Гарри Поттер и Фатальная ошибка

      Эти крики, этот смех, эти искаженные в насмешке лица, дети, тычущие в него пальцем, и столь ненавистные слуху оскорбления, повторяющиеся и сыплющиеся как из рога изобилия.  — Бомж!  — Урод!  — Меченый!       Какофония из сливающихся слов преследовала мальчика, который терпел все это уже не в десятый, не в сотый, а наверное в тысячный раз, и лишь крепче сжав книги в руках и прислонив их к груди, он побежал по коридору школы, опустив голову и стараясь не смотреть на множество своих обидчиков.       Да, на нем одежда и обувь гораздо больше его по размеру, но разве он виноват, что должен донашивать её за Дадли? Да, она немного грязная и тетя Петунья редко удосуживается потратить время на ее стирку и оттого неприятный запах пота заставлял морщить нос. Да, на нем экономят все, даже воду и от того он не может так часто принимать душ, не говоря уже о ванной. Да, из-за этого у него часто жирные на вид и маслянистые волосы, да, он неопрятен и, наверное, правда немного отталкивающий на вид, но разве он виноват во всём этом? За что он заслужил всё это?       Вопросы и только вопросы, которыми терзал сам себя Гарри уже даже не в десятитысячный раз. И сейчас, пробираясь сквозь толпу, не упускающую возможность подшутить или понасмехаться над ним, он искренне хотел получить на них ответы. Почему они не понимают, что он ни в чем не виноват?       Кто-то резко выставил подножку и не успевший ничего сделать Гарри повалился кубарем на холодный пол, выронив все те книги, которые старательно прижимал к груди, будто они защитят его от окружающего мира.       Раздавшаяся новая порция гогота заставила мальчика сжаться и наспех собрав все разбросанные книги, пока их не разбросали еще дальше, не смотря на своих обидчиков пуститься дальше в спасительное бегство.       Болевшая рука и спина, на которых точно выступят синяки мало волновали Гарри, отделавшегося малой кровью, всё, о чем он думал так это о том, как можно скорее спуститься вниз. Третий этаж, лестница, второй этаж, лестница, первый этаж, лестница и вот он врывается в небольшой кабинет. Теперь он в безопасности и его никто не тронет.       Устало выдохнув и оперевшись на закрытую дверь, прикрыв ярко-зеленые глаза и усмехнувшись чему-то про себя, Гарри осмотрел помещение так родной ему школьной библиотеки и нашел взглядом нужного человека.  — А ты все ведешь себе как маленький ураган, Гарри?  — Мистер Гудвей, я принес книги!  — Лучше сядь и отдышись. С остальным я как ни будь сам разберусь.       Мужчина по-доброму улыбнулся Гарри и пододвинул к нему небольшой запасной стул около своего стола с бумагами, за которым он и работал, ведя учет выданных и возвращенных книг, сверяясь с каталогами и прочим.  — Тебе снова досталось?       Гарри лишь понурил голову. Меньше всего ему хотелось признаваться мистеру Гудвею, что у него проблемы, боясь выглядеть в его глазах слабаком или трусом. Особенно в его глазах. Тот, казалось, совсем не вписывался в антураж небольшой библиотеки с таким же небольшим количеством книжных полок. Высокий, молодой статный, широкоплечий мужчина с рыжими волосами, источал почти осязаемую уверенность и силу, резко контрастирующую со спокойностью библиотеки. Гарри в тайне хотел быть похожим на него.  — Не унывай! Ты в сто раз сильнее, умнее и лучше своих обидчиков.  — С-спасибо, мистер Гудвей.  — Не за что меня благодарить Гарри. Я тебе уже какой раз это говорю? И буду повторять!       Такая энергичная тирада заставила появится улыбку на немного грязном лице мальчишки.  — Вот, так-то лучше. Всегда улыбайся. Будешь?       Библиотекарь протянул небольшой шоколадный батончик, исчезнувший из его рук быстрее чем он успел заметить, а сам забрал небольшой листик с рук Гарри, начав расставлять книги по полкам и доставая те, что были записаны на клочке бумаги. Мистер Гудвей осуждающе посмотрел на названия, но всё же собрал всё необходимое.       Гарри еле сумел уместить в рюкзаке искомое и смущаясь попросил салфетку, которую и получил пока единственный приятный для него человек начал что-то заполнять в бумагах.  — Ну что? Побудешь здесь, уроки ведь у тебя уже окончились, или побежишь домой?  — Спасибо вам, но я пойду, у меня много… дел.  — Хорошо. Будь сильным.       Гарри закивал как болванчик, пряча выступившие слезы, Гудвей сделал вид что ничего не заметил и лишь снова тепло улыбнулся. Уже у самых дверей встревоженный Гарри застыл, не решаясь дернуть ручку и покинуть атмосферу домашнего уюта.  — Мы, мы… ведь, — голос предательски дрожал, грозя в любую секунду стать плаксивым, — уже не сможем видеться?  — С чего ты взял? — вопросительно выгнув бровь поинтересовался библиотекарь.  — Через месяц летние каникулы, а там мне исполнится одиннадцать и меня переведут в другую школу. Среднюю. Вас там не будет.  — Гарри, она ведь через дорогу от нашей.  — Так мне можно будет вас навещать?!  — Конечно, конечно. Где я найду еще одного ученика так заинтересованного книгами, — Гудвей вновь приободряющее улыбнулся.  — Спасибо, сер! Мне пора, до встречи, — эти слова счастливого Гарри доносились уже из коридора.  — Иди уже.       Тяжело вздохнув, Джон Гудвей приложил несколько пальцев к переносице, обдумывая произошедшее, и вернулся на рабочее место, усевшись перед очередным недописанным обращением в департамент по защите несовершеннолетних. И скомкав тот, выбросил в урну. Сколько он уже таких настрочил, сколько трезвонил в вышестоящие инстанции? Глухо. Да — пусть Вернон Дурсль будет хоть втрое богаче, а его семья как владельца собственного бизнеса, была по меркам местных действительно обеспеченной, но у него не может быть столько денег и связей на покрывательство таких нарушений. Еще больше злило, что деньги у этого борова были, но по назначению явно не тратились. А уж реакция коллег по школе так и вовсе вымораживала до основания, заставляя передёргивается каждый раз, как только он об этом думал. И вновь вздрогнув всем телом, он проклял всех учителей. Может быть у них и не самая престижная школа, но ведь и не гетто какое-нибудь, чтобы забывать о проблеме мальчика каждый божий день.       Гарри еще с первого класса начал уединяться в библиотеке, поняв, что ее почти никто не посещает, а там как раз и он сам устроился сюда на работу. Пройти мимо затравленного мальчика, беспомощно жавшегося и прячущегося среди стеллажей книг, он не мог. Он же привил ему любовь к книгам, и оградил от нападок в библиотеке, и что сказать — засиживался с мальчиком иногда до ночи, помогая ему усвоить школьную программу. О том, в каких условиях пребывает Гарри дома он так и не смог выведать. Тот молчал как убитый и постоянно увиливал от этой темы.       Знал бы он к чему приведет его забота о мальчике. Природа не обделила того и природным умом, но то, что его заставят как следствие выполнять домашние задания и для старшеклассников в его планы не входило, и заставило испытать злость. Тогда он впервые незаслуженно отчитал Гарри, и так вдохновенно говорил, что нужно давать отпор обидчикам… закончилось это плохо. Все чуть не дошло до суда.       Повертев в руках ручку и погипнотизировав ту взглядом с несколько минут, Гудвей должен был признать, что все еще жалеет о тех своих словах. Реальность слишком сильно любит расходиться с теорией.       Ему ничего не осталось, как приложить усилия если не для сегодняшнего дня, то для будущего. Мальчик уже опережает детей на несколько классов старше него, подтягиваясь к уровню старшей школы. А там досрочный выпуск, хорошо сданные экзамены, какие-нибудь университетские гранты, учеба в самом университете, а потом престижная робота и сытая жизнь, где Гарри забудет о своем детстве как о страшном сне. Гудвей пообещал самому себе, что заложит хороший фундамент для будущей жизни своего воспитанника, тому нужно лишь перетерпеть.       Сам же Гарри уже который километр брел назад к дому, машинально переставляя ноги не смотря на дорогу, которую он знал как свои пять пальцев, со всеми ее улочками, площадками и закоулками, и не обращая внимания на иногда пялящихся на него людей. Вернон, как всегда, забрал со школы только Дадли, не удосужившись подождать его хотя бы пять минут.       