Пять месяцев спустя
― Экстравагантный подарок ко Дню святого Валентина, ― сказала Бет. ― Как раз в твоем стиле. Дэнни понравится. ― Надеюсь. Потяни за свои ниточки в Вашингтоне, выйдет отличный репортаж. ― То есть недостаточно того, что вы, оболтусы, напугали почтенного сенатора Бенджамина Грея до полусмерти и сдвига по фазе и сами вызвали санитаров из социального приюта к нему в дом? ― Да у этой твари даже кости остались целыми! ― Дэнни плохо на тебя влияет, ― улыбнулась Бет. ― Но ты прав. Я начну расследование и додавлю этих выродков. У меня волосы шевелятся от того, что ты рассказал. Как Дэнни смог с этим жить? Никто из них не должен уйти. Такие преступления не могут оставаться безнаказанными. ― Мы с Дэнни уверены, что в схеме задействовано много исполнителей и клиентов. Не только Грей жаждал вечной молодости и мог за нее заплатить. Бет машинально поднесла пальцы к уголку глаза, где кожу прорезали два почти незаметных лучика морщинок: ― Я лучше бы подставила шею под клыки, чем похищала беременных женщин и использовала стволовые клетки их нерожденных детей. Боже, меня сейчас вырвет. — И бедным женщинам никто не верил. Ну ты прикинь: яркий столб света, мигающие огни, внезапный шум, полный паралич и потеря сознания. Если у кого в памяти и осталось, как они лежали на хирургическом столе, то это выглядело как полный бред. Возможно, многие из них думали, что это галлюцинация или болевой шок от выкидыша. — Да, звучит фантастически. — По счастью, Дэнни был уверен, что его кузина полностью нормальна и никогда не принимала наркотиков. Он вычислил их, понимаешь? По незаконному списанию оборудования, марку которого запомнила сестра, закупкам одноразовых материалов и расходу воды и электроэнергии в доме сенатора, где проводились операции. Ни один суд не принял бы это в качестве улик. Даже сейчас его адвокаты утверждают, что это всего лишь личный кабинет физиотерапии. — Странно, что он сломал Грею только нос. — И челюсть в трех местах. Как вообще кто-то мог до такого додуматься? Каждый раз, когда я сталкиваюсь с людскими преступлениями, то думаю, что пить человеческую кровь — меньшее из зол. — Я сделаю все возможное и невозможное. Обещаю. Каждый, кто был замешан, сядет. — Спасибо, — Мик искренне и крепко обнял Бет. — А вообще, почему ты один? Где Дэнни? — У родителей в Джерси, к вечеру вернется. Его мама — прекрасная женщина, но все еще не может отойти от шока. Нам так и не удалось убедить ее, что мы соблюдаем очищающую чакры диету, хотя Дэнни был весьма красноречив. Она все еще считает, что калифорнийский климат дурно влияет на ее ребенка. Еще лет тридцать, и это пройдет. Но, Бет, если бы ты только знала, как пахнет ее лазанья! На руке Мика поблескивало кольцо — темная сталь и агаты, и Бет рассматривала его неверяще и удивленно. В судьбе Мика давно не было ничего обычного, но помолвка на третьем месяце знакомства, аккурат под Рождество, в декабрьскую «кровавую» луну, в самый момент лунного затмения, да еще и с мужчиной — казалась самым странным и неожиданным, что могло произойти в его жизни. — Все слишком сложно, — ответил Мик, перехватив ее взгляд. — Дэнни никогда не станет играть свадьбу без всей своей огромной семьи. А список его гостей едва уместился на три страницы мелким шрифтом. За шестьдесят лет многое поменялось в свадебных традициях. Мы до сих пор не можем даже приблизиться к компромиссу: место, костюмы, цветовая гамма, музыка, рассадка гостей с обеих сторон. С моей, правда, будут только Джозеф, Билли и ты, надеюсь, плюс один. Но планируемый объем