Африка

Было чуть больше одиннадцати, и небо снова прояснилось. Тучи рассеялись, луна снова засияла в небе, и единственными признаками прохождения бури были грязные и затопленные дороги. Приближался сезон дождей. Лекса переодевалась в сухую одежду в своей комнате. Она написала Ане, не хочет ли она пива, и через пять минут кто-то постучал в дверь. Она открыла дверь, перед ней предстала ее подруга. — Почему ты просто не вошла? — спросила она и потянулась к мини холодильнику за пивом. — Вдруг ты в милой компании, — Лекса улыбнулась и, открыв пиво, протянула ей бутылку. Затем она села на диван и прижала колени к груди. Волосы Лексы были мокрыми, висевшее на шее полотенце свидетельствовало о тщетной попытке их немного подсушить. — Лекса… — вздохнула она. — Опять? Брюнетка села на кровать рядом с ней, прислонившись головой к деревянной стене. Она кивнула, и ее взгляд казался более неуловимым, чем обычно. — Я должна тебе кое-что рассказать, — сказала она. Аня повернулась, чтобы посмотреть на нее, ее темные глаза смотрели на подругу с озабоченным хмурым видом. — Что случилось? — спросила она. Лекса сделала большой глоток пива и, набравшись смелости, посмотрела на другую. — Я поцеловала Кларк, — выражение лица женщины было выражением чистого недоверия: она моргнула пару раз, при этом ее рот открывался и закрывался, не издавая ни единого звука. — Что? — наконец сказала она. Лекса кивнула и снова сделала глоток. — Несколько часов назад, — продолжила она. — Я шла под дождем, она догнала меня и… я поцеловала ее. Я потащила ее в школу, и если бы Кейн не пришел, я, вероятно, прямо сейчас все еще была бы там. — И как ты теперь? — спросила Аня, Лекса пожала плечами. — Не знаю, — ответила она. — Хорошо? — Ты жалеешь об этом? — Аня вглядывалась в каждую деталь лица подруги, читая самые незаметные изменения. — Да, — быстро сказала она. — Нет…возможно, я еще особо над этим не задумывалась. — И, может быть, не стоит? — Лекса снова посмотрела на нее. — Тебе даже не нужно об этом думать. — Что это значит? — Лекса нахмурилась. — Не секрет, что вы с Кларк в последнее время очень сблизились, — начала Аня. — И, Боже, Лекса, ты… ты Лекса! Я единственная в этом месте, кто видел, как ты падаешь вниз, как камень, но я также видела, что ты начала подниматься, когда приехала Трикру. И знаешь что? Мне кажется, что с тех пор, как приехала Кларк, ты стала подниматься быстрее. — Я не могу передать свои проблемы другому человеку, Аня! — Я не думаю, что ты это делаешь, — женщина покачала головой. — Может быть, ее присутствие просто показывает тебе путь, отличный от того, который ты выбирала до сих пор, какой в ​​этом вред, если вы пойдете по этому пути вместе? Возможно, в скором времени ты поймешь, что тебе это нравится! — Ты действительно думаешь, что проблема в том, чтобы понять, нравится ли мне это? — Лекса нервно рассмеялась. — Конечно, мне нравится! Но не знаю, готова ли я на все это…к доверию, к идее привязаться к кому-то, зная, что она может уйти в любую минуту, — она провела рукой по мокрым волосам. — Есть только один способ узнать, готова ли ты, верно? — Аня улыбнулась. — Лекс… Я знаю, что смерть Костии — это травма, которая никогда не исчезнет, ​​это самая большая трагедия, которую может пережить человек, но Кларк не Костия, окей? Она не умрет, и ты не можешь лишить себя возможности быть с кем-то! — Может быть, мне стоит поговорить с ней и понять, прежде всего, что она думает об этом, — внезапно сообразила учительница. — Наконец-то что-то разумное! — женщина довольно улыбнулась. — Сделай это сегодня, тебе нужно все прояснить с Кларк. Лекса допила содержимое своей бутылки и тяжело вздохнула. — У меня неприятности, я знаю, — пробормотала она. — Давай, Лекс! — рассмеялась Аня. — Ты гонялась за наркоторговцами, обезвреживала бомбы, стрельба была твоим хлебом насущным, о каких именно неприятностях идет