Кофе-ледь

Понедельник — и так день тяжёлый, а после трёх недель на пляжах Мармариса вовсе напоминает каторгу. Половина десятого утра, а я уже никакой: шею ломит, глаза слипаются. Джетлаг два часа всего, а даёт о себе знать. Володя сидит со мной в переговорке и пересказывает последние новости: лаборатория логистических решений запорола отгрузку для белорусов, Ковалёв всех вздрючил, и теперь нельзя отгружаться без оформленных и согласованных протоколов тестирования на предпроде. Пофиг вообще, я со своих три шкуры деру за эти протоколы, а Володя привык спускать с рук и теперь весь изнылся: мол, Ковалёв лично следить будет. А я думаю, что он наиграется через пару недель, и все снова забьют. — Слышь, ну я могу не рассказывать, если так скучно, — ворчит Володя. Блин, я зевнул. Во весь рот. И ни о чём не жалею. Володя то ли поржал, то ли обиделся — непонятно. — Слушаю я тебя, слушаю. Спать хочу — трындец, режим сбился. — Кофе будешь? — участливо спрашивает Володя. Хорошая мысль. Я киваю и изо всех сил давлю очередной зевок, а Володя набирает с мобильного нашей офисной кофе-леди. — Женечка, будьте так добры, принесите нам в «Декарта» два чёрных кофе. Без сахара, спасибо. — Света уволилась, что ли? — спрашиваю я, когда он кладёт трубку. Володя коротко кивает. Что-то не задерживаются девчонки у нас в последнее время. То ли работа тяжёлая, то ли платят плохо, то ли наш коллектив — мужичьё приставучее, прохода не дают. У нас девяносто процентов сотрудников — мужчины, мы наших девушек любим, обожаем и на руках носим. Может, иногда палку перегибаем, а порой даже кидаем… Кофе-леди Мариночка полгода назад так и уволилась — обиделась, что я, падла старая, якобы пообещал и не женился. Володя продолжает стонать про протоколы тестирования — мол, все сроки поедут, а у него тайм-ту-маркет, хреняркет. Только хочу осадить, что процессы в отделе надо сразу выстраивать нормально, как скрипит дверь переговорки и заходит… незнакомый мужик. Ошибся, что ли? Нет, поднос с двумя чашками в правой руке. Здравствуйте, я ваша кофе-леди! Ну и прикол. Офисной кухней всегда заведовали милые юные девочки, и вдруг — мужик. Вернее, это парень: среднего роста, стройный, в узких офисных брючках и белой рубашке с закатанными рукавами. Один в один — модель из рекламы мужской одежды. Женечка, етить. Я в шоке. — Пожалуйста, ваш чёрный кофе. У этого Женечки голос поставленный и глубокий, как у радиоведущего. Пока Женечка переставляет к нам на стол чашки, можно разглядеть его поближе. Фигурка — бомба, а лицо обычное: тёмные волосы, светлые глаза, курносый чуток. Лет двадцать пять на вид, хоть и пытается казаться старше: я умею отличать тщательную лёгкую небритость от банального пофигизма. — Спасибо, — говорю я, и Женечка мне широко улыбается. Володе точно так же улыбается, а потом исчезает из переговорки, бесшумно притворив за собой дверь. Меня прямо-таки распирает от любопытства: — Женечка? Ты называешь его Женечкой? Серьёзно? Володя вздыхает: — Привычка. Раньше были Светочка, Полиночка… — Что ж ты не рассказал, что у нас теперь не кофе-леди, а кофе-ледь? — Кофе-бой, — поправляет Володя. — Это непроверенная информация, но Ирине Михалне надоело, что её девочки увольняются после того, как их трахают и бросают. Упс, Свете тоже какой-то старый падла палку кинул и не женился. Аж стыдно за ту историю с Мариночкой… — Михална решила, что парня не трахнут? Звучит, как вызов. Я вообще-то пошутил, а Володя не смеётся. Сложил домиком пальцы — длинные, тощие, на паучьи лапы похожи, бр-р… — Андрюха, ты же мне друг? — задумчиво спрашивает Володя. Я считал, что уже лет десять как друг — с нашей общей, так сказать, тестировщической скамьи. Не понимаю только, к чему он клонит. — Ну друг. — Ты не будешь надо мной ржать? — Буду, само собой. — Старая ты падла, я и не сомневался, — беззлобно огрызается он и через секунду выпаливает: — Короче, моя гетеросексуальность дала сбой. Оп-па, какие