Жизнь и деяния Гарри Поттера

Пошли дни и недели учебы в Школе чародейства и волшебства: пятый курс оказался даже хуже, чем летом предупреждали неунывающие рыжие близнецы. Каждый преподаватель Хогвартса – не говоря даже о Долорес Амбридж, эта ненавистная всем женщина достойна отдельного рассказа – постоянно напоминал ученикам о грядущем экзамене, о его важности и определяющей роли в жизни каждого из них. Стандарты Обучения Волшебству особенно чувствительным и склонным к панике учащимся уже снились; Гарри его непростая жизнь научила терпению и некоторому стоицизму, но даже его душа не была совершенно спокойна. Домашняя работа, недостатка в которой никогда не было, копилась с устрашающей быстротой и постоянно давила на сознание, запросы со стороны учителей росли по часам, а над всем этим «великолепием» довлели призрак Корнелиуса Фаджа и его верной правой руки Долорес. Последняя как могла добавляла Гарри и остальным ученикам проблем и регулярно давала новые поводы для беспокойства и стресса. Даже в мирное, спокойное время Защита от Тёмных искусств заслуженно считалась важным и трудным предметом – и теперь ее преподавание стало полнейшим фарсом. Чтение неудобоваримого учебника да написание подробных, аккуратных конспектов никого не подготовят к практической части экзамена по ЗОТИ, которую, согласно упорно ходившему по школе слуху, никто не собирался отменять. Волей-неволей учащиеся, особенно старшекурсники, начинали всерьез задумываться над своими жизненными приоритетами и происходящим в школе педагогическим кошмаром: даже те, кто искренне верил в Министерскую версию происходящего, усомнились в профпригодности Амбридж и полезности ее курса для их дальнейшей карьеры. Для Гарри Поттера это означало одно – на собраниях его новоявленного кружка всегда было полно людей. Людей, готовых заниматься и внимательно слушающих каждое его слово. Людей, с каждым новым занятием все теплее и теплее относившихся к своему неожиданному и удивительному наставнику. Словом, всё шло по плану. Лига Самозащиты и занятия в ней оказались настоящей находкой для него: порой Гарри казалось, что он утром встает с постели только ради подготовки и проведения их встреч на должном уровне. Раньше ему казалось, что Дамблдор при всей его мудрости ошибся с кандидатурой учителя-наставника, и что Гермиона с ее-то академическим умом лучше справилась бы с его поручением. Зря он усомнился в кадровом выборе Альбуса: Гарри с каждым занятием становился все более и более уверенным в своих силах, избавлялся от собственных комплексов – наконец, к собственному искреннему удивлению, он действительно оказался достойным преподавателем ЗОТИ. Конечно, Гарри понадобилось приложить серьезное усилие, поработать над самим собой, управиться с незнакомыми прежде обязанностями... И он взялся за это дело со всей душой, желая не просто исполнить приказ директора, но подготовить ребят к неизбежному и смертельно опасному столкновению с темными силами. Начал он, по совету Гермионы, с книг – совсем без них, всё-таки, организовать обучение нельзя. Из обширной и богатой школьной библиотеки он «позаимствовал» несколько высококлассных учебников и практических пособий, написанных компетентными аврорами и дуэлянтами прошлых лет специально для старших учащихся по «горячим следам» недавней войны. Он старался проводить как можно больше времени с этими внушающими искреннее уважение книгами и почерпнуть из них как можно больше полезных сведений, необходимых инструкций и ловких трюков. Сидел «в ночь» в обнимку с актуальными пособиями и справочниками, борясь как со сном, так и с боязнью снова отхватить «неудовлетворительно» от Снейпа на завтрашнем занятии. Тяжело? Необходимо! Порой схемы и магические формулы были настолько запутанными, что ему приходилось долго советоваться со всем «квартетом» и даже отказываться от преподавания некоторых, самых сложных и опасных заклинаний... Пока что отказываться, по крайней мере. Внимательно изучив полезную и необходимую литературу вечером и ночью, Гарри исправно приходил на собрания клуба и тут в дело уже шли его практические навыки, мышечная память и инстинкты привычного к риску бойца. Он стремительно перемещался между занимающимися парами и успевал повсюду: поправить ошибающихся, похвалить успевающих, провести повторную демонстрацию для отстающих – и, разумеется, он успевал оценить