***
У каждого бывает момент, когда ты ломаешься, не в силах собраться заново. Все, конец игры, гейм овер. Можно быть суперсильным или суперумным, а можно быть суперорганизованным. И все равно сломаться. Можно быть суперклассным, суперсдержанным или суперчерствым.Но от себя не убежишь. Да, Игорь? Да, Кирилл?***
На экране монитора по хаотичной траектории движется захваченный пассажирский самолёт – новенький Боинг. На борту четверо террористов и маленькая девочка. Меньше десяти минут до пересечения границы Российской Федерации. - Спустите ребенка, и летите хоть на все четыре стороны! - кричит мужчина. - Хорошая идея, мы, пожалуй, откажемся. Вот будем на Бали коктейли попивать, тогда и вернём вам вашу малявку. Да, малявка? В трубке хныкала малышка, задыхаясь слезами. Невкусная вонючая тряпка в ее рту жутко мешала глотать – горло пересохло и болело. - А ну не хнычь! – рявкнул террорист, - А то к мамке в мусорном мешке по частям уедешь! - Если информация, располагаемая преступниками, окажется у наших политических врагов, а, поверьте, она у них окажется, не сносить нам голов, - суховато процедил дяденька в погонах. - Вадимыч, - обратился Гречкин к другому, - Поднимай свои ласточки в воздух. Думаю, двух хватит. - Зачем это? – удивленно спросили у Кирилла. - Обезвреживать террористов будем, - спокойно ответил тот. Его собеседник разом побледнел и, опираясь на шаткий стул, медленно присел, снимая фуражку на колени. - Так это… дитя-то ведь… - Это вынужденная мера, Вадимыч, - и повернулся к мужчине, кладя ему руку на трясущееся плечо, - У нас нет выбора. - Правильно. Надо подчищать хвосты, - подхватил хуй в погонах, - Можете рассчитывать на майора, Кирилл. Общественность, конечно, вас возненавидит, но Родина… Родина не забудет. На широкоугольной плазме в квартире Хазина шла прямая трансляция, развернувшейся в небе трагедии. За Боингом пущены два истребителя. Одна команда. Одно нажатие кнопки. Один взрыв. И пятеро мертвых. Остальные в ахуе. ⁃ Ебануться, - резюмировал Петя, глядя на поёжившегося рядом Олега. В виду своего военного прошлого, Волков видел подобное вживую. То, что сейчас ему приходилось наблюдать за этим в мирное время, триггерило мозг, бередило старые травмы. Хазин знал, что друг спит только со светом, что каждый шорох будит его, а громкие неожиданные звуки могут закончиться нехилой панической атакой. Волков нёс в себе эхо войны, и, время от времени, оно давало о себе знать. ⁃ Петь, - голос был бесцветным, потухшим, - там же... ребёнок на борту, блять... Хазин посмотрел другу в глаза, серые от пелены воспоминаний. Даже смотреть в них было страшно. Казалось, загляни глубже и увидишь разорванное миной тело, изувеченные взрывом останки. По щеке Волкова скатывается одна слеза, падая на светло-коричневый пол. И вроде бы не одну смерть видел, не раз провожал товарищей-сослуживцев в один конец, сам не единожды уходил без надежды вернуться. И при этом выбирал человеком оставаться, не терять эту последнюю нить. ⁃ Переговоры с террористами переводились при непосредственном участии небезызвестного криминолога Кирилла Гречкина. Как сообщают спецслужбы, именно он отдал распоряжение. Подробности не уточняются, - вещает плазма. ⁃ Про это я тебе и говорил, Олег. Мрази бывают не только на войне. Идти на них миром - смысла ноль. Вполне вероятно, что Гречкин будет вести переговоры и с нами. Собираешься цветочек вставить в дуло пистолета? - Петя был настроен категорически, план должен был включать полную боевую подготовку. ⁃ Если Гречкин встанет у нас на пути, я самолично сдамся полиции, только чтобы вырвать чеку прямо перед его ебалом, - Олег не был пацифистом, но тонны крови, рекой текущей по волнам его памяти, толкали его на жизнь из расчета «как можно меньше жертв». Когда же дело касалось детей, да вообще всех, кто не мог дать отпор, кто был уязвимым и слабым - Олег был непреклонен: ⁃ Кирилл, значит. Ну пизда тебе, Кирилл. Толпа людей у здания пытается прорвать оцепление из космонавтов и добраться до белобрысого урода, которого только что повысили по службе за неизгладимые подвиги перед страной, за мужество и отвагу, за высокие моральные качества. И за смелость, надо полагать. «Урод! Чтоб ты сгнил в своей квартире, мразь!» «Посмотрела бы я на тебя, если бы твой ребенок был на месте этой девочки!» «Подонок! Убийца!» «Посадить его! В тюрьму гада!» - Кирилл Всеволодович, наши наилучшие пожелания, - толпа усатых пузатых мужчин здороваются с ним за руку, мысленно благодаря за то, что не они сейчас оказались в поле зрения толпы. - Служу России, - на автомате отвечает майор, прикладывая правую ладонь к виску. Фуражка натирает голову, буквально давит на нее, сжимает кольцом и не отпускает. Чей-то плевок летит на его вычищенный ботинок парадной формы, когда тот спускается по мраморной лестнице к бронированному джипу. - Поздравляю, Кирилл, с повышением, - голос отца холоднее закаленной стали, - Надеюсь, твоя самоуверенность послужит тебе уроком. В руках его напечатанная фотография какого-то папарацци, сделанная сегодня утром, пока блондин ходил в продуктовый, с немногословным текстом на обороте: «Умри». - Мне нужна новая квартира. На самом верхнем этаже какого-нибудь охуеть защищенного ЖК. Мне насрать, сколько это будет стоить. Если ты до сих пор считаешь себя отцом, ты выполнишь мою просьбу. Вот и поговорили. Вот и славненько. Кирилл встает перед гардеробом – вторым гардеробом, тем, что должен был остаться в бурном прошлом – и надевает цветастую белую рубашку, соизволив застегнуть ее только на два пуговицы в районе торса и то для приличия. Свободные штаны, не стягивающие ноги и не стесняющие движения, висят на нем, а толстая золотая цепочка оттягивает шею. - Иди в отпуск, Гречкин. Спрячь ебало на пару месяцев. А лучше на три месяца. Заляг куда-нибудь, слетай на море, отдохни. Тебе полезно, - стучит по плечу Коржавин, а затем кладет ладонь на затылок и грубо притягивает к себе, - Ты теперь мой должник, щенок, понял? Гречкин пьет, и очень много, пытаясь утонуть в своем поступке. Пытаясь забыть фото ребенка, которыми его закидывают люди в соцсетях: рыжие волосы, мелкие-мелкие веснушки покрывают лицо, плечи и шею. Большие голубые глаза и широкая улыбка. Эта улыбка снится майору в кошмарах, после которых он начинает пить еще больше. В этом клубе он не был почти семь лет после того, как последний раз оттянулся там, перед тем как подать документы в Академию. Внутри ремонт, но концепция не изменилась – безвкусная безвкусица, приправленная безвкусным соусом. Сидя на бархатном кресле в VIP-зале, он откидывает назад голову, позволяя наркотикам сделать свое дело. Хазин стоит над ним с полной бутылкой дорогущего рома в руках, понимая, что один удар, как одно его слово, и все. Но вместо этого Петя присаживается рядом. - Все ок? – бесцветным тоном спрашивает он. Кириллу кажется, что с ним разговаривает воздух, что какой-то мужик в черном пиджаке ему мерещится, но когда тот начинает открывать рот, Гречкин решается ответить: - Если ты моя совесть, - бредит блондин, - то пошла ты нахуй, совесть. И без тебя тошно. Петя понимает, что Кириллу очень плохо, поэтому ставит ром на стоящий рядом на диване поднос, забирая у откинувшегося тела пустые стопки и унося недопитый коктейль. Майор никогда не вспомнит этой встречи, а вот Майор никогда не забудет следы слез на острых скулах, что так пленительно переливались на фоне неона, и огрызенные ногти со сбитыми в толстые царапины костяшками.Хазин.
4 месяца до начала операции.