речь? Пытаясь узнать кого-то, кто тебе нравится, ты просто вступаешь в игру, твоя проблема в том, что ты забыла, как играть! — Я тебя сейчас выгоню, Аня, — зарычала Лекса. — Командующая Вудс говорит так каждый раз, когда я права, вот уже десять лет! — они расхохотались, и это помогло облегчить тяжесть только что состоявшегося разговора. Они просидели так несколько минут, созерцая голую стену перед собой, в абсолютной тишине. Такое случалось много раз за эти годы, и эта тишина часто была намного тяжелее. Теперь это было приятно, может быть, потому, что они были далеки от своих прошлых жизней, может быть, потому, что даже африканская деревня в глуши, окруженная голодом, войнами и болезнями, была гораздо лучше, чем Командующая Вудс и агент Уайлд. Много раз, в течение своей почти десятилетней дружбы, они приходили домой друг к другу после изнурительных смен в участке, засады или просто в свободные вечера, которые они все равно решали провести вместе. А сколько раз Аня засыпала на диване Лексы? Сколько раз Лекса без сил падала на кровать Ани? Столько раз, что не было смущения даже тогда, когда они сознательно решали спать вместе. Так и сегодня вечером, Аня просто потянулась, схватила одну из подушек Лексы и устроилась поудобнее. Другая приняла это как должное, выключила свет, зевнула и тоже легла. Она подумала о словах, которые завтра скажет Кларк, повторила многие из них, но никакая формулировка по-настоящему не убедила ее. Она погрузилась в легкий сон, думая, что, как всегда, просто скажет то, что сочтет правильным в подходящий момент. Было семь утра, и Кларк с трудом держалась на ногах, она не спала этой ночью. Каждый час ее охватывала мысль о том, что случилось с Лексой, она воскрешала в памяти каждый фрагмент. Как она последовала за ней под дождем, как они поцеловались. И она чувствовала себя так, как никогда раньше. У нее и до этого были женщины, ее обычная жизнь в колледже была наполнена пьяными вечеринками, распущенностью, вещами, которых можно было бы и избежать, но которые, в конце концов, сбивали, словно движущийся поезд. И в университете Кларк отнюдь не была такой скромной девочкой, на первом курсе у нее даже был недолгий роман с однокурсницей. На втором, она ​​вспоминала об этом с крайним стыдом, она ​​позволила себе провести безумную ночь с привлекательной ассистенткой профессора анатомии. Но то, что произошло вчера вечером, не имело ничего общего с этим. Дело не в том, что Лекса была женщиной, и не в том, что она ее интригует. То, что произошло между ними за последние несколько недель, было крещендо эмоций и понимания, которые приходили одно за другим, ударяли по ее рутине. В самый трудный момент своей жизни, когда она столкнулась со смертью, она нашла убежище в руках Лексы и обнаружила уголок комфорта, который, как она думала, нельзя найти в другом человеке. Ощущение тепла и безопасности, которые она обрела в этих объятиях, было новым, как и вибрации, которые распространялись по ее телу, создаваемые руками, движущимися по ее спине и по волосам. Каждый ее взгляд, каждая ее улыбка, каждое ее слово, делали ту неделю отличной от всех остальных, достигнув апогея накануне вечером. Потому что первая мысль Кларк, как бессознательная, так и рациональная, когда она открыла дверь своей комнаты, заключалась в том, чтобы развеять панику Лексы и облегчить ее боль. Не потому что она чувствовала себя обязанной ей, это была неконтролируемая и подавляющая сила. И она совершенно не ожидала, что Лекса поцелует ее, и что эта женщина может оказать на нее такое разрушительное воздействие. В тот момент, когда ее губы коснулись ее, рациональность отключилась и все свелось к сердцу, которое трепетало в груди, которое билось так сильно, что рисковало проломить грудную клетку. Удивительно, как ее тело реагировало без всякого импульса, прижимаясь к ней под дождем. Как будто, побродив по