каждого по его заслугам, его рвению, старанию и серьезности в занятии. Отдельным наслаждением для Гарри стала борьба с Долорес за Лигу Самозащиты: порой ему казалось, что это остросюжетное и драматичное противостояние достойно полноценной экранизации – или, минимум, переноса на театральные подмостки. Как он и предсказывал, «Верховный инквизитор» пришла в неподдельный ужас от известий о Лиге. Она пыталась побороть ее уже месяц и перепробовала самые разные способы и средства. Первым же делом она, естественно, донесла Корнелиусу; и тот, конечно, с радостью поспешил бы одобрить «Образовательный декрет» номер такой-то, которым деятельность Лиги воспрещалась бы под страхом немедленного исключения. Декрет, в общем-то, уже лежал на столе министра магии и тому оставалось только поставить на него свою подпись да отослать распоряжение ближайшей совой. Но здесь на выручку учащейся молодежи пришел Сибус Гринграсс, полгода назад ставший новым главой Совета попечителей школы волшебства: влиятельный и богатый аристократ грудью встал на защиту права родной дочери посещать новый кружок по ЗОТИ. Ему вторили попечители, связанные с Гринграссом деловыми или родственными связями – а Люциус Малфой и его сторонники всячески старались поддержать официальную позицию Министерства. Еще месяц назад никто не поверил бы, что Совет попечителей расколется на два противоборствующих лагеря по настолько ничтожному вопросу! Стороны топили друг друга в престарелых, замшелых прецедентах и покрытых многовековой пылью эдиктах, едва ли не доходя в своих изысканиях до времен легендарных Мерлина и короля Артура, и все с одной-единственной целью – подтвердить или опровергнуть право учащихся собираться после занятий для самостоятельного изучения предмета. Так или иначе, весь процесс затягивался, а попытка служащей Министерства прибегнуть к испытанному и верному средству – поплакаться о своих неудачах Корнелиусу и упросить того их разрешить – провалилась с треском. «Инквизитор» стерпела первый урок Гарри и, преисполнившись злобы, попыталась сделать вид, будто ничего и не произошло. Примерно неделю она убеждала саму себя, что Лига заглохнет сама собой, что из безумного паренька никакого наставника не получится, – потом Драко Малфой, префект Слизерина, донес Амбридж дрожащим голосом, что на занятиях у Поттера человек не убавилось, и что второй урок прошел еще удачнее первого. Префекту велели провести «разъяснительную» работу с участниками кружка, а Долорес вызвала на ковер самого Гарри. Огромным усилием воли, думая о своей ответственности перед ребятами и директором, Поттер выдержал все провокации и колкости во время допроса и не дал профессору необходимого ей повода. Попытки Драко исполнить поручение увенчались еще меньшим успехом: его выслушали, но отнюдь не услышали. Третье занятие у Лиги и Амбридж решается на крайнюю меру – явиться на нее в качестве постороннего наблюдателя и министерского контролера. Там она зафиксирует все нарушения декретов, все проступки, все грехи школьников и наконец-то прикроет ненавистную Поттеровскую лавочку. Правда, профессор Амбридж допустила очередную серьезную ошибку: она поддалась гневу, повысила тон и позволила себя подслушать Луне, тихо выискивавшей в коридоре ЗОТИ страшных вредителей – гнарлов. И стоило Долорес покинуть свой кабинет и решительным шагом просеменить к лестнице на первый этаж, как ее перехватил задыхавшейся от злости Филч и в категоричных выражениях потребовал срочной, незамедлительной помощи – удивительным образом на самом верху башни Астрономии образовалась противная и склизкая магическая лужа... Конечно, Гарри хорошо понимал, что рано или поздно Амбридж своего добьется. Лига Самозащиты будет неизбежно распущена под любым, мало-мальски благовидным предлогом – а могут, порядком раззадоренные и обозленные, и вовсе не озадачиваться поиском предлога. Корнелиус Фадж и его верная команда министерских бюрократов решили играть «ва-банк», с каждым месяцем они завирались все больше, и, якобы обеспечивая «законность и порядок» магического сообщества, придумывали все более абсурдные запретительные меры. Регуляция того, запрет сего, ограничения на то-то, необходимость согласовывать с министерством толщину ученических котелков – словом, Фадж в преддверие крупной, широкомасштабной войны со всей решимостью занялся решением важнейших вопросов