-В какой-то момент нам понадобится помощь СМИ. Это значит, что мы должны сделать такое заявление, что наше ограбление назовут манифестом. Например, можем записать видео - Хазин стоял перед классом, облокотившись на стол. -Это все хуйня! Полная ХУ Е ТА - выкрикнул юноша с задней парты. Тот факт, что Андрюшу Костецкого привлекали не раз, и далеко не за ограбления, ничуть не смутил Майора, когда последний пришёл с предложением. Разговор у них тогда случился до смешного короткий. -Я не вор. Я художник, - гордо заявил молодой паренёк, которому дай бог недавно исполнилось двадцать. -А мы и не собираемся красть, - уклончиво протянул Хазин. -Я не сказал «нет». Всё-таки мне импонирует идея так филигранно наебать систему. - Тогда в чем проблема? -Пытаюсь раскусить вашу высшую цель. -За всех говорить не могу, но вот ты сможешь забрать миллиард и выложить им FUCKCAPITALISM у подножия Москвы Сити. Глаза Андрея загорелись. Не от предложения Майора, скорее от своих собственных мыслей по поводу того, как он выразит свою позицию, свой FUCK и свой юношеский максимализм. - Ахуенно. Я с вами. Поэтому несмотря на то, что обыкновенно Хазин слал всех несогласных далеко и по конкретному адресу, в деле с выражением позиции Андрюше он доверял всецело. И даже резкий тон мальца только убеждал Майора в том, что парень знает, о чем говорит. -Смотрите. Вы весь акцент делаете на том, что деньги не крадете. Точнее крадете, но у государства. Кто об этом знает? Никто. И не узнает, потому что, если я правильно понял, как только мусора просекут, что вы бабки на станках печатаете, вам во все щели такие черенки без смазки сунут, мама не горюй, - в запале своей мини лекции Андрей подскочил и начал расхаживать по классу, с упоением наблюдая, как десять пар глаз неотрывно следят за его перемещениями, -А ещё у вас заложники. Дохуя, надо отметить. И никто от Владивостока до Калининграда в душе не ебет, чо вы с ними делаете. Поэтому любое ваше заявление будет выглядеть тупо, наигранно и совсем неправдоподобно. Видео-хуидео, да хоть презентацию в паверпойнте на тридцать слайдов с прикольной анимацией запилите - никто вам не поверит. Костецкий глянул на Хазина с видом «понял, я вообще-то в этом шарю». -Тогда какие у тебя предложения? Отвергаешь - предлагай, - строго вклинился в монолог малого Волков. -Я предлагаю позвать журналиста. Желательно оппозиционно настроенного изначально. Свободного, которого это государство уже не раз за жопу кусало, - обозначил свою идею Андрей. - У нас не проходная галерея, чтобы людей приглашать. Может, ещё и заложникам дадим волю погулять? Авось вернуться, чисто за наши красивые глаза, - скептически заговорила Нина, поднимая тоненькую бровь. - А это идея! - выпалил Андрей. -Чего блять? - на все лады раздалось из разных уголков комнаты. Андрея вообще сразу принимали без особого энтузиазма. Смелый, волевой, из тех, что за словом в карман не полезет. А еще очень молодой, что смущало абсолютно всех. У Андрея не было кредита доверия, скорее валютная ипотека. Заявив на первом собрании, что отныне его зовут Бристоль, он получил от Амстердама емкое и как всегда не в тему «А чо не Красное и Белое?». Но ответ «это родина Бенкси, ебланоид» Амстердама устроил, скорее всего, потому, что тот в душе не ебал, кто такой Бенкси, а спорить с мальцом был не в настроении. Зато Майор встал на сторону Андрея и постепенно, с большим треском и кучей проблем, команда проникалась симпатией к юному бунтарю – врагу системы. -Я вообще-то согласен, - под всеобщее удивление, задумчиво произнёс Петя, -Вам в любом случае придётся отделить от общей части заложников определенную группу. Детей, беременных или стариков - особо уязвимых. Человек двадцать, не больше. Они не должны видеть ваши лица, чтобы никак не опознать вас на свободе. Но они станут идеальной валютой обмена в критической ситуации. -Отдадим заложников, дадим интервью и вот уже два очка в нашу пользу, - согласно кивнул Андрей, - Только вот манифест без живого лица тоже история не убедительная. -Ты случайно не на ментов работаешь? Предложения у тебя странные. В конце ещё добавишь, что мы должны вернуть все деньги. Типа «дико извиняемся, мы тут у вас недельку на станках попахали, зато вам внеплановые выходные предоставили», - саркастично усмехнулся Третьяков. -Я просто довожу до вашего сведенья, что все вокруг в рот ебали судьбы отморозков в маске, - парировал Андрей. -Это опасно. Я никому не дам разрешения снимать камуфляж перед камерой. Даже ваши голоса в идеале должны быть изменены. Майор был непреклонен. Безопасность и анонимность в его списке приоритетов всегда были выше доверия народа. Но время текло, а ситуация в здании менялась со скоростью звука. Кольцова менты уже знали, его лицо и имя украшали стены палатки изнутри. Вопрос того, что кому-то придётся снимать маску, казался решённым. Но в этой истории ещё никогда все не шло точно по плану. - Я бы сделал широкий жест, - зарывшись в гору изрисованных и исписанных чем-то бумаг, часть из которых была неаккуратно вырвана из потрепанного жизнью скетчбука, сказал Андрей. Шла вторая неделя того, как Костецкий обмозговывал идею манифеста, - Напугать их до усрачки, а потом успокоить. Сработаем на контрасте. Они сразу же подумают о нас худшее, а мы окажемся белыми и пушистыми. Насколько это возможно. Выставим их идиотами и перехватим поводок в свои руки. -Ты предлагаешь...? - Майор, закинув ноги на стол, сидел напротив, увлечённо раздумывая над каждым словом, произнесенным Костецким. -Я ничего не предлагаю, предложить должны вы. А я уже, в силу своего опыта, скажу насколько затея тупорылая. Хазину их молоденький стажёр нравился до умопомрачения. Настолько посвящённым делу, всецело отдающим себя миссии, до появления Бристоля, Хазин видел только себя. -Что если мы сделаем следующее... - Петя опустил ноги на пол и перегнулся через стол ближе к Андрею, так, словно их могли услышать, хотя в помещении кроме них никого не было. -Выкладывайте, Майор, - паренёк наконец-то оторвал взгляд от бумаг и с горящими глазами посмотрел на своего начальника.Двадцать шестой час ограбления.
Как только Майор сообщил Алеппо, что им придётся выдать пятнадцать заложников, в команде случился раздрай. -Это бред! Нам ещё несколько дней тут торчать, а мы собираемся скидывать козыри с рук чуть ли не в первые сутки, - Кольцов был возмущён. Ещё больше ему претила мысль, что весь сыр-бор, по сути дела, был из-за него. -Это не конец. Вам нужно приступить к плану «Расстрел», - Бристоль аж подпрыгнул на месте от того, как сильно зазудело шило в заднице. Идея «Расстрела» была Хазинской, но в ход её пускают после его слов одобрения. Это была высшая похвала руководства для мальца, чуть ли не верх мечтаний. Майор отключился, в его планы не было сидеть за коммутатором, нервно наблюдая за ходом действий внутри здания. Все, чего он хотел сейчас - это выпить кофе. Ну и заставить Грома понервничать от того, что из здания разносятся крики и звуки выстрелов, а их «главный террорист» не берет трубку. «Расстрел» представлял собой крайне наигранный, если наблюдать за действиями изнутри, и до ужаса правдоподобный, если слушать снаружи, спектакль. Часть заложников выстраивается в плотную линию, на втором этаже, поближе к окнам («чтоб было слышно даже на галерке» - хмыкнул Андрюша). Грабители берут в руки автоматы и начинают активно палить в стену напротив, так, чтобы ни в коем случае не задеть людей. Главная же роль в этой почти шекспировской комедии принадлежит заложникам, которые должны начать с упоением орать. - Зачем нам это? - язвительно спросила Вера. - Чем громче будешь кричать, тем меньше вероятность, что моя рука дёрнется в твою сторону, - перехватывая ружьё, ответила Нина. - Кстати, если кто-то из вас вышибет стекло - будет вообще пушка! - сквозь шум приготовлений, добавил Бристоль. Энтузиазм малого несколько пугал его товарищей, но все-таки каждый из них признавал, что именно в этом вопросе пареньку стоило доверять. Когда на счёт «три» раздались выстрелы, стены Двора задрожали. Вопли заложников вызывали хтонический ужас - каждому из кричавших положен Оскар без очереди. - Что это за хуйня?! - до части здания, где Олег оставил Серёжу, долетали лишь обрывки симфонии «Расстрел», но даже они пускали дрожь по коже, - вы же обещали, что никого не убьете! Волков не участвовал в операции, и без него была уйма желающих выпустить пар, разрежая о мраморные стены магазины патронов. - А кто-то умер? - с поддельно