комнате, освещенной тусклой свечой, кто-то зажег яркий фонарь, раскрыв ее истинные размеры и все детали, которые до этого момента тусклый свет не позволял разглядеть. Ее тело отреагировало так, как будто загорелось, она уже пыталась подавить этот тихий голос, который говорил, насколько прекрасна Лекса, но, чувствуя ее руки на себе, ее теплое дыхание на губах, ее рот, который, казалось, решил уничтожить каждую крошку здравого смысла, и желание сорвать с нее одежду стало невыносимым. Она покраснела от этой мысли и начала гадать, что случилось бы, если бы никто не зашел в школу. Она увидела себя на этом деревянном полу, представила себе тело Лексы, обнаженное и мокрое от дождя, извивающееся под ней. Ее тело среагировало физиологически, она почувствовала себя уязвимой, когда ощутила сильную влагу между ног. Где заканчивалось физическое влечение и начиналось ментальное? Ни у чего из этого не было конца, они были связаны друг с другом. Мысль о том, что это была конкретная эмоциональная привязанность, а также очевидная, очень очевидная физическая составляющая, напугала ее до смерти. Она понимала, что нужно поговорить с ней, что ей нужно знать, что думает Лекса, сожалеет ли она о своих действиях, поцеловала ли она ее панике. Она громко фыркнула, думая, что день только начался и что она не выбросит эту мысль из головы. В то утро в сарае с инструментами было необычайно весело, Аня нашла старый динамик, и спросила Рейвен, сможет ли она его починить. Через полчаса помещение наполнилось музыкой. Капот красного джипа был открыт, и Аня практически вся залезла в него. Она меняла масло и проверяла свечи, руки ее были заляпаны маслом, на лице было пятно, но она беззаботно напевала. В нескольких метрах от нее Рейвен сидела на неудобном стуле и смотрела на монитор своего ноутбука. — Я заполняю заказ на этот месяц, — громко объявила она, пытаясь перекричать музыку. — Что-нибудь нужно для мастерской? — Гаечный ключ, — сказала другая. — Гаечный ключ? — Рейвен уставилась на капот, из которого виднелись только ноги женщины. — На столе, справа от тебя, — фыркнула Аня, вытирая пот рукой. — Можешь подать? Рейвен рассмеялась, взяв ключ. — Я серьезно! — она подошла ближе, и Аня посмотрела на нее. — Как насчет джакузи? — спросила она. — Думаю, мы заслужили это. Смеясь, инженер протянула ей гаечный ключ. — Можно попробовать, — она облокотилась на край открытого капота. — Но знай, моя помощь имеет цену. Аня вырвала из ее рук инструмент. — Какова твоя цена, Рейес? — спросила она, прижимая ее к машине. — Просто чтобы понять, хочу ли я обратиться к другой помощнице. В ответ Рейвен схватила ее за майку и поцеловала. Она почувствовала ее улыбку и обняла ее за талию. — Может, джакузи не такая уж и плохая идея, — прошептала она и провела языком по нижней губе Ани. — Есть пара вещей, которые я бы хотела в ней сделать. — Аня? Голос Кейна заставил ее отшатнуться, словно от удара. К счастью, он позвал ее, прежде чем войти. — Да? — ответила женщина, заметив, что, войдя, он посмотрел и на нее, и на Рейвен. — Могу я поговорить с тобой наедине? — серьезно спросил он. Аня недоверчиво посмотрела на него. — Что бы ты ни сказал мне, ты можешь сделать это в присутствии Рейвен, — сухо ответила она. Он, казалось, не знал, что делать, затем вздохнул и посмотрел на нее. — Я хотел извиниться перед тобой за то, что угрожал тебе, — на одном дыхании сказал он. — Мы потеряли Финна на прошлой неделе…и я не хочу больше никого терять, вы все здесь незаменимы…тебе не нужно бояться ни меня, ни кого либо другого, — он также посмотрел на Рейвен, обращаясь к ним обоим, выражение лица Ани, как обычно было трудно расшифровать. — Твои извинения приняты, Маркус, — наконец, ответила она. Было видно, что он почувствовал облегчение. — А я уже готова была точить клинки, — фыркнула Рейвен. — Боюсь, на этот раз тебе придется их убрать, — после он попрощался