приколы. — Женечка? — Женечка, — вздыхает Володя. Наивная Ирина Михална… Я б сам этого Женечку к рукам прибрал, но в Володе немного сомневаюсь. — Не, не верю, ты меня разводишь. — Ну ты же сам видел, какой он… Весь такой… Блин, как статуя античная. Ты меня должен понять! Будто слово «бисексуал» означает «хочу трахать всё, что напоминает человека». Между прочим, по шкале Кинси я двойка — преимущественно гетеро, и с мужиками несколько лет не путался, и в последний раз это была почти неправда: я всего лишь потискал одного милого паренька снаружи и изнутри. Руками, ртом, и членом тоже было. — Андрюх, ты же опытный в этом, — продолжает ныть Володя. — Расскажи, как натурала… ну, соблазнить? — Никак, забудь. — Должен же быть способ. Не бывает нерешаемых задач. Соблазнение натуралов — не гипотеза Пуанкаре, а я не Перельман, но… — Володь, а ты уверен, что твой Женечка — натурал? — Не знаю. Нет. Или одна из глобальных причин, почему его карьера забуксовала на нижней управленческой ступеньке. Он строит предположения и откидывает перспективные варианты, даже их не проверив. — Пробовал разузнать? — В соцсетях — ничего. Володя будто в прошлом десятилетии застрял. Люди уже давно не выкладывают личное на обзор всему интернету. — Херня эти соцсети. Подойди к нему, познакомься поближе, пива выпить пригласи. Если не дурак — всё поймет. Володя хмурится, барабанит пальцами по столу. — Я не знаю, как к мужикам подкатывать, — отвечает он, понизив голос. — Ты сможешь разузнать? Разведать обстановку. По-братски, а? Володя, блин. Вот и вторая причина застоя в карьере: тридцать два года мужику, мой ровесник, а стесняется, как школьница. Холостой тоже поэтому. Деловая хватка — тот же самый флирт: нужно чувствовать, когда сыграть милого зайку, когда подкупить, когда надавить. У меня вроде бы получается: на работе я начальник над начальниками начальников, а в жизни — тот еще кобель. Володя, старая падла, это всё прекрасно знает. Знает, что я поиграть люблю и обязательно соглашусь. — Ладно, пощупаем твоего Женечку, узнаем, что за фрукт. — Где ты его щупать собрался? — сразу вскидывается Володя. Подойти сам, значит, морозится… Я шутку вспомнил: — Ты не знаешь, что ли, как понять, гей парень или не гей? — Как? — Если парня трахаешь, и у него стоит — значит, он гей. — Иди ты к чёрту, — сердится Володя. — У меня и так через десять минут планерка у техдира. Планерки, совещалки, разбор отпускной почты — полдня пролетает незаметно. Пришло время заглянуть на кухню — в гости к новому кофе-ледю. Удача на моей стороне: Женечка в боевой стойке пытается пристроить в кулер здоровенную бутыль с водой — ворочает так, сяк, но не попадает горлышком в дырку. Я бегу на подхват: — Помочь? — Да не нужно, спасибо, — смущается он, но я уже придерживаю бутыль и направляю горлышко в кулер. — Спасибо, — повторяет Женечка, отряхивая руки. — Сварить вам кофе? — Я сам, не напрягайтесь. — Это моя работа. — И я хочу сделать её чуточку проще, — говорю я и дарю ему самую лучезарную улыбку из всех, что у меня есть. — Вас зовут… Евгений, верно? — Можно просто Женя. А вы?.. — Я Андрей, очень приятно, — говорю я и протягиваю ему руку. Женя её пожимает — хватко, уверенно. В постели, интересно, такой же уверенный и хваткий? Я вот хваткий и его ладонь не выпускаю, затягиваю физический контакт. Как Женечка отреагирует? Спокойно: улыбается, взгляд не отводит, руку не выдергивает. Можно смело поставить чек в мысленном чек-листе. В седьмом часу вечера Володя мне пишет: «Ну что? Узнал?» Отвечаю честно: «Не могу ни подтвердить, ни опровергнуть». Встречного флирта всё-таки не было. Набираю Володе вдогонку: «Терпение, мой юный падаван», но, чуть подумав, последнее слово меняю на «пидрован». Володя отвечает: «Не смешно)))». Думает, что я шучу, а как его ещё назвать-то — начинающего любителя мужиков? Ставлю точку в разговоре: «Не дергайся, разберусь». Подбираюсь к Жене я