***
Антураж сменился, вновь из ниоткуда на сильно порушенных улицах Берлина спустя три года появились двое. Но если раньше они приходили вместе, то теперь стояли друг напротив друга, приготовив свои палочки к бою. — Знаешь, я не сомневался в тебе, Альбус, — тихие слова сорвались с губ, лицо говорившего искривилось от злости, распираемый от чувств, будто неспособный их удержать, он часто дышал, словно наслаждаясь запахом пепла и гари, а безумный взгляд лихорадочно осматривал как своего противника и его белоснежную мантию, так и своë окружение. И наконец, не удержавшись, Геллерт закричал во всю мощь своего голоса. — Ты готов похоронить все наши усилия?! Готов развеять по ветру десятилетия экспериментов и принесенных жертв?! Ты всегда был мягкотелым и слабохарактерным, Альбус! Однако я верил, что в тебе есть стержень, но, как и всегда… ты не способен довести дело до конца! — Возможно, но одно я всë же закончу — остановлю тебя. Спокойствие как в движениях, так и в голосе, резко контрастировали с Геллертом и окружающей действительностью, в которой вновь были слышны крики, мольбы, выстрелы… но взгляд Альбуса был стыдливо отведен, теперь в нем не было ничего, кроме горечи. — Остановить, чтобы что?! Тебя вовсе ничего не смущает?! Хорошо, мой дорогой друг, хорошо, — следующие слова раздались еле слышимым шепотом, — хочешь сделать хорошо — сделай сам. Бузинная палочка разразилась каскадом стремительных авад, которые, тем не менее, не попали по своей пусть уже и седой, но всë ещë быстрой цели. Отчасти Альбус уклонился, отчасти атаку приняли на себя трансфигурированные из земли стены. — Я не хочу убивать тебя, Геллерт, у тебя еще есть ша… Договорить не дали — пламя, выпущенное из легендарной палочки, с ревом начало поглощать ту узкую улицу, на которой они начали сражение, оплавляя и так порушенные дома, вздымаясь выше крыш; и в его языках, казалось, можно было увидеть лица в агонии. Когда всë стихло, Геллерт придирчиво осмотрел новый пейзаж из дымящегося асфальта и раскаленного докрасна камня зданий, и с какой-то ленцой взмахнул палочкой, поднеся её к лицу. — Можешь прятаться, сколько тебе нужно, Альбус, тебе не остановить эту мощь, тебе не остановить меня! Слышишь?! Ты ничто предо мной, идиот, похоронивший свою силу под слоями «доброты», не способный посмотреть дальше своего носа! — Я пусть уже и ношу очки, но на зрение ещë так сильно не сетую. Зеленый луч мгновенно выстрелил в сторону голоса, но своей цели не достиг. Резко пригнувшись и пропустив над головой аваду, Дамблдор сам разразился непрерывным каскадом заклинаний, которые враг принял на протего и со снисходительной улыбкой обратился в черный туман, продолжая глумиться над своим уже бывшим другом. — Давай полетаем, Альбус. Хмыкнув на это заявление, Дамблдор белым туманом устремился в погоню. Они летали над городом, сея разрушения и панический страх там, где остались следы их магии. Бомбарды разрывали воздух, многие из маглов ни с того ни с сего утрачивали возможность слышать или говорить, а то и вовсе начинали гнить заживо. Геллерт заливался неудержимым смехом, глядя на страдания других и на то, как Альбус пытается их не допустить. — А если вот так? Бомбарда максима. Палочку направили в сторону ещë жилых домов, белая тень кинулась ей наперерез ещё до того, как было произнесено заклинание, и успела выставить серебристый щит.Но даже звук от взрыва оглушил многих и разбил вдребезги стекла в радиусе нескольких километров. Их пикирование в воздухе продолжилось. На палочке Альбуса мелькнула искра, а губы прошептали «Конкуса». Разряды молний обрушились на Грин-де-Вальда, заставляя того уклоняться и всё дальше и дальше отдаляться от города. — А если так, — они переместились в сторону, но люди ещё не исчезли из вида, — Каедус. Потоки ветра полетели в солдат с красной звездой на фуражках, пребывавших в окопах. — Не позволю, протего комплексо. Щиты окружили огромную площадь и острые лезвия ветра лишь оставляли рытвины на земле за щитами, да кучу пыли, загородившую обзор, почти не тронув никого из людей, которые начали суетиться, подумав об артобстреле или чём-то подобном. Грин-де-Вальд не останавливался и, потея, дрожащими руками обрушал заклинание за заклинанием, истощая своего противника, не давая ему ни единой возможности