***
В продуктовом магазине было не так много народу, как ожидал Феликс. Обычно семьи толпились в проходах, заполняя всё здание до такой степени, что даже Феликсу было трудно протискиваться между людьми со своей корзинкой. Но сейчас в магазине было довольно спокойно, вероятно, из-за холодной погоды. Для 12 часов дня в субботу это был довольно удачный поворот событий. И если Феликс был честен, то после того утра, которое у него было, он был рад, что его случайно не толкнут подростки или дети не застрянут в проходе между четырьмя тележками для покупок. Не говоря уже о ошеломляющих запахах препубертатных волков, которые ещё не совсем научились контролировать свой запах на публике. Это последнее, в чём нуждался Феликс, — вонючий волк, душащий его своим Альфа-зловонием с расстояния в три прохода. Он не собирался задерживаться здесь надолго. Ему просто нужно было самое необходимое: несколько чашек с белым рисом на пару и упакованная лапша. Остальные его деньги будут сэкономлены на крайние случаи. Может быть, он будет чувствовать себя достаточно комфортно, чтобы разориться к следующей зарплате, но сейчас ему нужно было перестраховаться. Когда он вошёл, некоторые работники, как всегда, помахали ему рукой. Феликс посещал этот магазин почти четыре года и после стольких визитов познакомился с большинством сотрудников. Десятки людей приходили и уходили, но это никогда не мешало Феликсу приветствовать их тёплой улыбкой. Поначалу большинство из них предполагали, что он глухой, за что он никогда их не винил. Теперь у него была репутация в продуктовом магазине, и все знали о его положении и о том, как с ним обращаться. Было приятно иметь место, где можно быть собой, особенно такое необходимое место, как продуктовый магазин. — Доброе утро, Феликс, — Ебин, одна из сотрудников, которая заполняла полки, окликнула Феликса, когда Омега начал сворачивать в секцию риса. Ебин была хорошей Бетой, которую Феликс знал дольше всех в этом месте. Она была на несколько лет старше его и была одной из самых больших помощниц Омеги, когда дело касалось жизни в одиночестве. Она помогла Феликсу спланировать покупки продуктов, когда они с Джинхо расстались и он начал в одиночку заботиться о себе в продуктовом отделе. Когда Омега в конце концов перестал говорить, Ебин приспособилась помогать Феликсу во всём, в чём он нуждался. Она даже пыталась подёргать за кое-какие ниточки, чтобы найти Феликсу работу в продуктовом магазине, несмотря на отсутствие у него голоса, но руководство было против. Тем не менее, её усилия были замечены, и Феликс считал Ебин большим другом. — Пришёл за твоим месячным пайком? — она спрыгнула со стремянки, которой пользовалась, чтобы добраться до верхних полок, и подошла к Омеге. — Мы вроде получили новую партию того кофе, который тебе нравится. Он может появиться в распродаже к концу месяца, если мы не продадим его в достаточном количестве. Феликс просиял от её комментария, но быстро сдулся, когда ему грубо напомнили о его бюджете. К сожалению, он собирался пропустить распродажу своего любимого растворимого кофе. Сейчас у него не было лишних денег на него, и он уже знал, что позже ему не представится возможности купить его на распродаже, потому что он был слишком популярен. Он был дешёвым, но вкусным, и все это знали. Это отстой, потому что прошло слишком много времени с тех пор, как Феликс в последний раз пробовал свой любимый кофе. — Эй, если ты не сможешь купить его сегодня, я всегда могу попытаться заставить кого-нибудь заказать его снова в следующем месяце. Поставки в последнее время были сумасшедшими, так что мне придётся заняться этим как можно скорее, — предложила Ебин, когда Бета увидела подавленное выражение лица Феликса. Он быстро поблагодарил в ответ, что, к счастью, Ебин поняла. Омега научил её различным знакам в течение последних нескольких лет, и хотя она и близко не говорила свободно, это немного облегчало общение. Ему не приходилось доставать свой блокнот, чтобы поговорить с ней в течение нескольких месяцев, что было довольно впечатляюще. — Окей мне лучше вернуться к работе, — Ебин указала через плечо на стопку коробок, ожидающих, когда их уберут, — хорошего дня, Феликс! Феликс помахал на прощание, когда они оба повернулись в противоположном направлении, Ебин вернулась к своей стремянке, а Феликс к своему списку. Он давным-давно запомнил план этажа, и, учитывая, что его список покупок был довольно мал, он прямиком направился туда, где, как он знал, будет лапша быстрого приготовления. В проходе почти никого не было, и Феликс поклялся, что мог бы кого-нибудь поцеловать, потому что раздел лапши быстрого приготовления был постоянно заполнен до краёв. Он схватил самый дешевый пакет и бросил его в корзину. Это был простой вкус жареной курицы, относительно мягкий и скучный по сравнению со множеством ароматов, которыми были заполнены полки. Но это было то, что он мог себе позволить, это было то, чего он придерживался, потому что размеры упаковки были больше, чем у некоторых других брендов, и это означало, что его еда могла наполнить его больше, чем что-либо ещё. Следующим был рис, который находился как раз в следующем проходе. Он снова схватил объёмную упаковку, но как раз в тот момент, когда он собирался схватить картонную упаковку, его взгляд упал на оранжевый ценник, закрывающий первоначальный номер. Распродажа риса. Он расплылся в глупой ухмылке, потому что это был хороший сюрприз. Он бросил его в корзину с лапшой, выпрямился и оглядел пустой проход, по которому шёл. Это была просто распродажа, и это был просто рис быстрого приготовления, но Феликс был в восторге. Он пришёл в этот магазин только за двумя вещами, и то, что одна из этих двух вещей была дешевле, чем первоначальная цена, было самой лучшей новостью для Феликса. В последнее время он боялся своих походов в продуктовый магазин. Не имея работы, чтобы прокормить себя, он изо всех сил пытался оправдать то, что ел больше одного раза в день, и чаще всего он полностью пропускал приём пищи, потому что ещё не мог