Ты — мой наркотик

      Чуя надеялся, что Дазай изменится и всё у них будет, как раньше, как и в той жизни, о которой Осаму не помнил. Однако надеждам Накахары не суждено было осуществиться.       Дазай стал боссом Портовой Мафии, ему нужен был верный помощник и заместитель. Конечно, он предложил эту должность Чуе, ну а кому ещё он мог её предложить? Рыжий согласился, впрочем, эта должность не имела для него особого значения ни сейчас, ни в другой реальности. Самым большим его желанием было — наладить отношения с суицидником и добиться от него взаимности. И Накахара прикладывал к этому все усилия, но Дазай оставался холоден к нему. Да, он говорил, что хочет, чтобы рыжий был с ним, но Чуя догадывался, что скорее всего, Осаму просто нужно, чтобы он всегда находился у него под рукой. Ни о каких чувствах речи не шло, да и Дазай этого не скрывал. Накахара догадывался, что у Осаму есть и другие любовники, он никогда не отчитывался перед рыжим и не объяснял свои поступки, а так же если он проводил ночи вне дома. Однако суицидник всегда требовал полного отчёта от Чуи, если он где-то задерживался или не приходил. Конечно, вся эта ситуация ужасно напрягала рыжего и раздражала. Их отношения с Осаму были какими-то односторонними, они не были равноправными партнёрами, как обычно бывает в отношениях между двумя людьми. Впрочем, Дазай ведь сразу предупредил об этом Чую, и он ему не раз об этом говорил, так же напоминая об условиях сделки и о том, что он ничего ему не обещал со своей стороны. Чуя измучился, это было совсем не то, чего он хотел, ему было больно и такие отношения его тяготили. Как-то Дазай потребовал, чтобы рыжий переехал к нему и Накахаре пришлось согласиться, хотя он не понимал, зачем это понадобилось Дазаю, ведь он не хотел, чтобы Чуя как-то ограничивал его свободу. Но переезд рыжего к шатену никак не ограничил свободу последнего и вскоре Накахара в этом убедился. Если Осаму хотелось побыть одному или если у него были какие-то свои планы на вечер, он просто говорил рыжику:       — Чуя, не мог бы ты сегодня переночевать у себя дома?       — Зачем? — обычно спрашивал Чуя.       — Я просто хочу побыть сегодня один, — как правило, отвечал Дазай, и Чуя просто уходил, в ярости и бессилии что-либо сделать, сжимая кулаки.       Накахара пытался поговорить об этом с Дазаем, объяснить ему, что так нельзя, что ему тяжело, и он не знает сколько ещё так выдержит, но шатен, усмехаясь, всегда отвечал:       — Чууя, у нас ведь сделка, ты помнишь?       — Да.       А однажды Осаму пришёл домой нетрезв, и явился он не один. С ним был молоденький парнишка лет 18 на вид. Этот паренёк не так давно вступил в ряды Портовой Мафии, всего несколько месяцев назад, и почти сразу Дазай определил его в спецподразделение Черные Ящерицы, и Чуя вспомнил, что его зовут Тачихара, однако не помнил точно его возраст.       — Проходи, Тачихара, — обратился шатен к пареньку, который, заметив Чую, застыл на пороге. — Не стесняйся. Чууя, я хочу, чтобы ты сегодня переночевал дома.       — Что? Ты совсем уже охуел, Дазай? — вспылил рыжий, сжав кулаки.       — Я хочу выпить с товарищем, — как ни в чём ни бывало заявил шатен. — Что тебя не устраивает?       — Сволочь! — не сдержавшись, Чуя всё-таки вмазал шатену от всей души, от чего тот слетел с копыт и больно ударился головой о стену. Накахара обулся и достал свой плащ и шляпу из шкафа, собираясь уйти.       — Чууя, ты охренел? А может ты забыл о нашей сделке?       — Да пошёл ты со своей сделкой! — вскричал Накахара, не в силах более сдерживаться и нависая над суицидником. — У меня нет больше сил всё это терпеть! Сколько ты ещё собираешься меня мучить? Я так больше не могу! Если я тебе не нужен, просто отпусти меня!       — К Рюноске? — елейным голоском пропел Дазай, поднимаясь на ноги и теперь сам нависая над Чуей, прижимая его обеими руками к стене. — Ну уж нет! Ты не будешь с ним, никогда, запомни это! — прошипел Осаму в лицо рыжему. — Если попытаешься, то все узнают правду, и твой драгоценный любовник умрёт.       Чуя отбросил руки Осаму, собираясь уйти.       — Стой! — остановил Накахару окрик Дазая.       — Чего тебе ещё? — устало спросил рыжий, оборачиваясь на голос, со злостью и ненавистью глядя на любовника.       — Останься.       — Что?       — Ты знаешь, я передумал и хочу, чтобы ты остался, Чууя, — протянул Осаму.       — Что ты ещё задумал, проклятый садист?       — Тачихара, не обращай на него внимания, — обратился Осаму к молодому члену отряда спецназначения Портовой Мафии. — Проходи, и ты тоже.       Чуя фыркнул, но, что ему оставалось делать? Он повесил верхнюю одежду в шкаф и, разувшись, прошёл в гостиную. Что же задумал этот проклятый суицидник? Размышлял рыжий. Может решил устроить груповушку? Только этого ещё Чуе не хватало. Осаму его вконец измучил своими выходками, он бы и рад был не обращать на всё это внимания, но несмотря ни на что, он всё ещё любил шатена, и ему было больно из-за того, как он к нему относился, и из-за его постоянных измен, которые садист уже даже не скрывал. Казалось бы, как можно любить такого человека, после всего, что он сделал? Но Чуя любил. Это любовь была, словно болезнь, и Накахара прекрасно это понимал. Он убеждал себя в том, что любит того Дазая, из другой реальности, того, которым этому Дазаю не суждено было стать, но рыжий всё ещё надеялся.       