медленно, аккуратно. Захожу к нему каждый день утром, в обед и вечером, обязательно здороваюсь за руку, пристаю со смолл-токами: погода, городские новости, киноновинки, мелкие офисные сплетни — фуршеты, банкеты, кто замуж вышел, кто беременный. Перешли на «ты», я понемногу сокращаю дистанцию — встаю совсем рядом, в полуметре: ближе я и сам подпущу только любовницу, любовника или кота. Стараюсь Жене помогать по мелочи — перекинуть кружки из раковины в посудомойку, смахнуть со стола мусор, задвинуть брошенный кем-то стул. Женя трогательно и смущённо рассыпается в благодарностях, печеньки для меня откладывает: вкусные быстро сметают, и на общем столе остаются только невкусные, но лично для меня всегда находится парочка припрятанных. Мы с Женей уже, можно сказать, кореша. Захожу я на кухню в пятом часу вечера — кофейку выпить, как обычно, а там Женя с телефоном в руке стоит у окна, уперевшись коленкой в подоконник. Брючки в этой позе плотно обтянули его круглый зад, подойти бы да шлёпнуть… Женя оборачивается и, заметив меня, шепчет: — Иди сюда, осторожно только. — Что там? Женя уже отвернулся и высматривает что-то на улице. Подкрадываюсь к окну и вижу: за стеклом на подоконнике сидит, нахохлившись, яркая птичка — размером, может, с дрозда. Красавица — как с витрины зоомагазина вылетела: голубой животик, желтые щечки, тонкий длинный клюв. Впервые такую вижу. — Это золотистая щурка, — шепчет Женя. — Ты как в город залетела, маленькая? Давай, повернись сюда, моя хорошая… Черт, стекло бликует. Птичка дергает головой, вертится и, заметив вдруг что-то, подпрыгивает на месте и улетает. Женя вздыхает и утыкается в телефон — по жестам похоже, что листает фотки. — О, вот тут ничего так получилась, — говорит Женя и показывает мне фотографию. — Классно! — отвечаю я, и это искренне. Женя поймал момент, когда щурка посмотрела прямо в объектив, склонив головку набок. Шкодная, любопытная. Цвета на фотке сочнейшие, птичка прямо как живая. — Стекло половину снимков перепортило… — комментирует Женя. — Автомат в телефоне, блин, снимает лучше, чем я на зеркалку. — Ты фотограф? — Немного. Вот, смотри. — Женя сосредоточенно листает что-то в телефоне и показывает другую фотографию: огромный бурый медведь в центре кадра. Щерится, клыки в камеру показывает. Если фотку приблизить, каждую шерстинку можно рассмотреть. Жутковато. — Круто. И не страшно было? — До усрачки страшно. Но это же, блин, настоящий медведь! Когда бы ещё выпал шанс его заснять? А с этим снимком я даже приз взял на одном фотоконкурсе небольшом. — Почему фотографией не зарабатываешь? — Не хочу. Я, конечно, люблю животных, но свадьбы снимать не готов. Отвечу шуткой на шутку: — Вот почему ты у нас работаешь — животных подкармливать, значит, любишь. Женя звонко смеется: — Всё прозаичнее: у вас платят. Я по образованию эколог, у них с зарплатами совсем печально. Работал официантом, баристой — там с деньгами получше, но нестабильно, и график — отдельный сорт ада. Я ему в больное место, кажется, попал. Попробую перевести тему: — Нравится у нас? — Конечно! Гарантированный оклад, домой — в шесть вечера. Сказка. Теперь он мне резанул по больному. — Хотел бы и я уходить в шесть вечера. — Ты же какой-то большой руководитель, да? — спрашивает Женя. — Ага. Руководитель лаборатории платежей и финансов. — У-у, солидно. Хватит трепаться. Варю себе кофе: кофемашина громко орёт кофемолкой, щёлкает, пыхтит паром. Жене зачем-то понадобилось залезть на верхнюю полку: шебуршит в шкафчике, вытянулся всем телом, как кот. Узкие рукава рубашки задрались, сползли… Что ж он сегодня такой вкусный, что везде хочется облапать? Впрочем, почему бы и нет? Захожу издалека: — Давно хочу спросить: ты качаешься? — Подтягиваюсь дома немного. — Да ну, не скромничай, мышцы через рубашку видно. Можно потрогать? Это будет прикосновение на грани: еще прилично, но уже интимно. Ну-ка, позволят мне или нет? Женя смущенно улыбается и