интересующейся интонацией вопросил Олег. Он вернулся к Серёже, потому что сил быть вдали уже не было. Волков понимал, насколько знатно проебался, влюбившись в человека, который был всего лишь «объектом, который следовало устранить с дороги». Но обратного пути не было. Придётся решать проблему сейчас. - Это ты мне скажи, что за Бородино у вас там происходит, - Сергей не дрожал. Не был в ужасе. Он больше не бился в истерике, слёзы на щеках высохли. Его сосредоточенный взгляд ненавистью сверлил человека напротив. - Небольшой спектакль для узкого круга лиц. Ничего особенного. - Понятно. Молчать было неловко, но все слова застревали в горле, до рта так и не доходя. - Будешь меня сторожить? У тебя чего, нет дел поинтереснее? - сучий тон Серёжа любил врубать на работе, когда подчиненные откровенно тупили. Относительно Олега он ещё не звучал никогда. - Я тебя не сторожу. Тебе отсюда в любом случае не выбраться, - Волков не хотел угрожать. Но ему почему-то резко стало похуй. Серёжа его ненавидел, презирал за путь, который тот выбрал. Поэтому пусть и продолжает в том же духе. Ему так будет легче, когда все закончится. Олег исчезнет из его жизни, и все, что останется напоследок - это неприятный осадок от того, что твой возлюбленный оказался преступником. - Не так я представлял себе «и только смерть разлучит нас», - хмыкнул Серёжа в ответ, - Могу я задать тебе вопрос? - после минутного размышления продолжил Разумовский. - Хоть два, если ты, наконец, созрел для разговора. - Тебе нужна была от меня только информация? - Изначально я просто хотел держать тебя на коротком поводке. Чтобы быть уверенным, что в день икс ты будешь в здании и ни за что нам не помешаешь, - честно ответил Волков. - А потом? - А потом я влюбился, - все ещё честно, но с горечью сожаления в голосе отозвался мужчина. - Я тебе не верю. - Твоё право. - Ты преступник. - Да. - Ты ворвался в Печатный двор с автоматами и такими же преступниками, как и ты. - Все было именно так. - Ты продумывал этот план годы. - Не спорю. - Ты использовал меня. - Виновен. - И ты влюбился в меня? - Как школьник. Серёжа сидел с непроницаемым выражением лица, но в его голове была буря, сравнимая с катастрофой вселенского масштаба. - И что ты прикажешь мне с этим делать? - как будто пытаясь задеть побольнее, съязвил Разумовский, - Стать женой декабриста и ждать тебя из тюрьмы, носить передачки? Пуститься с тобой в бега? Или сделать вид, что тебя никогда и не было в моей жизни? - последний вопрос Серёжа произнёс тише остальных, будто сам больше всего боялся именно этого расклада. - Если бы я знал правильный ответ, я бы поделился. Но Волков не хотел ничего из этого для своего Серёжи. Он осознал, насколько несправедливым по отношению к парню были его признания. Олег его предал, отрезав путь к себе, но продолжал держать на привязи, говоря слова любви. Он просто издевался над ним. Это было не честно. Олег не хотел его ранить. Но если сейчас Разумовский не оторвёт от своего сердца Волкова быстро, как пластырь, то ему придётся пронести эту боль до конца жизни. Олег совершил ошибку, но Алеппо её исправит. Он больше не хотел объясняться, не нуждался в Сережином прощении. Пусть парень ненавидит, ненависть заставит его страдать, но сразу за ней придёт долгожданное спокойствие. Это лучше сожаления о несбывшемся счастье, лучше мук совести. Пусть не думает, вставать на сторону Олега или оставаться на своей. Волков все решит за них обоих. Так им будет легче. Он закончит эти отношения сейчас же. Горькую пилюлю надо глотать разом, не раскусывая. - Я действительно был в тебя влюблён. Но ты прав. Я преступник, а ты мой заложник. Поэтому веди себя тихо и найдёшь себе другое «пока смерть не разлучит вас», после того, как я успешно уберусь отсюда, - преодолевая комок в горле, резко сказал Волков, поднимаясь с насиженного места. Звуки выстрелов утихли. Здание погрузилось в гнетущую тишину. Совсем скоро сюда заявятся журналисты. На одном из собраний Андрей высказал мысль, что манифест без живого лица - бессмыслен. Олег готов предоставить своё. Живого там уже ничего не осталось, но Сергей же и так обещал обеспечить ему всемирную узнаваемость. Так пусть хоть послужит на благо общего дела. В последний раз.Гром.
«Мне кажется, или мы в жопе», - думает Макаров, когда перед лицом появляются человек шесть в тех самых красных комбинезонах. В лампах светится начищенное оружие, сквозь маски ухмыляются анонимы. - Что за третий хуй? – говорит террористка – если судить по голосу – подходя к вошедшим, - Сказано было – двое. Или у ментов настолько мозги отсохли, что они разучились разбирать человеческую речь? Ну так не страшно, мы можем полаять. - Ага, и палку им бросить, - подхватил второй. - Майор им там накидает, не сомневайся, - поддержала женщина, и резкий гогот ударил по ушам. - Это медбрат нашей скорой, - кивнула Юля на Лешу, - Я как, по-вашему, людей осматривать должна? Если вы не заметили, то у меня неподходящее образование, - огрызнулась Пчелкина, и очень зря. Двое других людей подцепили ее под локти, пока террористка подходила к девушке вплотную. - Хавальник закрой, желтушница. - Гавана, давай потише. Это все-таки наши гости. В холле появился еще один мужчина, такой же, как и вся толпа: средний рост, тяжелая поступь, капюшон и маска на лице. Через плечо перевешен калаш, а на набедренных креплениях пара пистолетов. - Прошу прощения мою коллегу, - он вежливо «улыбнулся», отвесив показушный реверанс, но держался на расстоянии. Чуть наклонив голову, он продолжил, - Приятно познакомится, Юлия. Меня зовут Алеппо. А это мои друзья – Сеул, Сидней и Амстердам. Можно просто Амстер, - учтиво произнес мужчина почти бархатным голосом, - С Гаваной вы уже, я так понимаю, познакомились. Не представите мне своих спутников? - Денис, - небрежно кивнув в сторону Титова, Юля повернулась к Макарову и запнулась: что сказать, чтобы не облажаться? – А это Саша, - выкрутилась девушка, а «Саша» неуверенно кивнул, поправляя муляжные очки, чтобы те не сваливались с носа. Жакет настоящего медицинского костюма оказался слишком ему велик, и Макаров от нарастающей паники сильно в нем потел. Вверенный ему медицинский чемоданчик тяжелел в левой руке, сильно перевешивая. - Ну что, Юля, Саша и Денис. Не могу сказать, чтобы вы чувствовали себя, как дома. Сами понимаете – ситуация не позволяет, - ерничал Алеппо. - Мы просим показать оставшихся заложников, - уверенно шла напролом журналистка. И откуда в ней столько прыти? Сидела взаперти почти сутки, а сейчас выглядела так, будто самолично руководила ограблением. - Не так быстро, - мужчина вскинул руки в стороны, - Сначала мы вас проверим, - весело сказал он, а потом повернул голову вправо, - Осмотреть их. Его тон уже не был забавным – он вмиг превратился в кусок железа. К журналистке подошла крикливая, парней осматривал тот, что был по росту ниже всех – Юля не успела запомнить, как его зовут. Когда рука Гаваны мягко, но требовательно поползла вверх по бедрам, Пчелкина немного толкнула преступницу бедром: - Еще на сантиметр выше, и я потребую чаевые за приват. Та лишь шикнула, судя по звуку, донесшемуся из-под плотной пластмассовой маски. Когда Алеппо грубо выхватил у Леши из рук оборудование, сам проверяя его, то взгляд его пал на очки парня. - Снимай, - приказал он. - На каком основании? Я без них плохо вижу. - Не пизди, - осадил мужчина, - Судя по линзам, здесь минус не больше, чем на два деления. Не умрешь. Снимай, говорю. Вернем, когда все закончится. И это тоже, - он кивнул на сумку. Макаров боялся, что их уже раскусили. Если быть откровенным, он уже несколько раз успел пожалеть, что сунулся сюда. Строить из себя героя в палатке перед Кириллом было классно и круто, но оказавшись перед этими отлетевшими в реальной жизни – совсем другой вопрос. Двое высоких мужчин все это время стояли в отдалении с пушками наперевес. Один из них не спускал глаз с Титова, который разводил руки в сторону и ждал, пока Мадрид закончит осматривать все его карманы на куртке. Борясь с желанием подбежать и крикнуть: «Это я!», Кольцов молча проглатывал комок за комком, вставших в горле. Его слегка потряхивало, и брат почувствовал это. Он незаметно для остальных ткнул локтем в рукоятку его оружия, чтобы привлечь внимания, чтобы Макс перестал наконец пялится на бывшего парня и сосредоточился на операции. Нехотя отводя глаза, Кольцов все же кивнул и больше не глядел в сторону прибывших, рассматривая узоры на дорогом мраморном