заставить себя открыть свою последнюю упаковку лапши. Он выживал за счёт скудных сбережений, которые накопил, живя с Джинхо, и нескольких небольших работ, которые нашёл с тех пор. Так что распродажа была удовольствием для Омеги, и на мгновение он мог закрыть глаза и почти забыть о долге, нависшем над его головой. Он мог бы притвориться, что его деньги, сэкономленные на рисе, могут пойти на кофе, который он хотел, и он мог бы отправиться домой и побаловать себя. Он мог притвориться нормальным, всего на секунду. Но потом он открыл глаза, подошёл к кофейному отделу и остановился перед растворимым кофе, который было слишком дорого купить, и его иллюзия была разрушена. Он всё ещё был на мели, всё ещё скромный Омега, живущий один в городе. Он был неполноценным волком, которого можно было считать помехой обществу, и он жил жалкой жизнью в своей холодной квартире, которая каждую ночь чуть ли не замораживала его до смерти. Его мечты были нереальны, а кофе слишком далёким. Может быть, он немного драматизировал, в конце концов, это был всего лишь кофе, но его прежнее волнение из-за риса со скидкой угасло вместе с его разрушенным видением прекрасной жизни. — Эй, э-э, Феликс? Омега моргнул, выходя из себя, и повернулся в сторону, увидев знакомое лицо, уставившееся на него. Мягкая улыбка, узнавание, сверкнувшее в глазах собеседника, и крошечная волна мгновенно вывели Феликса из того состояния, в котором он находился всё утро. Его неуверенность, сомнения и разочарование погрузились в глубины его разума, когда он повернулся лицом к Чанбину, Бете, с которым познакомился месяц назад. Это был ещё один волк из стаи Чана, ещё один из тех волков, которые обвели Омегу Феликса вокруг пальца, даже не стараясь. — Я не знал, что ты здесь делаешь покупки, — Чанбин подтолкнул свою тележку ближе к Омеге, остановившись всего в футе от него, — запасаешься продуктами? Феликс кивнул, довольный тем, что вопрос был достаточно простым, чтобы не пришлось вытаскивать блокнот для общения. — Ах, то же самое, — продолжил Чанбин, — у меня такое чувство, что на неделе я бываю в магазине раза два, так как у нас всегда кончается еда. Взглянув на тележку Чанбина, он был удивлён тем, какой… полной она была. Почти половина состояла из запечатанных пакетов с мясом, на что Феликс удивлённо поднял брови. Он почти два года не ел ничего, кроме лапши и риса, если не считать случайных сэндвичей в магазине или разогретой в микроволновке еды, которая у него была. Он не мог представить, что у него хватит места в желудке, чтобы проглотить столько еды, но делать это два раза в неделю? Сколько мяса может съесть одна стая? Сколько людей вообще было в стае Чана? По крайней мере, к нему прилагалось довольно много овощей, и он заметил несколько упаковок закусок и бутылок содовой, разбросанных между более здоровыми продуктами. Всё было хорошо сбалансировано и определённо намного полезнее, чем продукты Феликса. Это заставило его немного устыдиться диеты, потому что он не мог позволить себе экстравагантные продукты. Он не мог есть сладости или пить растворимый кофе, потому что всё это стоило больших денег, которых сейчас у него не было. — Эй, ты свободен после этого? Феликс снова обратил своё внимание на Бету, который смотрел на него всё с той же мягкой улыбкой. — Потому что я почти закончил с покупками и подумал о том, чтобы перекусить где-нибудь. Не хочешь присоединиться ко мне? Я угощаю. Перекусить? С Чанбином? Рот Феликса беззвучно открылся и закрылся, как будто он заговорил бы, если бы мог, но не смог подобрать слов. Он уставился, разинув рот, на Бету, который терпеливо наблюдал за ним в ожидании ответа, но Феликс не был уверен, что сказать. Дело было не в том, что он не хотел поесть с Чанбином, а в том, что он был шокирован тем, что Бета вообще спросил об этом. Чанбин был частью стаи Чана, очень влиятельной стаи. То, что Чанбина увидят на публике со случайным Омегой, не пойдёт на пользу их имиджу, и бедному Омеге, который едва мог позаботиться о себе. Но Феликс хотел этого, и, очевидно, Чанбин тоже. — Извини, если это было слишком прямолинейно, — внезапно извинился Чанбин, его брови нахмурились в беспокойстве из-за затянувшегося молчания Феликса. — Я знаю, что ты становишься ближе к Джинни и Сонни, и мне захотелось узнать тебя поближе? Джинни и Сонни? Он говорит о Хёнджине и Джисоне? — Но, эм, да, — продолжил Бета с лёгким румянцем, покрывающим его щёки, — если ты не хочешь, то можешь сказать «нет». Всё в порядке, я не буду возражать. Он не мог продолжать вести разговор как до этого, поэтому Феликс достал блокнот, который хранил в корзине, и написал свой ответ. Извините, я просто был удивлён. Я бы с удовольствием присоединился к вам, но разве вам не нужно отвезти свои продукты домой? — О! — Чанбин просиял, прочитав ответ Феликса, и снова показал свою ослепительную улыбку Феликсу. Омега не мог не растаять от его волнения, как он мог когда-либо конфликтовать с такими удивительными людьми? Эти волки были такими добрыми, такими искренними. Феликс чувствовал это по запаху дождя Чанбина, он видел это в его настойчивом желании не переступать границы Феликса, он чувствовал это по выражению его лица. Беспокоиться было не о чем. — У меня есть холодильник в машине! — объяснил Чанбин. — Я могу просто положить всю еду туда, и она не испортится. Холодильник в машине? Как причудливо. — Ну, мне нужно только заплатить за всё, а после я свободен. Тебе нужно что-нибудь ещё? Феликс бросил взгляд на кофе, насмехающимся над ним с полок, и повернулся к простому рису и лапше. Обед с Чанбином уже избавил его от печали по поводу потери любимого кофе. Его прежние мысли были потеряны, и всё, что он чувствовал сейчас, — это гудящее удовольствие от того, что Чанбин рядом с ним, от того, что Бета смотрит на него. Он знал, что это его Омега, сияющий от внимания, требующий контроля над его гормонами, когда он погрузился в поток комфорта, который он нашёл в успокаивающем аромате Чанбина. Его рациональный человеческий мозг был отодвинут в сторону, когда его Омега взял на себя бразды правления, и он был беспомощен, поскольку был слеп к своим обычным заботам. Сейчас ничто не имело значения, кроме улыбки на лице Чанбина.***
