Your dark eyes save my broken heart

      Внезапный громкий пронзительный шум, отражаясь от дорогих стен звенящим звуком, разносится по всему Малому Дворцу, беспощадно вырывая из сладкого мира грёз и не менее сладких надежных объятий мужских рук.       Лениво ворочаешься в одеялах с бока на бок, отказываясь покидать мир Морфея, пока не оказываешься на крепком плече, а сирена всё больше и больше набирает обороты, становясь настолько невыносимой, что просто хочется зажать уши или засунуть голову под подушку. Всего мгновение уходит на осознание, что высокопоставленные гриши-учителя в очередной раз решили проверить на крепость вашу реакцию, подготовку и нервы, несмотря на то, что вы давно уже далеко не дети, а многие даже не раз пересекли Каньон. Очередная никому ненужная, но крайне необходимая, учебная тревога, на случай если фьёрданцам взбредёт в голову напасть на земли, охраняемые получше Золотого руна.       Резко распахиваешь глаза, встречаясь с тёмным взглядом, которому уступает сама морская бездна, и лишь от этого взгляда, спокойного и разнеженного – взгляда, нечасто возникающего на скульптурном лице, которого были удостоены только люди, которых можно было смело пересчитать по пальцам одной руки – мысль наплевать на всё и остаться в плену чёрных воздушных покрывал и Генерала гуляет на задворках сознание.       Однако дисциплина – есть дисциплина. Поэтому, скрипя зубами и переборов себя, сетуя на собственную ответственность и высоконравственность – хотя со вторым, судя по разбросанным в комнате книгам, перевернутым стульям и разбитому фарфору можно было поспорить, – стремительно вскакиваешь с уютного предплечья Александра, даже не пытаясь обвязаться простынёй, чтобы скрыть своё нагое тело от Киригана.       — Ты чего лежишь? — впопыхах натягиваешь штаны, еле умудряясь попасть в одну из брючин и чуть не рухнуть на пол. Пытаешься отыскать в неприличной разрухе, что вы вчера устроили, врезаясь во все шкафы телами и скидывая с горизонтальных поверхностей карты и прочие предметы, которым не посчастливилось попасть под огненный ураган вашей страсти, лиф и рубашку, что к своему глубочайшему удивлению обнаруживаешь на люстре, с призывно свисающим вниз рукавом.       Однако, судя по лёгкой усмешке Дарклинга, он прекрасно знал, где искать пропажу и скорее всего из вас двоих именно он и закинул её туда, в данный момент с интересом наблюдая, как ты пытаешься её снять с потолка. Не можешь не радоваться, что потянув за край хлопчатой вещи, хрустальное чудовище со всеми своими тысячами подвесок, цепочек и камушков не рухнуло вниз, приумножив итак уже сложившийся беспорядок.       — Я Генерал Второй Армии. И это учение, явно, не для меня, а для таких маленьких желторотых птенцов, как ты, — полуприсаживается, облокачиваясь на подушки, и беспечно пожимает плечами Морозов, жадно пожирая каждый изгиб твоей манящей фигуры, освещаемой лишь тусклым светом маленькой свечки, которую ты зажгла мановением рук всего мгновение назад. Блики огня падают на его бледное, прекрасное лицо, отчего точёные скулы кажутся ещё острее, а живые глаза ещё темнее. — Может, и ты останешься? — многообещающе ухмыляется, поглаживая место около себя ладонью в призывном, приглашающем и так сильно искушающем жесте.       — Саша! — только и можешь, что жалостливо выдавить из себя, судорожно зашнуровывая высокие тяжёлые сапоги, что всегда выводили Женю на уж слишком сильные негативные эмоции, так как «будь более элегантной!» — Я не могу. Я должна идти.       — И давно ты стала такой порядочной? Иди сюда, а потом соврёшь что-нибудь, как ты делала это много раз, — тянется к тебе открытой ладонью и откровенно подтрунивает, желая напомнить о «заслугах» прошлых лет и явных пренебрежениях правилами в юности, на что ты только морщишь нос, так и говоря, что совершенно не знаешь, о чём идет речь. — А если не получится, то давай, я со всеми сам договорюсь. Или ты до сих пор против, чтобы кто-то знал об наших с тобой отношениях? — задорный взгляд, не Короля Теней, а самый мальчишечий, что был обычно присущ Александру ночью наедине с тобой, сразу же леденеет, что ты даже можешь ощущать – хотя возможно тебе лишь кажется – как холодок проходится вдоль всей спины. А в комнате сгущаются тени, от чего крохотный огонёк возле кровати начинает предательски подрагивать и склоняться к линии горизонта. — Я прав, не так ли?       — Саш, пожалуйста, только не начинай, — всеми силами пытаешься пресечь игру столь надоедливой шарманки, которую Александр хотел завести каждый раз, когда ты в ночи сбегала из его комнаты под самыми глупыми предлогами. Главным из которых было невысказанное нежелание остаться с влюблённым разбитым сердцем и пополнить ряды тысяч пассий привлекательного Генерала. Хотя, кого ты обманываешь? Влюблённое сердце уже было, а вопрос об его уничтожении, скорее всего, был уже давно решён Дарклингом. — Мы оба знаем, что я – всего лишь увлечение для тебя. Ничего серьёзного. Обычная очередная наивная девочка-гриш, интерес к которой пройдёт через ещё одну неделю. Максимум через две, — отворачиваешься, пожимая плечами с напускным безразличием, внутри чуть не разрываясь на части от досады – стремишься не выдать истинных чувств и разочарования.       