полу. В маске стало невозможно дышать, и мужчина готов был оказаться сейчас где угодно, только не здесь. - Чисто, - резюмировал «главный», - Приятно иметь дело с людьми, которые держат свое слово. Почти держат, - уточнил он, намекая, что численность явно превышает установленную, - Прошу, пройдемте за мной. Конвой из пяти человек – Алеппо и Гавана спереди, двое высоких и низкий прикрывали сзади – проследовали по коридорам оцепленного исторического здания. Пчелкина шла уверенно, с неприкрытым любопытством разглядывая висевшие на стене картины и фрески на окнах. Ее воодушевленность, к сожалению, не могла передаться ни к Леше, ни к Денису, молча и томно шествующими за ней, то и дело переглядываясь между собой. Программист больше волновался не за вред, который те могут причинить им, а за то, что где-то в этих стенах находится его… уже не его Максим. Тот, что шел прямо за ним по пятам, но Титову об этом знать не обязательно. Сеул, прибрав к рукам гаджеты, среди которых оказалась зеркалка, которую гости попытались пронести во Двор, занялась очками конопатого парня. До их прихода должна успеть… В палатке молчал значок камеры журналистки. Они там уже семь минут, а оборудование так и не включено. Гром стучал концом карандаша о стол, проверяя, не сбились ли провода. Другой техник, замещающий Дениса, в сотый раз оповестил напряженный народ о том, что сигнала нет. Майор крутил в руках маленький только что сложенный бумажный самолетик, слушая через рации беседу своих ребят с прибывшими. Увидев, что их трое, Хазин не сильно удивился. «Ебаные менты, никогда не делают так, как их просят». Картинка на камерах показала, что те движутся в сторону заложников. Петя снова повторил в наушник Олега, чтобы тот был осторожнее и не спускал с них глаз. Особенно с красноволосой девки, так резво шагавшей по коридору и не боясь заглядывать и светить своим пронырливым лицом во всевозможные камеры. Переключившись на широкую открытую дверь, показавшуюся в коридоре, все трое сразу забыли о своих страхах. В просторном светлом помещении находилась огромная притихнувшая толпа, сидящая по одному – максимум двое – на полу. Когда в проеме появилась делегация, народ, казалось, и вовсе перестал дышать. Многие подумали, что это привели новеньких. - Боже, - испуганно прошептала Юля, заметив у каждого на руках бечёвки, - Вы бы их еще как животных на цепь посадили! - Не понял, - оскорбился Главный и обратился к людям, - Вам здесь разве плохо? Пчелкину это позабавило. Что он ожидает услышать? Да, мистер бандит, тут лучше, чем на Багамах? - Кто-то недоедает или кого-то не пускают в туалет? Может, кому-то холодно? Все поголовно молчали. - Может, мы вас бьем? Тишина. Одна девочка с темно-синими волосами и пирсингом в носу чуть вытянула голову, чтобы ее можно было разглядеть сквозь впереди сидящих: - Нет, все нормально. Титов аж выдохнул. Макаров успел только фыркнуть, прежде чем Юля снова вмешалась: - Так мы вам и поверили, как же! Напугали людей до смерти. - Нет, нет, вы не правы, - подала голос еще одна заложница – поджарая женщина лет пятидесяти, - Нас правда и кормят, и в туалет водят, и девушке вон, - она кивнула в угол, - с сахарным диабетом уколы по часам делают. На полу, правда, сидеть жестковато, но они нас не трогали. Один нам даже анекдоты рассказывал, - и часть сидящих оживленно закивали. - У нас тут почти курорт! – воскликнул Алеппо, - Еще доказательства? – спросил он у Юли. - Мы осмотрим каждого, - безапелляционно сказала девушка. Ее прежняя злость, с которой она входила во Двор, постепенно отступала, и любознательность в купе с неподдельным интересом не могли не взять вверх. Волков читал эмоции журналистки, словно буквы в детском букваре. - Пожалуйста, пожалуйста. Могу вам даже поспособствовать, - дружелюбно предложил мужчина, - А затем вы позвоните своим злым дядям из палатки и скажете, что все у нас хорошо. Ясно? - Ваша добродетель похвальна, - осмелился вклиниться Макаров, - но люди за стенами здания знают, что на самом деле вы наглые вруны и смертники. И воры. Можете обелять себя сколько угодно, вам это ничем не поможет. Услышав это, Хазин, не впервые, но впервые так осознанно понял, насколько этот парень прав. Никто из толпы на улице не знают, как они стараются, чтобы никто из пятидесяти заложников ни в чем не нуждался. - Олег, - позвал он, - Бристоль был прав. Проводите осмотр, я пока придумаю, как оживить наш манифест и сделать его ближе к людям. - Послушай, малыш, - послышался голос незнакомой женщины, что вышла откуда-то из глубин коридора. От нее пахло краской и жженой бумагой. Леша сразу узнал ее голос – это она была с тем мужиком на камере телефона Коржавиной. Даже через застегнутый воротник комбинезона под светом можно было разглядеть торчащие наружу желтые уголки платочка, - Как бы тебе помягче сказать, что нам… - она задумчиво взялась за подбородок, - …похуй. Так что погладь себя по головке за наблюдательность и начинай осмотр. Или ты в медицинском на пестиках и тычинках обучение закончил? - А это Макао, - гордо представил ее Алеппо, ударившись с ней наскоро предплечьями. Схватив Макарова за рукав жакета, она потянула его и Юлю к заложникам. - Выстроится в очередь! Сейчас мамочка будет делать осмотр! Засмеявшись, они сильно напрягали троих чужаков. «- Отчитывайся». Спустя чуть больше часа в палатке раздался звонок коммутатора. Чуть не упав со стула, Игорь и Кирилл наскоро нацепили на себя наушники, жестами приказывая подключить для остальных динамики. Юля зачитывала поочередно фамилии заложников и их общее состояние. Перечислила всех, кроме одного. Одной. - Коржавина где? – спросила Пчелкина, оттягивая ото рта микрофон и обращаясь к Главному. Она уже мысленно решила, что люди за периметром не правы – таинственный Майор или не в этом здании вообще, или просто не показывается на глаза. - Ксения Борисовна-то? – как будто удивился мужчина, - Серьезно думаешь, что мы будем держать столь важную персону среди других заложников? Пф, - фыркнул он, и маска немного съехала, показав кусочек черной бороды и белой шеи, - Не в обиду остальным. Просто так для них... да и для всех нас будет безопаснее. Мало ли, вдруг вы захотите снова ночью в шпионов поиграть. - Ее тоже нужно осмотреть, - уверенно ответила журналистка, собираясь накидывать на плечи снятую джинсовку, - ведите. - К ней пойдет только один, - отрезал Алеппо. - Ведите, - повторила Юля, не отступая. - Ты без меня не пойдешь, - тут же вступился Леша. Последнее, что он собирался делать, это отпускать Юлю одну с этими конченными непонятно куда. - Значит, пойдет третий. Самый молчаливый, - решив простую задачку, террорист кивнул кому-то из двух мужчин сзади. Те не проронили ни слова, уподобляясь каменным статуям, неподвижно охранявшим территорию, - Думаю, Амстердам тебя с радостью проводит, - вслух сказал он. Титов сглотнул, опасливо оборачиваясь на две величавые фигуры позади себя. Один из них вышел вперед, подойдя к Алеппо: - Может, лучше я? - Ты нужен здесь, - негрубо ответили ему. Кивнув второму, по-прежнему стоящему на своем месте, бандиту, Главный обернулся к Юле, - А у нас есть дела. Чуть подтупливая, Денис поплелся за Амстером, а когда они вышли из светлого кабинета в чуть затемненный коридор, тот схватил его крепко за плечо, оказавшись позади и просто уверенно ведя куда-то. Программист не понимал, ловушка ли это. Вполне вероятно, что их сейчас банальнейшим образом развели, как последних лохов, разделили и сейчас перестреляют без права на последнее слово. Хотя в чем проблема уложить сразу троих еще наверху? Плечо взвыло, когда Титов, спускаясь, задел ногой колено проводника, запачкав тому костюм. Лестница, казалось, не кончалась. Они ее в подвале держат или чего? - Я же не специально блять. Можно поаккуратнее? Пальцы надавили на болоньевую ткань ветровки. - А раньше, помнится, шубы носил. Кстати, где та, которая леопардовая? Продал, чтобы глаза не мозолила? Титов тут же замер, не моргая смотря в глаза маски. Пять лет и вот он стоит рядом со своим прошлым. Черт, у Дениса за все это время из головы вылетело, что этот придурок тоже здесь. - Ты… - прошипел Титов, оскаливаясь на проводника. - Ну я. Здрасте, типо, - просто ответили ему. Пластмасса раздражала лицо, но Кольцов специально не снимал ее, чтобы постоянно напоминать мозгам работать, пока те окончательно не поплавило. - Значит, ты теперь мент? – опасливо начал Максим, при этом никуда не торопясь. Как будто случайно на улице