с ними кивком. Оставшись одни, две женщины долго смотрели друг на друга недоверчиво, но с облегчением. После смены в лазарете Кларк пошла в душ, надеясь, что холодная вода немного взбодрит ее. Результат был прямо противоположным, и, вернувшись в свою комнату, она рухнула на кровать и заснула, даже не заметив этого. Она крепко проспала весь день, и когда открыла глаза, было уже темно, на часах было без десяти девять. Она умылась и пошла в столовую. Войдя в палатку, она сразу же заметила Октавию, которая размахивала руками, чтобы ее заметили, указывая место, которое она заняла для нее. За столом сидели Беллами, Линкольн, Рейвен, Аня и Лекса. Кларк встала в очередь и, наполнив поднос, села рядом с охранником, приветствуя всех кивком. Все начали болтать. — Что с тобой случилось сегодня? — спросила Рейвен. — Я уснула после работы, — ответила она. — Прошлой ночью я почти не спала. Лекса подняла глаза и посмотрела на нее, а Аня, сидевшая рядом с Рейвен, сильно наступила ей на ногу, призывая ее не быть такой раздражающей. — Почему? — снова спросила инженер. Аня снова пнула ее и уставилась на нее с выражением красноречивого упрека. Рейвен вопросительно посмотрела на нее. — Бессонница, — коротко отрезала Кларк. Ужин прошел за разговорами обо всем, Линкольн был в восторге от новой работы в сторожевом корпусе, и, что удивительно, Беллами и остальная часть команды тепло приняли его. Октавия нахваливала его технику обращения с оружием, в то время как Кларк и Рейвен обменялись веселыми взглядами. Они обе знали, что Октавия была влюблена в Линкольна, и задавались вопросом, почему Беллами этого еще не заметил. Что касается Лексы и Ани, они воспользовались суматохой, царившей в столовой, чтобы поговорить шепотом, в отличие от остальной группы, у них, похоже, была важная тема для разговора. Или, по крайней мере, так говорили выражения их лиц. Примерно через час Лекса встала, воспользовавшись моментом, когда почти все были вовлечены в какую-то горячую дискуссию, обошла стол, подошла к Кларк и прошептала ей на ухо: — Хочешь прогуляться? Кларк незаметно кивнула, и к тому времени, когда она объявила, что ей нужно позвонить перед сном, Лексы уже не было. Она догнала ее, и они вместе пошли к мастерской. Шатенка, по сути, пробормотала что-то насчет идеи прокатиться на машине. Врач не задавала вопросов, было ясно, что выбор любого другого места для разговора означал столкнуться с вероятностью того, что его прервут, или просто не будет достаточно уединения, чтобы иметь дело с таким деликатным вопросом, как этот. Итак, десять минут спустя они были в красном джипе, которым Лекса управляла с чрезвычайным спокойствием, как если бы она шла пешком. Они почти не разговаривали друг с другом, но молчание не казалось напряженным. Кларк повторяла свою подготовленную речь снова и снова весь день, но теперь ее мозг отключился, и она не могла вспомнить ни слова. Она заметила, что Лекса остановилась на вершине утеса, с которого они видели восход солнца несколько дней назад, заглушила машину и повернулась, чтобы посмотреть на нее. Выражение ее лица было трудно прочитать, но, несмотря на это, Кларк посмотрела ей в глаза. — Вчера вечером, — начала шатенка. — Я сделала то, чего не должна была делать? — Нет, — автоматически ответила другая, даже не задумываясь. — Не хочу, чтобы ты думала, что это было продиктовано паникой, — продолжила Лекса. — Я прекрасно понимала, что делаю. — Я никогда не думала, что это паническая реакция, Лекса, иначе я бы не позволила тебе это, — голос Кларк был мягким. Лекса мгновение изучала выражение ее лица, подбирая подходящие слова. — Все, что произошло не только прошлой ночью, но и в последние дни, я чувствую это, Кларк, — женщина жестикулировала руками. — И это пугает меня до смерти, потому что это похоже на то, что я не контролирую себя, когда ты рядом! Я рассказала тебе то, чего никто не