Феликс всё ещё немного нервничал, выходя перекусить с Чанбином, его нервы бурлили под кожей. Он так давно никуда не выходил, и напоминание о том, что Феликс не будем платить за еду, начало давить на него, когда они вышли из продуктового магазина. Он был благодарен, конечно, но ему также было стыдно, что, даже если он захочет, он не сможет предложить заплатить за себя. Даже его Омега, который не проявлял ничего, кроме энтузиазма, немного устал от их полуденной прогулки. То есть до тех пор, пока Чанбин не привёл его в знакомую маленькую закусочную, которой Феликс наслаждался и которую посещал много раз, прежде чем попал в свою нынешнюю ситуацию. Все его тревоги исчезли, как только он увидел здание, и его Омега мгновенно успокоился. Это было место, с которым у Феликса была своя история, место, где Феликс чувствовал себя немного лучше. Он не будет пялиться в запутанное меню, пытаясь найти самую дешёвую вещь среди вариантов. Он просто взглянет на доску, которую видел так много раз раньше. — Любишь гамбургеры? — спросил Чанбин, когда они подходили к входной двери. Феликс кивнул, конечно, он любил гамбургеры. И уже целую вечность не ел ни одного. — Замечательно! — радостно воскликнул Чанбин, его рука взялась за ручку и потянула на себя дверь. Он подал Феликсу знак войти, и Омега с радостью шагнул вперёд. Он взял простой бургер, но потом Чанбин настоял на том, чтобы принести им обоим картошку фри и напиток на гарнир. Даже когда Феликс попытался сказать ему, что всё в порядке, что ему ничего не нужно, Чанбин заверил его, что ему нужно съесть картошку фри с гамбургером, иначе это преступление в отношении еды. Феликс не мог заставить себя спорить из-за картофеля фри и содовой, частично потому, что не хотел задерживать очередь, а частично потому, что Чанбин был слишком милым, чтобы спорить с ним. Они заняли одну из угловых кабинок, устроившись каждый по одну сторону с разложенной на столе едой. Чанбин взял на себя инициативу приготовить им еду, дойдя до того, что развернул для Феликса обёртку от гамбургера и вывалил картошку фри на фольгу. — Хочешь кетчупа? — спросил он, бросая пустую коробку в их пакет. — Я могу взять немного, если хочешь. Или сливочный соус, я знаю, что люди иногда любят есть картошку фри с ним. Или, э-э, соус для барбекю? Ты любишь соус для барбекю? Феликс ухмыльнулся бессвязности собеседника, прежде чем покачать головой, хотя и оценил мысль, стоящую за этим. Бета с лёгким вздохом откинулся на мягкое сиденье. Он многозначительно посмотрел на гамбургер Феликса, затем указал на еду: — Попробуй, и скажи мне, что думаешь. Он подумал о том, чтобы сказать Чанбину, что он уже пробовал эти гамбургеры раньше, и он уже был большим поклонником их еды, но решил оставить это при себе. Пока он может потакать Бете, поэтому он взял гамбургер и откусил небольшой кусочек. На вкус всё было так же хорошо, как он помнил. Феликс поднял вверх большие пальцы, сочетая взволнованное выражение лица Чанбина с улыбкой на губах. Бета быстро принялся за свою еду, присоединившись к Феликсу в его молчании, пока они поглощали свою еду. У Феликса так давно не было ничего подобного, и он наслаждался каждой секундой этого, но это было не только из-за еды. Присутствие Чанбина само по себе было замечательным, и Омеге нравилось делить с ним своё пространство. Так же, как Джисон, Хёнджин и даже Чан, Чанбин мгновенно захватил его сердце. Его сладкий голос, его нежный аромат дождя и его милое хихиканье — всё это проникало в его разум и вплеталось в воспоминания. Чанбин отличался от Хёнджина и Джисона. Хёнджин и Джисон сами по себе были шумными, и Феликс хорошо вписывался к ним. Они оба выявили его игривую сторону, ту сторону, которая хотела шутить с ними и, возможно, принять участие в их подшучивании. Но Чанбин заставлял его хотеть расслабиться, избавиться от своих забот и позволить Бете взять бразды правления в свои руки. Он привёл Феликса в состояние ума, которое было мягким и податливым, и он был таким гибким в своих эмоциях. Он не чувствовал необходимости подчиняться, угождать ему так сильно, как с Альфами, но заставил Феликса почувствовать себя особенным. — Как прошла твоя неделя? — спросил Чанбин, отправляя в рот картошку фри. Оба закончили есть свои гамбургеры, оставалась только картошка фри, поэтому Феликс достал свой блокнот из пакетов с продуктами, в которых хранил его, и положил на стол. Всё было здорово. Как прошла ваша? Возможно, это была небольшая ложь, но его неделя на работе была не такой уж плохой. И он больше не сталкивался с Джинхо, что было плюсом. — Довольно хорошо, я закончил трек. Наконец-то, — простонал Чанбин, но это было смешано со вздохом облегчения, — я пропускал свои перерывы только для того, чтобы закончить его. Вы тоже продюсер? — Да, мы с Сонни, как правило, работаем вместе, — усмехнулся про себя Чанбин. — Он немного странный, и с ним трудно работать, но я люблю его, поэтому всё хорошо. А когда к нам присоединяется Чан, то нас невозможно остановить. Феликс не был удивлён, услышав, что Чан также был знаком с продюсированием, казалось, что многие из его стаи обладали музыкальным талантом. А то, что Чан был буквально генеральным директором всей этой чёртовой компании, означало, что он должен был знать, как что делать. Но это всё равно вызвало у него интерес, потому что, услышав личный трек Джисона, ему стало любопытно узнать, что могут сделать Чанбин и Чан. Я слышал один из треков Джисона. Он зачитывал рэп. — Да, он хороший рэпер, — Чанбин кивнул в ответ на слова Феликса. — Я, он и Чан были рэп-группой в старшей школе. Сонни также умеет петь, ты должен как-нибудь попросить его показать тебе. Пение Джисона определённо должно было стать тем, к чему он будет активно стремиться. Пел ли он на низком регистре? Сохранял тон глубоким и мягким? Или брал высокие ноты? Он любил поп-музыку? Рок? Насколько талантливы были эти