Ни тяжелый портфель, оставляющий на коже следы даже через одежду, ни неудобная обувь, больше, чем нужно на несколько размеров, ни чувство голода, казалось, совсем не волнуют идущего с пустым взглядом мальчика.       Гарри давно научился так по своему желанию «выпадать» из мира, погружаясь в ворох собственных мыслей и фантазий, где он имеет совсем другую, лучшую жизнь. Из школы его забирает отец, чье место неосознанно заменил мистер Гудвей, а мать встречает их дома с уже готовым обедом. Интересно, как бы она выглядела? С черными как у него волосами и зелеными глазами? Потом они помогут ему с уроками, поиграют с ним и уложат спать на мягкую кровать, а завтра они вновь вместе встретят новый день.       От этих мыслей сердце забилось чаще, и захотелось побежать быстрее на встречу той несуществующей действительности.  — Куда прешь?! Смотри под ноги.       Злой голос вывел его из мечтаний, и быстро извинившись, Гарри посеменил к дому тетки, пока его еще раз не окликнули странно-восторженным тоном, заставив на миг испугаться.  — Гарри Поттер?!  — Д-Да, сер.       Странный человек в мантии наклонился и энергично пожал его руку с каким-то благоговейным трепетом.  — Спасибо. Большое вам спасибо.       Еще раз крепко пожав руку спасителю магической Британии, маг быстро завернул за ближайший угол, обошедши Гарри пока он перебывал в ступоре от такого обращения.  — Подождите, кто вы?       Стоило оглянутся, и странный человек уже исчез.  — Опять меня разыгрывают. Какой уже раз? Четвертый?       Странные люди в своих странных плащах и шляпах иногда натыкались на него, благодарили за что-то и резко исчезали. С обескураженным и каким-то мечтательным лицом Гарри прибрёл домой. Если это место можно было назвать домом.       Не стучась и не здороваясь, тихо приоткрыв дверь Гарри прошмыгнул внутрь, а потом в свой чулан. Всем все одно нет дела до него. Его будто и не существует в этом доме.       Легкий щелчок и чулан осветился тусклым и слабым светом одинокой лампочки, свисающей на проводах. Портфель был положен в одном из темных углов, свет к которым еле доставал, а из него Гарри начал вынимать целую кучу разных тетрадей, книг и ручек, которые уже примостились на краю небольшого стола, с одной тумбочкой.       Как-то индифферентно посмотрев на все это разнообразие, Гарри перевел взгляд на еще один темный угол своей маленькой конуры, где из щели показались любопытные восемь глаз.  — Хелицерус, ты наконец-то решил встретить своего хозяина?       Названный Хелицерусом паук, активно семеня своими серыми волосатыми ножками выбрался из укрытия, забрался на протянутую ладонь, которая была меньше самого огромного паука, а потом заполз на голову Гарри свесив свои лапки по бокам макушки, удостоившись легкого поглаживания своего брюшка.  — Хоть с потолка не падаешь как раньше. И все же чем тебе понравились мои волосы и голова?       Ответа не последовало. Лишь легкое подергивание лапок.  — Щекотно.       Хелицерус — еще один «друг». Гарри уже и не помнил, когда познакомился и когда завелся у него этот представитель вида членистоногих, но точно помнил, когда привязался к этому пауку. Насекомые не самые приятные сожители, особенно много их было в чулане. Кусачие, ползающие по тебе ночью и доставляющие массу неудобств своим присутствием. В один прекрасный день, года три или четыре назад, их количество заметно снизилось, а потом и вовсе исчезло в паутине не менее странного паука чем те люди в своих дурацких шляпах.       Гарри отнюдь не был глупым мальчиком и то, что в широтах Англии такие не водятся, не живут столько лет, да и не питаются всеми насекомыми подряд, он знал, и, честно говоря, ему было все равно. Сначала он был благодарен этому представителю чуланной фауны, сильно не привязываясь к тому. Паук легко мог впасть в зимнюю спячку или умереть, много из них не живут и года, но этого не происходило с Хелицерусом. А там «слов за слово», ведь Гарри действительно благодарил паука за помощь, несколько робких попыток выразить симпатию, погладив того, и вот у него появился домашний питомец, при виде которого Тетя Петунья получит инфаркт, Дадли обмочит штаны, а Вернон вызовет команду дезинфекторов если сначала сам не спалит дом.       