--
Ёхан провёл бессонную ночь. Он не мог заснуть, снова и снова проигрывая в голове разговор с Илией, как заевшую пластинку. Волновало ли его по-настоящему происходящее в стране? Нет, не волновало. Никогда не волновало. Всё, чего ему удалось добиться вплоть до этого момента, было совершено им из личных побуждений. Просто так совпало, что замешанные в церковном пожаре люди оказались лидерами Кореи. И его планы заодно принесли пользу стране. Тем не менее, он объективно признавал, что перемены были необходимы, нельзя было продолжать жить по-старому. Его лишь это не настолько заботило, чтобы самому исправлять ситуацию. Но было ли справедливо возложить эту ношу на Гаона? Ёхан решил, что Гаон хотел бы именно этого. В нём было так много добросердечности, неизменного идеализма, стремления видеть хорошее в людях. Гаон желал бороться против коррумпированной системы, изменить мир, если это возможно. Разве он сам об этом не говорил? У Гаона была возвышенная цель. В отличие от эгоистичности Ёхана, которым руководили собственные интересы. Только два человека во всём мире были ему небезразличны. И одного из них он оставил позади. Вот чем пожертвовал Ёхан ради высшего блага: Гаоном. Раз Ёхану было наплевать, Гаону не должно быть всё равно. Но было ли это подлинное желание Гаона? Он у него не спрашивал. Часы пробили четыре утра. Ёхана осенило, что, вполне вероятно, сейчас он был самым большим неспящим дураком во всей Швейцарии.--
— Ёхан, ты в порядке? — поинтересовалась Илия. — Ты заставляешь меня нервничать. — А? — переспросил Ёхан, перестав дрыгать ногой и бросив виноватый взгляд на племянницу. — Прости. Они сидели в больнице в ожидании консультации о возможности радикальной терапии с применением стволовых клеток. Любое словосочетание со словом «радикальный» выводило Ёхана из равновесия. Он был слишком хорошо знаком с его значением. Илия скорчила гримасу: — Выглядишь ужасно. Как будто это тебе требуется лечение. Можешь немного взбодриться? — Прости. Она встревоженно посмотрела на него: — Серьёзно, Ёхан, о чём ты думаешь? — Ты была права. Илия фыркнула, смерив его неодобрительным взглядом: — То есть ты наконец готов признаться, что специально убираешь рамён подальше, чтобы я не могла его достать. — Я про Гаона. — … Ёхан, прошло уже четыре дня. Он опустил плечи. — По-моему, он меня ненавидит, — это объясняло, почему Гаон редко звонил ему в последнее время. — Исключено, Гаон лю… — Илия захлопнула рот и отвернулась, в панике округлив глаза. — Ничего подобного, — решительно заявила она через мгновение. — Если у тебя есть время распускать нюни, почему ты ещё не сел в самолёт и не полетел к нему? Ёхан уставился на неё. — И не надо использовать меня в качестве оправдания, — предупредила Илия. — Я бы и сама поехала, если бы могла. — Ты не оправдание, — возразил Ёхан. Он не ожидал, что она поймёт. Единственное, чего он боялся — не оказаться рядом, если с ней что-то случится. Он отдавал себе отчёт, что чересчур её опекал. Это не было нормально, но он не мог избавиться от страха оставить её одну, особенно теперь, когда с ними больше не было миссис Чжи, приглядывающей за домом. Если бы ему пришлось выбирать между Илией и Гаоном, он бы всегда выбирал её. Илия взяла его за руку — левую, с пересекавшим ладонь шрамом. Жизнь наградила Ёхана множеством шрамов, но этот — единственный, который приносил ему успокоение. — Ты должен поехать, — сказала Илия. — Я хочу, чтобы ты поехал. Гаону плохо. Я это вижу. Возьми неделю-другую. — Илия. — Считаешь, я не смогу справиться без тебя пару дней? Ёхан, не стоит меня недооценивать. Если ты беспокоишься, я добавлю номер Сэма в быстрый набор. И у меня установлено приложение, которое каждые два часа будет отправлять тебе уведомления. — Я поразмыслю над этим, — уклончиво ответил Ёхан. Илия отбросила его руку, раздражённо сморщив лицо и буркнув «тьфу». Ёхан улыбнулся, в задумчивости потерев шрам. В кои-то веки у него не имелось плана. И это чувство было само по себе необычно.--