люди? Вы с Чаном тоже читаете рэп? — Ага, — усмехнулся он, и Феликс мгновенно начал задаваться вопросом, как голоса Чанбина и Чана будут звучать рядом с Джисоном. Как их тона смешиваются и сливаются, превращая песню в настоящее волшебство. Потому что каким-то образом Феликс знал, что их работа будет не чем иным, как идеальной. — Хочешь послушать? Я бы с удовольствием. Это был второй раз, когда ему дали вставить наушники в уши. Он неподвижно сидел в кабинке, пока Чанбин искал в телефоне песню. Он молча ждал, пока наушники не ожили от простого, спокойного ритма. Феликс почувствовал, как его голова рассеянно покачивается в лёгком темпе. Ему нравились такие песни, как эта, в которых не было слишком много событий, но всё же, казалось, они хорошо использовали свои возможности. Не было слишком много инструментов, слишком много фоновых звуков, потому что простой ритм и так требовал достаточного внимания. Это было мощно в совершенно пассивной манере, почти бросая вызов слушателю, чтобы попытаться подавить их. А затем появился голос. Он мгновенно узнал Чана, мелодично читающего рэп в такт музыке. Это звучало так лениво, будто он считал, что сия задача недостойна его. Очевидно, это было для виду, потому что Феликс никогда не мог представить, чтобы Чан вёл себя так в реальном мире, но Омега всё равно находил его невероятно привлекательным. Затем появился Джисон, звуча так же, как и Чан, но более грубо. Его слова сливались вместе, умудряясь ясно выразить своё мнение, не жертвуя качеством вокала. Он стал громче, быстрее, закончив свой куплет внезапным обрывом, прежде чем снова перейти к Чану. Феликс подпрыгивал в такт музыке, когда она становилась немного более интенсивной, повторяя небрежные слова Чана с самого начала. Чанбин наблюдал за ним через стол с довольным выражением лица, играя соломинкой во рту, в то время как Феликс всё больше и больше влюблялся в музыку. А потом раздался голос Чанбина, и Феликс физически отстранился. Наушники чуть не выпали у него из ушей, но Чанбин уловил его движение как раз вовремя, чтобы пододвинуть телефон поближе к Феликсу. Омега поднял глаза, его глаза встретились с понимающей ухмылкой Чанбина, когда лицо Феликса осветилось против его воли. Чанбин звучал… совсем не так, как Чанбин. Обычно голос Беты был ровным, сладким, как и всё остальное, что он использовал бы для описания Беты. Феликс ожидал, что от Чанбина донесётся приглушённая версия Чана, что-то мелодичное и мягкое, а не грубый своеобразный плевок, который он слышал сейчас. Чанбин звучал как Альфа, и Феликс даже не собирался приукрашивать это: Было горячо. И судя по тому как Чанбин смотрел на него он, казалось, знал, что Феликс подумал об этом. Феликс не скрывал своё удивление, в конце концов, это открытие явно повлияло на него. Но Чанбин не издевался над ним. На самом деле, он казался польщённым. В попытке сохранить лицо и как можно лучше скрыть своё смущение, Феликс отвернулся к окну, чтобы переждать оставшуюся часть песни. Он полностью наслаждался ей. Может быть, даже немного чересчур, подумал он про себя на мгновение, не желая снова погрузиться глубоко в себя. Когда песня стала подходить к концу, Феликс взглянул на проходящих мимо людей. Он не обращал особого внимания на то, кто проходил мимо закусочной, и, возможно, поэтому ему потребовалось так много времени, чтобы заметить разъярённое лицо, уставившееся на него с другой стороны улицы. Как только заиграли последние ноты, глаза Феликса встретились с глазами раздражённого Джинхо. У него перехватило дыхание, глаза расширились от страха, когда Джинхо, наконец, привлёк его внимание. Альфа поднял подбородок, выпятив шею, и уставился на Омегу, чтобы утвердить своё господство, власть, которую он имел над другим. Феликс сидел неподвижно, не в силах пошевелить руками и вытащить наушники из ушей. Он не мог отвести взгляд, не мог сморгнуть блестящие слёзы, которые начали собираться на его веках, потому что этот взгляд никогда не означал ничего хорошего. Феликс был слишком хорошо осведомлён о мыслях Джинхо, о том, как работали его инстинкты, о том, как может разбушеваться его ревность, не заботясь о том, на кого она направлена. И каждый раз, когда он так выглядел, Феликсу на следующий день было трудно встать с постели. Он не чувствовал запаха Джинхо, это было невозможно, пока Феликс был внутри, а Джинхо застрял на другой стороне улицы, но его нос был наполнен воспоминаниями о морской соли. Как долго он там стоит? — Феликс? — позвал приглушённый голос, мягко дёргая наушники, находящиеся у него в ушах. — Ты в порядке? Феликс вздрогнул в ответ, заставив Чанбина отпрянуть на своё место с извинениями, сорвавшимися с его губ. Бета бросил наушники на пустые обёртки, разбросанные по столу. Он поднял руки вверх, показывая Феликсу, что не собирается причинять ему боль, но его инстинкты не могли расслабиться. Он бросил ещё один взгляд в окно, обнаружив, что Джинхо смотрит на него с ещё большим пылом, чем раньше, но затем прервал их зрительный контакт с толстым комом в горле. — Что-то не так? — Чанбин наклонился над столом, упершись ладонями в стол, но постарался казаться как можно более безобидным. — Я что-то сделал? Феликс мгновенно покачал головой, меньше всего ему хотелось, чтобы Чанбин взял на себя вину за внезапную панику Феликса. Судя по его сжатым губам и нахмуренным бровям, Чанбин ему не поверил, и он не был уверен, что сможет что-то сказать, чтобы убедить его в обратном. — Извини, если я переступаю черту, — тихо начал Бета, бросив быстрый взгляд на окружающих посетителей, которые с любопытством разглядывали сцену в углу кафе, — но сейчас с тобой явно что-то не так. Не хочешь выйти? Подышать свежим воздухом подальше от всех этих феромонов? Нет, хотел он сказать. Это последнее, чего он хотел сделать. Снаружи его ждал Джинхо. Снаружи ждал злой Джинхо. Он злился на Феликса, вероятно, последние два года, как они расстались. Он всегда был собственником, держа Феликса на коротком поводке на протяжении всех их отношений, пока Омега наконец не сломался, и