Рассмешив самого себя такими мыслями Гарри сел за стол, от чего его старый, весь в трещинах стул, издал противный треск, и открыл первую тетрадь, активно записывая в нее уравнения и пояснения к ним, периодически сверяясь с книгой. Мистер Гудвей, наверное, опять недоволен что он выполняет чужие домашние задания и ради этого взял несколько новых книг.       Близость средней школы, а также то, что у его обидчиков есть старшие братья или сестры сыграло свою роль. Но лучше потратить несколько лишних часов времени чем получить лишних синяков и обидных слов. Учителей кажется совсем не волновал другой почерк, который можно было отличить на глаз, и как-то отмазаться от этой работы было почти невозможно.       Отложив сторону еще одну тетрадь и взяв новую ручку, Гарри ощутил запах. Запах ужина, будоражащий сознание, а вместе с ним бурчание своего живота и неосознанно сглотнутую слюну. Отстраниться от такого искушения сложно, но возможно. Ему все равно ничего не перепадет.       И это еще одна странность, окромя личного паука, на которую у Гарри не было ответа. Он мог ничего не есть и не пить. Буквально. Днями, месяцами, и ничего страшного. Мало того, но все следы издевательств над ним проходили на следующий день. Ни одного синяка, счесанной кожи или чего-то подобного не оставалось как бы сильно его иногда не били. Его зрение, которое тоже должно было испортиться от нехватки света и частого напряжения глаз, тоже было в норме.       Гарри невольно приложил свою руку к ребрам. Дурсли относились к нему так будто он и не живет вместе с ними, даже когда он хотел показать свою полезность — помочь на кухне приготовить еду или подстричь газон, ему не давали этого сделать, отправляя сидеть в чулан.       И лишь два раза они отнеслись к нему по-иному окромя простого игнорирования. Отнеслись с ненавистью. Стоило еще тогда семилетнему мальчику спросить о своих способностях, как Петунья устроила неимоверный гвалт. Крики, обвинения непонятно в чем. Он узнал что его родители были пьяницами погибшими в автокатастрофе, а он приемный и никому не нужен, а ворвавшийся Вернон, ни в чем не разобравшись, начал обвинять его в доведении своей жены до истерики и сильно ударил несколько раз.       Именно тогда Гарри осознал, что чужой здесь. Он плакал, долго плакал, надеясь, что это все какая-то шутка. Даже сбегал несколько раз на улицу — один или два дня, и он возвращался. Выживать там было еще сложнее… и страшнее — холод, дрожь, борьба, неопределенность. Лучше в таком доме чем на улице. Именно с того момента он и Дурсли подчеркнуто игнорируют друг друга, окромя Дадли, для которого он не больше, чем груша для битья, которая не может ни ответить, ни кому-то нажаловаться.       Второй раз случился после советов мистера Гудвея дать отпор обидчикам, пускай их было и много и будет гораздо больнее. И Гарри послушался, ведь на нем все заживет, а потом никто не посмеет тронуть его. Так он думал.       Собрать волю в кулак и плюнуть в лицо дорвавшегося до него хулигана — страшно было только начать, а потом он просто пытался отбиваться — кусать, бить, шкрябать, но скрутили его весьма быстро, как и избили сильнее, а потом и унизили. Обплевали и…       Невольно тело напряглось как струна от пережитых воспоминаний, а еще одна тетрадь была отложена в сторону.       А потом… на него нажаловались. Дурслям. Родители тех, кого он успел зацепить. Среди них был, и кто-то и важный для самого Вернона, то ли партнер, толи более крупная рыба в их бизнесе, угрожавшая довести дело до суда. Его избили еще раз, серьезней чем прошлый раз. Рука вывернулась в неестественную сторону, прострелив тело болью и заставив то скрутится в судорогах, а от тети он узнал о своем уродстве, генах и еще несколько слов о идиотах родителях.       