встретились и теперь имеют все время мира на поболтать и обсудить последние новости. - А ты теперь вор, - агрессивно вернул Денис, – Хотя, постой. Вором ты был всегда. У тебя нынче карьера в гору идет – террористом заделался. Максим стянул маску, не в силах больше смотреть в глаза напротив сквозь узкие прорези. Час назад их разделяло пять лет, а сейчас всего лишь кусок дешёвого пластика. Он устранил и эту преграду. - Это не так. Ты сам видел, заложники целы и невредимы, - оправдания звучали по-детски наивно. - И? Мне теперь броситься к твоим ногам что ли? - Ну бросать-то ты умеешь искусно, - вставил Максим, не обращая внимания на то, что собеседник объективно не закончил. - Блять, ты можешь хотя бы раз не шутить?! – закричал Денис, раздраженный выходками Кольцова, - Я этим сыт по горло! - Родной, любимый мой, завали ебало, будь зайкой, - Кольцов накрыл рот Дениса ладонью, и обоих пробило электрическим током, - мы тут все-таки на ограблении, дело серьезное, - ещё тише добавил Амстердам. Когда истерика Дэна поутихла, Максим решил, что самое время рассказать о своих чувствах. Максим вообще очень часто в ебаные моменты начинал исповедоваться. - Я когда тебя там внизу увидел, подумал «нихуя у Макао грибы тяжелые: вроде пару дней назад было, а кроет до сих пор». Но потом ты посмотрел на меня, не признал, видимо. Но меня насквозь прошило, как в первый раз, кучу лет назад. Когда ты первый раз на меня взглянул. Я ведь мысли о тебе не оставлял ни на секунду. Думал, вот закончим тут, и заявлюсь к тебе на порог: с цветами, вином и миллиардом в кармане. А ты сам пришел. Я чего-то на такую удачу и не рассчитывал! – Максим улыбался, его рука переместилась с лица Дениса на спину и уже прижимала последнего в крепких объятиях. - Я вот тоже, когда на работу утром шел, нихуя не подозревал твою харю увидеть. Но, если честно, энтузиазма не разделяю. И вообще твою мысль не улавливаю. Ты мне чего сейчас, сойтись обратно предлагаешь? - Ага, - тупо кивнул Максим. - И как ты себе это представляешь? «Дорогой, у нас дома закончился сахар. На обратном пути, после террористической атаки, заскочишь в Пятёрочку?» - Денис… - «Родной, как прошел твой день? Скольких из пулемета завалили?» - Титов блять! - «А я ничего, вот сегодня рассылал твою фотку в международный розыск…» - Нахуй тебя. Пошли, покажу Коржавину. Заценишь, как над ней злые бандиты измывались, - с иронией пробубнил Макс, отталкивая бывшего парня и двигаясь вперед к изначальной цели. - В жопу девчонку. Вообще похую чего вы там с ней делаете, - усталым голосом ответил Денис и махнул рукой в жесте полного безразличия. - А смотрю, я не один, кто своим принципам не изменяет. Как всегда похер на все и на всех, кроме себя любимого, да Дениска? – теперь пришла очередь Кольцова строить из себя обиженного и оскорбленного. Титов оперся лопатками о холодную поверхность стены, за которой сидела Ксюша, но он об этом не догадывался, а Макс не спешил снова напоминать. - Думаешь, я не охуел, когда фотку твою на камере увидел? Самолично блять пиксели на ней выравнивал, чтобы кудри твои долбанные нашим Майорам показать. Пиздюк, ты чем думал, когда в это ввязывался? Максим развернулся и подошел к Титову, но так, чтобы у второго была возможность остаться на расстоянии. - Что повезет, - улыбаясь, ответил парень, решившись забить на личное пространство, вжимая собеседника в стену. Тот не реагировал, пиля его черными глазами, - А тебе не все равно, получается? - Трудновато работать, знаешь ли, - и отвечать было трудновато. Особенно, когда небезразличный тебе элемент был так близко и движение навстречу прекращать не планировал. Еще чуть-чуть и они сольются воедино. Как в старые добрые. Максим уткнулся носом в его волосы, вспоминая, как думал, что никогда больше так не сделает. - Ненавижу тебя, - шепотом прорычал Титов ему в плечо, - Гребаный пиздюк! Что мне теперь делать?! - Ты не походишь на человека, который все забыл. Харэ ломаться, как восьмиклассница. - Я думал ты любишь помоложе. - Ну ты у нас на молодуху уже лет десять не тянешь. Ещё пару лет и выйдешь из моей вкусовой категории. - Как был грубияном, так им и остался, - на этой фразе Кольцов совсем оборзел, запустив лапищу ему под куртку, - Совесть имей, я теперь капитан, вообще-то! – крикнул программист, но руку не убрал, наслаждаясь горячими прикосновениями, - Я так скучал, сука ты кудрявая. - Ну так не уходи… - внезапно предложил Максим, - Эти хуилы выйдут, а ты просто останешься и все. - Ты думай, что предлагаешь! – встрепенулся Денис, вылезая из-под хватки и отходя в сторону, - Совсем башню снесло вашими игрульками? - А что такого? Проще простого же. Скажем твоим, что ты меняешь профиль по семейным обстоятельствам. Курсы повышения квалификации я тебе обеспечу, правда учиться будем только в горизонтальном положении, - Макс похабно заржал, - Со своими я договорюсь, - дипломатично заявил он, - Я тут самый отбитый, такому предложению никто не удивится, - и снова потянулся к Титову, но тот не давался, и тогда Максим пропел, - Оставайся мальчик с нами, будешь нашим королем! - Нахуй тебя и твои курсы повышения квалификации! Он резко вывернул руку Кольцова, да так, что тот взвыл от боли, но был слишком рад встрече, чтобы сменять милость на гнев. - Ух, может, даже хорошо, что ты теперь мент. Смотри, какие брачные игры можно устраивать! - Нахуй иди, говорю! - Да без проблем, мог бы и сразу сказать, что хочешь поменять позиции. Титов чувствовал, как у него срывает последние гайки. Этот мужик действовал на него как отравляющее вещество, проникал в каждые, даже самые отдаленные, уголки. И то, во что превращался Денис вследствие такого воздействия, ему не нравилось. Обезумевший взгляд, хаотичные непредсказуемые желания, та самая купленная на старом рынке ебаная шуба, в которой тот потом лежал голый на полу, подминаемый Максом. Это был другой Денис, готовый слушать и подчиняться. Но был и второй, чья корочка тяжелела в нагрудном кармане черной рубашки, пододетой под куртку. На ней Титов стоял в форме, гордо сфотографированный после присяги. Этот Денис давал клятву стране, предавая свои чувства. Пока он думал, Кольцову перестала нравиться тишина и он, посуровев, спросил, слегка прищуривая глаза. Сначала в шутку, а потом серьезно. - А-а-а, - протянул он, - Я поня-ял. - Че ты понял, долбаеб? – нагло спросил Титов. - Ты себе кого-то там завел, да? - Из всех возможных вариантов только ты блять мог сосредоточить все свое одноклеточное внимание на этом, - Денис потер ладонями глаза, - Я законопослушный гражданин! Плачу налоги, езжу по правилам! Бабулек через дорогу перевожу! Жертвую на благотворительность! – на этом моменте охуел даже Максим. - Неужели кто-то ебет тебя настолько хорошо, что ты предал себя? Может, тебя держат в сексуальном рабстве? Ты скажи, мы сразу пожалуемся, куда надо. - Блять. - Да я в жизни не поверю, что это ты! Не выдерживая, Максим снова рискнул подойти к Денису, и, встав сзади, наклонил голову, чтобы губами почти касаться уха программиста, чтобы его дыхание обожгло кожу так же, как появление Титова обожгло его душу. - Я знаю, что мой Денис до сих пор жив. А еще я знаю, что больше всего на свете мой Денис любит не бабулек через дорогу переводить, а когда мой язык выводит кульбиты у него во рту. Вот это мой Денис: дерзкий, злой сучонок, готовый трахаться до потери пульса. Мой Денис кладет болт на заложницу, которая сидит через комнату от нас, мой Денис огрызается и сопротивляется. И я знаю, что сейчас передо мной стоит именно он. Так что, - мокро лизнув парня в мочку уха и вызвав тем самым бешеную волну мурашек, продолжал он, - повернись, будь добр, и дай мне сделать то, чего хотим мы оба, раз у самого кишка тонка. Просить дважды не пришлось. Титов тут же развернулся, охватив руками бородатое лицо, и впился в него губами, позволяя мыслям послать все к черту: и Грома, и Гречкина, и Пчелкину с Макаровым, и даже Коржавину. Нахуй их всех. В эту секунду существуют только он, прижатый к какой-то дорогой старой картине, запрокинувший и обхвативший ногами бедра Кольцова. Пять лет сдерживаний, самоконтроля и медитаций полетели в пизду, и никто об этом ни на секунду не пожалел. - Ты согласен? – между поцелуями спросил Максим, поудобнее перехватывая парня под бедрами. - Я… - на секунду показалось, что все решено. Что это то самое заветное «да», а дальше будет только «долго и счастливо», - Нет, я так не могу, - отрезал Денис, нехотя выпутываясь из кольца рук, - Ты