спиртного меня заранее пугает. — А ты воткни в него кол и утащи в Вегас, — фыркнула Бет. — Он вряд ли сможет сказать «нет», стоя перед нотариусом в костюме Синатры. Мик расхохотался, запрокидывая голову, без опасений открывая длинную шею с выступающим кадыком и сплетением вен: — Мы каждый раз обещаем это друг другу, когда споры заходят слишком далеко. Иногда мне кажется, что это лучшая идея, иногда он хочет проснуться не только вампиром, но и моим законным супругом. Возможно, у кого-то из нас сдадут нервы, и мы поступим именно так. — Прошу, пожалуйста, не тяните с этим вечность. Я хочу быть все еще способна станцевать на вашей свадьбе. Так что у вас есть лет пятьдесят, не больше. Полвека на подготовку свадебной церемонии ему вполне хватило бы. И в этот раз прощание с Бет — Белой Акулой, хищно скалящей зубы в предвкушении сенсации, не перевернуло душу Мика. Он всегда был с Бет Тернер. Не мог не помнить шестилетнюю испуганную девочку с длинными светлыми волосами, которую увидел в ночь убийства Коралин. Не мог не восхищаться тем, какой малышка стала прекрасной юной девушкой, а после — уверенной в своих силах, справедливой и храброй женщиной. Но дома его ждал Дэнни, всегда контролирующий запас второй положительной в их тайнике и две недели капавший ему на мозги, пока они наконец не заказали огромную морозильную камеру и не снабдили ее мягкими подушками и матрасом. Волосы примерзают к холодильным панелям, ясно? Мику было предельно ясно, что он готов терпеть Дэнни ближайшую тысячу лет. Дэнни не был столь оптимистичен, пророча Мику неэстетичную и болезненную смерть в каждом их деле, хоть в самом простом, вроде супружеской измены или поиска сбежавших должников. Мик обратил его спустя шесть часов после помолвки, на рассвете. После торжественно поклявшись, что не увещевания и насмешки Джозефа перевесили его вечные колебания. — Какого хрена? — сказал тогда Дэнни, проведя ладонями по лицу. — Если бы у тебя была семья, ты не хотел бы увидеть правнуков, праправнуков и их потомков? Не стал бы для них лучшим ангелом-хранителем, чем эти нарисованные на картинах и висящие на цепочках? Разве это не стоит того, чтобы больше никогда не попробовать твой кофе? Это что-то настоящее, понимаешь? Вечность, которую можно употребить во благо, а не тяготиться ею, как ты, раз в год перебирая архив и подсчитывая, сколько жизней спас, а сколько не сумел. Ты же не бросаешься с клыками на шею каждого встреченного? Почему же считаешь, что я поступлю иначе? Ты пьешь донорскую кровь из пакетов, и я смогу делать то же самое. Давай на спор: я смогу питаться только ею. Просто чтобы досадить Костану. Если я никогда не узнаю вкуса живой крови, то не буду ее хотеть. Жрут же змей, кузнечиков и скорпионов, но я ни разу не желал их попробовать. Я был готов умереть ради тебя, почему ты думаешь, что я не смогу жить ради тебя? Может, аргументы и не подействовали бы так, не выстанывай Дэнни последний из них на мягком ковре, расстеленном у камина. Но его ноги переплелись на талии Мика, влажные губы с каждым выдохом искали его губы, а совершенно человеческие зубы оставляли глубокие отметины на коже. И что-то сломалось в Мике Сент-Джоне. В его голове, в его железных правилах, в ледяной глыбе запретов и ограничений, придуманных в наказание самому себе. Все сомнения растворились в простом обычном человеческом желании — быть счастливым, быть рядом с тем, кого неожиданно полюбил и не хочешь потерять. Кто любит в ответ так же искренне и страстно. И кто без промаха стреляет из-за твоего плеча, выбивая сто из ста. В