На следующий день рука, как ни странно, зажила, пусть и не могла этого сделать, но, наверное, это те самые «гены» как выразилась Петунья.       На этом все его близкие контакты с Дурслями и заканчивались, окромя того, что они иногда вспоминали, что в чулане все же кто-то живет и этому кому-то нужно ходить в школу, хоть иногда стирать одежду, купить канцелярские товары… очень редко, но они об этом вспоминали.       А школа… что ж, стало еще сложнее. Оставалось только стиснуть зубы и терпеть, не упуская никакой возможности спрятаться в библиотеке.       Наконец-то последняя тетрадь была заполнена и теперь можно было заняться своими делами. Например, почитать, право слово, как ему еще развлекать себя?       У Дадли еще одна спальня завалена кучей подарков, среди которых много книг, к которым он ни разу не притронулся, и прокрасться туда ночью, умыкнув несколько интересных рассказов, не составило никакого труда, как и вернуть их обратно.       Наверное, когда он только научился читать, сказки были привлекательными. Добро побеждающее зло, надежда, дарящая спасение, торжествующая справедливость, вот какую идею они несли. Несли все то, чего Гарри был лишен. Подсознательное раздражение заставило воротить нос от таких россказней.       И прямо сейчас он открыл историческое исследование от какого-то из многочисленных британских ученых, которые ему достал мистер Гудвей из своих закромов, ведь в библиотеке такого не было. Пожалуй, история — это то единственное, в чем он уже превзошел программу старшей школы и то, что ему казалось честнее.       Рука медленно потянулась к закладке неброской книги и открыла страницу с мелким текстом и иллюстрациями, а Гарри вновь погрузился в свой мир фантазий.       Вот здесь он король-реформатор, борющийся с консервативно настроенными дворянами, которые в итоге травят его ядом и сворачивают все начинания. Здесь он повстанец, которого вздернут на виселице, а тут один из многочисленных претендентов на престол, пришедший к власти подкупом и обманом, не имеющий никакой легитимности в глазах элиты и простого народа. Он начнет убивать всех своих родственников из-за паранойи, оппозицию, взвинтит поборы, погрузит страну в хаос гражданской войны и утратит все, в конце концов умерев от рук собственного сына. А вот он отказывается от верований предков и принимает новую религию, крестит страну огнем и мечом, свергая языческих идолов и строя новые храмы. В какой-то другой версии он один из многочисленных ханов бескрайней степи, объединяющий кочевников и создающий империю, размер которой не знает себе равных, но умирающий совсем неподобающе. Вот стоило ему насиловать ту тангутскую принцессу, которая откусила ему член, а он бездарно истек кровью? Вот он сам какой-то дворянин, умостивший задницу на престол, но удачно утвердив свою династию у власти, вот он посылает флот придушить восстание в зарвавшейся колонии, вот он мирно и чинно правит своим государством, так же спокойно отходя в мир иной, вот он…       Гарри невольно расплылся в улыбке. Такие истории казалось ему честнее, пусть в большинстве своем его путь заканчивался преждевременно, но зато логично, без борьбы добра со злом, но с борьбой взглядов и интересов. Рискнувший всем, должен быть готов потерять все.       Открыв свою личную тетрадь, Гарри начал рисовать самого себя в образе средневекового короля, и спустя час еще один персонаж нашел свое место среди ханов, дворян, царей, императоров, повстанцев и простых представителей своего времени и сословия — священников, рыцарей, крестьян и многих других.       Зевнув несколько раз пришло осознание, что уже пора спать, благо Гарри хватало нескольких часов сна, чтобы чувствовать себя бодро, не в пример лучше капризничающего по утрам Дадли.       Правда старый матрас с кучей пятен, давно не знавший стирку, заставил Гарри скривиться. Подушка, одеяло и простыня все то, что было у Дадли он был лишен.       