знает, просто потому, что ты спросила меня, я спала с тобой…после Костии я спала только с Аней, которая мне как сестра. Она замолчала, когда рука Кларк накрыла ее руку, так же, как в тот день, когда они долго гуляли по саванне. Лекса посмотрела на их руки и затем в ожидании устремила свой зеленый взгляд на женщину напротив. — Меня тоже это пугает, — ответила она и ее голос дрожал. — Я никогда не спала рядом с кем-то, как бы банально это ни звучало, и не представляла, что это случится в Трикру, в объятиях женщины, или что я хотела бы поцеловать ее, заполучить ее. Я думала, здесь будет работа, может быть, дружба, но…это за гранью моего воображения и это потрясающе. — Потрясающе? — повторила Лекса и Кларк кивнула. — Никто никогда не умирал у меня на руках раньше…- вздохнула она. — Мне плохо каждый раз, когда думаю об этом, но потом я ищу твой взгляд и нахожу его…и это меня успокаивает…не пойми меня неправильно, Лекса, то, что произошло, не имеет ничего общего со смертью Финна или с твоими приступами паники, но в такие моменты я искала твой взгляд, твое утешение…не Рейвен, не Октавии, не Беллами, я хотела тебя…я не хочу, чтобы страх остановил меня, — закончила она. На губах Лексы появилась улыбка. — Я потратила годы своей жизни на преследование преступников, — сказала она. — Выслеживала их семьи, стреляла вслепую и отправлялась на самоубийственные миссии, смеясь перед лицом смерти. И сейчас сижу здесь, разговариваю с тобой и дрожу как лист! — она рассмеялась, но по какой-то непонятной причине ее глаза все также смотрели на лицо Кларк, она не убрала руку. Некоторое время они смотрели друг на друга, пока не зазвонил сотовый блондинки, заставивший их обоих подпрыгнуть. Кларк ответила, опасаясь чрезвычайной ситуации. — Кларк, куда ты, черт возьми, делась? — прозвучал на другом конце голос Октавии. Блондинка посмотрела на Лексу. — Я пошла прогуляться, — ответила она. — А что? — Кейн тебя ищет, — добавила охранник. — У него были какие-то документы, которые ты должны подписать и отдать ему рано утром, я сказала, что передам их тебе, но я искала тебя повсюду, — объяснила она. Лекса кивнула и завела мотор. — Дай мне пять минут, — попросила она. — Я иду. — Я буду в своей комнате, — добавила женщина, и, фыркнув, Кларк повесила трубку. Как и в тот день, когда они спасали Финна, Лекса потратила наполовину меньше времени на то, чтобы вернуться в деревню, и припарковать на своем месте красный джип. Они вышли и быстро направились к домикам. — Скажи, наш вечер когда-нибудь закончится без происшествий и телефонных звонков в самое неподходящее время? — спросила Кларк, посмотрев на свою спутницу, и видя ее улыбку. — Мы в Трикру, — ответила она. — Ты врач, а Кейн без меня даже шнурки завязать не может, так что я почти уверена, что ответ очевиден. Они рассмеялись, а вдалеке, на небольшой равнине, виднелись домики, в которых они жили. — Итак, каковы преимущества быть племянницей Титуса Флеймкипа? — спросила тогда блондинка. — Кроме собственной машины, — Лекса расхохоталась. — Ну, я могу нарушать правила, — сказала она. — Чертовски хороший коп! — Кларк закатила глаза, и другая рассмеялась. — И у меня есть мини холодильник, — добавила она. — Это уже интересно, — женщина посмотрела на нее. — И какие чудеса он скрывает? — А какие чудеса ты хочешь, чтобы он скрывал? — Думаю, что холодное пиво было бы величайшим из чудес, — вздохнула она, и в это время они подошли к комнатам. — Тебе повезло! — поддразнила ее Лекса. — Так как насчет того, чтобы пойти и взять это чудо, пока я забираю документы, и встретиться у меня через…три минуты? — спросила Кларк. — Договорились, — шатенка исчезла за дверью своей комнаты, и Кларк постучала в комнату Октавии. Девушка открыла почти сразу, было видно, что она еще не собирается спать. — Почему ты в форме? — Кларк лукаво улыбнулась, когда девушка протянула ей бумаги. — Я