просишь от меня слишком многого. Я так долго учился, работал, чтобы сейчас быть тем, кто я есть, хотя бы формально. А ещё у меня дома мать, как я ей это объясню? Точнее, кто это объяснят ей за меня? Сын больше не придет, сын выбрал жизнь в бегах. - Мы её тоже заберем! – Макс храбрился и откровенно лгал. Оба понимали, что это не их вариант. - Максим, я тебя люблю. До сих пор. Но ты себя хотя бы не обманывай. Это, - он указал пальцем на пространство между ними, - не имеет никакого будущего, - горький голос сожаления эхом разрезал тишину коридора. Денис направился обратно в холл, мысленно приказывая себе не оборачиваться, дабы не сменить решение и не послать всю свою жизнь к хуям ради этого двухметрового раздолбая. У самой двери ему пришлось задержаться, так как Максим решил испытать последний шанс. - Не верю в то, что это все. Я буду тебя ждать. Титов ничего не ответил. Последнее слово осталось за Максом. Денис подошел к Пчелкиной, не заморачивая себя вопросами, почему у журналистки такое взволнованное лицо. - Как Коржавина? – с неподдельным интересом спросила Юля. - Лучше всех. Все у неё замечательно. Жива-здорова, олэнклюзив, все дела. Юля, - наклонившись ближе к девушке, добавил Денис, - Юль, ты чего-о? – и, не услышав ответа, сказал, озираясь, - Валить отсюда надо эз сун эз посибал. Ответить Юле было нечего, она лишь кивнула. Пчелкина и сама мечтала поскорее оказаться вдали от здания, лелея мысль об эксклюзиве нежданно-негаданно упавшем в её карман. - Что это тогда за выстрелы были? – решил все-таки уточнить Макаров, собирая обратно в чемодан приборы. - Не твоего ума дело. Заложники в порядке? В порядке, а остальное вас не касается, - рявкнула Гавана. Не почувствовав этического сопротивления со стороны товарищей, добавила для красного словца, - Меньше знаешь – крепче спишь, зайчик. Слышал? Леша лишь обиженно отвернулся, прикусив губу. Напротив троицы гостей, в дальнем углу здания, разворачивался диалог поинтереснее. Макао скользила взглядом по потрёпанному виду Дениса, его припухшим губам, и, наклонившись к Кольцову, она прошептала: - А паренек Коржавину ртом решил осматривать? Подошёл к своему делу с рвением истинного служителя закона? Максим ничего не отвечал. Но его молчание говорило само за себя. Макао ахнула. - Ебать, Амстер, ты чо, мента прямо в коридоре разложил? А он давал вербальное согласие или для тебя это слишком прогрессивно? - если бы у Кольцова была возможность видеть глаза подруги, то он бы точно удивился идеальной форме круга, в которую они превратились. - Это пидарас из поезда, - коротко ответил Макс, в надежде, что подруга поймет, о чем речь и у нее хватит такта не продолжать эту тему. Не хватило. - Да ладно?! Задрот в шапке, который бросил тебя в электричке?! - Макао несло. Разговор рисковал потерять статус шепота. - Да, и прямо сейчас я должен сделать все, чтобы не отпустить его в очередной раз, - уверенно ответил мужчина. - Ты шутишь? - голос собеседницы посерьезнел. - Нет, и если ты против, то не еби мне мозги. Амстер не раз мысленно признавался подруге в своих чувствах, и сейчас, после её последующих слов, он, как никогда прежде признавал, их силу. - Не буду. Ебать твои мозги и ... все остальное - не моя забота. Не знаю, какой у тебя план, но давай попробуем вернуть твою Джульетту. Двери Печатного двора распахнулись. Находившиеся в полной боевой готовности снайперы нацелили свое оружие прямо в выходивших. Как только стало понятно, что здание покидают трое и все в гражданском, ни на одном не сверкает алым комбинезон и не отблескивает на солнце винтовка, спецназовцы расслабились. Шум захлопнувшейся за спиной двери и запах свежего воздуха Макаров еще долго не забудет. Он провел там, от силы, часа два с половиной, но они показались ему бесконечными, темными и ужасными. Голова раскалывалась еще в здании, но легкие, насытив тело новой порцией кислорода, разносили кровь гораздо быстрее, чем несколько минут назад, и от этого виски сдавило сильнее. Титов не выражал никаких эмоций, без конца поправляя волосы, пытаясь рукой зачесать их на правую сторону. Или избавиться от фантомного ощущения чужих пальцев в них – кто знает. Дергано обернувшись на Двор, наугад просматривая первые попавшиеся окна, он мечтал не увидеть в них лица Макса. А когда не увидел, понял, что даже разочаровался. И только Юля сияла как утренняя звезда, сжимая в кармане джинсовой куртки неприметную старую флешку. На ней не то, что эксклюзив, на ней целая сенсация. Пчелкина уже по дороге решила, что выложит оперативникам все, что они попросят, расскажет в мельчайших подробностях обстановку, поведение террористов. Но заветную запись оставит у себя. «Прости Игорь, - иронично думала она, смотря на Грома, который вышел из палатки, чтобы их встретить, - но тут каждый сам за себя». Девушка мечтательно размышляла о том, как, наконец, уйдет с этого треклятого телика и займется раскруткой своего youtube-канала, что не придется больше работать на дяденек и тетенек и носить поганое, ненавистное клеймо репортерши федерального канала. С этой минуты Юля сама по себе. Это окрыляло и затуманивало одновременно. Она занимается сокрытием улик… «Нет, единственное, что они попросили – это чтобы запись попала в массы. Каким образом – не уточнялось. Формально, я ничего не нарушаю, - убеждала себя девушка, - Наоборот делаю им одолжение. Менты полюбому захотят либо уничтожить, либо переиначить видео в другом свете, да так сильно, что изначальный смысл вообще никто не поймет. Нет, я все-таки права». - Вы идите, а я, пожалуй, воздухом подышу, - прохрипел Леша. Выглядел он не очень: зеленовато-бледный, как во время морской болезни, чуть пошатывающийся. Парень остановился возле входа в палатку, пропуская вперед Титова и Грома с Пчелкиной. Что там задумала журналистка, он не знал, да и ему не до этого было. Тишину его пребывания помимо столпотворения прохожих, телевизионщиков и космонавтов нарушил вышедший покурить Гречкин. Он опасливо покосился на юношу и подошел чуть ближе. - Ты как? – еле слышно спросил мужчина. - Нормально, - отмахнулся Леша, но добавил, не в силах сдерживать головные спазмы, - Только башка болит – сил нет. - Они ничего… - Говорю же: в норме я. Ребята тоже, - в этот раз тон был более резким и грубым. Кирилл скривил рот в непонятной гримасе, перехватив в зубы зажатую между пальцев сигарету. - Можно мне отгул на пару часов? Доберусь до дома отлежаться, - осмелился спросить криминалист. Глупо было надеяться, но ему казалось, что он заслужил. Блондин лишь сожалеюще, насколько мог, конечно, посмотрел на него, кладя на плечо парня холодную не из-за температуры воздуха руку. - Боюсь, я не могу тебе этого дать, - и прежде чем Леша пройдёт под тент, Гречкин поспешил объясниться, - Мы нарыли какую-то видеозапись с камер наблюдения одной из заправок, на которой Кольцов с каким-то вторым мужиком. Мы пока не знаем, с кем, но очень скоро отыщем по базам саму тачку, и тогда понадобится твоя помощь. Надо будет собрать пальчики и вообще все, что только можно. - У нас других криминалистов нет что ли? Сам же распинался, что незаменимых не существует, – устало, спросил Леша. Его сейчас мало интересовало участие во всем этом. Ему срочно нужен был отдых. - Я хочу, чтобы это был ты. Я больше никому не доверяю. Макаров смотрел на него, и легкое отражение самого блондина в линзах очков оттеняло глаза парня. Большие квадратные окуляры старили его года на три, но все равно шли. Синие радужки в черной матовой оправе казались больше и выразительнее, не скрывая утомления и эмоциональной истощенности обладателя. Если бы не двухчасовое слабое солнце, светившее в глаза Майору, если бы не час пик, когда люди бредут туда-сюда на работу и с работы, если бы не толпа на расстоянии пятнадцати метров, цепляющаяся за каждое движение опергруппы, Кирилл обязательно бы сгреб Макарова в охапку, чтобы показать, как тот переживал. Уже было одно лицо с россыпью веснушек, что не давало ему спать по ночам, мучая кошмарами. Еще одной жертвы он не выдержит. Но Кирилл просто молча стоял, ожидая реакции и спрашивая самого себя, что с ним происходит. - Тогда пойду, полежу в допросной. Найдете меня, если что, - и плечо выскользнуло из-под лежавшей на нем ладони, да так легко, так просто, словно ни для кого из них это ничего не значило. «У нас был просто поцелуй. Ошибся, бывает», - доказывал себе Леша, не понимая, верит ли сам в то, что говорит. Кирилл, конечно, заебанным не выглядел, но