В результате именно Илия всё организовала и забронировала ему рейс. — Неделя, — заявила она. — Два дня, — не согласился Ёхан, наблюдая за курсором мыши, зависшим над кнопкой брони. — Илия, — предостерёг он, — ты можешь купить обратный рейс хоть через месяц, я всё равно вернусь, когда посчитаю нужным. Преимущество взрослого. Будь добра, не трать мои деньги впустую. Он сознательно подчеркнул слово «мои», поскольку знал, что это её разозлит. — Ладно, — проворчала Илия. — Раз ты так себя ведёшь, полетишь эконом-классом. Ёхан пожал плечами: — Переживу. (По факту она не заставила его лететь в эконом-классе.) В аэропорту Илия обняла его и с надеждой спросила: — Ты привезёшь его сюда, правда? Ёхан лишь улыбнулся. Он дал последние указания Сэму, главному физиотерапевту Илии, который оказался настолько любезен, что приехал с ними вместе в аэропорт. Они прошлись по всем мерам безопасности, пока Илия не закатила глаза и не пихнула Ёхана по направлению к выходу в зону отлётов. — Лучше возвращайся вместе с Гаоном или не возвращайся вовсе! — крикнула она.--
Гаона не было дома. Когда Ёхан добрался до него, уставший после длительного двенадцатичасового перелёта, был вечер субботы, и Гаон отсутствовал. Совсем не так представлял себе Ёхан их встречу. В этом заключался недостаток, что он не сообщил о своём приезде заранее в желании преподнести сюрприз. Он воображал, как будет шокирован Гаон, увидев его на своём крыльце. Был бы он потом счастлив или расстроен — это уже другой вопрос. А теперь его встретила лишь закрытая дверь. Невозможно было предугадать, когда Гаон вернётся домой, но Ёхану не хотелось куда-либо идти. Он никогда раньше не был в квартире Гаона, хоть и знал его адрес уже какое-то время. На улице ещё стояли холода, поэтому большинство растений поникли и усохли. Ёхан представил, каким живым станет этот уголок весной. Вместе с тем мысль о Гаоне, который каждый день возвращался сюда, к себе домой, наполнила его странным ощущением меланхолии. Он присел на скамью, обхватив себя руками, пока не решил, что было слишком промозгло дожидаться снаружи. Дверной замок оказался достаточно прост, и Ёхан отыскал поблизости кое-какие сподручные средства, чтобы его открыть. Ему доводилось совершать преступления и похуже, и он не сомневался, что Гаон не хотел бы прийти домой и обнаружить у порога замёрзшее тело. Внутри работал обогреватель, что составляло приятный контраст с уличным холодом. Квартира Гаона, пусть и небольшая, была уютной и обжитой. И любимой. В расположении каждого предмета чувствовалась забота, веяло душевностью и гостеприимством, напоминая Ёхану об их владельце. Его выбежала поприветствовать Коми, с урчанием принявшись тереться об его ногу. Он наклонился, чтобы почесать её за ухом, удивлённый приливу тепла, которое ощутил при виде кошки. Ёхан не смог забрать её с собой в Швейцарию ввиду срочности, оформление документов на питомца обернулось бы кошмаром. Здесь Коми скорее обрела свой дом, чем в особняке. Наверное, это говорило о том, какой из Ёхана получился хозяин — главным образом, никудышный. Он обошёл квартиру, представляя Гаона внутри этого пространства, в окружении его вещей, рассматривая фотографии его родителей и Юн Сухён. Когда Исаак и его жена погибли, Ёхан убрал все их фотографии в попытке пережить утрату. Гаон был либо мазохистом, либо сильнее Ёхана и, невзирая на боль, всегда находил место для хороших воспоминаний. Удовлетворив любопытство, он опустился в кресло. Оставалось только ждать.--