напрягает бицепс в жесте культуриста. — Раз хочешь, потрогай. Чек. Я ему польстил, в бицепсе ничего выдающегося, но приятного парня и потрогать приятно. Продолжаю ощупывать, а другую руку кладу ему на поясницу — легкое прикосновение, даже не объятие. Женя не отталкивает, не уворачивается — наоборот, будто сам льнет к рукам и мягко улыбается, глядя мне в глаза. Чек! Чек! Чек! Если б мы были не на офисной кухне, я бы его уже… Так, стоп, это для Володи, не для меня. Мой кофеек, кстати, сварился. Поглажу Женю напоследок по спине и сбегу от греха подальше. Надо немедленно перетереть новости с Володей. Когда мы вдвоем собираемся в «Лейбнице», я сразу начинаю с главного: — Женечка твой — не натурал. — Думаешь? — Уверен процентов на девяносто пять. — Значит, есть шанс? Был бы, если б Володя сам шары катил. А так… Разве что этот шанс теперь есть у меня. — Попробуй к нему подойти, поболтать, поближе познакомиться, — повторяю я. — Он, например, фотографией увлекается. Разговоритесь, пригласи его выпить, а там дело за малым. — Давай ты пригласишь его посидеть с нами втроем. — Может, еще и трахнуть его за тебя? Я на него лошадиную дозу флирта вылил, он на меня вместо тебя западет. — Просто законтачь нас, а потом оставь, — выпрашивает Володя. — Как ты умеешь. О да, я умею приводить к нему дам, а он умеет их зевать. Прошлую даму я ему на блюдечке подал, готовенькую, прям бери и люби, а Володя упустил ее ровно через десять минут. А сколько моих нервов было вымотано — какая она умная, интересная и замечательная… — Володь, что с тобой? Пускаешь слюни на красивую картинку. Что ты о нем знаешь кроме того, что он варит кофе и похож на античную статую? — С ним что-то не так? — сразу напрягается Володя. — Всё с ним так, кайфовый мальчик. Ты с ним не общаешься и даже не знаешь, насколько он кайфовый. Володя поджимает губы и нерешительно произносит: — Андрюх, я без твоей помощи не справлюсь, ты же понимаешь. Ладно, черт с ним, я уже и сам хочу. *** В баре весело: музыка, танцы, аншлаг, официантку не дождаться. Я забронил козырный столик в самом углу на втором этаже: мимо никто не шастает, не пялится, вместо стульев — диванчики с высокой спинкой, тоже закрывают от лишних глаз. Всё для Володи, интимнее некуда. Я его, юного пидрована, наставлял: «Пообщаетесь, выпьете, расслабитесь, уединитесь, а там раз — и вы уже страстно сосетесь, забыв обо всем на свете». С первого же пункта всё пошло не так: мы с Женей нет-нет, да перекинемся парой слов, а Володя молчит в тряпочку. Даже на диванчик с Женей сесть постеснялся, сидит со мной. Подходит официантка наконец-то. — Можно вашего красного домашнего вина? Кувшин, — заказывает Володя. Я за рулем: — Безалкогольное пиво. — Мне, пожалуйста, черный чай, — добавляет Женя. Вот это прикол. — Ты не пьешь? — хрипло спрашивает Володя. — Нет. — Почему? Володя прямо мастер общения. У него аж ладонь в кулак сжата. Волнуется мужик. — Ой, долгая история… — улыбается Женя своей дежурной улыбкой. — Меня бешеная лиса укусила, а после уколов алкоголь нельзя полгода. — Лиса? Где ты нашел лису? А я знаю, где. Женя вроде бы начинает говорить, но Володя уже обращается ко мне: — Андрюх, ну хоть ты мне помоги с вином. — Я за рулем. Володя заметно нервничает. Он сам редко пьет — у него желудок больной, а тут — много выпивки, весь вечер не по плану… Когда приносят напитки, Володя сразу хватается за кувшин и бокал. Видимо, разговорить Женю опять я должен. — Почему чай, а не кофе? — спрашиваю я. — Ты же кофе-леди. — Не хочу пробовать, как здесь портят кофе, — смеется Женя. Володя нервно всхрюкивает, но разговор не поддерживает. Снова придется брать дело в свои руки. — А это правда, что есть жутко дорогой сорт кофе, который ферментируется в кишечнике у животных? — Правда, — серьезно отвечает Женя. — Называется копи-лювак. — Гадость, как это можно пить? — Да ну, зерна же потом моют тщательно, высушивают. И не подумаешь, что они такой