Работа над ошибками

      Когда дядя схватил его, Невилл очень испугался. Он чувствовал, что произойдет что-то страшное, потому что выражение лица дяди было очень пугающим. И, вылетая в окно, мальчик понял, что сейчас умрет, потому что внизу каменная дорожка и спасения нет. Он отчаянно закричал и… растворился в воздухе.       Поезд шел домой. Давно закончились экзамены, давно отзвенели тосты выпускного бала… В запертом всеми возможными чарами купе целовались Алисия и Фрэнк, которые любили друг друга, несмотря на недовольство родителей. Особенно родителей Алисии, но им было все равно, потому что они любили друг друга и собирались стать семьей чем быстрее, тем лучше. Фрэнк помнил разговор с мамой и папой на каникулах. Когда он сказал, что готов уйти из дома, Августа смирилась, а отец изначально поддерживал сына. Поезд шел домой. Впереди были свадьба, аврорат, дети и много радости, ведь иначе быть не может. Впереди было все самое светлое, и будущие супруги верили, что все точно будет хорошо.       Когда Фрэнк оторвался от Алисии, она, задумавшись, посмотрела в окно, за которым проносились лужайки, речушки и холмы.       — Фрэнки, мы по домам и готовиться?       — Не хочу тебя две недели не видеть, я не выдержу…       — Выдержишь, конечно, ты у меня сильный.       — Я люблю тебя.       Алисия не успела ответить, когда посреди купе возникла яркая белая сфера. От неожиданности возлюбленные закрыли глаза и сразу же широко раскрыли их, услышав отчаянный детский крик. На пол купе выпал верещащий ребенок. Алисия первая кинулась к нему и взяла на руки, прижимая к себе. Мальчик, а это был мальчик, тонко пищал на одной ноте, свернувшись в позу эмбриона. Кинувшийся было к ребенку Фрэнк застыл. Это лицо он видел в детстве в зеркале… Пока его мозг пытался справиться с информационной бомбой, Алисия сумела успокоить ребенка, насколько это было возможно, шепча что-то утешающее и целуя малыша, что и заставило неизвестного мальчика раскрыть крепко сжатые до тех пор веки.       — Мама… — прошептал малыш. — Мамочка… Ты здорова… И ты не седая, мамочка…       Мальчик перевел глаза на Фрэнка, и зрачки его расширились в узнавании. Фрэнк увидел, как мальчик буквально вбирает глазами его лицо и чего-то отчаянно боится.       — Как тебя зовут? — спросил Фрэнк.       — Папа… — прошептал мальчик и потерял сознание.       Алисия непонимающе посмотрела на Фрэнка, который, не раздумывая, подошел к ней, поднимая на ноги, и с силой сжал аварийный порт-ключ. Поезд дернулся, но продолжал идти дальше, а троих людей больше не было в этом купе.       Появившись в поместье, Фрэнк немедленно приказал поднять защиту, хоть пока и не имел на это права, но что-то, видимо, случилось, раз дом послушался его. Почувствовав резко поднятые щиты, в гостиную быстрым шагом вошла Августа и замерла.       — Сын, что происходит? — собранная и готовая ко всему женщина увидела сына, его невесту с каким-то малышом на руках, которого магия поместья совсем не считала чужим.       — Мама, этот малыш появился в вагоне. Он знает нас с Алисией и считает мамой и папой. Я не понимаю, что происходит, поэтому мы экстренно перенеслись в защищенное место.       — Я рада, Фрэнк, что у тебя появились зачатки разума. Пойдем.       Ритуальный зал в поместье Лонгботтом был полон огня — горели все факелы. В зал быстрым шагом вошел Эрих Лонгботтом и вопросительно посмотрел на Августу.       — Все потом, сначала — кто этот мальчик и почему поместье считает его своим, — быстро сказала Августа. — Алисия, положи мальчика в купель, только раздень сначала.       Мягкими движениями Алисия раздела мальчика, который все еще был без сознания, положила в купель, заполнившуюся теплыми зельями, и начался ритуал. Над купелью встали картины. Сильно постаревшая Августа. Мужчина, в котором Фрэнк узнал брата. И… они двое… в палате Мунго. Седые и без единой искорки разума в глазах. Маленький мальчик, молящий маму сказать хоть что-нибудь, и отстранённая улыбка Алисии. Лежащий без движения Фрэнк. Колдографии Лестрейнджей. Колдографии Поттеров. Мальчик-который-выжил. Брат, издевающийся над ребенком, и полет из окна. Вспышка.       — Мама… Мамочка… — раздалось из купели, — неужели ты мне приснилась, мамочка…       Столько было безнадежного отчаяния в словах ребенка, что Алисия не выдержала, нарушая ход ритуала. Она подбежала к купели и взяла малыша на руки.       — Я тут, маленький, я тут, мой хороший, мама тебя никогда не оставит.       Магия не наказала чужачку… Вокруг нее и Фрэнка появились серебряные коконы, быстро, впрочем, исчезнувшие с серебристым звоном, а Алисия, не замечая ничего вокруг, целовала ребенка, прижимая к себе. И мальчик вцепился в маму всеми силами. Ведь это мама.       — Ну, Фрэнк, поздравляю, — смущенно произнес Эрих. — У тебя прекрасная жена и сын.       Августа промолчала. Ей было трудно смириться с тем, что она увидела, но с магией не спорят. Это знали и понимали все. Так что сегодня по воле магии она обзавелась невесткой. А видя, как девушка обращается с внуком, как не побоялась отката за нарушенный ритуал, Августа решила, что Алисия достойна хотя бы шанса.       — Странные дела творятся, мама, — сказал Фрэнк чуть погодя. — Поттеры не вернулись в школу. Причем странно, что это произошло одновременно со свадьбой Поттера, который на нее никого не позвал, да и заперлись они в поместье…       — С этим надо разобраться, сын.