ответить. Даже не видя его, он знал, что тот не снимет щиты, а после у него не останется сил уклониться от авады. Такой простой и легкий план, которым гордился атаковавший, доставлял ему немалое удовольствие и тешил чувство собственной важности. — Не так уж ты и гениален, Альбус, раз попался в такую ловушку. Спустя время всё закончилось — и протего было проломлено. Уже собираясь напустить адское пламя, Геллерт ощутил, как что-то схватило его за руку и трансгрессировало вместе с ним, вернув на ту улицу, где и начался их бой. Альбус «выпал» из того белого тумана, которым он был, и еле удержался на ногах, держа рукой окровавленный бок. — Последний рывок… Ты небось гордишься, что спас этих людей. Злорадства в голосе не услышал бы разве что глухой. — Жаль, я не сумел спасти всех. Опершись о ещё горячую стену, с грустью и слабостью в голосе Альбус констатировал этот факт, направил свою палочку дрожащей рукой на врага, зная, что не сможет ни уклониться, ни заблокировать ответное заклинание. — Этим всё и должно было закончиться. Ты не сможешь спасти всех, не пожертвовав самим собой, Альбус. Так ты и закончишь — глупцом, отдавшим жизнь за маглов. Геллерт элегантно, будто позируя и издеваясь, вышел из своего черного тумана и легко поклонился. — Я признаю твою силу, но пора заканчивать. Не волнуйся, я увековечу твое имя в веках, как самого умного дурака. Авада Кедавра. Зеленый луч на этот раз достал свою цель, и уже усталый победитель на дрожащих ногах залился громогласным, счастливым смехом, расставив свои руки в стороны и крича в небо. — Теперь никто не сможет меня остано… — Экспелиармус. Палочка вырвалась из рук Грин-де-Вальда, тот успел лишь повернуться на голос, а после сам он оказался по плечи в земле. — Что, как?! — ужас и непонимание сквозили в этих словах. Дамблдор вышел из невидимости, а «умершее тело», на которое лихорадочно попытался оглянуться Геллерт, покрылось трещинами и растаяло в воздухе. — Всë кончено. Это конец твоим злодеяниям и этой войне. — Ах, значит только моих! Смех, звучавший секунду назад, раздался вновь, несмотря на всю ту боль от земляных тисков в районе груди, но теперь с примесью ненависти, безумия и скорби. — Я никогда тебе этого не забуду, Дамблдор, никогда!***
Все эти картины пронеслись перед глазами уже глубокого старца, будто впервые. Вновь война, вновь новый темный лорд, влекомый своими неудержимыми амбициями, готов похоронить жизни миллионов под ними. Выжимая всю возможную скорость, директор Хогвартса мчался тем же белым туманом в сторону дома Поттеров, трансгрессировав как можно ближе к нему, оставив позади последовавшего за ним Снейпа. Фиделиус пал, это Директор ощутил почти сразу. Тому могло быть много причин, и только истинная вера в способность четы Поттеров, продержаться до его прибытия, давала надежду на их выживание, как и еще не павший антиапарационный барьер. Жители Годриковой впадины сегодня могли наблюдать зрелище белой кометы, пронесшейся над их городком и спикировавшей в дом, который многие сегодня увидели впервые. Покрытая морщинами рука Дамблдора уверенно держала бузинную палочку, а от того веселого старца так любимого детям не осталось и следа. Резкость в движениях и решительность в действиях показывала, что светлый маг вновь готов победить ещë одного тëмного лорда. Проломив крышу уже и так поврежденного дома, будто в нем произошел сильный магический выброс, и вскинув руку с палочкой, Дамблдор в удивлении для себя не обнаружил в доме присутствие врага, лишь ощущая эманации сильной и древней магии. Тихо и медленно, шаг за шагом покинув комнату с хаотично разбросанными вещами, он увидел безжизненное тело Джеймса Поттера у прихожей около лестницы на второй этаж. — О нет. Джеймс… как же так? Быстро спустившись, присев над телом и проведя несколько взмахов палочкой Дамблдор лишь покачал головой и закрыл глаза покойнику. Уже догадываясь что увидит в детской, он лишь тяжко вздохнул и отворил дверь. Детская кроватка и мертвое тело женщины. Вот и все. Не надеясь на лучшее, старческая рука потянулась за укутанным в простыни малышом, не издававшего ни звука и резко отдернула. Гарри Поттер огласил дом своим криком, что сильно встревожило. Младенец не громко плакал, а натурально орал, извиваясь в этих простынях от боли. — Что же это такое? Десятки