тактики и стратегии. Уже самым неоперенным первокурсникам очевидно, что Министерство не собирается никого защищать; в такой плачевной ситуации у простых магов и ведьм есть все права на инициативу и самозащиту. Надо использовать с умом каждое занятие, каждый час и каждую минуту. Избранный был уверен, что в самом скором времени ему предстоит отобрать ребят для куда как более серьезных и опасных занятий, и не желал ошибиться в своем выборе. – Привет, ребят! – Молодой учитель быстрым шагом вошел в отведенный им зал и радостно помахал всем собравшимся правой рукой. Но он не услышал ни ответного хорового приветствий, ни предвкушающих увлекательное занятие веселых криков; толпа учеников Хогвартса всех возрастов и факультетов переминалась с ноги на ногу и будто не смела встретиться с Гарри глазами. Только участники его «квартета» да Невилл с Луной поприветствовали – Что-то случилось? Исчерпывающий ответ на свой вопрос он получил мгновенно. – Кхем-кхем. – Этот слащаво-противный голосок, этот неповторимо-мерзкий кашель Гарри безошибочно узнает и в самом Аду. Что же, он знал, что Долорес однажды прорвется на занятия; настала пора перейти к плану «Б». – Доброго вечера, Поттер. Пользуясь своим правом учителя Защиты от Тёмных искусств, я решила нанести вам визит и проверить, как идут дела у нового школьного кружка. Надеюсь, вы не возражаете?.. – Приветствую, профессор! – Лицо Поттера расплылось в самой сахарной улыбке, какую он только смог из себя выдавить. Дафна и Рон ахнули, глядя на него: они то ли надеялись, то ли боялись, что присутствие Амбридж выведет Гарри из себя. Нет; всю прошлую неделю по велению шестого чувства он готовился к этому противостоянию и теперь не собирался уступать эмоциям. – Профессор, конечно же! Я уверен, что ваше присутствие только пойдет на пользу нашему занятию; вы сможете оценить наши усилия и убедиться, что они не содержат в себе никакой угрозы Министерству или честному магическому... Долорес отвлеклась и повернулась к Поттеру спиной, желая сделать замечание одному из братьев Криви; ее минутным замешательством Гарри воспользовался наилучшим образом. Пока инквизитор снимала баллы с несчастного Колина да упивалась своей властью, Гарри знаками и глазами пытался донести до остальных, что им нужно оставаться на месте и ничего рискованного не предпринимать, что все у него под контролем. Осталось надеяться, что послание было понято. – Ваши занятия не несут никакой угрозы, Поттер? Странно, мистер Малфой уверял меня в обратном. Он уверен, что я должна запретить ваши собрания... А вы знаете, это удивительно наблюдательный, умный и сообразительный мальчик из приличной семьи с достойными манерами и принципами; я обязана отреагировать на его предупреждение... Ложь, причем ложь наглая и очевидная; удивительно неумелая попытка запугать соперника. Гарри прекрасно знал, что несчастное «расследование» Драко провалилось чуть менее чем полностью: тому не удалось разнюхать ничего действительно стоящего или опасного. Префект Слизерина громогласно хвастался инквизитору, что сумел составить поименный список учащихся Лиги Самозащиты да «приблизился» к учебнику, которым Гарри пользуется на занятиях. Но если из личного состава Лиги никто никогда и не делал секрета, то вот за попытку подкрасться к вещам Гарри с Малфоем «поговорили» близнецы Уизли; и о последствиях этого печального для него разговора горделивый Драко явно не рассказал своей новообретенной начальнице. Усилия остальных участников так называемой «Инспекционной дружины» тоже не возымели успеха; и красноречивее всего об этом говорил сам факт присутствия Амбридж в зале. Будь у нее на руках хотя бы краткий список заклинаний, которые Гарри здесь преподавал, пропала бы любая необходимость разговоров и наблюдений. Долорес сюда пришла в отчаянной надежде спровоцировать Гарри на какую-либо глупость или, хотя бы, углядеть с его стороны нарушение того или иного министерского запрета и воспользоваться его слабостью как формальным поводом. Но неспроста он вчера пренебрег здоровым сном да отдыхом, решив повторно изучить правила проведения дополнительных занятий по ЗОТИ. Да, проклятый Снейп снова поставил ему голый ноль за несчастное зелье, да, эссе невыносимому Бинсу завершалось на полуслове, да, Макгонагалл убьет его на ближайшей Трансфигурации... Зато теперь он сможет потягаться с ненавистной