обеспокоенным точно. И Макарову прельщало быть причиной его беспокойства. Чуть позади них, наблюдая за странной картиной, но придавая значения не ей, а самому разговору, стоял с незажженной сигаретой Титов. Незаметно выскользнув на улицу, дабы переварить в голове только что полученную от Грома информацию об обнаруженной машине, он случайно подслушал от Гречкина, что те уже начали ее искать. И совсем скоро найдут. И тогда помимо Кольцова под удар попадет еще кто-то, чьи отпечатки, так неосмотрительно оставленные, найдут в салоне. Это значило, что клубок, из которого состоял отчаянный план Кольцовской шайки, начнет раскручиваться, и тогда Максиму останется только пожелать приятного сна на нарах до конца жизни. Когда мимо протрусил заебанный Макаров, а блондин остался в гордом одиночестве нервно докуривать, Денис решился на очень ответственный шаг, на который его подтолкнула не то совесть, не то страх, не то идиотизм. А может быть любовь? - Кирилл, - подошел он. Тот встрепенулся, поплотнее запахивая пальто. Из-под рубашки сверкнула весящая на шее золотая цепочка, - надо поговорить. - Что-то срочное? – уточнил тот. - Думаю… - начал Титов, в последний раз взвешивая все «за» и «против», - думаю, я знаю одного из грабителей. Вернее, я точно его знаю. Свесив ногу на ногу, Юля с невозмутимым видом наконец заняла в операции соответствующее почетное место – пока что слушателя, но это уже прогресс – а не сидела в запертой комнате под пристальным наблюдением Эльвиры. Про флешку сказано не было ни слова, однако сейчас это вообще никого не интересовало. Гром и Гречкин накинулись на Титова с расспросами после громкого заявления последнего. - Мы можем надавить на него, - предложил Игорь, усаживая пятую точку на край стола, - Ты почему сразу ничего не рассказал? Еще и внутрь поперся! - Да знаю я, знаю, - отмахивался программист, - Мне проверить надо было, он ли это на самом деле. - Проверил блять?! – рявкнул Гречкин, но Титову было все равно на его ор. В своих мыслях он был далеко за пределами тента, он до сих пор брел по коридорам Двора в сопровождении Кольцова. - Проверил… Обещайте, что сделаете все, чтобы он получил минимальное наказание? – с глупой надеждой на лице спросил программист. Сейчас он мало походил на капитана полиции, больше напоминая зажатого в угол кота, - Мы хоть и не вместе больше, я… Повисла неловкая тишина. Кажется, кто-то упустил важную деталь… В поисках поддержки, Денис посмотрел на Кирилла, зная, что уж он-то точно поймет его. Тот и понял, уже мысленно собираясь защищать непутевого коллегу перед остальными. Но неожиданно для всех Гром сказал: - Это же отлично! - В смысле? – напряженно спросил Титов. - Чем выше эмоциональная связь, тем проще будет убедить. По-хорошему, надо кого-то из семьи поискать, но мы проверили – у Кольцова даже матери никогда не было. Так что, Дениска, ты единственный ключик, чтобы вытянуть что-то из него. Молодец, что признался! Не рассчитав силу, Игорь хлопнул программиста по руке в знак одобрение и быстро зашагал между столами, собирая с разных принтеров и настенных стеллажей развешенные данные. Кажется, он прошептал себе под нос что-то типо: «Ну и дела», - но никто не был в этом уверен. В порыве подстегивающей радости он достал из заднего кармана потертых, видевших революцию и свержение социализма, джинс такую же доисторическую Нокию и быстро нашел недавний номер, высветившийся последним в журнале звонков. Не особо заморачиваясь над текстом, Гром отпечатал сообщение Хазину: «На счет экскурсии не уверен, но выходной себе выбить, пожалуй, смогу. Не хочешь пересечься?». А когда нажал кнопку «отправить», пожалел, что телефон не оснащен новомодной функцией удаления сообщений. По правде говоря, его телефон вообще ничем не был оснащен. Да и работал он с божьей помощью. Держался на Громовских молитвах, так сказать. Чуть задержав в руке мобильник, Игорь знал, что на немедленный ответ рассчитывать не придется, но все же неосознанно расстроился, не услышав звук уведомления. - На уговоры у тебя времени не больше, пока работает поисковая система. Как только мы найдем тачку и отравим туда ребят, считай, у твоего Максика билет на светлое будущее будет просран. Так что мой тебе совет – хочешь спасти его кудрявую жопу, придется постараться, - цинично высказался Гречкин, стоя возле Титова. Программист вжался в стул, не понимая, что ему делать. Но такую дерзость без внимания оставить не позволил, огрызнувшись: - А ты такой злой, потому что Макаров не дает? Может, ты мне завидуешь? - Завидовать вашим ролевым играм в стиле «полицейский – преступник»? Я тебя умоляю. Звони быстрей своему благоверному, а то секс у тебя будет раз в год под присмотром конвоя и так до конца жизни. - Хуйню несешь, товарищ Майор, - Титов сграбастал со стола оставленную кем-то чайную ложку и несильно треснул ею по лбу Гречкина, - Несешь хуйню! Блондин резко отстранился от начавшего потихоньку сходить с ума Титова и сунул коммутатор Грому, - Звони Майору. Кстати, - вспомнил Кирилл, оборачиваясь к Пчелкиной, - кто из тех, кто был в здании, Майор? - Никто, - с умным выражением лица ответила журналистка. Горячий чай из кружки пах мятой и мелиссой, - Там был Главный. Но не думаю, что это ваша цель. Представился Алеппо, он, кажется, что-то типа… - Руководящей фигуры. Тот, кто командует на месте и выполняет организационные функции, - подхватил Игорь, вспоминая далекое академическое обучение, - Его там не было, да? Этот сукин сын остался в тени. Вот же зараза! - Откуда такие выводы? Может, он и там, - поправила Юля, - Хотя… Я не знаю, Игорь, честно, - девушка потерла пальчиками с аккуратным белым маникюром переносицу, - Говорили с нами, от силы, человека три. Остальные молчали. Догадаться, кто из них твой дружок, все равно, что играть в Экстрасенсов на ТНТ. Найти мужика в багажнике проще, чем его. Полицейский понимающе закивал. - Это сейчас вообще не имеет значения! – зарычал Кирилл. - Вообще-то имеет, - дипломатично прервал Титов, - Если Майор не в здании, то на каком основании он будет соединять меня с Кольцовым? Как вы себе это представляете? «О, товарищ бандит, вы не могли бы переключить телефон на одного из ваших. Зачем? Да так, хочу, чтобы он вас предал», так что ли? Гречкин заткнулся, но появившийся в дверях Макаров решил эту задачу, уже снявший свои очки, которые, по мнению Кирилла, ему очень даже шли. - Не обязательно просить прямо так. Кольцов очень эмоциональный перс? – спросил он, смотря в черные глаза Дениса. Тот кивнул, - Насколько? - …очень. - Тогда вообще изи. Мы просто скажем, что наш человек – назовем имя Дениса – хочет поговорить с его человеком. Если кудрявый настолько чувствительный и пылкий, то он разорвется надвое, лишь бы разговор состоялся. - Слишком простая схема, - заключил Игорь, - Нам невъебенно повезет, если все так и будет. - Тут в любом случае пятьдесят на пятьдесят. К тому же, - добавил криминалист, привалившись к косяку. Голова так и не прошла, - можно убить двоих зайцев одним выстрелом. Заодно узнаем, где сидит их переговорщик. - Макаров, ты гений! – Игорь, не рассчитывая силы, хлопнул Лешу, и тот слегка отлетел, - Ой, я… - Не страшно… - хватаясь за руку, прошипел парень. - Время, - напомнил подошедший к Титову Гречкин, ручкой стукая по дорогим часам на запястье. Хазин задумчиво поднял трубку телефона, увидев нежданный звонок из палатки. «Соскучился?» - спросил себя Петя, и с легкой улыбкой ответил на вызов. - Как прошла экскурсия по Двору? Все понравилось? Экскурсоводы не утомили? – язвительно спросил он. - Наш человек хочет поговорить с Кольцовым, - проигнорировав шутки, парировали на том конце провода. «Я тут для кого стендап устраиваю? Совсем не ценит», но вслух сказал: - Я тоже много чего хочу. Например, чтобы в ваши головы перестали приходить объективно дерьмовые идеи. - Просто передайте трубку Кольцову и все, - требовательно попросил Гром, - Или это проблема? Гречкин одобрительно кивнул, вслушиваясь в тишину в своем наушнике и поглядывая на Игоря, самодовольно стоящего рядом. Хазин чертыхнулся: «Блять! Мент, сука, расследователь!» - Нет, с чего вы взяли? – наивно ответил Петя, параллельно шаря по проводам в целях связи с Олегом. - Отлично. Скажите, что с Максимом хочет поговорить Денис. Денис Титов. Он поймет. И Гром бросил трубку. Хазин, охуевая, молниеносно переключился к ребятам, задавая самый очевидный из всех одновременно возникающих в голове вопросов: - Ну и что это за хуйня, Максим?Хазин.