собираюсь прокатиться с Линкольном, — объявила она с ноткой волнения в голосе. — Подробности придется подождать до завтра! — Будьте осторожны за пределами деревни, — обеспокоенно сказала Кларк. — Не хочу никого из вас спасать, окей? — Все в порядке, док! — улыбнулась Октавия. — А ты куда все время сбегаешь? — блондинка покраснела. — Подробности придется подождать до завтра! — засмеялась она. — Спасибо за документы, — сказала Кларк. — Не за что, — ответила Октавия и исчезла в темноте. В этот момент Кларк достала ключи от своей комнаты и открыла дверь. Она бросила документы на столик вместе с ключами, даже не включив свет, затем сняла обувь. Она оставила дверь открытой и увидела, что перед дверью появилась Лекса с двумя ледяными бутылками пива, которые она торжественно показала. — Свидание вслепую? — пошутила она, закрывая за собой дверь и ставя бутылки на стол. — Выключатель справа, — Кларк указала на стену, и другая начала ощупывать ее, но выключатель она не нашла. Она подошла, подавляя смех, и протянула руку, чтобы включить свет, в нескольких сантиметрах от Лексы. Таким образом, она оказалась в тусклом свете своей комнаты лицом к лицу с женщиной, которая смотрела ей прямо в глаза. Они стояли в шаге друг от друга. — Знаешь, чтобы сделала старая я прямо в этот момент? — спросила Лекса низким голосом. — Я бы быстро выпила свое пиво и бесцеремонно поцеловала тебя, просто потому, что мне хочется это сделать. — А новая ты? — спросила Кларк, изучая выражение ее лица. — Новая я может обойтись и без пива, — она закончила говорить, и, сократив расстояние, поцеловала ее. Затем она щелкнула выключателем, снова выключив свет, чувствуя, как Кларк берет ее лицо в свои руки и отвечает на поцелуй. Лекса почувствовала, как ее сердце забилось быстрее, но она была слишком сосредоточена на вкусе поцелуев Кларк, чтобы действительно обратить на это внимание. Ее теплые губы были влажными и медленно двигались, ее язык робко освободился и нетерпеливо искал язык Лексы. Она нашла его и вздохнула с облегчением, словно это все чего она хотела. Влажный, чувственный танец вскоре превратился в игру власти. Кларк почувствовала, как прохладные руки Лексы коснулись ее шеи, спустились по плечам и без колебаний направились ниже. Они замедлились, когда добрались до края ее футболки и на мгновение задержались, прежде чем начать поднимать ее. Учительница ждала любого сигнала, положительного или отрицательного, от другой, но когда ее пальцы коснулись теплой кожи, Кларк сама сняла футболку, бросила ее на пол и продолжила целовать женщину. Лекса сделала несколько шагов, не видя, куда идет, и остановилась только тогда, когда ноги другой ударились о край кровати, заставив их остановиться. Кларк схватила майку Лексы и сняла ее, затем села на кровать и потянула ее за собой. Шатенка сняла обувь, и закусила верхнюю губу Кларк, заставляя ее издать стон. Она провела языком по контуру губ, но Кларк, чьи руки зарылись в волосы Лексы, спустилась, чтобы поцеловать ее шею, пряча лицо посреди ароматных прядей. Она нежно провела языком по шее Лексы, и та застонала. — Кларк, — выдохнула она, когда почувствовала, как расстегнулся ее лифчик. Блондинка позволила лямкам медленно скользить по рукам, и ее глаза наполнились удивлением. Она подняла глаза и встретила взгляд Лексы, темный и полный желания, затем позволила своим рукам медленно погладить эти два маленьких чуда, скользнула кончиками пальцев по их форме. Лекса со вздохом откинула шею назад, и Кларк обхватила левую грудь губами, чувствуя, как она набухает под уверенным движением ее языка. — Кларк… — снова застонала она, зарываясь рукой в ее светлые волосы и царапая ее затылок. Женщина, в восторге от этого звука, проделала то же самое и с другой грудью, и когда она нежно прикусила сосок зубами, она почувствовала, как Лекса начала извиваться. Шатенка подняла подбородок и настойчиво