этот момент Мик как никогда понимал Коралин, обратившую его в брачную ночь. Только порывисто выдохнул, слегка наметив клыками упругую вену на шее. — Давай, малыш, не бойся. Я с тобой, ― Дэнни сам подался бедрами вперед, захлебываясь в стоне удовольствия, когда член Мика вошел так глубоко, что перед глазами опять заплясали безумные звезды. — Если я укушу тебя для обращения — ты сначала почти умрешь. — Я умираю каждый раз, когда кончаю с тобой. Каждый гребаный раз у меня останавливается сердце. Неужели ты не слышишь? И я вообще не уверен, что смогу дышать после. Какого черта ты ждешь? Дэнни сам впился зубами в его плечо. Сильно, с хрустом прокусывая кожу, дрожа каждой напряженной мышцей на самом пике удовольствия. Может, по человеческим меркам, это и было ужасно. Но Мик вонзил клыки осторожно, как только мог, стараясь от волнения не пропороть вену насквозь, и пил-пил-пил его кипящую гормонами кровь, пока они оба кончали. Сперма Дэнни обжигала живот Мика, а сам он длинными толчками выплескивался внутрь, и ловил жадными и сладкими от крови губами фонтанирующую оргазмом вену на шее Дэнни. Тот обмяк в его руках слишком быстро, едва слышно пробормотав: — Хочу попробовать тебя на вкус, малыш. Мик не стал тянуть. Устроил Дэнни поудобней и распорол клыками в свое запястье — там, где с каждой секундой все сильнее стучал пульс. Позволил крови брызнуть высокой густой струей ― на пол, на их еще влажные от пота тела, на светлые волосы Дэнни и на крепко сжатые веки, на разомкнутые для поцелуя просящие губы. Неожиданно горячая темно-алая кровь залила и его лицо. Мышцы на шее дернулись, и Дэнни сначала коснулся языком кожи Мика, а после сделал несколько глотков. Он придержал Дэнни ладонью за затылок, крепко прижимая его рот к своей кровоточащей руке. Плевать, пусть соседи опять вызывают полицию. Низкий гортанный вой Мика должен был донестись до побережья. Вместе с кровью Дэнни пил не только вечную жизнь, и Мик не хотел этого — нет, не хотел! — но внутри распался на миллионы солнечных лучей пылающий огненный шар и вырвался наружу еще одним оргазмом — лучшим, запретнейшим и самым болезненно-сладким за всю его долгую жизнь. Дэнни пил жадно, вгрызаясь постепенно увеличивающимися клыками все глубже, между их телами давно было липко от спермы, пота и крови, и у Мика мелькнула мысль: не специально ли Дэнни поберег их новый диван. После такого пришлось бы покупать очередной. — Да, я точно умер, — пробормотал Дэнни, свернулся клубочком и натянул на себя край ковра, так и не вытерев кровь с губ. — Люблю тебя, завтра поговорим. А к завтрашнему дню у Мика были приготовлены сотни правил, вампирских законов и четыре пакета свежей и нейтральной первой положительной.֍֍֍
— Можно привести лошадь к водопою, — сказала Билли Голд, сменившая ультракороткие шорты на зимний вариант техасской моды — истертые до дыр джинсы с кожаными вставками между бедер. — Можно ткнуть ее мордой в реку, но пить ее не заставишь. Должна ли я использовать свой хлыст, Джози? — Без крайних мер, дражайшая моя. Можно просто столкнуть лошадь с моста — сама нахлебается волей-неволей. — Поправь, если ошибаюсь — это они о нас? — повернулся Дэнни к Мику. — О тебе, точнее. Джозеф совершенно уверен, что своим отказом от живой крови ты портишь ему вечеринку. — А я ведь предлагал остаться дома. Ну какое дело парочке ископаемых динозавров до Дня святого Валентина? Разве что они были знакомы с ним лично. — Ребенок, — хохотнула Билли, удобней укладывая ноги на стол, — ты вообще понимаешь, что мне не тысяча лет, а всего каких-то