увидеть, что его бывший не один в магазине бургеров, не могло не повлиять на его самооценку. Но Феликс тоже был зол. Он был зол на Джинхо, на боль и горе, через которые ему пришлось пройти. Джинхо мог ревновать, мог презирать Феликса всем своим существом, но это никогда не соответствовало бы тому, насколько сильно Феликс ненавидел его. У него хватило сил однажды противостоять ему, после достаточного количества рюмок водки и изрядного запаса ругательств, которыми он не гордился. Всё закончилось тем, что разбитые вазы завалили вход в их общую квартиру. Всё закончилось рыданиями, криками предательства и боли, когда Феликс оплакивал всё, что потерял из-за Джинхо. Всё закончилось прогулкой босиком по улице, пока он пытался понять, что собирается делать со своей жизнью теперь, когда единственное, что он когда-либо знал, ушло. Было чудом, что он сделал это, но это было только потому, что он был на грани безумия. Он больше не мог этого выносить. То, как Джинхо разговаривал с ним, синяки, которые он оставлял на запястьях, обескураживающие оскорбления и унизительные разговоры в спальне, которые каким-то образом заводили Джинхо, но подрывали уверенность Феликса. Он был одной ногой в могиле, и ему повезло, что он смог выбраться сам. Хватит ли у него смелости сделать это снова? Сможет ли он противостоять Джинхо? Без голоса, которым можно было бы кричать? Без той ярости, которую он испытал в ту единственную ночь, толкнувшую его вперёд? Или он сломается под давлением взгляда Альфы? Подчинится ли он доминирующим феромонам, которые заставили его стать Омегой, каким хотел его видеть Джинхо? Он не был уверен. — Феликс? — Чанбин медленно наклонился над столом. — Я рядом. Чем я могу помочь? Феликс покачал головой, возвращаясь в настоящее, что, как ему казалось, он делал в последнее время гораздо чаще, чем обычно. Он бросил ещё один взгляд в сторону окна, где когда-то был Джинхо, пристально глядящий на Феликса, только чтобы обнаружить, что его заняла пара болтающих девушек. Он с облегчением вздохнул и снова обратил своё внимание на беспокойного Чанбина. — Я в порядке, — одними губами произнёс Феликс, потому что не был уверен, что сможет своим дрожащим рукам написать что-нибудь разборчивое. И неудивительно, что Чанбин выглядел так, словно не поверил ему: — Ты уверен? Выглядишь очень взволнованным. Феликс кивнул, пытаясь изобразить на лице улыбку для уверенности, но она выглядела такой же шаткой, как и его уверенность. Чанбин ответил ему обеспокоенной улыбкой. Ему было неловко лгать Чанбину, но было слишком сложно объяснить всё Бете, с которым он встречался всего дважды. Как он должен был объяснить два года мучений и ещё два года нестабильной психики на нескольких листах бумаги? Ты хочешь, чтобы он знал. Он не хотел. Не хотел, чтобы кто-нибудь знал о его прошлом, о том, каким слабым он был, о том, насколько слабый он всё ещё есть. Ему не нужно было, чтобы ещё кто-то беспокоился о нём. Ему не нужно было, чтобы люди знали о нём всё только для того, чтобы потом использовать это против него, не нужно было чувствовать боль, когда они в конце концов причинят ему боль всем, в чём он им доверял. Ты сравниваешь их с Джинхо, это несправедливо по отношению к ним. Феликсу хотелось застонать, и он уверен, что его Омега знал это, потому что он почувствовал, как в груди закипает раздражение. Его рациональный мозг наконец-то вышел на передний план, и все логические стороны его самого боролись со сладкими мыслями, которые контролировали его каждый раз, когда стая Чана была рядом. Ты живёшь в страхе. Почему ты этого не понимаешь? Нет, он живёт в безопасности. Он защитит себя от того, что было с Джинхо. Он осторожен с теми, кому доверяет, и старается не подпускать людей слишком близко, потому что именно так он попал в лапы Джинхо в первый раз. Только не снова. — Может, нам стоит уйти, — предложил Чанбин, нервно постукивая пальцами по столу. — Я могу отвезти тебя домой, если хочешь. Феликс неуверенно кивнул, взяв свою сумку с продуктами, в то время как Чанбин вывалил их оставшиеся обёртки в мусорное ведро. Омега терпеливо подождал Чанбина, прежде чем вместе выйти за дверь. Омега опустил голову, разглядывая коричневую плитку, пока его ноги двигались по зданию, пока он не ступил на прохладный тротуар. Пронизывающий холодный ветер защипал его кожу, и он инстинктивно поёжился от непогоды. Затем что-то надавило ему на плечи, что-то чёрное накрыло его фигуру. Феликс поднял голову как раз в тот момент, когда Чанбин отстранился, больше не надевая своё толстое зимнее пальто поверх рубашки с длинными рукавами. Он неловко кашлянул, избегая смотреть прямо на Феликса, ведя себя так, как будто ничего не произошло, и Омега почувствовал, как тепло расцветает в его груди. — Твои руки выглядят замёрзшими, — тихо прокомментировал Чанбин, и Феликс вытянул руки перед собой, чтобы увидеть, как красные пальцы горят от холода. Он оделся не по погоде, не по собственному выбору, а потому, что у него не было подходящей одежды, а это означало, что у него не было перчаток. — Могу я подержать тебя за руку? Феликс вскинул голову, переводя взгляд с пальцев на застенчивые глаза, уставившиеся на него. Чанбин стоял перед ним, всего в нескольких футах от окна, глядя в кафешку, которую они покинули, протянув руки к Феликсу. Он выглядел таким полным надежды, может быть, немного испуганным, что Феликс отвергнет его, но полностью готовым принять это, если это произойдёт. Этот человек никогда бы не причинил тебе вреда. Чанбин снова пах дождём, убаюкивая Феликса в спокойствии. Чанбин не использовал блокаторы. Большинство Бет не использовали их нейтральные ароматы вообще, но когда Чанбин давал кому-то вдохнуть свой аромат, он считал это очень личным. Он пах поздними ночами при лунном свете, каплями росы, лежащими на его ресницах, туманом, покрывающим его ботинки. Чанбин был поздним утром, свернувшись калачиком на диване с чашкой горячего шоколада, когда струйки воды стекали по оконным стёклам. Феликсу хотелось, чтобы он мог держать всё это при себе, заключив в крошечную бутылочку, чтобы только он мог наслаждаться этим. Он такой, каким ты хотел видеть Джинхо. Феликс согласился, протягивая руку навстречу ожидающим рукам Чанбина. Бета радостно замурлыкал, обхватив своими тёплыми пальцами ледяные пальцы Феликса. Он нежно потёр красную кожу, поднося руки Феликса ко рту и выдыхая горячий воздух в их сложенные чашечкой ладони. Его пальцы стали покалывать, и он снова непроизвольно вздрогнул. Только на этот раз это было не из-за холода. Они все такие. Они все совсем не похожи на него. Чанбин опустил руки Феликса между ними, но крепко держа их. Он улыбнулся Омеге, выглядя менее обеспокоенным при виде широко раскрытых глаз Феликса и приоткрытых губ. Омега почувствовал, как тепло разлилось по его щекам, и, без сомнения, Чанбин тоже это заметил.***
