Бесаме мучо

Алекс не слишком удивилась, когда её вызвали к директору. Увы, занятые взрослые не особо спешили делиться информацией о происходящем. Умом девочка прекрасно понимала, что такое поведение взрослых как раз нормально для ответственных людей, которые и не думают привлекать первогодок для решения возникших проблем, но… То ли детское тело так влияло на взрослое сознание, то ли наконец-то активизировалось унаследованное от лучших представителей Рода Поттер шило в интересном месте. Во всяком случае, Алекс страстно хотелось получить хоть какую-нибудь информацию, а все окружающие её взрослые словно сговорились охранять хрупкую детскую психику от потрясений. Итак, Алекс не слишком удивилась, когда её вызвали к директору. Удивилась она, когда в кабинете директора кроме самого Гонта обнаружилась ещё и Амелия Боунс. — Здравствуйте, директор Гонт! Здравствуйте, мадам Боунс! — Алекс привычно надела маску скромницы-отличницы и взглянула на присутствующих в кабинете кротким взором невинного ангела, слишком хрупкого, чтобы думать о свинцовых мерзостях жизни. Боунс несколько растерялась. В её окружении невинные ангелы встречались редко, и она была не в курсе, как вести себя с ними. Зато Гонт жизнерадостно усмехнулся и сказал: — Мисс Поттер, у мадам Боунс к вам крайне важное дело. — Да, сэр… — кротко вздохнула Алекс и выжидательно взглянула на Боунс. — Видите ли, мисс… — начала та. — Я вынуждена обратиться к вам с немного необычной просьбой… — Конечно, мадам, я сделаю всё, что в моих силах, — Алекс изобразила на лице абсолютную преданность закону и порядку. Боунс растерялась ещё больше, а Гонт не выдержал и рассмеялся. — Мисс Поттер, перестаньте! А то мадам Боунс подумает, что вы такая и есть. Мадам Боунс, я уверяю вас, что мисс Поттер порой любит подшутить таким образом. Скажите же, что вам нужно, не думаю, что мисс Поттер откажет вам. — Видите ли, мисс, — сказала Амелия Боунс, — мне нужна прядь ваших волос. Разумеется, я дам вам необходимую клятву о непричинении вреда. — Волосы, как я полагаю, нужны вам для Оборотного? — деловито спросила Алекс, прекратив валять дурака. — Именно так, — кивнула Амелия Боунс. — Хорошо, — согласилась Алекс. — Но я прошу вас сказать, для каких целей вы собираетесь использовать мой… кхм… образ. А то репутация, знаете ли, добывается годами, а рушится в одно мгновение. — Увы, мисс Поттер, со всеми подробностями я вас познакомить не смогу. Это закрытое расследование, во всяком случае — пока. Но, уверяю вас, ваша репутация не пострадает. — Я так предполагаю, что это расследование как-то связано с недавним нападением на нашу экскурсию? – спросила Алекс. — У вас уже появился подозреваемый? И вы собираетесь подловить его, использовав мой образ? — Вы правильно угадали, мисс, — ответила Боунс, — но с ходом расследования я вас познакомить не могу. Алекс вздохнула. Увы, но вряд ли удастся что-то вытянуть из этой железной леди. Так что придётся просто поделиться. Поэтому девочка просто попросила ножницы и аккуратно отрезала небольшую прядь волос с виска, так, чтобы это было как можно незаметнее. — Вот, мадам Боунс. Возьмите, — сказала Алекс. — Надеюсь, этого хватит. — Более чем, — суховато кивнула Боунс… и неожиданно тепло улыбнулась. — Я понимаю, что вам очень хочется знать, что происходит… но взрослые игры не для маленьких девочек. Учитесь, мисс Поттер. Живите своей жизнью. Школьные годы никогда не повторятся — не спешите воевать. Увы, но в этом мире Тёмные Лорды никогда не кончаются. — Да, мадам, — кивнула Алекс. — Но куда хуже обычной Тьмы та Тьма, что прикидывается Светом. До свидания, мадам Боунс, директор Гонт. — До свидания, мисс Поттер, — кивнула Глава ДМП. Гонт кивнул. Алекс уже повернулась к двери, когда раздался топот и грохот. А потом дверь распахнулась с такой силой, что Алекс едва успела отпрыгнуть в сторону. В кабинет директора влетел Хагрид, одетый, как для походов по лесу — в высоких сапогах, прочном комбинезоне, кожаном жилете со множеством карманов. Дополняли картину здоровенный тесак на поясе и кожаный