Пасть со смеху

…Широкий нематериальный экран, зависший над полом комнаты, погас, и под потолком включились лампы, озарив белые закруглённые стены. Видящий сидел на фиолетовом покрывале, набросанном на кровать, и задумчиво рассматривал абстрактные витражи на окнах. Справа от хозяина мирно дремал гиринкс по имени Мурзинкс – величавое животное с чёрной пушистой шубкой и белой манишкой на груди. – И как тебе творение нашей труппы, мой хороший? – спросил солитер Веониэль. Он сидел на вращающемся стуле, узор на длинной спинке которого напоминал птичьи крылья. Как и всегда, лицо Арлекина пряталось под перламутровой маской с розовыми рожками, а тело – под чёрным плащом с капюшоном. – Есть некоторые условности, но в целом верно отражает наше общество до Падения, – подытожил Видящий. Эльдарский маг сейчас снял золотистую рунную броню и фиолетовый плащ с перчатками, оставшись лишь в длинной чёрной мантии. Благодаря зельям Видящий до сих пор выглядел молодо, но непомерная старость превратила его левую руку в кристалл. – Мы же как-то должны экспериментировать, – ответил Веониэль, – наша труппа физически не может обойти всю Галактику, а вести об Иннеаде нужно донести до всех. Поэтому мы обратились к жанру мон-кейского искусства, известному на Древней Терре как «ситуационная комедия»… – Вы, Арлекины, всё в комедию превратите… – устало протянул Видящий. – Вся наша жизнь – комедия за авторством Смеющегося Бога. – Пожалуй, – согласился маг, – но этот смех… там, где не нужно смеяться… Наверное, стоит добавить к голопьесе предупреждение, что она отражает настроения альдари до Падения. – Тебе лишь бы почитать морали, – наклонил голову Веониэль. – Я просто не хочу, чтобы другие воспринимали защиту Иннеада как повод вернуться к старым путям – особенно бывшие Друкхари. Шепчущий Бог поможет нам одолеть Ту-Что-Жаждет, но от второго Падения мы не застрахованы. – И верно. Видящий задумался – в его голову словно молния попала мысль. – Стой… – насторожился он, – а откуда вы узнали столько подробностей о моей юности? – Эти образы извлёк из твоих снов наш Теневидец, – игриво признался Веониэль. – Что? – маг бросил на него неодобрительный взгляд. – О-хо-хо, да ты расслабься, мой сладенький! – весело произнёс Арлекин, – это же всё делается ради искусства, ради лучшего понимания нас всех! – Ну ладно, – вздохнул Видящий, зная, что ничего не сможет с этим поделать, – правда, надо будет создать больше защитных барьеров… – Твоё дело. – Только ты убери меня из голопьесы, – настоял маг. – Но ты в ней так органично смотришься, – возразил Веониэль. – Мои Иннари не должны видеть своего предводителя… таким! – возмутился Видящий, – они так за мной не последуют! – Ну, ты там символизируешь всех эльдаров из искусственных миров. Собирательный образ, архетипичный получился. Подмечает некоторые недостатки Асуриани и в частности тех, кто идёт по Пути Колдовства… – Убедил ты меня… – вздохнул маг, – всё же они не знают о моём прошлом. Только, пожалуйста, убери название моего родного мира. И переименуй Миранну. На всякий случай. – Ладно, ладно, – закивал Арлекин, – пойду на уступки лишь для тебя, мой хороший. – Я польщён, – усмехнулся Видящий. – Пока-пока! Веониэль щёлкнул пальцами, и в его руке загорелось алое пламя. Вспышка – и солитер исчез, будто его никогда и не было в комнате. А Видящий по-прежнему сидел на кровати, и его мозг прокручивал образы из голографической пьесы. Маг был уверен, что они не отличались объективностью, а многие детали из давно минувших времён приукрасило его подсознание на пару с Теневидцами Мрачного Пламени. Но настроения тех лет, последних относительно спокойных лет до постигшей эльдарскую расу катастрофы Арлекины передали на удивление верно. Маг сделал пасс правой, не кристаллизованной рукой, и из ящика в стене к нему прилетел небольшой предмет – всего лишь резинка для волос. Подарок Миранны… Видящий наблюдал, как вращается сиреневое кольцо под действием его псионной силы, и в его голове будто всплыла песня из их детства. Плавная и задумчивая мелодия о призраках прошлого, которую исполнила… Риссамель Романс Рождения. Пронырливые Арлекины умудрились даже извлечь давно забытое имя из подсознания Видящего… Из тех времён, когда эльдар ещё считал сестру родственной душой. А пьеса в очередной раз отрезвляюще напомнила, насколько Видящий был тогда неправ. Миранна никогда не была на него похожа. Она всегда стремилась к иному, и эту истину магу приходится повторять даже сейчас, спустя огромное количество циклов. Опустив голову, маг закрыл глаза и сжал рукой резинку для волос. И почувствовал, как о его бок трётся нечто тёплое и мягкое. Это был Мурзинкс. Видящий повернулся к гиринксу, положил вещицу и плавно погладил зверя по чёрной пушистой шерсти. Животное довольно замурлыкало, радуясь вниманию хозяина. – Мурзинкс, хороший гиринкс, – улыбнулся Видящий, почёсывая питомца за ушком. – Мяу! – проорал зверь, – мяу! – Снова есть хочешь? – лениво спросил маг. С большой неохотой он доковылял до высокого фиолетового окна, за которым раскинулся безжизненный лунный пейзаж, а в небе розовел шрам Великого Разлома. Мурзинкс не задерживался и пошёл за хозяином. А Видящий бросил взгляд на миску, в которой лежали кусочки корма, и сказал: – Ну же, ешь. Тут есть еда. – Мяу! – повторил гиринкс. – Эх… – покачал головой Видящий, надувая щёки. И потянулся псионной силой к шкафу с едой.