триста пятьдесят? — К тому же святого Валентина никогда не существовало, — добавил Джозеф. — Его историю придумал один умный торговец, точно знавший, что гигантская партия товара на его складе не долежит до весны. Лет триста назад, когда унция шоколадного порошка стоила унцию золота, возможно, это и было хорошим подарком, но не сегодня. — Я все еще мечтаю соорудить машину времени в нашем джакузи,— громким шепотом поделился с Миком Дэнни. — Не стоит, мальчик мой, — махнула рукой Билли. — Поверь — сплошная вонь, антисанитария и недостаток информации. А блох как сложно вывести! А рыбные лари? Не представляете, как я проклинала Джози, когда мне впервые пришлось заночевать в погребе торговца. Но Джози только притворяется занудным. Его подарок заставил меня потерять голову от страсти, и вообще, это вы нас отвлекли, иначе мы трахались бы до марта. Мик тихо прыснул, глядя, как Джозеф изображает на лице крайнюю степень усталости и скуки, пытаясь прикрыть этой миной восторг и потешенное самолюбие. — Я преподнес своей леди Аризону. Надеюсь, теперь она ненадолго оставит меня в покое. Билли вскинула руки вверх и громко вскрикнула; — Йу-ху, мой сладкий пирожочек! И обещал мне Нью-Мексико ко дню рождения. Утомительно, знаете ли, кататься туда-сюда через два чужих штата, чьи старейшины вас недолюбливают. — На кошмарном дешевом джипе, похожем на скрипучую телегу, — добавил Джозеф. — Что я могу поделать, если ты боишься лошадей? Раньше ты отлично справлялся с ними. Представляете, детишки, однажды — я тогда была еще человеком — лошади просто взбесились, и наша карета понесла. Ну не совсем наша, я одолжила ее у одного флорентийского торговца, и, скажу вам, он был тем еще мудаком, но только одна золотая нить с его плаща весила унций пять. Так вот, расположились мы с Джози в той карете, и он уже стянул панталоны, и тут… — Между прочим, у меня есть для вас подарок, — резко прервал ее Джозеф. — Не понимаю, — хмыкнул Дэнни, — он боится уронить свою репутацию в наших глазах или не хочет подавать плохой пример потомкам? — О, пример был потрясающим! Джози обогнал карету и остановил четверку лошадей одним точным ударом в лоб правой коренной. И он сделал это голым. Я вспоминала его… гхм… лицо каждую ночь двести лет подряд. Кстати, о подарке. Сделайте вид, что вам понравилось, ладно? Джози неделю подбирал нужный шрифт. На стол легло нечто тяжелое, прямоугольное, завернутое в тонкий бархат. — Я впечатлен, Джозеф, благодарим, — кивнул Мик, распахнув тканевые края. — Надеюсь, имена стоят просто по алфавиту, — буркнул Дэнни. На тонкой золотой пластинке было выгравировано изящными буквами: «Сент-Джон и Уильямс, частные детективы» — Я предлагала назвать вашу конторку «Лунный свет». Ну, знаете, как в том сериале, где актриса с ужасными нарядами и Крепкий орешек еще с волосами. Но мы с Джозефом не сошлись во мнении, у кого из вас орешки крепче. — В день, когда меня хоть кто-то назовет Мэдди, я сброшусь с верхушки башни госбанка, — сказал Дэнни. Мик хохотал так, что дрожал старинный хрусталь бокалов: — Не говори, что ты этого не делал! Он делал, Джозеф. Прыгал с колеса обозрения прямо в океан. Пять раз бросался пластом с нашего балкона. Однажды лег под грузовик. А недавно пообещал, что кинется на лопасти движущегося вертолета, и мне придется собирать его куски и складывать их, чтобы правильно срослись. — Я должен был тебя по голове погладить, что ли? Ты пытался убиться сам и убить нашего клиента. — Мне вспоминается одна история, — прочистил горло Джозеф. — Один мудрец, желавший достичь