***

      Мари-Энн была сиротой и жила в приемной семье. В Англии такое скрывать от ребенка не принято, хотя лучше бы было принято. Трудно иногда понимать, что ты не плоть от плоти… Может быть, если бы они были настоящими, то не отказались от нее, когда у девочки произошел первый магический выброс. Но он произошел, и сначала родители попытались изгнать из нее беса молитвой, голодом и… Но кто-то из соседей услышал душераздирающие крики девочки, доносившиеся из подвального окна, которое полностью не запиралось, и вызвал полицию.       Когда девочка очнулась, она была в больнице. Потом была долгая реабилитация, психологи, психиатр, шрамы на теле зажили, а на сердце — нет. Навсегда с ней осталось это предательство родных, пусть и сидящих уже в тюрьме.       Как ни странно, но тихую мисс Перкс никто не выбирал и не забирал в семью, она будто была проклята, пока однажды не пришла добрая тетя. Она улыбнулась девочке и сказала: «Пойдем со мной?» Девочка пошла, но на третий день решилась рассказать, что с ней происходят странные вещи. А добрая тетя улыбнулась как-то очень грустно и сказала:       — Не бойся, малышка, мы справимся.       Потом они много гуляли с тетей, которая заботилась о девочке, как о своей родной, и конечно же, однажды Мари-Энн, забывшись, назвала тетю мамой, отчего тетя заплакала. Потому мама водила Мари-Энн в волшебный мир, где девочка познакомилась с Сьюзан Боунс. А потом они бывали в гостях у самой начальницы полиции волшебников.       — Вылитая Марлин…       — Маккинон? Их же всех убили?       — Да, перед Поттерами, но она — как две капли…       — Эрика, я все проверю, не волнуйся…       Мари-Энн с удовольствием слушала и запоминала все, о чем говорили взрослые. Их истории были страшными, особенно когда они не знали, что девочки их подслушивают. А потом пришло письмо, и девочка пошла со Сьюзен за покупками. Для Мари-Энн все было внове — и мантии, и палочка, и книги… Она даже Мальчика-который-выжил издали видела!       Поезд уносил девочек вдаль. Кто-то бегал в коридоре, кто-то искал Гарри Поттера, мимо прошел потерянный мальчик, искавший жабу, а потом — невоспитанная девочка с требовательным голосом. Мари-Энн всю дорогу болтала со Сью и читала книгу. Девочка очень любила читать, просто очень. Может быть, именно поэтому Шляпа отправила ее на Райвенкло. Девочке очень нравилось на факультете, особенно уроки у декана.       В этот вечер она гуляла по замку, готовясь отправиться на пир. Почему-то девочке было грустно, и она думала. Думала, что если бы не Волдеморт, то у нее была бы семья. Амелия Боунс, тетя Сьюзи, подарила девочке фотографию, на которой была та, что подарила ей жизнь. Веселая девушка играла с каким-то парнем в бадминтон и весело смеялась на колдографии. Она была в точности, как Мари-Энн, только глаза другие, а у парня были пронзительные синие глаза, и он мог быть… папой? Но их не осталось никого. Осталась только Мари-Энн.       Девочка шла и смаргивала слезы, когда почувствовала смрад. Больше она ничего не почувствовала, в последний миг жизни увидев огромного тролля и дубину, несущуюся в нее. Мари-Энн попыталась рефлекторно закрыться руками и завизжала. У нее не было верных рыцарей, чтобы спасти…       Марлин Маккинон смеялась над очередной шуткой Сириуса, обнимая его одной рукой, когда в купе возникло яркое свечение и мгновенно исчезло, оставив на полу закрывшуюся руками от чего-то ужасного маленькую девочку. Девочка отчаянно визжала и… Ее волосы становились белыми прямо на глазах. Это было очень страшно, но Марлин метнулась к девочке и обняла, прижав к себе. Первокурсница с эмблемами Райвенкло дрожала всем телом и хрипела сорванным горлом. Марлин в отчаянии оглянулась на Сириуса, тот был уже рядом и помогал ей держать девочку, которую начали бить судороги. Обняв Марлин, Блэк рванул аварийный порт-ключ, и поезд сотрясся. Этот ключ мог пробить даже щиты Хогвартса.       Мрачный дом на Гриммо, 12 содрогнулся. Старший сын прибыл экстренным порт-ключом. Не глядя ни на кого, он вместе с девушкой, которая была рядом, метнулся к камину и под вопль «Мунго!» исчез. Вальбурга и Орион переглянулись. Разумеется, они узнали девушку, равно как увидели бьющуюся в судорогах седую девочку у них на руках.       — Что случилось? — спросил Орион, на что Вальбурга только пожала плечами, задумавшись.       Что же произошло в поезде, что Сириус наплевал и на ссору, и на все, чтобы помочь ребенку? У Вальбурги захолонуло сердце от предчувствия.       Молодой целитель Сметвик с ужасом смотрел на первокурсницу в школьной мантии. Девочка была седа. Полностью седой маленький ребенок. С трудом успокоив ребенка и сняв судороги, Сметвик продиагностировал девочку, не найдя ни проклятий, ни зелий, кроме… Этого не может быть!       — Вы двое, идите сюда! — приказал он.       Марлин и Сириус подошли. Посмотрев на девочку и на этих двоих, Сметвик наложил диагностику и идентификацию. Но этого не может быть! Не в шесть же они зачали ребенка?       — Девочка — ваша дочь. У вас обоих в крови зелья — подчинения, отворотное и снижающее критичность. У девочки в крови зелье подчинения, — кратко резюмировал целитель.       — Кому? — тихо спросил медленно звереющий Блэк.       Его пронзительные синие глаза наливались чернотой, на руках проступала шерсть, а из горла рвался бешеный рык.       — Альбусу Дамблдору, — прозвучало, как приговор. — Поэтому мы сейчас выводим зелья, а вы отправляйтесь в поместье и хорошо подумайте.