Попытки заплести непослушные, совершенно растрёпанные волосы, больше напоминающие ласточкино гнездо, или на крайний случай хоть как-нибудь уложить их, чтобы скрыть начинающие алеть засосы на шее, оказываются тщетными. Полагаешь, что попросишь одну из портных по-быстрому всё исправить и просто сосредотачиваешься на поисках верхней одежды.       Неприятно морщишься от возобновившейся сирены, намекающей, что у тебя осталось не больше одной минуты, наклоняешься к Морозову, что до сих пор испепелял тебя своими глазами цвета самого крепкого виски, в желании поцеловать, прижимаешься к его губам, но, не получая и тени ответа, приподнимаешь уголок губ в расстроенном жесте:       — Ну, Саш! Не дуйся и не будь как маленький, страшный и ужасный Король! Тебе это совершенно не идёт.       Всё-таки оставляешь легкий поцелуй на колючей щеке и тут же выбегаешь из покоев, накидывая кафтан и надеясь, что многие после вчерашних изматывающих тренировок тоже ещё только-только собирают свои косточки, чтобы соскрести себя с кроватей.       Не замедляясь, в темноте чудом (или нет) ни на что не напоровшись, проскакиваешь через все лестницы, перепрыгивая через ступеньки. Протискиваешься между такими же осоловевшим спросонья гришами и даже не замечаешь, как именно многие смотрят тебе вслед.       На автомате застёгиваешь пуговицы, почему-то ставшего неудобным кафтана, когда в ночной темноте занимаешь законное место рядом с подругами, оглядываясь вокруг и встречаясь с несколькими парами заинтересованных глаз с неприкрытым любопытством уставившихся в твою сторону. Однако стоит тебе только взглянуть в ответ, то они тут же перемещаются на что-то другое. Ей Богу, как мелкие воришки, задумавшие что-то неладное.       — Где тебя черти носят? Ууууу, — хочет возмутиться Наталья, но тут же её глаза расширяются, доходя до размеров золотых монет. — Всё с тобой понятно, Т/ф. Только будь осторожней с Зоей, иначе она тебя по ветру развеет, потом ни один целитель не соберёт, — добавляет тихо, прикрывая рот ладошкой, чтобы шквальная, стоявшая немного левее на три ряда, ничего случайно не услышала.       — С чего это вдруг?       — Да есть с чего, — девушка только кивает в сторону Назелянской, и тебя чуть ли не передергивает от того, как именно та смотрела на тебя. Действительно, словно была готова растерзать на лоскутки прямо на месте.       — В чём я опять успела накосячить, что она на меня, как на закуску облизывается? — наклоняешься к Наде в тот момент, когда один из наставников проходит мимо идеально ровных колонн гришей.       — Кто знает, кто знает? — только лукаво улыбается, поигрывая бровями, но тут же замолкает, стоит дверям во дворец открыться, впуская на плохоосвещаемую улицу длинную полоску света, пока на пороге появляется высокая фигура, одетая во всё чёрное.       Генерал Кириган решительным широким шагом направляется в вашу сторону, замедляясь только в полуметре от шеренги, начиная что-то говорить о Теневом Каньоне, извечных тренировках и самосовершенствовании, а также о серьёзности не самого выгодного и очень опасного положения гришей в мире.       Не смеешь ничего сказать, внемля дисциплине и словам Киригана, но на языке так и вертится парочка острых вопросов: «Как он так быстро отыскал всю одежду и даже успел идеально уложить волосы?» и «Какого он вообще забыл на площадке для неоперившихся птенчиков?» — которые ты ввиду субординации, естественно, не сможешь задать.       Однако не стесняемый такой иерархией и находясь на самой вершине военной пирамиды, Генерал, заканчивая речь, как бы невзначай вылавливает твою фигурку из толпы и спокойно произносит:       —Т/и, тебе бесспорно идет чёрный цвет. Но прошу тебя: в следующий раз, когда будешь столь поспешно убегать, потрудись надеть свой кафтан. А этот не забудь вернуть владельцу.       Хмуришься, но когда абсолютно все начинают смотреть на тебя, а среди напарников поднимается суетливый шёпот, рьяно обсуждающий ткань цвета августовской ночи на твоих плечах, лицо молниеносно заливается краской до самых корней волос. Хочешь провалиться сквозь землю от осознания, что в темноте случайно схватила одежду Морозова вместо своей.       А Александр лишь разворачивается, взмахнув полами плаща, поднимая небольшие клубы песчаной пыли, и направляется обратно во дворец чётко выправленным твёрдым шагом.       «Вот теперь все точно в курсе, и ты от меня никуда не денешься», — победная улыбка гуляет на губах мужчины, когда он направляется в свои покои.       И что-то подсказывает ему, что ты ещё непременно заглянешь к нему сегодня. И далеко не только для того, чтобы просто отдать злополучный кафтан или закатить скандал.       И этот факт очень радует Генерала. А то, что у него будет ещё полночи, чтобы доказать, что ты – давно не просто увлечение, радует его ещё больше.