же футляр для арбалета за плечом. — Директор! Директор Гонт! — отчаянно возопил Хагрид. — Скорее! Там! — Что случилось, Хагрид? — спросил Гонт, всерьёз обеспокоившись. — Нападение на школу? Снова кентавры? — Нет! То есть — да! То есть — нет! Скорее! — очень информационно высказался Хагрид, после чего забеспокоилась уже и Боунс. — Хагрид! — рявкнул Гонт. — Объясни внятно, что случилось! Хагрид вдохнул. Выдохнул и выдал: — ТамаврорывЗапретныйлеспошликентавровзачищать! — Авроры? — вычленил главное Гонт. — Пошли зачищать кентавров? В Запретный лес? — Ну дак так и говорю! –обиженно мотнул головой полувеликан. — Две пятёрки авроров и с ними егеря и эта… Жаба Министерская…с предписанием… — Амбридж! — ахнула Боунс. — Она всё-таки уговорила Фаджа подписать это предписание! Они уничтожат всех! — Но как они прошли в лес? Со стороны школы они сделать этого не могли, — высказался Гонт. — Со стороны Хогсмида, директор! — отозвался Хагрид. — Аппарировали аккурат у Визжащей хижины и пошли себе к опушке. Я-то их нагнал, стал спрашивать, что да как, а эта… ну из Министерства которая… велела мне не лезть не в своё дело и убираться подальше. И бумажку свою показала. — Но с чего ты решил, Хагрид, что авроры будут творить такое беззаконие? — спросил Гонт. — А что им ещё в Запретном лесу делать-то? — резонно спросил Хагрид. — Да ещё и один из авроров знакомец мне… Три года, как Хогвартс закончил… Частенько ко мне в избушку бегал, шебутной паренёк, весёлый такой. Гил Вордсворт звать… Только вот на сей раз он мрачнее тучи шёл, а когда жаба эта мне убираться велела, он и шепнул, что приказ у них — поселение кентавров зачистить полностью. Ой, что деется-то… Там же одни старики остались, да Флоренц… да ещё бабы ихние с ребятишками. Нельзя их зачищать, директор, детишки да бабы ни на кого не нападали, никому худа не делали. Да и старики… А Флоренц вообще из них самый головастый… всегда уговаривал Бейна с магами не ссориться. За что ж их так? Нельзя, нельзя этого делать! — Хагрид прав, — вздохнул Гонт. — Кентавры — дети Магии, как и другие магические существа. А убийство невинных детей… Хуже и не придумаешь. За такое можно и наказание схлопотать — от самой Магии. Причём не только за действие, но и за бездействие. — Всё понятно, — злобно прошипела Боунс. — Похоже, Фадж заигрался. Надо остановить это беззаконие, директор Гонт. Я вызову своих людей. Хагрид, ты сможешь провести их к поселению кентавров? — Дык… — выдавил лесник. — Смогу, чего уж там. — Хорошо, — сказал Гонт. — А я пока отправлюсь в Запретный лес. А то наломают дров эти… «зачистители». Будем потом всем Хогвартсом расхлёбывать. И, превратившись в струю чёрного дыма, Гонт мгновенно вылетел в открытое окно. Боунс, вызвавшая Патронуса и отдавшая приказ своим людям, чуть вздрогнула. — Так в войну сторонники Волдеморта перемещались. — Ага, — жизнерадостно подтвердил Хагрид. — Профессор Снейп тоже так умеет. Алекс только вздохнула. Вот что взять с недалёкого умом лесника? Но ситуацию нужно было спасать, пока у мадам Боунс не появилось по этому поводу нехороших мыслей… Но тут девочку опередил Баюн. Он вальяжно потянулся на своей лежанке и выдал на чистейшем английском: — Да не берите в голову, достойная леди. Фо… то есть мой достопочтенный хозяин обучился этому полезному умению на Востоке. — Ох! — вскрикнула Боунс, схватившись за сердце. — Вы кто, мистер Кот? — Прошу прощения, что напугал столь вежливую леди, — продолжал плести словесные кружева Баюн. — Я, видите ли, фамилиар директора Гонта. Меня зовут Бегемот, но чаще именуют просто Баюн. Я познакомился со своим хозяином будучи ещё котёнком и с тех пор следую за ним. — И где же можно познакомиться со столь замечательным фамилиаром? — поддалась обаянию Баюна Боунс. — Всё там же, леди. На Востоке. Алекс мысленно хихикнула. Ну да, Магическая Русь по сравнению с Британией — тот ещё Восток. Восточнее не бывает. — О… — сказала Боунс. — Похоже, что путешествие вашего хозяина на Восток было весьма занимательным. — И не говорите, прекраснейшая леди, — согласился Баюн.