канцелярской крысой Амбридж в ее любимой «спортивной» дисциплине – юридическом буквоедстве! Свое выступление, подчеркнуто вежливое, Гарри начал с того, что обратил внимание Амбридж на то, как тщательно в зале соблюдаются все полагающиеся меры предосторожности: пол устлан мягкими подушками и коврами, стены закрыты гобеленами, а с доброжелательной помощью профессора Флитвика, оказанной им в его свободное время, удалось приподнять в зале потолок. Он в эти долгие, тянувшиеся целую вечность минуты, более всего походил на пожилого экскурсовода с безукоризненным, многолетним послужным списком, повторяющего в миллионный раз одну и ту же инструкцию по безопасности новым посетителям исторического парка. «Ничего не трогать, все вопросы задавать сопровождающему, фотографировать запрещено» – нечто в таком духе. Его ум отчаянно припоминал все ключевые позиции техники безопасности – которой на обычных занятиях Лиги пренебрегали в пользу эффективности и быстроты обучения и которую он так удачно повторил прошедшей ночью – и пытался не то чтобы впечатлить, а просто сбить Амбридж с толку своим знанием последних, свежайших Фаджовских дополнений. Так, он сумел «ввернуть» свою речь полный номер постановления 24-64-86, которым Фадж постановил, что кружки самообороны могут заниматься исключительно в парном формате. Проверяющая пару раз пыталась Гарри перебить и задать тому каверзный вопрос, но на каждый он находил полагающийся ответ и подавал его в самой изысканной и добродушной форме. Затем Гарри велел всем собравшимся устраиваться поудобнее на подушках и широким жестом пригласил инквизитора присоединиться: пока та усаживалась, Поттер воспользовался секундой и перевел дыхание. Проклятье! С каким бы удовольствием он ее ударил бы прямо промеж глаз, сейчас, пока она не ожидает удара, пока рядом нет никого из Министерства или «Дружины»... Но нет; Дамблдор не давал такого приказа, и он не мог позволить сиюминутным желаниям встать на пути их плана. Он должен сыграть роль прилежного мальчика и гостеприимного хозяина: Амбридж ни на минуту ему не поверит, но подобный спектакль должен ее смутить. И уж точно он не позволит Долорес закрыть Лигу Самозащиты из-за какой-нибудь глупости, не даст ей опозорить его перед друзьями, приятелями... Воспитанниками. Впервые за всю свою непростую жизнь Гарри подумал так о ком-то и эта мысль придала ему внутренней силы, в которой он нуждался для удачного завершения «театрального представления». Наконец, Гарри объявил о начале занятия, которое – как он заново повторил, громко и четко – будет проходить в полном соответствии с образовательными декретами верховного инквизитора Хогвартса, декретами Министерства магии и прочими законами чародейского сообщества. Упомянутая инквизитор удовлетворенно кивнула и широко улыбнулась в ответ на маленькую любезность Поттера; искренне ненавидевшие друг друга люди обменялись, казалось, самыми неестественно-вымученными улыбками в истории всего человечества. Впрочем, ими был полностью соблюден весь необходимый церемониал, полностью подменяющий элементарные правила хорошего тона при общении с бюрократией. Долорес вся обратилась во взор: её карие глаза впились в Гарри, будто она готовилась к прыжку на него. Весь просторный зал тем временем погрузился в идеальную тишину: все учащиеся молча наблюдали за поединком своего наставника и своего «профессора», учителя по призванию и навязанного им постылого ментора. Избранный мысленно поблагодарил самого Господа за ослепление Долорес гневом против него самого: инквизитор не замечала шока на лицах некоторых собравшихся, шока и удивления, которые могли бы навести ее на пару мыслей и подозрений. «Будь здесь кто-то хитрый, наблюдательный и умный, вроде Крауча-младшего, тут бы моему театру одного актера и конец» – Подумалось Гарри, пока он поднимал с пуфика Рона для начала демонстрации. Своего рыжего друга он выбрал в пару сразу по нескольким причинам: он тоже значился в «черном» списке Амбридж и Гарри не мог его подставить; Рон одним из первых догадался о сути «представления» и был готов подыгрывать своему другу без лишних слов. Внутренне Гарри уже вычеркнул это собрание из «копилки» и подготовился потратить всё оставшееся время на противоборство с Амбридж и воплощенной в ней министерской бюрократией. Однако на этом моменте дверь распахнулась и в зал быстрыми