просветле… — Мой анекдот куда лучше! — воскликнула Билли. — Слушайте, мальчики. Вампир, монашка и Капитан Америка заходят в бар… — Он не дает тебе скучать, да? — Джозеф повернулся к Мику, а после поднял свой бокал, пахнущий горячей кровью. — За Уильямсов. И за святого Валентина, хоть он так же реален, как гремлины и Пиноккио. — Э, нет, Сент-Джон, давай-ка эту железку сюда. Нам еще придется менять дверь в офис, чтобы можно было привинтить этот кошмар сверху, — Дэнни подгреб подарок ближе и аккуратно завернул в бархат. — Кстати, о подарках, ― сказал Мик. — А я ведь еще не получил своего. — В самом деле, зайка? Тогда это должно быть что-то очень личное. Не заставляй Дэнни-боя краснеть перед нами. — Спасибо, Пра, — кивнул Дэнни. — Это действительно… — Надеюсь, не копия «Камасутры» с отпечатком пальца Будды, за оригинал который я торговалась как сумасшедшая с каким-то облизанным хмырем в очках на лондонском аукционе? — Нет-нет, совсем другое, — пробормотал Дэнни. Но атмосфера за столом тут же стала напоминать скучный бейсбольный матч, и никто, нет, совершенно никто не замечал, как у Джозефа Костана разгорались глаза и дергалось от нетерпения левое колено. Врожденного чувства такта Мику хватило на три минуты. Он сгреб шипящего и выпускающего клыки Дэнни в охапку, легко кивнул Джозефу и Билли и через несколько секунд оказался у Мерседеса. — Хочу подарок! — зарычал он, так и не дав Дэнни открыть рот, чтобы в очередной раз назвать его реликтом, неандертальцем и чуваком с напрочь отмороженными мозгами. — Давай поедем на Лонг-Бич. Помнишь, где мы впервые катались? ― Дэнни легко коснулся его щеки — сталь и агаты обручального кольца блеснули в свете фонарей, и Мику пришлось поторопиться. С дороги открывался потрясающий вид на океан, Дэнни уселся на каменный парапет, поднял колени до самого подбородка и молча, не моргая, смотрел на отблески городских огней на темно-синей воде. Мик тоже не произнес ни слова, наученный горьким опытом — стоило заговорить первым, и Дэнни уведет разговор в другое русло. — Может, вложим деньги в строительство нового колледжа? — наконец спросил Дэнни. — Хорошая инвестиция, лет через сорок-пятьдесят должно окупиться. — А почему не в полеты на Титан? — Ты сделал мне самый лучший подарок. Правда, Мик, ничего в жизни я не хотел бы больше, чем справедливости для всех женщин, которые по вине Грея не родили детей. — Но?.. — Но мы договорились, что между нами не будет секретов. В тот день, помнишь, когда я сказал, что если у меня происходит что-то хорошее, то я всегда думаю, когда это кончится. — И я спросил: «А что, если никогда?». А ты промолчал и через три дня заявился к Джозефу, стучал кулаком по столу, орал и требовал, чтобы он тебя обратил, потому что мне слаб о , — Мик фыркнул. — Я до сих пор не понимаю, как он устоял. — Должно быть, в мире просто больше, чем ноль людей, которые тебя любят. — Я знаю, Дэнни. Ладно, если нет подарка, то мог просто купить коробку конфет. Дорогой шоколад отлично пахнет. Я разворачивал бы по одной, нюхал и… — Джозеф однажды рассказал мне притчу про человека, перешедшего поток… — Разве не очевидно? Не знаешь, как начать — начни с главного. Доверься. — Ох, — Дэнни полной грудью втянул прохладный февральский воздух и даже не поежился. Притянул к себе Мика, силой нагнул его голову, заставил припасть к своему плечу и выдохнул в самую макушку едва слышно: — Джозеф считает, что самое важное, то, что тебе нужно больше всего — это семья. Знаешь, не просто крутая квартира за миллионы, но и собака, и чтобы пятеро детей ломали