тяжелый путь прошли. — А любое животное подойдет? Я могу на моем коте заработать? — На коте не получится, нужен мусанг. Это маленькие смешные зверюшки, милые, на куниц похожи. — Только не говори, что сейчас достанешь телефон и начнешь фотки показывать. — Они в Азии живут, я там не был. У нас зато ласок встречал, — кивает Женя и начинает рыться в телефоне. Показывает нам с Володей фотографию: выглядывает из норки ласка-красавица, рыжая, гибкая, с белой грудкой. Женя добавляет: — Она вертелась, как ужаленная, остальные снимки — мазня. — О, это твои фотки? — переспрашивает Володя. Ну блин, ну Володя, я же рассказывал, что Женя — фотограф. — Мои. — Медведя ему покажи, — встреваю я. — Обалдеть, медведя? — наконец-то включается Володя. — Ага, — кивает Женя. — Это я в том году на Таганае был… Вроде заговорили друг с другом — про медведей, про Таганай. Володя Женю спрашивает: «На Тещином языке был?» Оставлю их, пусть сближаются, а я сделаю свои дела и воздухом подышу. Минут через двадцать возвращаюсь за стол, а там картина: так и сидят друг напротив друга, Женя смотрит в телефон, Володя смотрит в телефон и хлещет винище. Уже двух третей кувшина нет. Твою ж, а, интроверты гребаные. Мне надоело, я устал их развлекать, тоже буду в телефон смотреть и картошку фри жевать. Сами виноваты. Отходит по своим делам Женя, и мы с Володей остаемся вдвоем. Я спрашиваю: — Как успехи с общением? — Отвали, — угрюмо отвечает Володя. Он совсем, что ли, берега попутал? — Володя, ку-ку. Я целую спецоперацию провернул, чтоб тебя с Женей сблизить, и ты мне говоришь: «отвали»? — Ага, ты его еще облизывать начни прямо здесь. — Володя громко брякает бокалом об стол. — Падла ты старая. На хер всё. Не хочу. Я к Жене не прикасался весь вечер. Да я к нему даже на полметра не приближался! Что за истерон у Володи, не понимаю. — Сука, чтоб я еще когда-то тебе помог… — Да ну тебя в жопу! Выпусти меня. Володя выпихивает меня из-за стола. И Женя возвращается, как назло — встает в проходе, подозрительно смотрит на нас. — Выпусти меня, ну, — повторяет Володя и толкается сильнее. Придется выпустить, пока он в драку не полез. Осторожно спрашиваю: — Ты куда? — Танцевать, от вас подальше, — огрызается Володя и, пафосно развернувшись, уходит. Вредная старая падла, иначе и не назвать. Женя ошарашенно смотрит ему вслед, но потом садится за стол и говорит мне: — Он, кажется, перебрал. — И перенервничал. — Что случилось? Можно замять тему, а можно раскрыть карты. На Володину инициативу рассчитывать не приходится, так что… — Знаешь, Жень, ты Володе понравился. Он недоверчиво смотрит на меня. Длинная пауза, потом нервный смешок: — В каком смысле? — В том самом. Не мне. Володе. Это он меня просил к тебе подойти, прощупать почву, сюда пригласить. У Жени несколько гримас подряд сменяется на лице. Хорошей — ни одной. Молчание затягивается, я спрашиваю напрямую: — Как тебе Володя? Нравится? — Я… в общем… не знаю… Я не по парням… Мне домой пора. Он подскакивает, беспокойно переступает с ноги на ногу и пытается уйти, но я успеваю схватить его за руку: — Подожди. Тормозит. Я держу его запястье и глажу большим пальцем, а Женя так и стоит возле меня. «Не по парням» он, ага, врунишка. Всё ясно: доокучивал я его, грех теперь не воспользоваться. Сдвигаюсь на своем диванчике, чтоб освободить место Жене, дергаю его к себе: — Сядь. Женя, поколебавшись, садится рядом — так близко, что я чувствую его запах — дезодорант, смешавшийся с потом. Приятный запах, живой, хочется вдохнуть его поглубже, крепко сжать в объятиях это прекрасное тело… Я не отпускаю Женину руку, он тоже её отнимать не спешит. Хорошо сидим. — Про Володю понял, — говорю я. — Он всё равно натурал, ему так, моча в голову ударила. Пофиг на него. Ты лучше скажи: а я? Я тебе нравлюсь? — Ничего не понимаю, — растерянно улыбается Женя. Всё ты, солнышко, понимаешь. Я уверен. Наш стол сверху и в углу, из зала ничего не будет