известных диагностирующих и лечебных заклинаний сорвалось с палочки, но ни одно из них не помогало. Тем временем внизу раздался шум. Кто-то буквально выбил дверь из петель и ворвался в дом. Уже через секунду тяжело дышащий Северус Снейп увидел самую страшную картину своей жизни, а дом дополнился ещё одним криком отчаяния. — Лили, моя дорогя Лили! Снейп зашелся рыданиями, упав на колени перед телом женщины и нежно, будто это самое ценное сокровище на земле, немного приподнял её и погладил по волосам ловя каждый взгляд мертвых изумрудных глаз и проливая слезы на так любимое им лицо. — Вы обещали, что защитите её, что она будет жить, я сделал всё для этого! — Умолкни. Суровость сказанного заставила Снейпа обратить внимание, что он не один в доме и не только он сейчас страдает. — Это ее малыш? Он жив? Кинувшись к кроватке и попытавшись взять в свои руки младенца, он был закономерно оттолкнут Дамблдором. — Не мешай, с дитем что-то не то. — Умоляю, спасите хотя бы его. Снейп не знал куда себя деть, его взгляд судорожно бегал от ребенка к матери, а чувство бессилия заставляло испытывать невероятные душевные муки, а все больше хмурящийся взгляд Дамблдора лишь изводил его ожиданием страшного вердикта. Наверное, сейчас его заплаканное и полностью растерянное лицо с примесью гнева было бы той ещё шуткой для банды Мародеров. Он бы согласился пережить все те унижения еще раз, лишь бы вернуть Лили к жизни. — Боже мой, это… — Что такое?! Не медлите, Дамблдор, если можно что-то сделать, любые зелья, любые усилия — я согласен на всё. — Душа мальчика… она вот-вот погибнет. — Как это? Разве ничего нельзя предпринять? — Душа столь тонкая материя… мы не знаем как с ней адекватно взаимодействовать даже с помощью магии. Дамблдор, склонившись над Гарри, поднял свой серьезный взгляд на Снейпа. — Душа мальчика противится части Волан-де-Морта, что попала в него и вскоре они уничтожат друг друга. Снейп застыл, переваривая несколько секунд услышанное, а потом будто из него вынули стержень начал крушить все что попалось ему под руку. Шкафы, детские игрушки, одежда он старался выместить на них всю ту несправедливость мира, разнося в щепки, рвя ткань и разбивая голыми руками все, за что мог зацепиться его глаз. Тем временем крики малыша становились все слабее и слабее вместе с буйством Снейпа. Дамблдор лишь спокойно наблюдал за всем этим и сжав до боли палочку, посмотрев в зеленые глаза малыша будто решился на что-то. — Я не вправе делать это… но выход… есть. Снейп будто ожил, услышав самые прекрасные слова. — Так чего мы тогда ждем?! Нужно действовать как можно быстрее. Дамблдор лишь осуждающе посмотрел на своего собеседника. — У всего есть цена, я не могу предсказать как мои действия повлияют на будущую жизнь Гарри, возможно я обреку его на участь хуже смерти. Что бы ты сделал на моем месте? Снейп замешкался, но с твердостью ответил. — В наших силах подарить ему нормальную жизнь. — Проблема не только в Гарри, а в ответственности. Нашей ответственности и рамках того, что мы можем сделать. — Оставьте свои поучения, пока мы говорим он умирает! Дамблдор, прикрыв глаза под нервным выражением Снейпа коротко кивнул сам себе и трансгрессировал вместе с младенцем на руках лишь коротко бросив. — Встретимся в моем кабинете. — Подождите, а я? Но эти слова уже никто не услышал. С какой-то обреченностью Снейп долго вглядывался в лицо Лили, стараясь запомнить каждую черточку ее лица. Навсегда увековечить в своей памяти. И только когда к дому начали подходить зеваки, понимая, что им уже ничего не угрожает, он прервал свое занятие и наложив дезиллюминационное заклинание, тихо вышмыгнул из дома, чуть не наткнувшись на полувеликана Хагрида, который уже расталкивал толпу пробираясь все ближе, чтобы увидеть принеприятнейшую картину. Посмотрев ещë несколько часов на всю ту суету и прибывающих знакомых Поттеров, которые судорожно искали ребенка после того, как неверующе смотрели на тела своих друзей, Снейп прикрыл глаза, с трудом осознавая, что ничего уже не будет как прежде. Холодный ветер, обдувавший лицо, казалось, притушил пламя эмоций, и вернул обычное безразличное выражение лица. А после была трансгрессия и вот он около Хогвартса, тайными ходами пробирается сначала в сам замок, а после и в кабинет директора, встретивший