Всё чаще Накахару посещали мысли о том, чтобы прекратить всё это. Просто взять пистолет и убить шатена, а затем и себя, так как он знал, что не сможет без него жить. А вернуться снова в прошлое, чтобы всё поменять он не мог, так как сам уничтожил книгу. И лишь это его останавливало от рокового шага, ведь Чуя любил жизнь, он никогда бы не решился на суицид в иных обстоятельствах, но сколько он ещё так выдержит, Накахара не знал.       Что же задумал Осаму? Всё терзался тяжёлыми мыслями Чуя, неужели он заставит его лечь под этого рыжего новенького из мафии? Мафиози выпили, а потом шатен сказал всем идти в спальню; заметив, как побледнел Накахара, Дазай прикоснулся к его щеке рукой и слегка коснулся губами его губ.       — Я знаю о чём ты сейчас думаешь, Чуя, — прошептал Осаму на ухо рыжему. — Но не переживай, я не позволю, чтобы кто-то ебал тебя кроме меня. Ты будешь просто смотреть.       Когда трое парней прошли в спальню, Дазай закрыл дверь и, раздевшись, а так же раздев Тачихару, целуя его в губы, приступил к делу. Чуя же, просто облокотился об дверь спиной, сползая по ней вниз и прикрыл глаза, чтобы не видеть всего этого кошмара, но он всё слышал, и в этот момент, у него, словно что-то умерло внутри. Его одолела какая-то апатия, ему стало просто уже плевать на всё, что происходит вокруг.       На следующий день, Дазай вёл себя так, будто ничего не произошло, но Чуе было уже всё равно. Он замкнулся в себе, наверное, вчера у него что-то сломалось внутри. Он покорно делал всё, чего хотел от него Дазай, даже не возражая, не испытывал и не выказывал никаких эмоций при этом. Осаму сразу заметил его состояние и сказал:       — Чуя, да что с тобой такое сегодня? Ты мне не нравишься таким. Ведь ничего страшного вчера не произошло, никто не умер, и мы по-прежнему вместе. Иди ко мне.       Накахара ничего не ответил, лишь молча подошёл к Дазаю и сел на его колени, как тот и хотел. Всё, что было далее, будто происходило не с ним. Позже, он лежал на спине, уставившись в потолок и чтобы Дазай сейчас не делал, для него это не имело никакого значения.       — Чуя, что ты лежишь, как мумия? — Осаму целовал эспера в губы, но тот не отвечал на поцелуй. — Я не хочу ебать дрова.       Но Чуя по-прежнему молчал. Дазай встал с него со словами:       — Что ж, тогда мне снова придётся позвонить Тачихаре, — И он позвонил, но Чуе по-прежнему было всё равно. На этот раз Осаму не заставлял его смотреть, да и если бы заставил, Чуе тоже было бы на это плевать.       Дазаю не нравилось состояние эспера, он пытался вывести его на эмоции, но всё было бесполезно. Чуя будто находился не здесь. Однажды он вызвал психолога, но и врач ничем не помог. Рыжий забил на работу, его ничего не интересовало, он всё время сидел дома и никуда не выходил.       Прошёл месяц, состояние эспера немного улучшилось, наверное, благодаря таблеткам, которые прописал ему врач и которые Дазай заставлял его пить, однако он по-прежнему не мог выйти из состояния апатии окончательно.       Что касается Дазая, то он, пока Чуя был в глубокой депрессии, решил снова подкатить к Акутагаве, который не посмел отказать наставнику, и они снова вступили в связь. Как ни странно, Осаму не был груб и жесток с Рюноске, как тогда, когда у них случился первый раз, и Акутагава даже посмел надеяться в душе на нечто большее. Однако надеждам Рюноске не суждено было осуществиться.       В мафии во всю ходили слухи о том, что у Чуи и нынешнего босса Портовой Мафии отношения, причём какие-то странные. Расспросив людей и узнав откуда у слухов ноги растут, Акутагава решил поговорить с мафиози, который их распускал. А распускал слухи Тачихара Мичизо и понятно почему, ведь он был свидетелем того, что произошло в ту ночь, когда Дазай привёл его к себе домой впервые.       Поговорив с Тачихарой, Акутагава тут же отправился к Дазаю домой, понимая, что, скорее всего, Чуя в большой беде. Позвонив в дверь, Рюноске дождался, пока ему откроют. Дверь отворил рыжий, так как Осаму был на работе и, направляясь к нему домой, Акутагава прекрасно знал об этом. Весь внешний вид и состояние Чуи сильно встревожили Акутагаву. Эспер выглядел похудевшим и осунувшимся, его когда-то яркие волосы и глаза поблекли, к тому же прежде голубые озёра сейчас не выражали никаких эмоций. Пройдя в квартиру, Рюноске спросил:       — Что с тобой, Чуя? Ты заболел?       — Нет, — безразлично ответил Накахара. — Всё хорошо.       — Что-то не похоже. — Акутагава взял Чую за руку, отметив про себя, что она какая-то уж очень холодная и прошёл с ним в гостиную, присаживаясь на диван и увлекая за собой рыжего. — Ужасно выглядишь. Это он довёл тебя до такого состояния?       — Кто он? — без эмоций в голосе спросил Чуя.       — Ты знаешь о ком я. У вас ведь с ним отношения?       — Отношения? — Чуя горько усмехнулся. — Если это теперь так называется, то да.       — Чуя, я вижу, что тебе очень плохо. Почему ты не уйдёшь от него? — задал вопрос брюнет, глядя в некогда голубые глаза эспера, которые сейчас больше походили цветом на его собственные серые.       — Я не могу, — коротко ответил Чуя и, обхватив голову руками, почти уронил её на колени.       — Боже, Чуя, что же он с тобой сделал? Он что, как-то принуждает тебя быть с ним?       — Нет, — ответил Накахара.       — Ещё скажи, что любишь его, — произнёс Рюноске.       — Да, — бросил в ответ рыжий, хотя на самом деле, ни о какой любви уже речи быть не могло, не к этому Дазаю точно. Но сказать правду Акутагаве, рыжий не мог.       — Я тебе не верю. Ты не похож на человека, который счастлив находясь рядом со своим возлюбленным. Да и то, что я услышал от Тачихары внушает мне серьёзные опасения. О какой сделке тогда говорил Дазай, и если ты счастлив, почему молил его отпустить тебя?       — Рю, всё это не важно. Я сам во всём виноват, я совершил ошибку, но скоро всё изменится, я тебе обещаю. — Чуя посмотрел на Акутагаву, и в его глазах сверкнул безумный огонёк, Чуя погладил Рюноске по руке, а затем заключил его в объятья. Впервые за всё это время он проявил какие-то эмоции, и рыжий понял, что по-прежнему испытывает к Акутагаве тёплые чувства.       — Ты меня пугаешь, Чуя, — произнёс брюнет, обнимая рыжего, он тоже понял, что его чувства к Чуе никуда не делись. — Давай просто уедем. Ты, я и Гин, — предложил Акутагава.       — Мы не можем, он найдёт нас. Тебе пора, Рю. Он скоро приедет домой, и он не должен тебя здесь видеть, — проговорил Чуя, отстраняясь от Рюноске. — Я провожу тебя.       А через неделю, Чуя всё-таки вышел на работу и услышал о том, что Гин, сестра Акутагавы вчера повесилась. Накахара пытался найти Рюноске, но его нигде не было, весь день его никто не видел и на звонки эспер не отвечал. Дазай сегодня ушёл с работы рано, а рыжий задержался, так как всё ещё пытался отыскать владельца Расёмона, но безуспешно. Придя домой, Чуя открыл своим ключом дверь и услышал на кухне голоса. Он узнал и один, и второй голос, и решил тихонько постоять в коридоре и послушать о чём говорили Акутагава с Дазаем.       — Мне жаль, что она умерла, Акутагава, — говорил Осаму. — Но я не пойму, ты что, хочешь меня в чем-то обвинить?       — Ты ведь знал обо всём и молчал! — упрекал шатена Рюноске. — Она погибла из-за тебя!       — А не охренел ли ты, Акутагава? — возмутился босс Портовой Мафии. — Не много ли ты на себя берёшь? Или тот факт, что мы с тобой иногда трахаемся позволяет тебе думать, что тебе всё дозволено? Не забывай кто ты, а кто я. Гин была твоей сестрой, а не моей, и это ты должен был о ней заботиться и следить за ней и её душевным состоянием.       — Я следил.       — Хреново следил значит и хреновый из тебя брат. Да, я знал, что Мори трахает её, с самого начала знал, потому что заметил, как он на неё смотрит, только это была твоя обязанность следить за сестрой, и это ты должен был заметить первый, а не я — посторонний для неё человек.       — Знал с самого начала? — переспросил Акутагава. — И как долго это продолжалось.       — Почти два месяца.       — Что? Какая же ты сволочь! Она была совсем ещё ребёнком и, зная о таком, ты молчал целых два месяца?       — Я сказал тебе, когда у меня появились видео доказательства. Какие ко мне могут быть претензии?       — Ты сказал мне об этом тогда, когда тебе было это выгодно, когда ты решил, что пришло время убрать Мори Огая моими руками. Ты просто...       — Осторожнее со словами, Акутагава. Ты сам во всём виноват. Если до тебя ещё не дошло, я разъясню. Я ей никто, а ты брат, и это ты не уследил за ней и не заметил очевидных вещей. О том, что Огай трахал твою сестру подозревал не только я, но и Хироцу с Хигучи, которые часто её видели, так как все они состояли в одном отряде, хоть они и не знали, что Гин девочка, но ведь для Мори пол ребёнка особого значения не имел. И это Хироцу как-то попросил меня прийти, когда Огай наблюдал за тренировками Гин, в тот день я понял, что происходит между Огаем и Гин и решил установить камеры в его кабинете и в квартире. А ты ничего не замечал, ты был слеп, хотя находился к ней ближе кого бы то ни было другого. И потом, ведь она не покончила с собой когда всё это происходило, да и после смерти Мори прошло больше трёх месяцев. У тебя было время её спасти, но ты этого не сделал. Почему ты не поговорил с ней, не обратился к психологу? Что стало толчком к тому, чтобы она решила свести счёты с жизнью?       — Она нашла записи в моём ноутбуке, которые ты мне переслал и просмотрела их.       — Ты не говорил ей, что знаешь?       — Нет.       — Значит, просмотрев видео, она поняла, что ты в курсе. Акутагава, мать твою! Зачем ты видео хранил? Теперь ты пришёл сюда и пытаешься переложить свою вину на меня? Ты разве ещё не понял, кто виноват в смерти Гин? Я скажу тебе. Виноват ты, и кроме себя самого тебе винить больше некого.       Слушая весь этот разговор в коридоре, Чуя был просто в шоке, Акутагава пронёсся мимо него словно вихрь, даже не взглянув на рыжего.       — Акутагава! — крикнул Чуя ему во след, но тот не остановился. — Стой! Подожди, Рюноске! — Чуя побежал вслед за эспером, но тот скрылся из виду, и Чуя его не догнал, выскочив на улицу, он тоже нигде его не заметил, а телефон Акутагавы был выключен. Вернувшись домой, Накахара, ни слова не сказав Дазаю, сразу отправился спать, разговаривать с этим отмороженным ублюдком рыжему совсем не хотелось.       А утром ему позвонил Хироцу и сказал, что Акутагава сбросился с крыши высотки Портовой Мафии.       — Он приходил ко мне накануне, — сказал тогда Хироцу Чуе. — Задавал вопросы о Гин и о бывшем боссе. Спрашивал, замечал ли я что-то, подозревал ли я то, что босс спит с его сестрой.       — И что ты ответил? — упавшим голосом спросил Чуя, в тот момент, когда Хироцу сказал ему о смерти Акутагавы, внутри Чуи, словно что-то оборвалось, он отвечал и задавал вопросы будто на автомате, словно всё это происходило не с ним.       — У меня были некоторые подозрения на этот счёт, и я сказал об этом Рюноске, чего уж скрывать, но я не думал, что он покончит с собой после этого. Перед тем, как уйти, он прошептал что-то о том, что он плохой брат и полное ничтожество. Я пытался его остановить, но куда уж мне, старику.       