видно — я без опаски сжимаю Женину ладонь в своих. Он поднимает на меня взгляд, смотрит в упор, почти не мигая. Губы приоткрыты… Нет, надо очнуться, не сейчас. Спрашиваю: — Нравится, когда за руку держу? Короткий кивок. — А когда обнимаю… вот так… нравится? Если б меня так нежно приобняли за пояс и гладить начали, я бы мгновенно в обморок свалился. И Женя к этому близок, лопочет себе под нос: — Я не гей. — Не переживай, я тоже би. Чувствую неуверенное прикосновение к предплечью… Нет, дольше я это не выдержу. Густая Женина щетина покалывает мои пальцы; хочется гладить и гладить, тереться об неё рукой, прижаться щекой. Придерживаю его лицо, приближаюсь, будто хочу поцеловать, — не-гей-Женя аж глаза закрыл и сам тянется ко мне, но я — падла — обламываю его ожидания. Женя, так и не дождавшись поцелуя, смотрит на меня — обиженно даже как-то, а я спрашиваю: — Хочешь? — Да, — полушепотом выдыхает он, и от возбуждения у меня дыбом встает буквально всё. — Пойдем. Я, когда сегодня гулял, приметил, что в этом баре есть выход на задний двор — место для курения. Две девушки курят возле выхода, болтают вполголоса. В глубине двора стоят какие-то контейнеры, в кучу свален строительный мусор — укромный уголок, куда не достает свет фонарей. Я отвожу Женю в сторону, за эти контейнеры, и сразу же притягиваю к себе. Хорошее у него тело, стройное, типично мужское: бедра узкие, плечи пошире, грудь твердая, плоская. Щупаю дальше: жесткие густые волосы на затылке, прямая спина, торчащие лопатки, глубокая выемка позвоночника на пояснице. Маленькая плотная задница… — Я с парнями раньше никогда… — неуверенно говорит Женя. — Всё бывает впервые. Нахожу в темноте его губы — горячие, упругие и отзывчивые. Целую медленно, растягивая удовольствие. Щетина у него грубая, а язычок нежный — изумительный контраст… Женя еле слышно постанывает, прижимается ко мне, а еще у него стоит член — как последний чек в моем списке признаков гомосексуала. Считанные секунды — и Женя уже без трусов, я перед ним на коленях, а его член у меня во рту. Володя точно перестанет считать меня своим другом. Я, старая падла, парня у него увел… — Это безумие, — стонет Женя сверху. Всего лишь минет от мужика на задворках бара. М-м, ну да, похоже на безумие. Женя скромничает сперва, но быстро включается и отбирает у меня контроль: крепко держит мой затылок и делает всё сам. Не промах парень, с огоньком, мне такие нравятся. Еще по рукопожатию было понятно… Хорошо двигается, в темпе, жестко, ритмично, заводит нереально, я себя вовсю наглаживаю, но Женя… резко останавливается. — Куда мне… ну… финишировать? — Можешь в рот. — Ё… — стонет он. — Ладно. Мужик сказал — мужик сделал: Женя финиширует, больно вцепившись мне в шею. Конец движухи. Ох, колени еле разгибаются после таких развлечений… Выпрямляюсь, растягиваю затекшие мышцы и чувствую — меня бесцеремонно сгребают в объятия и хватают за член. — Я тоже хочу… тебе. — Женин голос не узнать: бархатный, вкрадчивый, с новыми игривыми нотками… Между ног всё ноет в предвкушении, но нет уж, я и так поддался слабости. — У меня дома — всё, что захочешь, солнце, — говорю я, выворачиваюсь из его объятий и тяну за руку назад к бару. — Только сперва Володю заберем. Женя покорно идёт следом за мной. Люди, которые курили у выхода, уже ушли, стоят другие — большая компания, парни и девушки. Они безучастно провожают нас взглядом и болтают дальше — не замечают в нас ничего необычного, а мы, между прочим, только что трахались. Женя явно думает о том же — не зря у него такой хитрый смешливый взгляд. Мы пробиваемся через импровизированный танцпол, я высматриваю Володю, и вдруг Женя трогает меня за плечо: — У меня есть сестра-двойняшка. — Чего? — От неожиданности я аж переспросил. — Я могу Володю познакомить со своей сестрой. Она на меня очень похожа внешне. — Только ты сам их знакомь. Я в такое больше не играю, сам видишь, чем всё кончилось. Или началось.