шагами вошла Минерва Макгонагалл и Гарри как никогда был счастлив ее видеть. – Профессор Амбридж. – Декан Гриффиндора говорила настолько холодно-отстраненно, как только могла, и явно не желала общаться с Долорес больше необходимого. – Директор собирает профессоров на совещание. Все учителя должны прийти немедленно; он желает объявить нечто важное. Очень важное. – Но... – От неожиданности преподавательница Защиты от Тёмных искусств широко раскрыла рот и стала еще более похожа на уродливую, розовую жабу. – Немедленно, Долорес. Идите за мною; наш директор не любит ждать. Возражать профессору Трансфигурации, с её-то непростым характером, никогда не было хорошей идеей; когда же Макгонагалл говорила подобным ледяным тоном, стоило Долорес покинуть помещение, как зал был готов взорваться приступом дикого хохота. Но Гарри резко поднял вверх кулак: ему удалось сдержать естественный порыв своих учеников и не дать тем сорвать очередную блестящую комбинацию директора. Только досчитав до десяти глава Лиги Самозащиты развернулся к ребятам и громко крикнул: – Давайте, ребята! У нас есть еще полтора часа, не тратим больше ни единой минуты! – Впрочем, его воспитанники уже исстрадались по настоящему, серьезному учению и им не требовался дополнительный пинок с его стороны. В конце концов, как ранее говорила Гермиона, нарушать правила – весело. А порой просто необходимо. *** Гарри тепло прощался со своими учениками до следующего занятия: пусть начало занятия и было скомкано неожиданным и неприятным визитом Долорес, сразу после ее ухода все пошло бодрее и веселее. Он честно, от всего сердца похвалил Невилла Лонгботтома за его удивительные успехи в освоении оглушающего заклинания, пожурил Фреда за потерю концентрации в противостоянии с Джорджем, неожиданно для самого себя отметил удачу Лавгуд; словом, для каждого покидающего зал у него находилась пара слов. Он с пониманием, вежливо указывал на допущенные ошибки, с искренним удовольствием хвалил за успехи и призывал ребят обязательно, непременно прийти на следующее занятие – впрочем, это напоминание было излишним. Если Амбридж не успеет принять столь желанный ею декрет, то занятие непременно состоится. Наконец, кроме ребят из «Проблемного квартета» в помещении осталась только Чжоу Чанг: когтевранка что-то искала промеж подушек и задержалась в зале Лиги с ними. Отлично. У них будет независимый свидетель. – Гарри-Гарри, помнишь же про «Кабанью голову»? Ты обещал прийти на праздник, не забудь. – Гермиона обернулась уже у самого выхода из зала и отправила ему свою самую теплую улыбку белоснежных и, на каникулах, выправленных зубов. Она говорила несколько громче обычного, словно желала убедиться, что ее слова дойдут до уха Чанг и та их запомнит. – Конечно же приду, Гермиона. Вы с Роном и Дафной идите вперед и начинайте веселиться, а мне тут надо бы прибраться. Сами помните, сколько внимания Фадж теперь уделяет вопросу чистоты клубных помещений. – Наконец-то Избранный улыбался по-доброму, от всего сердца, приятно и весело. – Так что я вас нагоню уже в Хогсмиде. День рождения миссис Грейнджер мимо меня не пройдет, это уж точно! День рождения миссис Грейнджер, уважаемой матери Гермионы, так-то приходился на май; зато подобное событие давало прочное оправдание для внеочередного посещения «Кабаньей головы». Презрение Долорес Амбридж по отношению к магглорожденным, порой доходившее до экстремистских пределов, снова сыграет с верховным инквизитором злую шутку: она не проверит эту очевидную ложь и не сможет усомниться в мотивах «квартета»... А у ребят там сегодня намечено важное и, с учетом сегодняшнего визита Долорес, попросту неотложное дело. – Если хочешь, Гарри, я помогу тебе с уборкой! – Последовало внезапное предложение помощи от Чжоу. Китаянка поднялась с колен, подошла к «квартету» и лукаво подмигнула Поттеру. – Я помогу... И ты сможешь быстрее присоединиться к ребятам. И да, Гермиона, позволь поздравить тебя с таким важным праздником! – О, это так мило с твоей стороны! Пока Гермиона и Чжоу раскланивались, Поттер успел всё обдумать. Обычно Гарри отказывался от чьей-либо помощи: он пользовался этой обязательной уборкой как удобным предлогом побыть одному, наедине со своими мыслями. Убирая книги в сумку, расставляя у стенки пуфики и подушки, проверяя пол на пятна и остатки не сработавших чар он раздумывал о