Чан вернулся домой довольно рано, что было редким случаем, ведь обычно он был завален работой. Его рабочая нагрузка никогда не уменьшалась, лишь увеличиваясь некоторыми обязанностями, которые Чан медленно выполнял каждый день. Вот почему, даже когда он сидел на своем L-образном диване в гостиной с Чонином, свернувшимся калачиком рядом с ним, он всё просматривал папку с важными документами, которые, вероятно, не должны были покидать его офис в здании компании. — Чан, как ты ещё не умер? — проворчал Чонин, откинувшись на спинку дивана. — Что ты имеешь в виду, Нини? — пробормотал в ответ Чан, не отрывая глаз от строки напечатанных слов, которые он просматривал. — Ты всегда работаешь. Ты никогда не устаёшь? Чан промурлыкал в ответ, хотя, если быть честным, он едва запомнил слова своих товарищей по стае в своей голове. Он был слишком сосредоточен на этой концептуальной презентации о новой группе девушек, которая должна была вращаться вокруг астронавтов, и выполнение половины их требований обойдётся Чану в копеечку. Идея была превосходной, и исполнение до сих пор было отличным, но некоторые вопросы логистики требовали решения. Ему нужно было выяснить, как он будет финансировать новую группу, не повредив ни одному из их текущих проектов или подписанных групп- — Чан, ты вообще меня слушаешь? — Хм? — Чан покачал головой и быстро оторвал взгляд от бумаг. Слева от него Чонин в раздражении слегка пинал его ногой в носке, пока Альфа, наконец, не отвлёкся от папки и не перевёл взгляда на нуждающегося Бету, лежащего поперёк дивана. — Извини, Нини, — улыбнулся Чан, поворачиваясь лицом к очень раздражённому Бете, — я снова потерялся на работе. — В последнее время ты всегда погружён в работу, — вздохнул младший, скрестив руки на груди, — когда ты в последний раз брал выходной, который не включал в себя работу на дому? Как раз в тот момент, когда Чан собирался сказать, что он делает перерывы, не принося всё время работу на дом, Минхо вошёл в гостиную с дымящейся чашкой чая и вызывающей ухмылкой: — Прошло по крайней мере два месяца, Чанни. — Это жизнь предпринимателя! Минхо не стал поддразнивать его ответом. Вместо этого он остановился прямо перед Чаном, их колени были всего в нескольких сантиметрах друг от друга, и посмотрел на Альфу, приподняв бровь: — Обмен. Чан моргнул, глядя на Омегу, который в данный момент вёл себя совсем не как Омега. Он уставился на Чана сверху вниз, доминирующее действие само по себе, и если бы Чан был любым другим Альфой, его инстинкты вспыхнули бы в оскорблённой гордости при попытке Минхо доминировать над ним. На его лице была улыбка, которая почти вызывала Чана бросить ему вызов, отказать ему в том, чего он хотел, или попытаться бороться против его воли. Минхо иногда делал это, брал на себя ответственность вместо Чана или даже по отношению к самому Чану. Это определённо не то, что любая другая стая поощряла бы или даже принимала как норму, но Чану нравилась дерзкая натура Минхо. Ему нравилось, когда Минхо боролся с социальными стереотипами, нравилось, когда он действовал в соответствии с ожиданиями, нравилось, когда он показывал миру, что Омеги не сильно отличаются от остальных. Но это не означало, что Чану нравилось всё время слушать Минхо, особенно когда дело касалось чего-то, в чём он был упрям. Поэтому Альфе потребовалось несколько секунд, чтобы сложить папку с файлами. Только когда Минхо схватил его за руки с быстрым «отдай мне», Чан наконец бросил свою работу ради горячего чая, который Минхо пытался ему дать. Довольный своим успехом, Минхо ухмыльнулся от уха до уха, прижимая папку к груди. — Это несправедливо, — надулся Чонин на них двоих, став свидетелем всего этого с плохо скрытой ревностью. — Я тоже хочу чаю. — Иди и сделай сам, — Минхо развернулся, направляясь прямо в коридор, чтобы положить папку Чана в домашний офис. Чонин, с другой стороны, громко застонал, драматично откинув голову на подушку, на которой он лежал. — Почему он такой злой? — Я покажу тебе, что значит «злой», Ян Чонин! — крикнул из коридора Минхо, и Чан не смог сдержать смешок, когда Чонин перевернулся на живот и уткнулся лицом в подушку. — Не знаю, как я смог полюбить кого-либо из вас, — пожаловался Чонин в подушку. — Просто мы очаровашки, — сказал Хёнджин, входя в гостиную, волоча за собой костыли, о которых Чан недвусмысленно сказал, что Альфа должен всегда быть с ними, если только он не ищет наказания. И Чан не шутил по этому поводу. — Никто из вас не очарователен. Я единственный милашка, — сказал приглушённый голос Чонина. Хёнджин бросил быстрый взгляд на Чана, который потягивал чай, подняв брови, затем Альфа стаи наблюдал, как танцор ковылял через гостиную, пока не оказался перед Чонином. Бета не смог подготовиться к внезапному весу Хёнджина, когда Альфа упал на спину младшего, что привело к громкому хрюканью, когда у него перехватило дыхание. — Хёнджин, слезай, — Чонин повернул голову, борясь с телом Хёнджина, которое расслаблялось на подушке-Чонине, — Чан, скажи ему, чтобы он слезал. — Хм? — Чан сделал ещё один глоток чая, его взгляд остановился на телевизоре, который показывал ежедневные новости. — Кажется я что-то слышал. Могу поклясться, что диван только что заговорил. — Я не