Ничего не ответив, Чуя уронил телефон на пол, и сенсорное стекло покрылось паутиной трещин. Отчасти он винил и себя в произошедшем. Он не нашёл Акутагаву, нужно было пробить его телефон по гео локации, но рыжий этого не сделал. Он не остановил Рюноске, не удержал его от рокового шага. В висках шумело и, как молотом била по голове одна мысль: «Рю больше нет». А виноват в этом проклятый Дазай, это он его довёл.       С отсутствующим взглядом, Чуя прошёл в спальню, где всё ещё спала эта мразь и, открыв ящик письменного стола, извлёк из него пистолет Дазая. Подойдя к постели любовника, Чуя направил на него пистолет.       — Вставай! — крикнул он, и шатен проснулся от громкого звука его голоса, открыв глаза, он с удивлением уставился на рыжего.       — Чууя, что ты задумал? — задал вопрос Осаму, как ни в чём не бывало потягиваясь, и сел на кровати.       — Вставай, — уже спокойным и тихим голосом проговорил рыжик. — Сегодня я положу конец этому безумию, — холодно произнёс он, снимая пистолет с предохранителя и взводя курок.       — Чуя, что ты творишь? — Осаму понял, что Накахара не шутит и встал с постели. — Да что случилось, ты можешь сказать?       — Что случилось, су-ка? Ты ещё смеешь спрашивать, что случилось? — Чуя, не смог сдержаться и въебал Скумбрию по роже, а когда тот упал, нанёс ему ещё несколько ударов по лицу ногой, со словами: — Акутагава покончил с собой, сволочь! Гин покончила с собой, всё из-за тебя, мудак! — Чуя нанес ещё один удар по лицу шатена. — Я уж не говорю о том, что ты сделал со мной. Да-зай, суицидник херов, это был твой план? В этом он заключался, чтобы просто сдохнуть от моей руки? — Чуя отошёл на несколько шагов назад и оперся задницей о стол. — У меня нет больше сил. Ты, как гребённый вампир высасывал энергию и жизнь из всех окружающих, я тебя ненавижу и жалею о том, что вернулся в прошлое для того, чтобы спасти тебя. Ты уничтожил всё, что было мне дорого и даже саму мою личность. Теперь я думаю, что того человека, которого я любил просто никогда не существовало, наверное, тебе удалось провести меня тогда, в той реальности, когда я тебе поверил. Но больше этого не повторится, я закончу всю эту историю сегодня.       Сказав это, Чуя снова направил пистолет в голову Дазая, который с нечитаемым выражением лица взирал на него и молчал.       — Сегодня я тебя убью, — холодно произнёс эспер и снова снял пистолет с предохранителя, на который он его поставил, когда избивал Осаму и взвёл курок. Дазай без страха смотрел прямо в дуло пистолета, а его губы тронула лёгкая улыбка, наверное, он всё же не верил в то, что Чуя способен сделать это, после того как, по его же словам, он вернулся в прошлое, чтобы спасти Осаму.       — Ты этого не сделаешь, — тихо проговорил шатен, поднимаясь на ноги и делая несколько шагов по направлению к рыжему. — Что бы между нами не произошло, ты не сможешь убить меня, Чуя. Я всегда это знал.       — Правда, знал, провидец ты наш грёбанный? — Чуя тяжёлым взглядом посмотрел на Осаму. — Что ж, ты прав, а это ты знал? Вот и живи теперь с этим, — сказав это, Чуя развернул руку с пистолетом, направив его в себя, прозвучал выстрел, тело рыжего дёрнулось от отдачи и пули попавшей ему прямо в сердце и медленно начало сползать на пол.       — Чуя, нет! — вскричал Осаму и бросился к эсперу, обнимая его и прижимая к себе, окрашивая в красный цвет свою футболку. Дазай сполз на пол вместе с Чуей, продолжая удерживать его в объятьях и сидел в такой позе, прижимая к себе на вид хрупкое тело, чувствуя, как оно постепенно остывает.       Осаму понимал, что рыжик мёртв, он покончил с собой на глазах у него и в тот миг, шатен почувствовал в своей груди боль, как будто ему самому в сердце воткнули кинжал или всадили пулю. В этот момент, он будто прозрел и какая-то пелена безумия просто спала с его глаз, открывая всю мерзость того, что он натворил. Будто он спал всё это время, а сейчас проснулся и увидел то, что он наделал. Почему же раньше до него не доходило, что рыжик ему дорог, что он любит его? Осаму не мог этого понять, хотя об этом он размышлял уже позже, после того как Хироцу вместе с Тачихарой проникли в его квартиру через два дня, взломав замок. Осаму всё так же держал в объятьях мёртвого Чую, и ему было плевать на всё, что происходило вокруг. Как-то его оторвали от рыжего, накачали успокоительными, он этого почти не помнил. Ведь все эти два дня он не выпускал Чую из объятий, не ел и не пил.       Дазай был в депрессии, у него слишком плохо работала голова и когда ему сказали, что Гин, Акутагаву и Чую решили похоронить в один день и всех рядом, он лишь безразлично кивнул. Однако на похороны пошёл, хоть и с трудом. После похорон, он долго не мог прийти в себя, постоянно в памяти прокручивая произошедшие события. Он вспоминал всё, что произошло с того дня, когда Чуя пришёл к нему домой и поцеловал сам впервые, когда он сказал Осаму о том, что вернулся в прошлое, для того, чтобы изменить будущее. Вспоминал обо всём, о чём ему говорил рыжий, о книге, которую он уничтожил порчей и о том, что в иной реальности у них были совсем иные отношения. Изначально Дазай не особо в это верил, но вскоре выяснил, что босс действительно получил разрешение на деятельность одарённых, а так же то, какой ценой оно ему досталось. То есть, за это разрешение Огай пообещал правительству, что уничтожит Мимик, которых сам же и привёл в Йокогаму, и эта организация была уничтожена, но не так, как планировал её ликвидировать Мори, за что, сам Осаму получил нагоняй от босса. Тогда он понял, какой ценой Огай планировал избавиться от Мимик, и почему. Мори боялся, что Осаму убьёт его, для того, чтобы занять его место, поэтому он рассчитывал на то, что Осаму покинет мафию после смерти Оды. Дазай всё это понял, но так же понял и то, что он, скорее всего, просто убил бы бывшего медика, а если учесть, всё, что ему говорил Чуя о будущем... Кстати, именно тогда он и поверил рыжику, что он побывал в будущем, а точнее, пришёл оттуда...       