его пустотой, и стегаемый своими переживаниями ему ничего не оставалось, как ходить из угла в угол, ожидая прибытия Дамблдора. Час, два, шесть, полдня, день, два дня — круги под глазами и усталость казалось совсем не волнуют зельевара, он с завидным терпением игнорировал попытки кучи чинуш, членов ордена феникса и даже самого министра нанести визит, полностью оккупировав кабинет и присвоивши себе право первому поговорить с Дамблдором. Тот под ночь наконец-то появился. Бледный, измученный, сильно похудевший он лишь трансфигурировал из воздуха небольшую кроватку положив туда спящего Гарри, а сам без сил упал в директорское кресло, прожигаемый взглядом Снейпа. — Как все прошло? — Лучше, чем я мог рассчитывать. Сейчас его жизни ничто не угрожает. Древнее волшебство самопожертвования очень мне помогло в той операции, что я провел. Сама магия не позволила тому осколку ни уничтожить, ни завладеть телом. — С ваших слов выходит, что он мертв? — Нет, Северус, нет. Волан-де-Морт живее всех живых, но на долгое время теперь не опасен. Тем временем Снейп смотрел в кроватку. На эти черные волосы, на это лицо… и его собственное приобретало все более кривое выражение, все те звуки, издававшиеся бесчисленным количеством механизмов в кабинете Дамблдора, фениксом и иногда переговаривавшимися портретами пропали. Перед глазами всплыли самые ненавистные лица, издевательства, и тот, кто увел у него любовь всей его жизни. — Он не Джеймс, Северус. Умерь свою ненависть, ребенок не несет ответственность за деяния своих родителей. Оклик Дамблдора подействовал как ушат холодной воды. — Я, я лишь… — Ты говорил, что мы можем подарить ему нормальную жизнь, так где сейчас та бравада? Голос директора пусть и был слаб, но всё ещё обладал внутренней силой. — Что вы сделали с ним? На этот раз уже Дамблдор отвел глаза и передернулся от не самых приятных воспоминаний. — То, что никогда себе не прощу, — спустя ещё один тяжелый вздох было озвучено то, что наиболее волновало директора, — важнее то, что будет теперь с мальчиком. Пожиратели смерти объявят на него настоящую охоту и еще долгое время он будет в опасности. —Разве вы не можете его защитить? — Я не всесилен и не могу быть в нескольких местах одновременно. Потому мы должны не сколько оберегать, сколько спрятать юного Поттера. Если мои знания не врут — та защита, которую дала Лили мальчику должна перейти к ближайшему родственнику. Так же я очень сомневаюсь, что пожиратели смерти будут подозревать, что один из самых преданных слуг темного лорда прячет у себя то, что им так нужно. Дамблдор выразительно посмотрел на Северуса. Тот от самой мысли укрывательства Поттера был обескуражен, не говоря о том, что ему придется на какое-то время заменить ему родителей. — Нет, я не могу. Вы сами сказали, что Волан-де-Морт ещё жив, когда всё всплывет наружу, моё прикрытие будет разрушено. — Справедливое замечание, пусть оно и прикрывает истинный мотив. Значит так тому и быть — у Лили есть сестра. Петунья, кажется. Возможно, для мальчика будет лучше расти обычным ребенком, не лелеянным лучами славы и вседозволенности как следствие. Снейп кивнул, соглашаясь с умозаключением директора и замялся, не зная, что делать дальше. — Что ж, ты сказал свое слово Северус. Можешь быть свободным. Я лично доставлю Гарри на порог его тетки. И скоро будут проходить судебные заседания, не забудь об этом, там я и смогу избавить тебя от участи Азкабана и оправдать перед общественностью. Зельевару не оставалось ничего как покинуть кабинет, уже у самого выхода он остановился и коротко через спину бросил. — С Гарри точно все будет в порядке? Дамблдор прищурился и посмотрел на спину своего верного предателя из-за очков половинок. — Я сделаю все от меня зависящее. — Спасибо. Наконец-то кабинет избавился от посетителей. По правде говоря, Дамблдор понимал, что сейчас Гарри очень нежелательно контактировать хоть с чем-то магическим. Слишком все нестабильно. Даже дать друзьям Лили и Джеймса увидеть малыша может быть опасно, он бы и Снейпа выгнал из кабинета если бы не знал сколь настырным тот может быть в таких вопросах. Посмотрев в ночное окно из-за которого виднелись небо, усеянное мириадами звезд, Дамблдору оставалось задаваться лишь одним вопросом — «не допустил ли я фатальную ошибку?»