поцеловала ее, воспользовавшись этим моментом, чтобы снять бюстгальтер Кларк и забросить его куда-то. Только в этот момент блондинка крепко прижала ее к себе и вздрогнула, когда ее обнаженная, свободная от этого надоедливого куска ткани кожа соприкоснулась с кожей Лексы. Они продолжали целоваться, в то время как нетерпеливые руки Кларк спустились к пуговице на джинсах учителя, расстегнули ее и следом расстегнули молнию. Ее левая рука проскользнула под резинку ее трусиков, и они застонали одновременно, Лекса, потому что рука Кларк была там, где она больше всего хотела, Кларк, потому что не могла представить, насколько мокрая была Лекса. — Сними их — прошептала она шатенке, и с неудовольствием наблюдала, как она встает и торопливо стягивает джинсы. Видеть ее там, стоящей перед кроватью, видеть ее руки, грациозно опускающие штаны вниз, и, наконец, видеть ее в одних трусиках, ее щеки покраснели, ее волнистые волосы элегантно ниспадают ей на плечи, ее губы приоткрыты, это было слишком. Это было цунами эмоций, возникших одновременно, с подавляющей силой. Лекса опустилась и, не говоря ни слова, расстегнула брюки Кларк, стянув их вместе с трусиками. Она небрежно бросила их через всю комнату и наблюдала, как блондинка притянула ее за бедра и медленно сняла ее черные трусики по стройным ногам, глаза Кларк сверкнули перед этим видением. Это было так долго, что Кларк притянула Лексу к себе и начала оставлять мокрые поцелуи на ее животе. Она медленно спустилась вниз, чувствуя запах ее растущего возбуждения, но как только ее губы коснулись этой чудесной горы, Лекса накрыла ее своим телом. Она снова поцеловала ее, руки учителя сжали ее грудь, высвобождая стон, за которым последовал еще один, почти мгновенно, когда она почувствовала, как ее рука освободилась и раздвинула ей ноги. Лекса устроилась между ними, когда их языки встретились. И Кларк подумала, что умирает, когда почувствовала теплую влагу женщины на своей коже, почувствовала, как она двигается на ней. Центр ее удовольствия соприкасался с центром Лексы, и теперь, когда шатенка двигалась на ней, возникшее трение доставляло ей невероятное удовольствие. Лекса тоже застонала, еще больше раздвинув ноги, ее правая рука вцепилась в голую спину Кларк, а левая сжимала ее грудь, что позволяло ей раскачиваться в определенном ритме. Кларк же с силой схватила ее за бедра, пытаясь приспособиться к ее движениям и усилить их. Комната наполнилась их стонами, каждому движению Лексы соответствовал вздох, от каждого ее поцелуя сердце пропускало удар. Этот влажный танец был крещендо удовольствия, за пределами их тел не было ничего, и чем сильнее становилось удовольствие, тем быстрее они двигались. Блондинка отпустила губы Лексы, красные от всех поцелуев и укусов, которые она на них оставляла, только чтобы уткнуться лицом в ее грудь, и начать ласкать языком ее соски. Последовавший за этим стон подвел Кларк опасно близко к вершине. Достаточно было услышать ее, знать, что именно она вызвала это. — Лекса… — срывающимся голосом сказала она. — Н-не о-останавливайся… Лекса задвигалась быстрее, и ее стоны стали громче. Она заглушила стон, высвобождающий зарождающийся оргазм, схватила Кларк за волосы и с отчаянием поцеловала ее. Этого было достаточно, чтобы блондинка вознеслась на небеса. Долгая и мучительная вершина, которая потрясла ее, как никогда раньше, и заставила напрячь мышцы, о которых она даже не знала, когда Лекса делала свои последние толчки в неконтролируемых стонах. В конце концов, она упала в изнеможении, уткнувшись лбом в плечо Кларк, которая обняла ее. Они лежали так, пока дыхание не пришло в норму, и только тогда Лекса отстранилась, чтобы посмотреть ей в глаза, и впервые с тех пор, как они познакомились, вздрогнула. Она смотрела на нее так, словно не могла поверить в то, что только что произошло, и блондинка убрала прядь темных волос с ее