Каждый раз думая об этом жирном борове, его охватывала злость и беспомощность, и сейчас, развалившись на своей «кровати» и бездумно пялясь в потолок, ему ничего не оставалось делать как засыпать, представляя как этот мелкий гаденыш молит о пощаде, а он, Гарри в виде короля, издает указ о смертной казни… для всей семьи Дурслей. Боже, как же это было бы приятно увидеть в их глазах страх и трепет, невольно наползшая дурацкая улыбка и блеснувшие зеленым огнем глаза сейчас бы заставила вздрогнуть всех Дурслей. Он смог бы спать в их комнатах, нормально питаться, тратить деньги на себя…       И наконец-то перед тем, как окончательно отойти в царство Морфея под свои грезы, и снять Хелицеруса с головы, Гарри кинул взгляд на тумбочку стола. Там лежало то, что вопреки всему дарило ему надежду и удерживало от натравления своего питомца на всю несносную семейку. Письмо, текст которого он выучил наизусть, письмо, которое он несколько месяцев перечитывал каждый день, письмо появившееся в его чулане само собой на его день рождения, его первый и единственный подарок.       «Дорогой Гарри, поздравляем тебя с десятилетием, ты уже совсем большой мальчик и скоро будешь несомненно умнее своих родственников. Мы желаем тебе всего самого лучшего — терпения, успехов и счастья. Пожалуйста не выкидывай письмо после этих строк. Мы не фальшивим и не хотим надавить на больную мозоль, наши пожелания искренние, и в то же время мы хотим попросить у тебе прощения. Мы не знали, что все так получится, но у нас не было другого выбора, хотим лишь пообещать, что, когда тебе исполнится одиннадцать ты познаешь совсем другую жизнь. Еще раз с искренними пожеланиями и извинениями твои друзья А. Д. и С. С.»       Свернувшись клубочком и тихо плача, Гарри знал, что ему осталось недолго, скоро все закончится, а кто-то еще кроме мистера Гудвея любит и знает его, возможно это друзья его родителей, а извинения… пусть только заберут его отсюда и он простит им всë, что бы это ни было.       Гарри уже спал, и сон его был таким же спокойным, как и всегда и лишь где-то на периферии сознания чьи-то крики и зеленая вспышка нарушали немой покой.

***

 — На этом объявляю учительское собрание оконченным. Пожалуйста подготовьте списки учеников из семей маглов, которые будут поступать в этом году и отдельно подайте все заявки на поступление в нашу школу от детей из семей магов мне на рассмотрение. Кураторов для контакта с учениками из немагической части нашего мира я назначу потом. Можете быть свободными.       Альбус Дамблдор чинно кивнул всем учителям Хогвартса и те начали расходиться по своим кабинетам. И лишь зельевар придержал коней и дождался пока останется один на один с директором, попивающим чай с какими-то леденцами.  — Что-то случилось, Северус?  — Нет, — Снейп замялся, проклиная самого себя за какой-то иррациональный страх к этой теме, — я лишь хотел узнать, что с Гарри Поттером?  — Все еще винишь себя за то, что отказался от мальчишки? — еще больше Снейп проклинал этот всепроникающий, иногда насмешливый взгляд Дамблдора из-за очков половинок. — Ты ни в чем не виноват, никто из нас не знал, что так получится, а защита даст сбой. Я предупреждал о возможных опасностях.  — Я понимаю… не об этом… — набрав воздуха в грудь, Снейп проговорил на одном дыхании — можно мне доставить ему письмо и…  — Нет. Письмо доставит Хагрид.  — Но он даже не учитель!  — Сейчас Гарри нужна сказка, Северус. Добрая сказка. И искренне любящий его полувеликан лучше справится со своим заданием чем хмурый и апатичный зельевар, незнающий как относится к мальчику.  — Я нормально к…  — Ты видишь в нем время от времени Джеймса, и я не хочу видеть в ответ как Гарри замкнется в себе еще больше если ты не сможешь преодолеть свои предрассудки. Я все сказал.       Посоревновавшись друг с другом в зрительной дуэли, Снейп отвел глаза и взмахнув своей мантией отправился на выход, лишь бросив напоследок.  — Пообещайте, что мальчик больше не вернется в тот дом.  — Я сделаю все от меня зависящее.       Ответ Альбуса явно не устроил Северуса и тот громко хлопнул дверью напоследок, а директору оставалось только тяжело вздыхать о таких превратностях судьбы. Кто же знал, что все так обернется?