Дазай видел отношение Чуи к себе и понял, что рыжий любит его, это было странно, ведь совсем недавно Накахара его ненавидел. Осаму понимал, что, может, там, в какой-то иной реальности они с Чуей любили друг друга, пройдя через многие испытания, пока не осознали свои чувства, но как бы он не пытался в себе разобраться, не мог ответить ему взаимностью. Просто не понимал, насколько рыжий ему дорог, шатен поступал с ним ужасно, желая унизить Чую, подчинить, сломить его волю и гордый характер, и делал он это, скорее всего, из чувства врождённого садизма; и так ведь он поступал не только с ним. Осаму думал о том, что лучше бы он не знал о чувствах Накахары к себе, возможно, тогда было бы всё иначе. Дазаю сейчас стало не то, чтобы стыдно за свои поступки, но он точно раскаивался в том, что вёл себя именно так. И к чему всё это привело? Три суицида, в которых виновен был именно он и ни кто другой.       Дазай не мог нормально спать, ему везде: и во снах, и на яву мерещились Чуя и Акутагава, и эта девочка Гин, хотя она с Акутагавой приходили к нему лишь во снах, но Чую он видел повсюду и уже сомневался в здравости своего рассудка. Он скучал, безумно скучал по рыжику и понимал, что больше никогда его не увидит и снова ненавидел себя за то, что сделал. Его сердце кровью обливалось, а душа болела. Хотя сам Дазай никогда не думал, что она у него есть.       Прошло время, но боль не утихла, виски не помогало, несколько раз он пытался покончить с собой, но безуспешно, кто-нибудь каждый раз его спасал, когда Осаму, наконец, вышел из продолжительного запоя, то вдруг подумал об Анго и о том, что Сакагучи был когда-то заслан в Мимик в качестве шпиона.       Договорившись о встрече с Анго и встретившись с ним в баре, Осаму заказал виски себе и ему, причём не раз, а когда Сакагучи захмелел, он начал свой "допрос", правда издалека. Сначала говорил об Оде, о том, как Анго его отравил или позволил отравить людям из правительства, использовав мяч. А затем, глядя в глаза эспера спросил его о книге:       — Скажи, Анго, ведь правительство знало об этой книге? Ты был заслан в Мимик, в качестве шпиона, а значит и ты знал о ней.       — Откуда ты знаешь о книге? — спросил Сакагучи, делая несколько глотков виски из стакана.       — Просто, Мори Огай оказался умнее правительства, — весело заявил Осаму, разглядывая коричневый напиток в своём стакане и делая несколько глотков из него, памятуя о том, что в иной реальности книга досталась Мори, по словам Чуи.       — Она у него оказалась? — задал вопрос Анго, глядя в карие омуты. — Я думал, что она была уничтожена.       — Уничтожена. Анго, скажи, ты ведь не мог просто так пройти мимо этой книги? Ты точно вырвал из неё страничку, а может и не одну, для изучения?       — Откуда ты знаешь?       — Не важно, я ведь гений, несложно было об этом догадаться, раз ты не похитил книгу у Жида, как только узнал о ней. А ты её не похитил, но страничку ведь легко можно где-нибудь спрятать. Тебе помешали похитить книгу, верно? И именно поэтому тебя схватили, связали, да ещё и заминировали всё здание. Но ты слишком хитёр, я знаю, что ты не ушёл бы ни с чем, ты стырил у них страницу, и она мне нужна.       — Зачем?       — Да какая разница? — Осаму сделал глоток из стакана и сказал: — Да ты пей. Знаешь, Анго, ведь каждый, кто вступает в Портовую Мафию обязан запачкать руки в крови и ты — не исключение.       — И что? — невозмутимо спросил очкарик. — Шеф Танэда знал о вступительном экзамене в мафию*. Меня всегда прикроют и отмажут.       — Возможно, — задумчиво протянул Осаму. — Но ведь и я не последний человек в городе, возьми. — Осаму протянул Анго флешку. — Если эта видеозапись попадёт на телевидение, даже твой шеф не станет вмешиваться после такого. Ты просмотри дома, если хочешь, но я думаю, что ты знаешь, что именно на записи.       — Ты следил за мной тогда? Ведь мы ещё не были знакомы.       — Это не имеет значения. Мне нужна страница. Не волнуйся, я сделаю на ней запись и верну тебе. Принеси мне её сюда в это же время завтра.       — Мне нужно подумать.       — Думай, до завтра, — с этими словами, Осаму залпом допил виски, бросил на барную стойку деньги, развернулся и покинул бар.       А на следующий день, он получил страницу из Заветной Книги, передав её Осаму, Анго сказал:       — Знаешь, Дазай, если бы ты не был боссом Портовой Мафии, и если бы не твой ум и связи, ты не дожил бы до сегодняшнего дня. Но шеф решил пойти тебе навстречу, заодно он хочет проверить, как работает эта страница. Ты хотел сделать на ней запись? Что ж, сделай, но тебе разрешено написать не более пяти строк. Кстати, ты уверен, что твоя способность тебе в этом не помешает?       — Уверен. Чуя говорил, что я не мог стереть записи в книге, а значит, моя способность на неё не действует. Позволишь? — Осаму протянул руку и взял страницу, которая была пуста, достав из кармана ручку, шатен начал писать.              Осаму словно открыл глаза, хотя они не были у него закрыты в тот момент, да он и не спал. Он стоял в коридоре и разговаривал с Чуей. Вдруг рыжий набросился на него с поцелуями, неся какой-то бред, как казалось когда-то Осаму, когда-то давно, в другой жизни, но не сейчас. Дазай всё помнил, и помнил он всё не только о той реальности из которой он сюда только что явился, но и о той, из которой сюда пришёл Чуя. Он так захотел, вспомнить о том, что забыл, а точнее, о том, чего с ним не было никогда в этой жизни, но было в другой. Осаму не мог правильно сформулировать свои мысли, ведь пока до него всё ещё только доходило.       Чуя... он был жив. Запись на странице сработала и перенесла Дазая в тот момент, когда рыжий пришёл к нему и сказал, что вернулся в прошлое для того, чтобы изменить будущее. Шатен всё помнил о двух реальностях, но Чуя, по идее, должен был помнить лишь об одной, о той из которой он пришёл и знать ему о второй было вовсе не обязательно. Когда Накахара поцеловал его, Осаму обнял его в ответ и ответил на поцелуй со всей страстью, на которую был способен. Оторвавшись от его губ, Чуя был, наверное, шокирован тем, что Дазай ему ответил, у рыжего было такое ощущение, будто они с Осаму не расставались на веки, будто он и не умирал или каким-то образом переместился сюда вместе с ним.       — Ты всё помнишь? — спросил Накахара, неверяще глядя в бездонные карие глаза.       — Да, — коротко ответил шатен.       — Но как? Это невозможно. Ты не должен помнить...       — Это сложно объяснить, Чуя. Мне тоже пришлось попутешествовать, прежде чем я вернул себе память. Я так рад, что ты здесь, со мной. — Осаму обнял рыжего, притягивая его к себе и снова целуя. — Прости меня, я был такой тварью. Тебе стоило убить меня.       — О чём ты? — Чуя непонимающе взглянул на Дазая.        — Не важно. Просто, скажи, что прощаешь меня.       — Прощаю, — протянул рыжик в замешательстве. — Но ведь я давно тебя простил и ты меня, и мы нашли общий язык. Слушай, Осаму, сейчас не время, если ты всё знаешь, хорошо, но нам нужно спешить. Ты ведь знаешь, что сегодня твой друг Ода умрёт. Мы должны спасти его.       — Нет, — покачал головой Осаму. — Как это не странно звучит, но мы не станем его спасать.       — Почему? — Чуя не мог поверить в услышанное. Осаму отказался спасти лучшего друга, из-за которого он убил босса в иной реальности. Какие у него могли быть на это причины?       — Его спасение может снова изменить реальность и не в лучшую сторону. Я не хочу рисковать.       — В смысле? О чём ты говоришь? Что значит снова? Как изменить реальность, да откуда ты вообще об этом знаешь?       — Знаю, поверь. С судьбой играть опасно. Я всё помню, потому что тоже вернулся из будущего в этот момент, как и ты, но в той реальности, Ода выжил, и это изменило ту вариацию будущего, которая была нам предначертана судьбой. Через год он всё равно умер, как и босс, и всё закончилось очень плохо.       — Я не понимаю. У меня сейчас просто мозг закипит, да объясни ты уже нормально. Из какой реальности ты пришёл, ты ведь помнишь то, что и я, но ты знаешь ещё что-то. Расскажи. Что произошло в другой реальности, о которой у меня нет воспоминаний?       — Я не могу рассказать всего, но мне пришлось вернуться в этот момент, чтобы спасти тебя и других.       — Кого других, Портовую Мафию?       — Отчасти. Юношу и девочку, а может и не только их.       — Я тебя совсем не понимаю.       — Чуя, да что мы с тобой стоим в коридоре? Пошли хоть на кухню. Кофе будешь?       — Пожалуй.       Сняв верхнюю одежду и обувь, Чуя прошёл на кухню вслед за Осаму и дождавшись, когда он сварит кофе, взял кружку из его рук.       — Но книгу ведь нужно уничтожить, ты сам сказал.       — Да. И ты её уничтожишь, но после того, как всё случится с Одой. Мы должны следовать по пути, уже пройденному нами однажды, по крайней мере, в таких важных моментах, иначе всё может снова плохо закончиться.       — Что ты хочешь этим сказать? Ты снова убьёшь босса и изгонишь Коё? А что насчёт меня, ты предлагаешь снова пройти мне через тот кошмар?       — Босса убить необходимо, поверь, Чуя, — сказал Осаму и сделал несколько глотков кофе из своей чашки. — Если его не убить, он совратит юную девочку, сестру Акутагавы, и Рюноске тоже вскоре умрёт.       — Да что за бред? Какую ещё сестру? Разве у Акутагавы есть сестра?       — Её зовут Гин. Чуя, я хотел бы исправить многие ошибки, которые совершил и свои отвратительные поступки. Не каждому даётся второй шанс, но я получил его. Поэтому я его не упущу и сделаю всё правильно, поверь. Коё останется здесь, обещаю, и тебе больше никогда не придётся проходить через то, через что ты уже прошёл. Если я нарушу своё слово, просто убей меня.       — Дазай, ты говоришь такие странные вещи. Расскажи мне о той реальности из которой ты пришёл, я должен знать, что там произошло. Глядя на тебя, я вижу, что ты испытываешь чувство вины, но ты никому никогда не позволял замечать такие вещи. Значит в той реальности произошло нечто очень плохое, и ты считаешь себя виноватым в этом. Расскажи, я должен знать.       — Прости, но я не могу. — Проговорил Осаму, он знал, что если Чуя, как-то узнает или вспомнит о том, что там случилось, он никогда его не простит, да шатен и сам себя простить не мог. Ему было стыдно даже перед самим собой, не говоря уж о Чуе и других, если бы они каким-то образом узнали об этом. Осаму взял в свою ладонь руку рыжего и, глядя в лазурные глаза, добавил: — Просто помни, что я люблю тебя.       — Я помню, — задумчиво проговорил рыжик. — Скажи, Осаму, а как ты вернулся в прошлое? Мы ведь должны были уничтожить книгу.       — Да. И мы её уничтожили, но осталась страница. Я нашёл её и, сделав на ней запись, вернулся сюда.       — Где ты её нашёл?       — Не спрашивай, Чуя. — Осаму притянул к себе эспера и поцеловал. Всё, что происходило, наталкивало Чую на странные мысли, Осаму вёл себя очень подозрительно, и Накахара хотел знать причину. Для себя рыжий решил, что непременно докопается до истины.                     Осаму позволил Оде умереть, он держал его в объятьях, перед тем как эспер испустил дух и мысленно просил у него прощения, но ему было известно, что иначе нельзя. С судьбой слишком опасно играть в такие игры, и шатен уже знал, что если она решила кого-то за что-то наказать, то сделает это. Хотя, с другой стороны, если в это верить, то тогда и он, и вся Портовая Мафия обречены на смерть. Судьбу обмануть можно, но это сделать непросто. Что касается Оды, Осаму даже не пытался, он просто боялся, что снова что-то пойдёт не так и с Чуей что-то случится.       Что касается Накахары, то он до сих пор был в шоке, после того как Дазай отказался спасать лучшего друга и просто позволил ему умереть. Что же такого должно было произойти в той реальности, и о чём не хотел говорить ему Осаму? Когда Ода умер, Дазай с Чуей обыскали здание и нашли книгу. Чуя активировал порчу для того, чтобы уничтожить этот артефакт, но прежде он незаметно спёр из книги одну из страниц, при помощи способности, и сложив её в несколько раз, спрятал в карман брюк. Рыжий понял из рассказа Осаму, что он вспомнил всё о той реальности из которой пришёл Чуя, благодаря тому, что он написал на странице, и сам рыжий собирался сделать то же самое, что бы вспомнить то, что Осаму хотел от него скрыть.       Когда Чуя активировал порчу и уничтожил книгу, Дазай тут же его обнулил, и Накахара даже не сразу отрубился после её применения, так как она пробыла в нём недолго, и он смог дойти до машины собственными ногами, не без помощи шатена, конечно. Отъехал он уже, находясь на заднем сиденье автомобиля. Когда добрались до дома Дазая, тот взял Чую на руки и отнёс его в свою квартиру, после чего уложил на кровать.       Проснувшись через пару часов, Накахара принял душ, потом они с Дазаем поужинали и, выпив вина, отправились в спальню, где Осаму нежно поцеловал рыжего в губы, взяв его за плечи и развернув лицом к себе. Осаму сам предложил Чуе быть в этот раз сверху и рыжий, сняв с шатена одежду и бинты, сбросил домашнюю футболку и шорты Дазая, которые он надел после душа, и которые были ему немного велики, так же скинул боксёры и, завалив любовника на постель, начал его целовать. Растянув партнёра пальцами, использовав, при этом смазку, рыжий вошёл в него, поставив в коленно-локтевую позу.       Осаму вскрикивал и постанывал каждый раз, когда любовник толкался в него, попадая членом по простате, чувствуя, как с каждым его толчком жар внизу его живота нарастает. Шатен двигал бёдрами навстречу любовнику, насаживаясь на его член и вбирая его в себя всё глубже. Вспомнив другую свою жизнь с Чуей, Дазай так же помнил о том, что ему очень нравился такой секс, когда Чуя подчинял, а он с радостью подчинялся. Рыжий удерживал любовника одной рукой за бедро, второй за ключицу, резко насаживая его на свой орган, он всё быстрее вбивался в партнёра, проникая в него всё глубже, с пошлыми хлюпами и сам был не в силах сдерживать стонов. Через пару минут любовники сменили позу. Теперь Чуя был сверху, обнимая и поглаживая раскрасневшееся и поблёскивающее от капелек пота тело темноволосого парня под ним, он сразу взял ускоренный темп. Дазай обхватил его бёдра своими ногами, двигаясь навстречу и ощущая, как Чуя вбивает его в постель, толкаясь в него каждый раз всё резче. Осаму чувствовал уже нестерпимый жар внизу живота и, когда произошёл взрыв, он, впившись ногтями в спину любовника, раздирая её до крови, с криками излился на свой живот, выгибаясь и дрожа от крышесносного оргазма. Чуя кончил одновременно с ним, также не в силах сдержать криков, свалился в объятья шатена, тяжело дыша и подрагивая, впрочем, как и сам Осаму.       После, любовники долго лежали в объятьях друг друга, обнимаясь и целуясь. В эту ночь, они ещё несколько раз занимались любовью и никак не могли друг другом насытиться. Для каждого из них, это было воссоединение после долгой разлуки, после того как они потеряли друг друга навсегда. Ведь и в одной, и в другой реальности они умирали по-настоящему. Дазай чувствовал свою вину перед рыжим и не только, и про себя радовался тому, что Чуя не помнит за что, а Чуя просто был счастлив из-за того, что они с Осаму снова вместе и, что даже смерть не смогла их разлучить. Шатена тоже посещали подобные мысли, и он надеялся, что на этот раз всё у них будет хорошо; он знал, что сделает для этого со своей стороны всё возможное. Но, к сожалению, испытания, которые приготовила им судьба ещё не закончились.       