прошедшем, сомневался в настоящем и переживал насчет грядущего. Монотонная работа помогала ему привести мозги в порядок, успокоиться после педагогического труда, и обдумать последние новости магического и маггловского миров. Но теперь... Если Чжоу Чанг сама предлагает ему руку помощи и готова остаться с ним один на один в этом обширном зале – мысли о великом и ужасном могут и обождать. – Да, Чжоу, если тебе будет не сложно, я с радостью приму помощь. – Мы будем идти очень, очень медленно, Гарри, – пропела Дафна, грациозно покидая зал, – так что ты нас не пропустишь. – Вас пропустить невозможно, Дафна. Мне нужно просто идти по следу твоего раздутого самолюбия и всё. – Исчерпывающим ответом на брошенную в ее адрес колкость стал вытянутый розовый язычок. Теперь Гарри и Чжоу остались в обществе одних только подушечек да книг. В одиночку Гарри обычно управлялся с залом за двадцать минут – мог, конечно, и за меньшее время, но сам старался искусственно растянуть процесс. Теперь же они вдвоем, в идеальном молчании и не прикладывая особых усилий, завершили уборку за несчастных десять минут: уже собираясь было уходить в Хогсмид, Избранный пригляделся к помощнице и его осенила догадка. Она желает поговорить; Гарри это почувствовал. Ей нужно с ним поговорить и непременно наедине: поэтому она задержалась, пропустив подружку-хохотушку вперед себя, поэтому она вызвалась помочь ему с уборкой, хоть он мог прекрасно справиться сам. Как «квартет» искал благовидный повод для побега в Хогсмид, так Чжоу искала повод остаться с ним. – Чжоу, ты хочешь дополнительно позаниматься? – Сделал Гарри свое первое и, как ему казалось, самое логичное предположение. – Поверь, я готов в следующий раз задержаться с тобой еще на полчаса. Но тебе нет нужды тренироваться сверхурочно, у тебя всё хорошо получается... – Нет... спасибо, конечно, но я не об этом хотела спросить тебя. Только не злись! Скажи, пожалуйста, что случилось тогда, на том проклятом кладбище? – Заикаясь и вздрагивая от переполнявшего её волнения, дрожащим голосом спросила его Чанг. Так вот чего ей было нужно! Конечно же! Какая тут учеба, какие тут отношения! Как с его стороны было глупо надеяться на что-либо другое!. Ей нужна новая сплетня! Она хочет поделиться ею с той противной рыжеватой подругой, да небось с половиной Когтеврана. Оскорбленный в лучших чувствах и ожиданиях, Поттер демонстративно отвернулся от Чжоу к двери и холодно-отстраненно, невольно воспроизводя интонации Снейпа, произнес: – Всё в свое время. – Правда, гнев и злоба отхлынули от сердца, стоило ему дослушать Чжоу и понять, зачем именно она его спросила об этом случае. – Скажи мне одно, Гарри. Пожалуйста. Когда он... Перед тем, как Седрик умер, может, он успел что-нибудь сказать на прощание? Какое-нибудь слово? Хотя бы одно-единственное? – Только воспитание не дало китаянке открыто упомянуть себя, но она сделала все возможное для прояснения намека. – Смертельное проклятие... Оно не так работает, Чжоу. Видишь ли... – Тон Чжоу смягчил его сердце. Он уже сожалел о резкости первого ответа и хотел, как мог, исправить сложившееся положение. – Оно убивает свою жертву моментально. Нет последних слов, нет последнего героического жеста или мечтательного, полного сожалений взгляда на товарищей; из человека будто вынимают саму душу. Так что Седрик ничего не мог сказать. И только выговорив последнее слово, Гарри понял, как серьезно он только что ошибся. Он желал объяснить ей природу этого непростительного заклинания, будто они все еще были на занятии. Будто от этого ей должно было полегчать. Теперь, когда в симпатичных и умных черных глазах навернулись первые слёзы, его совсем недавно ожесточившееся сердце окончательно оттаяло. Её надо утешить – срочно! И он решил прибегнуть к единственному пришедшему на ум решению.. – Но он не мучился. Ему не было больно ка... – Гарри едва удержался от того, чтобы раскрыть посторонней страшный секрет Невилла; едва успел соскочить с опасного поворота. – Как бывало с другими волшебниками в руках у Пожирателей. Они своих жертв любят перед смертью еще и помучить... Не сработало. Не сработало! Чжоу снова всхлипнула и быстро побежала к выходу из зала. Все произошло за считаные секунды, и Гарри Только у самой двери она, кажется, взяла себя в руки: выпрямилась, повернулась к нему и нашла в себе силы отблагодарить Гарри за