- Ну и что за хуйня, Максим? – озвучил свою мысль Хазин. - Майор, я вас прошу. Нет, я просто умоляю, дайте мне с ним поговорить, - голос Кольцова звучал жалко, но намерения его были серьезными. - Ты хоть понимаешь, как мы сейчас подставляемся? Если я дам тебе трубку – ты точно наплетешь какой-нибудь хуйни. Я не просто так здесь за переговоры отвечаю. А ты не просто так отстранен от любого контакта с внешним миром. Но если я откажусь, то у них появится еще один повод для того, что бы думать, что меня нет в здании. И если, - Хазин поправил себя, - когда меня найдут, вам просто будет оттуда не выбраться. - Вот вы сами и ответили на свой вопрос. У нас нет выбора. Либо я говорю с Титовым, либо нам пизда, - и, поняв, что все-таки Майор переживает за срыв операции, а не ломается из вредности, добавил, - Денис – мой бывший парень. Я не знал, что он среди наших ментов. И когда узнал, когда увидел его во Дворе в компании журналистки… Короче я предложил ему присоединиться. - Чего блять ты там сделал? Повтори?! - Он согласился. Если быть точнее не совсем, - Максим судорожно подбирал слова, - Если быть еще точнее, то он вообще не согласился. Отказался короче… - Максим, если ты сейчас же не заткнешься, я тебе уебу. Приеду к вам на танке и уебу. - Но я знаю, что он сомневается. И еще, Денис программист. - Это сейчас каким образом меня убедить должно? – Майор пребывал в гневе, но голос его был ровным. Что пугало посильнее крика. - Он знает всю ментовскую систему изнутри. Типа, полезным будет, - Хазинский смех от наивности Кольцова разрезал радиочастоты. - А ты думаешь, вы поговорите и спецы такие «ну да, отпустим Дэнчика на все четыре стороны. На вот тебе балаклаву и ружье про запас, а там уж сам как-нибудь разберись, суженый подскажет»?! Пиликающий звук коммутатора выводил Петю из себя. Время истекало. Гром снова ломился в его радиоэфир. Майор принял решение и очень надеялся, что не пожалеет. - Максим, на тебе сейчас такая ответственность… - Я не проебусь, - твердо заявил Кольцов и, оглядываясь по сторонам, убеждаясь, что в комнате лишь он с Волковым, тихо произнес, - Обещаю, Петь.Гром.
- Денис, это ты?! – кричал в трубку взволнованный Амстердам. - Слушай Макс… Я понял, что люблю тебя и не могу без тебя! Сдайся! Прошу тебя, мы сделаем так, что тебе дадут условку. Или минимум, а если хорошо вести себя будешь, то вообще по УДО через полтора года выйдешь. Не то… - Ты что такое несешь? – Кольцову не верилось в то, что он слышит. Слова Титова звучали так предательски правдоподобно, и последнее чего хотелось Максу, так это узнать, что парень действительно так думает, - Ты хоть знаешь, сколько мне светит? ОПГ. терроризм, захват заложников, сука, я на три пожизненных присяду, если сейчас выйду. Дэн, ты мне ковровую дорожку на Соловки расстилаешь… - страшнее было другое, и Максим боялся этого больше всего на свете: Титова заставили. А он согласился, - Ты меня за сколько продал, родной? – горько усмехнулся голос в трубке. - Я тебя не продавал. Я пытаюсь тебя выкупить и спасти! – настаивал Титов на своем. - Спасти от чего? Ты кем себя возомнил, спасатель блять? Нахуй мне такое спасение! И тебя нахуй! Денис, ты серьезно?! Программист замолчал. Над его ухом стоял озлобленный Кирилл, постукивая пальцем по согнутым на груди рукам. Гром с верой во все самое лучшее тоже находился поблизости. Никого не волновал контекст разговора. Им нужен был результат. - Если ты сдашься, у нас появится шанс на нормальную жизнь, - тоскливо заговорил Денис, - Я буду помогать тебе, я никогда тебя не оставлю, слышишь? Никогда. Больше никогда. - До первой электрички? Ага, сейчас. Ты не сможешь со мной таким, как и я не смогу с тобой… Не после этого. - Мы что-нибудь придумаем! - Не неси чушь. Я не знаю, зачем ты позвонил, но могу точно сказать, что это было зря, потому что… Кольцова перебил звук, раздавшийся из информационного стенда. «Обнаружено! Внимание! Совпадение: сто процентов», - поисковая система нашла тачку, - «Уточняю местоположение…» - и через некоторое время, - «Городская муниципальная свалка автомобилей. Адрес…». Гречкин вскочил с места, направляясь к Эльвире и на ходу отдавая команды, диктуя адрес. Затем он повернулся к подавленному Титову, что продолжал держать микрофон у рта и чего-то ждать, не вслушиваясь в непрекращающийся монолог Амстердама, чтобы сказать, что его время вышло, и Макс просрал свой шанс на свободу. Теперь окончательно. Блондин поводил ладонью у шеи в контексте мол «завязывай», и отвернулся к выезжающей через пять минут опергруппе, попутно снабжая их Макаровым. А Макарова – обезболом от головной боли. Титов молчал. Нужно бросить трубку. Нужно сказать, что все, шанс упущен. Его и так не было, а теперь и вовсе не будет. Ебаные люди забрали у них последнее. - Макс, - резко перебил он, - Послушай меня. То, что собирался сделать Титов, шло вопреки всему, во что он верил или думал, что верил. Он не знал, каким образом хоть что-то изменит. Амстердам был внутри и абсолютно не влиял на ситуацию вне здания. Но надежда на то, что «предупрежден значит вооружен» в контексте их истории сработает правильно, не отпускала Дениса. А помощь Максу – это единственное, в чем он сейчас не сомневался. На том конце учтиво замолчали, пытаясь сдержать эмоции. - Помнишь, ты как-то сказал мне, что лучше умереть стоя, чем жить на коленях? – ответа не последовало, но были слышны томные вздохи и выдохи, - Так вот, слушай, - и перед решающим моментом обернулся на двух Майоров, занятых беганьем. У него будет не больше нескольких секунд, - Они нашли красный Форт Фьюжен, который вы сдали на металлолом! – скороговоркой прокричал Денис, умоляя всех богов на свете, чтобы Амстер смог разобрать хоть слово из этого, - Они нихуя не скостят тебе срок, слышишь?! Это все пиздеж! Тупые мусорские уловки! - шум дыхания на том конце сменился монотонной тишиной, - Они… Макс?! Максим?! Программист опасливо обернулся, уже понимая, в чем дело. Гречкин стоял позади него, нажимая пальцем и продолжая держать кнопку сброса вызова, смотря на Титова глазами, наполненными одновременно презрением, разочарованием и шоком. - Как ты мог, сука, - прошипел Кирилл, быстро подлетая к парню, он схватил того за воротник рубашки, - Как ты мог, я спрашиваю?! Ка-ак?! - Знаешь, Дениска, кто хуже тех террористов в здании? – пренебрежительно спросил Гром, - Ебаные предатели. Ты только что обеспечил себе срок лет так на десять. Мои поздравления, - а затем кому-то из оставшихся ребят Мусаевой, - Уведите. Прежде чем Дениса забрали космонавты, Гречкин со всей обидой, на которую только был способен, сорвал у того значок с нагрудной рубашки и выхватил протянутую ксиву: - Ты этого не достоин. - Зато я теперь хотя бы по-настоящему свободен, - последнее, что сказал бывший капитан. - Это ненадолго, - справедливо заметил Гром.Хазин.
Услышав новость о машине, Петя по всем законам жанра должен был быть в ужасе. Но хватая со стола ключи, впопыхах собираясь, он понял, что главное – это то, что у него есть информация. И это придавало сил, заставляло сердце трепетать, пускало в кровь адреналин, а мозг работал как заведенный. Теперь у него есть все шансы добраться до машины быстрее опергруппы и стереть следы, спрятать возможные улики. Кольцов, как и обещал, не проебался. Сидя в салоне, проворачивая ключ зажигания и думая о том, как бы сократить дорогу до свалки, Хазин вдруг вспомнил про Игоря. Он взял телефон в руки, чтобы, наконец, ответить на сообщение: «Конечно! Сегодня замечательный день:)» И про себя добавил: «А у тебя, судя по всему, уже не очень».