, отвали, ты вообще зачем за мной увязался. Тут вроде твой дружок бегает, иди вон ему помогай своей рукой. Дазай присвистнул. Чуя прикусил губу. Кажется, он немного перегнул. — Анго справится, если ты про него. — А про кого же еще здесь? — Чуя, хоть и шел впереди, наблюдал за траекторией Дазая, поворачивая в нужный угол. — Ну, с тремя из вашей группы я переспал, так что я не… — Фу! — Чуя зашагал на несколько шагов вперед. Дазай засмеялся. — Осторожно, там начинается лес, — и Чуя, послушный, на удивление Дазая, остановился. Демон улыбнулся. Впереди действительно был лес, стоящий без листвы, с оборванными кронами деревьев. Оттуда что-то кричало, словно женский вскрик. Сердце сдавило. Дазай, хоть и не был желанной компанией, был гораздо лучше одиночества, что заставило Чую заключить небольшую сделку с самим собой. Перед лесом был качающийся мост, разделявший лабиринт с лесом. Все появлялось будто из ниоткуда, они шли, как Чуе казалось, по совершенно рандомному направление и вышли к чему-то. Старенький длинный мост, качающийся из стороны в сторону с характерным скрипом, был единственной переправой на другой берег, не считая собственные недееспособные крылья. — Крыльями пользоваться нельзя, — Дазай ступил на первую деревяшку, подавая руку Чуе. Чуя смотрел на скрипящие веревки, держащие хлипкие брусья, на непроглядную бездну внизу и на чересчур уверенного Дазая. — Ты не в первый раз здесь, верно? — он подал руку, вверяя себя демону. — Когда-то думал, что это будет идеальным местом для смерти, — он ступал на определенные участки ступеней, которые и без того раскачивал ветер, словно качели. — Дурак, — Чуя следовал точно за ним, рука Дазая была действительно теплая, — как так можно к жизни относиться. — В том то и дело, мы не живем. — Ты просто, — он остановился, переводя дыхание, — не хочешь жить таким образом, но все ведь можно изменить. — Не всё, — бросил демон, рефлекторно страхуя ангела, когда тот нагнулся в край, чуть не сбросившись с моста. — Но надо бороться, — их разговор был отвлекающим маневром от мыслей о глубокой впадине. — Для чего? — Дазай улыбнулся, прижав Накахару за талию, а тот и не сопротивлялся. — Как для чего, ты что, слабак, сразу сдаваться. Оставалось меньше половины, но сейчас оба стояли, закрыв глаза. Ветер сильно раскачал мост, приходилось держаться друг за друга и за немногочисленные крепкие узлы на веревке. — Почему нельзя пользоваться крыльями? — когда ветер стих, они медленно начали двигаться. — А ты попробуй, — Дазай сжал его руку выше запястья. Чуя раскрыл одно крыло, махнув им. Крыло обдало жгучей болью, а по ветру пронеслось несколько здоровых белых перьев. — Блять, Дазай, а сказать нельзя было? Тот посмеялся, указывая ногой следующее «хорошее» место на ступеньке. — В лабиринте у демонов гораздо больше возможностей выжить, кто бы что не говорил. Так что это издевательство над вами — развлечение для верховных. — Наши врата всегда открыты для вас, казалось бы, — Чуя специально ступил на другую сторону ступеньки, чуть не упав, — нам не нужно ничего от вас, мы сами способны сосуществовать. — Я тоже так считаю. Чуя толкнул его по ребрам, добираясь с последних трех ступенек самостоятельно. Дазай улыбнулся, хотел продолжить что-то, как из леса донеслось уже два знакомых женских голоса.