Проснувшись утром раньше Дазая, Чуя умылся и, переодевшись в свою одежду, сварил себе кофе. Он долго думал об Осаму, о его странном поведении, и всё больше убеждался в том, что ему просто необходимо заполнить пробел в памяти. Взяв в руки страницу, которую он вырвал из Заветной Книги, Накахара сделал на ней запись о том, что он помнит все произошедшие с ним события в той реальности, из которой пришёл Дазай. Чуя долго не мог правильно сформулировать свои мысли и определиться, как именно следует написать это на странице. Но в конце концов, ему удалось это сделать, а когда память о забытых событиях вернулась, он впал в какой-то ступор, не веря в происходящее, так как был просто шокирован тем, что именно пытался скрыть от него Дазай, и о чём он не хотел ему говорить. И теперь Чуя понимал почему. Дазай вернулся в этот момент, в эту реальность, так как именно этот день стал отправной точкой и началом того кошмара, через который Осаму заставил пройти Чую и всех остальных.       Накахара не знал сколько времени он так простоял и был ли он вообще в сознании всё это время. Ему казалось, что это происходит не с ним, что всё это какой-то дурной сон, и он сейчас просто проснётся рядом с любимым, а когда расскажет ему о своём кошмаре, они вместе посмеются над ним и порадуются тому, что это всего лишь сон. Однако Чуе никогда не снились сны, и осознание этого факта привело его в чувства, заставив выйти из ступора и понять, что он не спит.       Не контролируя свои эмоции и гнев, рыжий неосознанно засветился красным, и со злости разнёс кухню в квартире Осаму. Конечно, шатен проснулся от громкого звука и прибежал на шум.       — Чуя, что ты творишь? — Дазай с удивлением взглянул на любовника.       — Ты... — прошипел Накахара, делая шаг по направлению к шатену. — Сволочь! Проклятый ублюдок! — Чуя ударил Осаму кулаком в глаз. Когда тот отлетел в коридор, рыжий ринулся к нему и начал избивать ногами. Осаму пытался уклоняться и блокировать удары, но сделать это в тесном помещении было непросто, поэтому всё, что ему оставалось — это лишь прикрывать лицо и голову руками. Накахара будто обезумел, яростно нанося шатену удары один за другим, и остановился он лишь тогда, когда устал. Лицо Осаму было разбито в кровь, да что там лицо, на всём теле Дазая живого места не было. Чуя устало облокотился о стену, глядя на свою жертву сверху вниз. — Лучше бы я тебя убил перед тем как выстрелил себе в сердце, тогда бы этот кошмар прекратился. Зачем ты вернул меня? Я сделал это не для того!       — Как ты узнал? — задал вопрос темноволосый, не в силах подняться на ноги, а просто садясь на пол.       Чуя помахал перед лицом Осаму страницей из книги.       — Я вернул себе память, — проговорил он. — Я помню всё, до последней детали, всё, что ты сделал, подонок, со мной и с Акутагавой. Как же я тебя ненавижу!       — Чуя, ну зачем тебе это понадобилось?       — А ты был рад, что я ни о чём не помню? Ну, ещё бы!       — Прости меня, Чуя. Я знаю, что я натворил и потому я вернулся сюда, чтобы всё исправить. В той реальности я был совсем другим человеком.       — Всё исправить? Невозможно ничего исправить! То, что ты там сделал невозможно простить и забыть. Другим человеком, говоришь? А я теперь не знаю, что ты за человек, вообще. Мне казалось, что ты действительно изменился, но невозможно измениться после такого и даже то, что ты вернул себе память о той реальности из которой пришёл я, ничего не меняет. Ты довёл троих человек до суицида. То, что ты там делал, как использовал людей и выбрасывал, как манипулировал ими, это... У меня даже слов нет, чтобы выразить тебе своё презрение, и я больше никогда не хочу тебя видеть.       Сказав это, Чуя взял свой плащ и шляпу, обулся и ушёл, хлопнув дверью.       Выйдя из дома, в котором жил Осаму, Чуя поймал такси и отправился в порт. Поднявшись на лифте на последний этаж штаб-квартиры мафии, Накахара вырубил все камеры своей способностью и вынес дверь в кабинет босса гравитацией. Огай был не один: с ним находилась Коё и пять человек охраны, которых Чуя мгновенно убил, буквально, раздавив гравитацией, босс стал последней его жертвой, которая погибла так же, как и охранники.       — Чуя, ты сошёл с ума? — вскричала Коё, которая единственная из всех осталась жива, она была просто в ахуе от происходящего и неверяще взирала на своего ученика. — Что ты натворил?       — Так нужно, Коё, — ответил рыжий, посмотрев ей в глаза. — Этот грязный педофил не имеет права жить.       — Боже мой, Чуя! Что произошло? И что теперь будет? Тебя же казнят за убийство босса.       — Пусть попробуют, — сказал Накахара, подходя к Озаки и обнимая её. — Я знаю, как ты любила босса, но он не достоин твоей любви, поверь. Я ухожу из мафии и мне жаль, что наше прощание вышло столь коротким и странным, но мне нужно спешить. Прощай, Коё. — Чуя поцеловал Озаки в щёку и покинул разгромленный кабинет Огая.       Рыжему действительно нужно было спешить, шум, который он устроил в кабинете Огая не мог остаться никем незамеченным и даже то, что он вырубил камеры, не давало ему много времени, но Накахара не мог уйти без Акутагавы. Пройдя в кабинет Рюноске, Чуя подошёл к эсперу и просто поцеловал его в губы, Акутагава был в шоке, но не оттолкнул Чую, который как раз и рассчитывал на такую реакцию. Ведь между ними и в той реальности началось всё как-то спонтанно.       — Чуя, что происходит? — спросил Акутагава, отстраняясь от эспера и глядя в лазурные глаза. — Что это сейчас было?       — Я не могу объяснить тебе всего, нет времени. Но я люблю тебя, Рюноске. И ты должен пойти со мной, забери свою сестру и пошли. Но нам нужно поторопиться.       — Я ничего не понимаю.       — Мы поговорим потом, и ты всё поймёшь, обещаю. А теперь идём.