лица. Она потянулась к ее губам и нежно поцеловала ее, затем спустилась на подбородок, молча предлагая Лексе лечь. Кларк еще не насытилась ею. Она перевернула ее, накрыла ее своим телом, и медленно начала покрывать поцелуями ее шею. Она добралась до ключиц, которые начала нежно покусывать, заставляя другую вздохнуть, затем вниз, по долине уже возбужденных грудей, позволяя своему языку проскользнуть по линии живота, огибая пупок. Она улыбнулась, когда услышала, как нетерпение Лексы перешло в стон. Затем она раздвинула ей ноги, устроилась между ними и поцеловала эту сладкую возвышенность. Все мышцы Лексы внезапно напряглись. Именно в этот момент Кларк поняла, что больше не может ничего с собой поделать. Ее вкус был таким же пьянящим, как и ее запах, и она посмотрела на нее в полумраке комнаты, Кларк видела ее полностью во власти того, что она с ней делала, капельки пота на коже, запрокинутая голова, закрытые глаза и приоткрытые влажные губы. Руки Лексы сжимали простыню под ней, мышцы живота сокращались, ее маленькие груди распухли, волосы спадали на правое плечо. Она робко начала двигаться под ней. Кларк потребовалось несколько минут, чтобы насладиться каждым сантиметром ее тела, но стоны Лексы теперь были опасно громкими, поэтому она раздвинула ее ноги шире и вошла в нее языком. Шатенка шумно извивалась, и робость растворилась в ничто, она погрузила одну руку в волосы блондинки и толкнула ее глубже, казалось, она хотела слиться с ней воедино. И Кларк могла чувствовать, как она напряжена и как она продолжает мокнуть при каждом ее движении, возможно ли чувствовать себя такой удовлетворенной, доставляя удовольствие кому-то другому? — Кларк… — простонала Лекса, когда она заменила язык двумя пальцами. — Боже, я… Она еще глубже вошла в нее и когда почувствовала, как стенки сжались вокруг ее пальцев, она начала посасывать центр ее клитор. Лекса закричала, ее тело задрожало, она выгнула спину. Она кричала минуты, которые, казалось, никогда не закончатся, когда мир цветов взорвался у нее под веками. Кларк подождала, пока ее тело покинет последний спазм, и затем медленно вышла из нее. Она поднялась выше. Лекса все еще тяжело дышала, и Кларк наблюдала за ее вспотевшим телом, ее грудь быстро поднималась и опускалась. Ей пришлось довольствоваться этим всего несколько минут, затем Лекса повернулась, чтобы взглянуть на нее, ее глаза были темно-зелеными, как африканские акации в лунном свете. Она прижалась лбом к ее лбу, Лекса пыталась прочитать ее мысли через эти голубые глаза, которые казались мирными светом, но решила довольствоваться этим молчанием, ни о чем не спрашивая. Она поцеловала ее, на несколько секунд коснулась губами Кларк, а затем впервые за долгое- долгое время заснула крепким сном. Кларк напротив долго не могла уснуть и смотрела как она спит. Лунный свет, проникавший из окна, очертил контуры лица Лексы, которое теперь казалось лишено какой-либо защиты. Приоткрытые губы и безмятежное выражение лица сопровождали ее ровное дыхание. И Кларк обнаружила, что повторяет в голове все, что рассказывала ей о себе Лекса: военная академия, колледж, полиция, а затем смерть жены, отсутствие родителей, наркомания матери. Эта женщина прожила адскую жизнь, отмеченную лишь несколькими моментами счастья, однако она работала, она поднялась снова, чтобы помочь не только себе, но и другим, попавшим в беду. Это было сосредоточение внутренней силы, которую она передавала другим, и если пристальный глаз видел ее как грозного бывшего полицейского, то когда Кларк увидела ее в первый раз, она была окружена детьми, проводя урок истории. Теперь, когда она спокойно спала на ее кровати, она казалась ей хрупкой, как никогда прежде. Она просто хотела обнять ее и сказать, что ей нечего бояться. Но она ограничилась тем, что обвила ее обнаженное тело рукой и нежно притянула ее к себе. Потом, наконец, тоже уснула.