велосипед на заднем дворе, а потом обливали друг друга из шланга, а ты чинил бы сломанное крыльцо или возился в гараже. Скучный комфортный дом с лужайкой, бассейном и видеокамерами у ворот. — Да. Все знают, что я ужасно старомоден. Но этого никогда не будет, — прошептал ему Мик в самую ключицу. — Ты у нас Мэдди из «Лунного света» и не смей возражать. А Джеймс Бонд, на которого ты так хочешь быть похож, считает, что никогда нельзя говорить никогда. Глаза Мика полыхнули огнем, он схватил Дэнни за плечи, пытаясь вытрясти из него прекрасную ложь или жуткую правду: — Не говори, что у тебя есть дети! — Нет. Отпусти, чудовище. Нет у меня детей. Но могут быть. Если, конечно, я решу, что семья из двух кровопийц, из которых один — не я! ― полностью чокнутый, это то самое место, где следует расти нормальным человеческим детям. — Дэнни, это невозможно! Вампиры не оставляют потомства, я об этом предупреждал, когда рассказывал об обращении. — Ну да, верно. Но я сдал и заморозил свою сперму в тот день, когда принял решение. Моих живчиков хватит на футбольную команду Уильямсов, если мы найдем подходящую мать. Многие человеческие пары пользуются таким, особенно здесь, в Лос-Анджелесе. Или лет через сто мать станет совсем не нужна. Я просто не представляю, как ты не подумал об этом, идиот такой, когда ненадолго стал человеком. Это же так просто: смотришь порно, дрочишь в пластиковую баночку, ее суют в холодильник… — Дэнно! Мик целовал его сначала нежно и восторженно, а после, слегка выпустив клыки и забираясь языком все глубже, прижимал к себе, задирал куртку, рубашку, поглаживая спину под ней, и притерся к нему бедрами, открывая шею и легко постанывая, когда Дэнни процарапал по ней дорожку, а после быстро зализал языком. — Малыш, ― прошептал Дэнни, — я держусь за парапет самыми кончиками когтей. Тебя правда заводит перспектива оказаться внизу с разбитым об камень затылком и переломанным позвоночником? Потому что дома есть диван и удобная морозильная камера, и… Телефон Мика зазвонил в самый неподходящий из моментов, как раз когда бедро Дэнни крепко прошлось по его вставшему члену. — Детектив Мик Сент-Джон? — раздался в трубке взволнованный женский голос. — Я нашла ваш номер на сайте. Надеюсь, вы берете за услуги не слишком дорого, потому что я всего лишь официантка в закусочной. Но, бога ради, мне так нужна помощь, и я не уверена, что доживу до утра. — Можете найти безопасное место, мисс? Мы с детективом Уильямсом заберем вас как можно скорее. Да, знаю, да. Будем через десять… Нет, через четыре минуты. — Клише, как я всегда и говорил, ― улыбнулся Дэнни, спрыгивая с парапета. ― Девушка в беде и не может оплатить счет — сотни фильмов начинаются так. Некоторые из них не детективы, а порно. Еще и заработаем штраф за превышение скорости, ими уже можно топить камин. Поехали. — Я доходчиво объяснил, как мне понравился твой подарок? Лучше уточнить сейчас, потому что иначе ты вынесешь мне мозг по дороге. — Ты мог бы быть и поубедительней. Но в целом, да, мне кажется, к двухсотлетнему юбилею ты наконец-то научишься открыто выражать чувства. — Дэнно, с Днем святого Валентина! — Его же никогда не существовало. — Как и Санта-Клауса. Но это не помешало тебе нарядить елку. У нас осталось три минуты. ― Уверен, это очередная роковая красотка, ищущая свою непутевую сестру. Тебе нужно читать больше классических детективов. ― Крышу не подниму. ― Да кто я такой, чтобы требовать? Всего лишь тот, чье имя стоит вторым на табличке. ― Две минуты. Ты всегда будешь первым и единственным, Дэнни.