— Чёрт! Свет зажёгся разом во всей квартире. Гаон стоял на пороге, одной рукой стиснув дверную ручку, панически вытаращившись на Ёхана широко раскрытыми глазами, готовый то ли сбежать, то ли наброситься на него с кулаками. Ёхан ухмыльнулся, встав с кресла: — Скучал по мне? Гаон продолжал его разглядывать, словно не верил своим глазам. После чего расплылся в улыбке, и радость озарила его лицо. Лучше этой картины Ёхан и не мог себе вообразить, потому что Гаон был тёплый, чудесный и обнимал его, точно растворяясь в объятии, плотно прижимаясь холодной щекой. Ёхана окутал его сладкий и знакомый запах. Узел в груди Ёхана ослаб, под воздействием нахлынувших чувств он крепко стиснул Гаона, не ведая, как иначе дать выход эмоциям. Было приятно обнимать Гаона, касаться его без какого-либо умысла, с ощущением счастья от того, как сердце другого человека бьётся в унисон с твоим. Дверь оставалась распахнутой, холодный воздух высасывал изнутри тепло, но Гаон не отпускал Ёхана, и тот не противился, похлопывая его по спине, гладя по волосам, сжимая низ шеи. В конце концов Гаон отстранился, хлюпая носом, нежно взирая на Ёхана блестящими от слёз глазами. — Придурок, напугал меня, — сказал он, ударив Ёхана по руке. Затем быстро отвернулся, закрыл дверь, одновременно вытерев лицо тыльной стороной ладони. Ёхан, сглотнув, жаждал снова дотронуться до Гаона и притянуть его к себе. Вместо этого он засунул руки в карманы: — Я хотел сделать тебе сюрприз. Гаон хохотнул: — Вы всегда преподносите мне сюрпризы. Предлагаю в следующий раз сначала позвонить. Тогда вам не придётся взламывать дверь, — он снял с себя пальто, ласково улыбнувшись Ёхану. — Хорошо выглядите. Когда приехали? Вы поели? Под глазами Гаона залегли тёмные круги, кожа побледнела, он осунулся, резче обозначились черты лица. — Около двух часов назад, — ответил Ёхан с болью в сердце. Следующее предложение застряло у него в горле. Я рассчитывал на совместный ужин. Я дожидался тебя. Я хотел поужинать вместе с тобой. И так далее, и тому подобное. Но в итоге произнёс лишь: — Нет, я не ел. Гаон закатал рукава, перешагнув через Коми и пройдя на кухню. — Ну, у меня особо ничего нет, — отметил он, заглянув в холодильник. — Если бы вы позвонили, я бы что-нибудь приготовил. — Рамён сойдёт. Гаон скептически покосился на него через плечо: — Рамён? — В Швейцарии сложно достать те марки, что мне нравятся. — Какой же вы врун, — покачал головой Гаон, уголок его рта пополз вверх. Он достал немного кимчи, грибы и пару яиц. — Я приготовлю, — вызвался Ёхан, вторгшись в кухню и забрав у Гаона нож. — Вы спалите мне дом. За вами водится грешок взрывать всё вокруг. Этот комментарий был совершенно лишним. — Судья Ким, ты наверняка утомился после долгого рабочего дня. Сходи умойся и предоставь заняться рамёном мне. — Не я преодолел половину земного шара, проведя в полёте двенадцать часов. Ёхан вздохнул: — Гаон. — Босс… — он осёкся. — Ёхан, я серьёзно. Это рамён. Займёт максимум двадцать минут. — Тогда мы приготовим его вместе, — предложил с улыбкой Ёхан, наслаждаясь промелькнувшим на лице сузившего глаза Гаона недовольством, точь-в-точь как сердилась Илия. Он наполнил кастрюлю водой и поставил её кипятиться, в то время как Гаон, сдавшись, повёл плечами. И словно Ёхан никуда не уезжал. Их отношения вернулись к прежним, минуя натянутые разговоры и продолжительные паузы последних недель, минуя невысказанные слова, которые не могли быть произнесены на расстоянии тысячи миль. Они непринуждённо болтали, подшучивая друг над другом. Гаон рассказал ему обо всём, что тут происходило, хотя большая часть и так была известна Ёхану благодаря тем немногим контактам, которые у него до сих пор сохранились в правительстве. Ёхан поделился деталями различных исследований, которые он инициировал в ходе лечения Илии, а также рутиной их абсолютно обыкновенной заграничной жизни. Гаон не спросил, сколько он здесь пробудет. А Ёхан… у него в чемодане лежал обратный билет с именем Гаона, спрятанный внизу под одеждой в потайном отделении, и ждал своего часа.