неумелую, но искреннюю попытку утешить себя в настолько страшном несчастье. – Спасибо, Гарри. – Короткий, уважительный кивок на прощание, и когтевранка покинула учебное помещение. Вот она и ушла. Черт! Да что пошло не так-то? Что он не так сказал? С досады Гарри глянул на часы по ту сторону зала и по его спине пробежал холодок. Эта тягостная и неловкая беседа с Чжоу его порядочно задержала: теперь до Хогсмида придется добираться бегом. И, пока Гарри несся к «Голове», в его мозгу промелькнула мысль: «Дамблдору надо бы научить меня понимать девчонок». *** Холодный ноябрьский вечер; знакомый зал, все те же незнакомые темные силуэты у барной стойки – Гарри потихоньку уже привыкал к неопрятной обстановке да сомнительной публике в «Кабаньей голове», и находил в этом баре все больше и больше самых неожиданных достоинств. По крайней мере здесь не принято лезть в чужие дела; в этом месте при желании и минимальной конспирации действительно можно приобрести нелегальное драконье яйцо. Или готовить заговор против Министерской бюрократии – чем «Проблемный квартет» сейчас и собирался заняться. Приятный сюрприз ожидал Поттера у занятого ребятами стола: полные кружки свежайшего сливочного пива и внушительных размеров пачка бобов. – Гермиона... А я не ожидал! – Лицо Гарри расплылось в теплой и приятной улыбке. Наконец-то он смог переключиться, забыть, хотя бы на время, о своем конфузе с Чжоу и заняться чем-то привычным и понятным: нарушением школьных правил и министерских запретов. – Но ты же префект, не забыла... – Гарри, что с тобой не так? – Прыснула раздраженная Гермиона, безапелляционно подвигая к Гарри его несчастную кружку сливочного пива. Она, префект Гриффиндора и живая гордость профессора Макгонагалл, должна объяснять очевидные вещи своим друзьям. – Мы сюда пришли отметить день рождения моей мамы, забыли? И как вы его хотите отметить в «Кабаньей голове» да без алкоголя? Пейте! Всех касается! Гарри, Рона и Дафну дважды просить не пришлось. Каждый участник «Проблемного квартета» залпом осушил свою кружку, и все поздравили Гермиону с этим чудесным, волшебным праздником! Усевшись за стол, ребята перешли к своему настоящему вопросу... – И все же, Гарри, я не совсем понимаю почему ты настоял на этой встрече. Мне кажется, – неуверенным тоном начал Рон, перейдя на доверительный шепот, – мне кажется, что все ребята хотят продолжать наши занятия. Вспомни их поведение на недавнем уроке, который жаба пыталась сорвать. Я не думаю, что нам стоит сокращать... – Чем выигрывают войны? – Неожиданно поменял тему разговора Гарри, глазами давая понять, что его вопрос относится ко всем собравшимся. – Идеи? – Деньги? – Дафне и Рону это казалось само собой очевидной истиной. У кого есть галлеоны в товарном количестве, тот отравит противника смертельным ядом; у кого в суме хватит кнаттов, тот поест и придет на смертельную битву готовым ко всему. – Умом? – Ответ Гермионы тоже никого не удивил. Что толку в несчастных деньгах, если нет мозгов чтобы их грамотно применить? – Всё это важно, да, но ни денег, ни знаний одних не хватит для победы. На войне нужны люди, способные и желающие драться. Задумайтесь и вспомните хотя бы Волдеморта, – Рон и Дафна все еще дергались, слыша это имя; Гермиона слушала друга в полном спокойствии. – он, сильнейший темный маг современности, часто ли сам нападал на людей? И, наоборот, часто ли Дамблдор своими руками боролся с Пожирателями? У каждого из них есть свои соратники, преданные бойцы. Солдаты, если угодно. И я предчувствую, что совсем скоро наши официальные занятия прекратятся. И меня это вполне устраивает, Рон. Мы воспользуемся неизбежным и грядущим запретом дабы скинуть балласт и перейти к куда как более серьезным, тяжелым и ответственным тренировкам. На настоящих, на главных занятиях не должно быть лишних людей; там не должно быть слабых или трусливых, ненадежных да подлых. – Да, дружище, ты прав. – Его рыжий друг кивнул головой в знак согласия. – Тут нам нужно серьезно подумать. Обстоятельно подумать. У тебя уже есть идеи? – Да. Идеи есть, и даже несколько. – Продолжил Гарри, сделав очередной глоток. Легенду надо поддерживать на должном уровне, а иначе вся нехитрая конспирация полетит прямиком к Темному Лорду. – Предлагаю поступить так. Я буду называть кандидатуры; если у кого-то будут возражения, вы их озвучите. Постараемся прийти