***

Поселение кентавров вроде как жило своей обычной жизнью. Резвились у просторных бревенчатых хижин с плетёными крышами совсем маленькие кентаврята, говорили о чём-то, собравшись в кружок на площади в центре поселения старенькие седенькие кентавры, покуривавшие время от времени длинные трубки, возились по хозяйству женщины с длинными волосами, заплетёнными в несколько кос, и в вышитых белых попонках, мальчики-подростки, собравшись в ватагу, что-то плели из верёвок, а девочки-подростки собирали и приносили им камни округлой формы размером с кулак. У калитки в бревенчатом заборе, окружавшем поселение, стоял Флоренц — единственный взрослый кентавр, оставшийся в поселении, помимо стариков и подростков. Лицо его было мрачным. Флоренца терзали тяжёлые думы. Жизнь кентавров в Запретном лесу вовсе не была безоблачной, чтобы выжить и прокормиться кентавры были вынуждены постоянно трудиться. Мужчины охотились и ловили рыбу в протекавшей через лес речушке, охраняли женщин, собиравших в лесу ягоды и орехи, обрабатывали небольшие поля, на которых женщины сеяли ячмень и корнеплоды, обороняли поселение от ликантропов в ночи полнолуния и от акромантулов, ежели деткам Арагога казались слишком лёгкой добычей кентаврята… Увы, община была невелика, и Флоренц понимал, что её вырождение — лишь вопрос времени. Недолгого времени. Уже сейчас мальчиков в общине рождалось в четыре раза меньше, чем девочек, и многие умирали, не переступив порог пятилетия. Флоренц, менее зашоренный и преданный старым обычаям, чем другие мужчины, предлагал… Он много чего предлагал, да кто ж его слушал… Флоренц предлагал вернуться на историческую родину, в солнечную Грецию, хотя бы для того, чтобы женщины могли найти себе партнёров со свежей кровью, чтобы родить здоровых сыновей. На это последовал высокомерный отказ. Предки кентавров Запретного леса когда-то насмерть расплевались с греческой общиной и запретили своим потомкам возвращаться на историческую Родину. Как водится, в чём суть дела, никто уже не помнил, даже Старейшие, но никто, кроме Флоренца даже помыслить не мог, чтобы нарушить завет предков. Тогда Флоренц предложил связаться с ирландской общиной кентавров (ага, была и такая!) для обмена молодыми кентаврами и кентавриссами. Это добавило бы свежую кровь и помогло избежать вырождения. Увы, старейшины снова начали голосить про заветы предков, а те, кто помоложе, привычно слушали Бейна. Флоренц и на сей раз остался в меньшинстве. Точнее, в одиночестве. Более того, отношение к нему стало едва терпимым. Но Флоренц в полной мере обладал основной кентаврской чертой — упрямством. Он всё ещё хотел спасти своих соплеменников, которые упорно не желали быть спасёнными. В третий раз Флоренц предложил обратиться за помощью к целителям магов. Как и следовало ожидать, понимания его предложение не встретило. А старейшины заявили, что терпение их иссякло, и что если Флоренц ещё раз предложит нечто настолько попирающее старые обычаи, то будет изгнан. Флоренц воспринял эту угрозу спокойно. В нём словно что-то перегорело, он понял, что до соплеменников ему не достучаться и что его изгнание будет скорее освобождением. В конце концов, та же ирландская община спокойно принимала чужаков, если они не были запятнаны преступлением, а миролюбивый Флоренц даже дрался редко. Только если совсем уж доставали своими придирками Бейн и его компания. Но что-то всё ещё мешало ему уйти… Возможно, жалость к женщинам и детям, которые оказались в заложниках у недалёких мужчин. Поэтому Флоренц выстроил себе новую хижину — в отдалении от прочих, охотился и рыбачил в одиночестве и не встревал ни в какие дрязги. Овощи ему приносили женщины — в обмен на глиняную посуду, делать которую Флоренц был большой мастер. Его горшки и тарелки были ровными и тонкостенными, еда в них не портилась, а вода была прохладной и свежей даже в жаркий полдень. Дети тоже охотно бегали к нему — Флоренц умел делать свистульки и глиняных кукол, смешных зверюшек и расписные бусы… Он охотно общался с детьми. В отличие от других кентавров-мужчин, и они его очень любили. Поддавалось Флоренцу и тайное умение его народа — гадания и предсказания. В его хижине хранилось несколько старых книг и два манускрипта, написанных, по преданию, самим Хироном*. Неимоверная ценность. Старейшины не раз требовали от Флоренца отдать их в дар общине, но тот упорно отказывался. Это было единственное наследство его рано ушедших родителей, и он не желал с ним расставаться. Старейшины злились, но сделать