диван! — Ага, — согласился Хёнджин с Чаном с видом дискомфорта, когда погладил каштановые кудри на макушке Чонина, — здесь ещё немного бугристо. Нам, наверное, стоит поискать что-нибудь получше — Я слышал, как кто-то сказал «новый диван»?! — Джисон ворвался в гостиную, едва удостоив кого-либо взглядом, когда запрыгнул на диван и чуть не уселся на голову Чонина. — Джисон, будь осторожен! — предупредил Чан, но к тому времени, как слова сорвались с его губ, Джисон уже был на диване. Чан вздохнул про себя, когда младший Альфа потёрся щекой о подушку, в то время как Чонин задыхался от облегчения. — Не избавляйтесь от него! — Джисон обхватил предмет мебели так сильно, как только мог своими маленькими ручками. — Я люблю этот диван. — Сонни, — Чан нежно фыркнул на своего товарища по стае, — мы не будет покупать новый диван. — Но почему он так привязан к нему? — Сынмин вошёл в переполненную гостиную, элегантно плюхнувшись в угол прямо у ног Джисона. Альфа посмотрел на Джисона, который лежал так же, как и Чонин, затем слегка хлопнул его по ноге. — Тебе следует пошевелиться, иначе закончишь, как Нини. — Неужели никто не собирается мне помочь? — заскулил Чонин, в то время как Джисон ахнул, только что, наконец, заметив затруднительное положение Чонина. — Никто ему не поможет, — ответил Минхо, его руки были заняты ещё одной чашкой горячего чая, которую он поставил на чёрный кофейный столик, прежде чем присоединиться к Хёнджину, сидящему на самом молодом члене стаи. — Минхо! — Чонин захрипел от прибавившегося веса, но и Хёнджин, и Минхо просто хихикали над его несчастьем. — Ты должен оставаться неподвижным по крайней мере три минуты, — Чонин немедленно попытался возразить против заявления Минхо, но заткнулся, как только Минхо начал угрожать, что его страдания продлятся ещё дольше. Чан откинулся на спинку дивана в гостиной, подтянув ноги, чтобы скрестить их, и потягивал тёплый чай, который приготовил ему Минхо. Он с улыбкой наблюдал, как каждый из членов его стаи разговаривал. Несмотря на то, что все они были хаотичной стаей волков, Чан видел их истинную сущность, независимо от того, что они изображали. Сынмин притянул Джисона ближе к себе, обхватил руками гиперактивного Альфу и сцепил пальцы перед ними обоими. Джисон поднёс свои пальцы к Сынмину, с явным любопытством сравнивать размер своей руки с другим Альфой. Чонин, хотя и был пойман в ловушку под сокрушительным весом Хёнджина и Минхо вместе взятых, всё ещё наслаждался лёгкими поглаживаниями ногтей Хёнджина о его кожу головы и нежным трением костяшек пальцев Минхо о его мышцы. Хёнджин ворковал над довольным лицом Чонина, спрашивая его, может ли он ещё дышать, в то время как Минхо наблюдал за остывающим чаем на кофейном столике. Чай, который как Чан уже знал, предназначался для Чонина, но Омега не хотел, чтобы он пил его, пока тот не остынет. Он ухмыльнулся в свою кружку, сделав ещё один глоток восхитительного чёрного чая. Когда они все сидели в гостиной, звук замка входной двери, щёлкнувшего о дверную раму, изменил всех. Все их головы были повёрнуты лицом к коридорам, которые, как они знали, вели ко входу, прислушиваясь к звуку открывающейся двери и стуку обуви по деревянному полу. Но Чан первым уловил даже не звуки, а запах бури, который подсказал ему, что что-то не так. Все, казалось, поняли то же самое, что и Чан, и каждый из них посмотрел на Альфу стаи, ожидая, когда им скажут, что делать. Он, не теряя времени, встал с дивана, оставив свою кружку на кофейном столике и подал всем знак оставаться там. Чан быстро вышел из гостиной, направляясь по тёмным коридорам как раз вовремя, чтобы увидеть, как Чанбин начал снимать обувь. В его руках не было никаких пакетов с продуктами, и на нём не было пальто, что встревожило Чана, когда он увидел, насколько промок Бета. Возможно, на улице начался дождь. — Бинни, — тихо позвал Чан, — где твоё пальто? Я думал, ты его надел? — Надел, — проворчал Чанбин, наконец-то сняв свой последний ботинок и поместив их обоих в довольно большой обувной шкаф, — а теперь нет. Я съезжу на рынок в поисках нового пальто. — Хорошо… — Чан замолчал, наблюдая, как Чанбин протопал мимо него. Он даже не остановился в гостиной, по-видимому, не заметив, как их товарищи по стае сгрудились на диване. Вместо этого он направился по коридору к их общим спальням, и вся стая обеспокоенных глаз следила за ним. Никто не произнёс ни слова, продолжая молчать, пока не раздался щелчок закрывающейся двери. — Я пойду проверю его, — объявил Чан остальной части их стаи, — сделайте мне одолжение, останьтесь здесь? Он не стал дожидаться ответа, но знал, что никто из них не пойдёт против его слова. Когда ситуация становилась серьёзной, когда Чан брал на себя роль вожака стаи с максимальной ответственностью, никто не бросал ему вызов. Минхо держал всех в узде, а Хёнджин серьёзно относился к своей роли исполняющего обязанности Альфы в отсутствие Чана. Он пошёл по следу, который Чанбин проложил по коридору, проходя мимо их различных запасных спален и домашнего офиса Чана, пока не добрался до личной студии Чанбина. Он знал, что Чанбин был там, даже с учётом запаха и звукоизоляции, которые были во всём пентхаусе, прежде чем они переехали. Это было безопасное место Беты, куда он отправлялся, чтобы выпустить свои сдерживаемые эмоции, не опасаясь, что другие члены стаи учуют это. Не было ничего необычного в том, что кто-то из них исчезал, и в любой другой день Чан мог бы позволить Чанбину расслабиться самостоятельно, пока он не будет готов быть рядом с людьми. Но когда Бета вошёл в квартиру, пахнущий неудачей и страхом, Чан почувствовал, как его собственное сердце забилось. Что-то подсказывало ему не отпускать это, не оставаться в неведении. Ему нужно было быть рядом с ним, даже если Чанбин не хотел, чтобы он был там. Он попытался овладеть собой, стараясь, чтобы его запах был как можно более нейтральным, затем подошёл к двери и медленно повернул ручку. Она была не заперта, к большому облегчению Чана, и когда дверь распахнулась, на него обрушился