к общему мнению; но финальный вердикт, с вашего позволения, оставлю за собой. Уже полмесяца как я учу Лигу и, возможно, кое-какие люди из моего списка вас удивят, но я со своей стороны в них что-то да нашел. «Возможно»? «Удивят»? Да оставшиеся участники квартета придут в тихий ужас, когда он дойдет до конца списка! Первоначально всё шло спокойно и ровно: никто не спорил насчет самих себя, близнецов Уизли, префекта Пуффендуя, девчонок из квиддичной команды Гриффиндора... Гринграсс, правда, позволила себе двусмысленную улыбку как услышала имя Чжоу Чанг, но не стала перебивать заводилу всего квартета своими замечаниями – пока Гарри говорил о ком-то, с чьим участием в тайном предприятии она была согласна. Но стоило Гарри подойти к «сомнительной» части мысленного перечня, как слизеринка первой выпала в смех: – Невилл? Невилл Лонгботтом? – Её голос Дафны стих, но вот скептическая улыбка с круглого лица не пропала. – Если тебе не терпится покончить с этой мерзкой жизнью, Гарри, просто поднимись на башню Астрономии и спрыгни вниз. А хотя нет, знаешь, даже так шансов выжить побольше, чем с Пожирателем перед тобой и Невиллом – за спиной. – Я заступлюсь за Невилла. – Возразила своей подруге Гермиона самым серьезным, не терпящим пререканий тоном. – В конце первого курса, когда мы пошли за Философским камнем, он единственный со всего первого курса попытался меня остановить. Он храбрый, честный и самоотверженный, настолько самоотверженный, что Дамблдор отдельно отметил на церемонии награждения в тот год. Возможно он и не впечатляет на повседневных уроках у Снейпа, но я знаю, что он настоящий гриффиндорец в душе и уверенно за него ручаюсь. – И я хочу отметить, что он с каждым занятием становится только лучше и лучше. – Гарри опять, второй раз за вечер, едва не проговорился о родителях Невилла; он был убежден, что именно его личная история заставляет Невилла выкладываться на каждом занятии. – Так, идем дальше по списку. Джинни! – Не рановато ли ей с нами заниматься? – Теперь уже Грейнджер усомнилась в предложении Гарри. – Не, я не спорю, что она старается и все такое... Но тех же Криви ты явно не хочешь брать в новую компанию. Думаешь, она потянет? – Джинни в бой рвется с прошлого лета. Как Гарри вернулся... Оттуда. – Рон незамедлительно вступился за сестру и продолжил после очередного глотка. – Она подслушивала каждое собрание Ордена, она все каникулы провела с самоучителями. А тут, как ей дадут понять, какая ответственность ей доверена – уверяю вас, друзья, никто не подойдет к занятиям тщательнее. Ну, кроме Гермионы, конечно! В воображаемом списке Гарри оставалось одно-единственное, самое последнее имя и дальше откладывать он не мог. – Луна Лавгуд! – Он безошибочно предугадал последовавшую реакцию. Трое из квартета посмотрели на четвертого словно на вернувшегося Златопуста Локонса. Несколько секунд никто ничего не говорил; первым с мыслями собрался верный друг Гарри: – Лунную Дурочку еще звать? У нас что, маггловский зоопарк? – Остальные друзья поспешили прийти Рону на помощь. – Гарри, это лишнее. Явно лишнее. – Гермиона пыталась быть сдержаннее, но соглашалась с сутью высказывания Рона. – Ну это уже никуда не годится! – Дафна и не пыталась сдержать переполнявших ее эмоций. – Еще этой нам не хватало! – Я знал, что тут будут сомнения. Поверьте, я над её кандидатурой думал очень долго; и мне кажется, что в этой девчонке скрыто гораздо более, чем мы привыкли думать. Ладно... – Гарри понял, что сейчас ребят ему не переубедить, и решил поставить точку в дискуссии. – Гермиона поручилась за Невилла, я поручусь за Луну. А теперь, друзья, давайте возвращаться в наш дорогой замок; Солнце и так скрылось, а общаться с Филчем мне ого-го как не охота. Четверка друзей сердечно попрощалась с барменом и отправилась быстрым шагом к Хогвартсу: они должны были успеть до отбоя, никому не хотелось потерпеть наказание от почувствовавшего в изменившихся обстоятельствах свободу Филча. Уже на обратной дороге в замок Дафна Гринграсс просветлела и решила похвалить друга за проявленную им бдительность. – Лучшую подружку своей дорогой Чжоу ты решил не звать? Хорошо! – Перебила она Гарри, не давая тому ответить. – Правильно! Она мне сильно не нравится. Сами знаете, коль растешь среди аристократов, учишься чуять доносчиков да предателей за милю. Осторожность не бывает излишней.