с этим ничего не могли. Отобрать единственное наследство… это у кентавров не допускалось, чужая собственность была под строжайшим запретом, одним из тех запретов, на которых держалась вся община. Так Флоренц и жил — кентавры его едва терпели, кентавриссы и дети — очень любили. И некоторые девушки надеялись, что кого-то из них он пригласит в свою хижину и предложит вести хозяйство вместе. Но Флоренц предпочитал оставаться одиноким… А потом стало происходить необъяснимое — стали пропадать взрослые мужчины-охотники. Общину постепенно охватывали страх и подозрительность, кентавры не могли понять, куда пропадают их соплеменники, они не могли почувствовать ни их, ни похитителей. Возможно, горячий Бейн и кинулся бы разбираться к магам… но Бейн пропал одним из первых. Старики курили длинные трубки, добавляя в табак болотные травы и порошок сушёных мухоморов, но будущее не открывалось им, и мужчины продолжали пропадать. При этом неизвестные похитители не трогали ни стариков, ни детей, ни женщин. Один только Флоренц продолжал спокойно охотиться в Запретном лесу. Старики подозрительно шептались, сам Флоренц был в недоумении, не зная, что причина его странной неприкосновенности была в том, что на него не действовала Жеребячья трава. Тем не менее кушать хотели все, и Флоренц продолжал ходить на охоту в сопровождении нескольких подростков постарше. Он надеялся ещё отыскать в лесу следы пропавших, но увы… Похитители умели маскировать такое слишком хорошо. Но подозрительность и страх росли с каждым днём, и Флоренц решился на один из обрядов из манускрипта Хирона. Ему было необходимо прозреть будущее. Обряд Хирона сработал, и Флоренц увидел, как одурманенные чем-то кентавры нападают на детей в форме Хогвартса и как тех защищают преподаватели и Хагрид. Видение прервалось, когда все нападавшие были убиты или обездвижены, и больше Флоренц не смог ничего узнать. Кентавр бросился к старейшинам, он понимал, что такого маги не простят. Вне зависимости от того, пострадали дети или нет, маги постараются уничтожить всех кентавров. Это была неотвратимая гибель для всей общины. Старейшины выслушали Флоренца и на его уговоры сняться с места и покинуть Запретный лес отреагировали весьма фаталистически. Мол, раз суждено — так суждено. Флоренц возмутился и стал кричать, что дети и женщины ни в чём не виноваты, значит, умирать им незачем, но старейшины так и не изменили своего решения. Тогда Флоренц попробовал уговорить кентаврисс покинуть селение вместе с детьми и подростками, но те не могли выйти из воли старейшин. В отчаянии кентавр решил обратиться к магам… но тут до общины дошла страшная весть, что всё предсказанное Флоренцем свершилось. Кентавр надеялся, что теперь-то старейшины его послушают и позволят хотя бы женщинам и детям перебраться в ирландскую общину, но они и не подумали отступать от своего решения. Впрочем, они предложили Флоренцу уйти, если он пожелает. Бросить своих кентавр не мог. Оставалось только ждать. И когда за околицей поселения стали раздаваться хлопки аппарации и появляться маги в красных аврорских мантиях, кентавр понял, что дождался. *Хиро́н (др.-греч. Χείρων, Хейрон; от χείρ «рука») в древнегреческой и фессалийской мифологиях — кентавр, сын Кроноса и Филиры, изначально наделённый бессмертием. Гесиоду приписывалась поэма «Наставления Хирона». Его женой была Харикло, а дочерью — Гиппа. В отличие от большинства остальных кентавров, славившихся буйством, склонностью к пьянству и враждебностью к людям, Хирон был мудрым и добрым. Он жил на горе Пелион. Был учеником Аполлона и Артемиды. В свою очередь учил очень многих героев — Ясона (для путешествия которого изготовил первый небесный глобус), а также Диоскуров, Ахилла (считавшегося его потомком), которого он кормил львиным мясом, возможно, Орфея и других. Обучал медицинскому искусству Асклепия и Патрокла, а охотничьему — Актеона. Участник индийского похода Диониса]. Подарил Пелею копье из ясеня. Был другом Геракла. Охваченный любовью, к нему пришёл Геракл и жил в пещере. Хирон был смертельно ранен отравленной стрелой, случайно пущенной Гераклом. Либо Геракл невзначай сразил его выстрелом из лука, ранив его в колено, либо его ногу задела выроненная им стрела Геракла. По некоторым авторам, он поселился у Малеи, где погиб от стрелы Геракла. Малея — это либо мыс в Лаконике, либо город в Фессалии. Испытывая страшные мучения, отказался от своего бессмертия, передав его Гераклу. Помещён на небе в виде созвездия Кентавра или Стрельца.