мощный ураган, исходящий от Чанбина. Он быстро вошёл и закрыл за собой дверь, прежде чем его запах смог распространиться по остальной части квартиры. Было очевидно, что Бета пытался сдерживать свои эмоции до тех пор, пока он не будет скрыт защитными стенами в надежде, что это защитит более восприимчивых членов их стаи от реакции на его феромоны. И Чану пришлось сказать, что он согласен с этим решением, потому что запах Чанбина был настолько ошеломляющим, что на мгновение даже дезориентировал Чана. Альфа стаи шагнул ближе в комнату, обнаружив Чанбина по пояс в шкафу, когда он снимал одежду с вешалок и бросал её за спину. Он складывал стопку футболок и спортивных штанов в центре комнаты, и среди растущей горы одежды он мог разглядеть несколько носков и даже пару ботинок. Это напомнило Чану о том времени, когда Омега гнездился, когда Минхо рылся во всех их шкафах, чтобы найти любые предметы одежды, которые его Омега считал достаточно достойными, чтобы построить своё гнездо. Он на мгновение подумал, что это был способ Чанбина успокоить своего волка, помочь себе чувствовать себя в безопасности в сделанном вручную гнезде, в котором он мог свернуться калачиком. Это было нехарактерное поведение для Беты, но если бы это помогло его товарищу по стае, то Чан отдал бы ему всю одежду, в которой он нуждался. Чанбин заметил, что он был там, Чан мог сказать это по всплеску раздражения в его запахе. Но он не винил Бету в этом. У каждого из них было личное пространство, это было их безопасное пространство, и Чан вторгся в его без спроса. Но Чану придётся довольствоваться извинениями позже, когда Чанбин успокоится и больше не будет мокнуть от дождевой воды. — Эй, — Чан стоял прямо в комнате, его лопатки почти касались двери позади него, — что ты делаешь, Бинни? — Собираю одежду, — выпалил он, бросая пару перчаток в кучу. — Хорошо, — кивнул Чан, создавая иллюзию, что он понимает, даже если это не так. Последнее, что он хотел сделать, это заставить Чанбина почувствовать себя глупо или спросить, почему он так себя вёл. Это был верный путь к катастрофе. Чану нужно было проявить понимание. Ему нужно было прислушаться и попытаться увидеть то, что видел Чанбин, каким бы странным это ни казалось. — Что ты сделаешь со своей одеждой? — Я отдам её Феликсу. — Феликсу? — Чан не должен был удивляться. Омега так запутался в жизни его стаи, что, казалось, он почти всегда присутствовал в сознании Чана. В течение двух недель Чан сталкивался с Феликсом, по крайней мере, три раза, и все эти разы вращались вокруг проблемы стаи, в которую каким-то образом оказался вовлечён Феликс. Но Чан не сильно возражал, на самом деле ему нравилось видеть Омегу. Он просто хотел, чтобы это было при лучших обстоятельствах. — Да, Ли Феликсу, — сказал Чанбин холодным тоном, и на мгновение Чан забеспокоился, что это было направлено на Феликса, пока Чанбин не продолжил, — на улице так холодно, а у него даже нет зимней одежды. Он замёрзнет до смерти, если не наденет больше одежды. — Поэтому ты отдашь ему свою? — предположил Чан. — Ты уверен, что твоя одежда ему подойдёт? — А что? — Чанбин фыркнул, вылезая из шкафа и сердито глядя на Альфу. — Я слишком невысокий? Собираешься отпустить шутку? Иди нахер, Чан. — Нет… — Чан оборвал себя со вздохом, застрявшим у него в горле. Это не то, что он собирался сказать, но Чанбин был раздражительным, чувствительным и явно взвинченным. Ему нужно было подойти к этому по-другому. — Почему бы нам просто не купить ему новую одежду? Тогда у него будет подходящий гардероб, соответствующий его размеру и модным предпочтениям. И ты не потеряешь всю свою одежду. Деньги не были проблемой, ни для кого не было секретом, что он любил баловать своих товарищей по стае, и они любили отвечать ему тем же. Чанбин должен это знать. Если он хотел подарить Феликсу новую одежду, то у него не должно было возникнуть проблем с потерей нескольких тысяч вон на любую одежду, которую он хотел подарить Омеге. Конечно, здоровье Феликса было важно, и он должен был быть одет соответственно погоде. Но Чанбин колебался, его хватка на одной из футболок усилилась, когда он прикусил губу, как будто он скорее отдал бы свою собственную одежду, чем выбрал совершенно новую. — Или, может быть, есть ещё одна причина, по которой ты хочешь отдать ему свою одежду? Кусочки начали вставать на свои места, и запах Чанбина указывал ему в правильном направлении. Бешеные эмоции переросли в смущение, замешательство, и в конце концов Чанбин заскулил от огорчения, пытаясь смириться с тем, что он чувствовал. Он мог чувствовать сталкивающиеся мысли, неуверенность и сожаление, которые превращали ураган в медленный унылый моросящий дождь. — О, Бинни, — Чан шагнул ближе к Бете и, не теряя времени, обнял волка поменьше. Чанбин бросил футболку, обнял в ответ и уткнулся холодным носом и мокрыми волосами в грудь Чана. — Прости, — пробормотал Чанбин в рубашку Чана, — я не знаю, что со мной не так. — Всё в порядке, — Чан крепче сжал его, не обращая внимания на мокрые пятна, которые образовывались на его собственной одежде, — я понимаю. — Это плохо? — голос Беты напрягся. Его голос звучал так, словно сдерживал слёзы, и Чан почувствовал, как ещё одна частичка его самого треснула. — Это плохо, что я хочу чувствовать на нём свой запах? — Нет, — немедленно ответил Чан, — в этом нет ничего плохого. — Но я едва знаю его, — Чан замычал, услышав это, — мой волк одержим им, хотя я его почти не знаю. Я чуть не сошёл с ума, потому что он пах как я, и теперь я всегда хочу, чтобы он пах как я. Оставалось ещё много дыр, которые Чану нужно было заполнить. Была история, которую он не знал, и ему нужно было услышать её, прежде чем он сможет помочь Чанбину справиться с этой ситуацией. Но это придёт позже, когда Чанбин будет сухим и согретым, завёрнутым в пушистые одеяла, а тёплые тела будут прижиматься к нему. — Мы разберёмся с этим, — голос Чана был мягким, успокаивающим, и дыхание Чанбина прервалось от слёз, которые, наконец, начали стекать по его щекам, — всё будет хорошо.