***

      Из камина вышел их старший сын и наследник, с ним шла девушка, держа на руках малышку, которая вцепилась в нее и не отпускала. Девочка молчала, но смотрела так, что даже у Вальбурги дрогнуло сердце. Дети не должны так смотреть… И не должны седеть в таком возрасте. Странным также было то, что черная магия дома ластилась к магглокровке и ребенку. Ластилась так, как не ластилась к Вальбурге, и это было заметно, поэтому сначала было необходимо хотя бы понять, что происходит.       А Сириус повернулся к девушке, осторожно взял на руки девочку и заговорил:       — Перед хранителем рода моего и Вечной Невестой, да свершится! Беру тебя в дом свой, клянусь быть верным, любить, защищать. Клянусь, что никому не будет позволено нанести тебе вреда.       — Перед великой Магией вхожу я в дом твой, клянусь хранить, любить и быть верной. И даже смерть не разлучит нас. Клянусь защитить то, нам дорого любой ценой.       Не в ритуальном зале, а просто в гостиной из молодых людей лились слова, идущие от самого сердца, а Вальбурга с Орионом не могли даже сдвинуться с места. В гостиной потемнело, стало холодно и возникло ощущение присутствия дементоров. Но двое клянущихся не замечали этого, держа друг друга за руки и глядя в глаза.       — Достойны, — донесся рык, и в гостиной возник огромный черный пес с глазами цвета «авады», — передаю род тебе, Наследник, да не позволишь ты упасть ему.       — Клянусь, — ответил Сириус, и эхом вторила девушка.       — Да будет частью рода твоего дитя от плоти и магии твоей. И имя ей Альтаира. — Девочку окутало облаком магии. — Альтаира Лаисса Блэк.       После чего пес подошел к Ориону и Вальбурге.       — Вы послужили причиной уничтожения рода. Вы пошли против дара магии. Вы пошли против дара судьбы. Нет вам веры, но прощение можете заслужить — храня семью главы.       И все исчезло, став, как раньше… Ну, или почти как раньше.       — Мама… — послышался хриплый голос девочки. — Неужели это ты, мамочка? И папочка? Я тоже умерла, да?       — Почему ты так говоришь, доченька? — очень нежно обратилась Марлин к ребенку.       — Ну вы же все умерли, я знаю, мне Сьюзи рассказала…       — А когда мы умерли, доченька? — спросил Сириус.       — Ну Блэки все еще до Поттеров, а ты, мамочка… Вас всех убили Пожиратели летом еще 81-го, кажется, года. Я точно не помню, но можно Сью спросить… Ой…       — Ты не умерла, солнышко наше, этот год еще не наступил, — тихо ответила Марлин, стараясь сдержать слезы, но они все равно бежали по щекам.       Вальбурга посмотрела на Ориона и лишилась чувств.