Солнце

Эль светит не хуже солнца, тем более что настоящее солнце скрылось за горизонтом еще до того, как они покинули здание суда. Она заходит под хихиканье, а уходит под аплодисменты, оставляя за собой легкий флер счастья*. В такие моменты Эмметт почти счастлив. Счастлив видеть свет в ее глазах, особенно когда ему кажется, что они светят для него одного. И сейчас, когда аромат ее духов почти выветрился за длинный день, он чувствует это. Почти счастье. Почти. Он сам не мог понять, когда влюбился. Ведь любовь с первого взгляда не в его стиле. Да и брутальная страсть совсем не про него. А вот разглядеть потенциал – да, здесь ему, как оказалось, не было равных. И все же, кто бы мог подумать, что эта наивная целеустремленная девчонка сможет вскружить ему голову? Хотя нет. Ничего Эль не кружила. Не было бессонных ночей и глупых поступков. Не было даже намеков на нечто большее… Он просто влюбился. И честно признавался себе, что тот злополучный хвостик, приколотый к нежно-розовому корсету, был лишь верхушкой айсберга. Сколько раз он был близок к тому, чтобы наплевать на все правила и условности и… нет, о том, чтобы сгрести Эль в охапку и поцеловать прямо на выходе из зала суда, он старался не думать. Ведь даже позвать ее на ужин казалось непозволительной роскошью. Такие маленькие посиделки, как эта, были самым большим, на что он мог рассчитывать. Он, ребята из его молодой фирмы и Эль. Полтора года до получения диплома и сотни открытых дверей. Они почти коллеги. Возможно, служебный роман – не самый плохой вариант. Вот только было еще одно «но» в и без того переполненную копилку. Он – преподаватель. А она – студентка, пусть и не его. Господи, какое глупое клише! Не стоило соглашаться заменять Кэллэхана. Мерзавец, по его вине Эмметт сомневался еще больше. Эль уже однажды чуть не бросила все из-за грязных домогательств. И меньше всего Эмметту хотелось, чтобы все повторилось из-за него. И все же он согласился на эту дурацкую работу. А все его тщеславие. Эмметт Ричмонд, ты законченный кретин. – Эмметт… – ее голос прозвучал совсем близко, и явно не в первый раз. – Все уже ушли, ты не собираешься домой? – Ушли? – он удивленно моргнул и, отвернувшись, наконец, от темного прямоугольника окна, увидел ряд опустевших стаканов на длинном столе. – Да, хорошо. Мы отлично потрудились, дело было чертовски сложным. Всем нам надо отдохнуть. Ты тоже иди, а я приберусь тут. – И не надейся, я не оставлю все веселье тебе одному. Ох уж эта ее улыбка. – Ну что ж, я готов уступить тебе эту пенную вечеринку, если ты так этого хочешь, – он взмахнул рукой, на что она лишь покачала головой. – Вообще-то, – ее лицо приняло серьезное выражение, пока она переставляла посуду на небольшой металлический поднос, – я надеялась, что ты составишь мне компанию. – Ты уверена, что тебе нужен баран на кухне? – не успев подумать даже, уточнил он. Эль ухмыльнулась и закатила глаза – «ты долго будешь мне это припоминать?» – и, подхватив поднос, направилась на мини-кухню за стеной. Идиот, Ричмонд. Но что она хотела сказать? Ничего. Не выдумывай. И не принимай желаемое за действительное. Вот только почему иногда ему кажется, что ее страсти хватило бы на двоих? Раздался шум воды, и Эмметт вынырнул из своих мыслей, поняв, наконец, что тупо рассматривает вот уже наверное минуты полторы. Черные лакированные шпильки слабо поблескивали рядом с креслом, где их оставила легкомысленная временами хозяйка. Эмметт хмыкнул. Маленькие туфельки с каблуком таким высоким, что он всякий раз не мог взять в толк, как у Эль голова не кружится от такой высоты. «Она просто привыкла быть на высоте», – подсказал ему внутренний голос. Эмметт улыбнулся. Точно, она привыкла. И взбирается все выше с каждым новым делом, с каждой новой победой. Блондинка с крошечной собачкой и огромным сердцем. Эль Вудс. Когда он все же добрался до кухни, Эль уже заканчивала вытирать стаканы, расставляя их на полотенце. Она стояла к нему спиной, и Эмметт деликатно кашлянул, привлекая ее внимание. – В чем дело, Эмметт? – спросила она, одарив его быстрой улыбкой. – Ты весь вечер витаешь в облаках. – Правда? – он пожал плечами. – На самом деле я просто чертовски не люблю возиться со всем этим... Пора уже купить сюда посудомойку, как думаешь? – Мистер Ричмонд, я прекрасно знаю, как вы умеете уходить от ответа. – Она обернулась и прищурила глаза. Он сразу понял, что это значит. Она что-то почувствовала. Какой-то подвох. Но и он тоже не лыком шит. – Весь вечер прокручивал в голове заседание, – он пожал плечами, как всегда без труда отыскав оправдание. Здесь его было не так-то просто переиграть. – Вспоминал, как ты ловко раскрутила на признание Говарда. – Учусь у лучших, – в ее голосе слышалась плохо скрываемая гордость, и щеки заалели от удовольствия, что она, как нечасто бывало, поторопилась скрыть за бурной деятельностью. Она открыла дверцу ящика над раковиной и встала на цыпочки, чтобы расставить посуду на верхней полке: торжественные бокалы для виски стояли повыше, тогда как до кофейной кружки дотянуться не составляло труда. Вот только обычно Эль была на каблуках, а сейчас стакан грозил свалиться девушке прямо на макушку. – Постой, я помогу, – бросил он, в два шага преодолевая расстояние, и забрал у нее стакан. Случайное прикосновение заставило Эль вздрогнуть от неожиданности. Или ему показалось? Может, вздрогнул он? Стакан глухо опустился на полку, и Эмметт услышал, как девушка шумно выдохнула. Она не попыталась отойти или даже отодвинуться, только медленно опустилась на всю стопу так, что Эмметт теперь смотрел на нее снизу вверх, продолжая ощущать прикосновения ее чуть влажных пальцев и аромат, запутавшийся в ее волосах. – Эль? Она чуть повернула голову, и Эмметт увидел ее профиль: и чуть покрасневшие щеки, и опущенные ресницы, и аккуратный наглый носик, который ему хотелось поцеловать почти так же сильно, как и ее приоткрытые губы. – Да, – раздался тихий ответ на невысказанный вопрос. – Что «да»? – осторожно спросил Эмметт, убирая упавшую ей на лицо прядь. – Да, я поужинаю с тобой, – улыбнулась она. – Но сначала мы позавтракаем. Перед поцелуем он снова увидел солнце. Оно плескалось где-то в самой глубине ее голубых глаз, и на этот раз он был уверен без всяких “почти” – сейчас это солнце светится только для него.