***
- Вот так встреча! Ну, конечно. Он тоже был здесь. Чайлд, он же Тарталья, он же самый молодой из Предвестников и он же по совместительству человек, назвавший ее ничтожеством в Золотой Палате, лучезарно улыбался, будто это и правда была невероятно приятная встреча. Люмин вынуждена была констатировать, что не знает, как относится к нему. Он отличался от остальных Фатуи. И уж точно отличался от Синьоры. Казалось, правила организации он принимал играючи и следовал им лишь потому, что до определенной поры они не мешали его собственным планам. Он презрительно отзывался о других Предвестниках, следовал лишь ему одному понятным правилам и, к сожалению, похоже обладал определенными представлениями о чести. И в голове Люмин засели сказанные им слова: “Все равно мы лишь пешки в этой игре.” Но сейчас она стояла перед ним, мечтая, чтобы он провалился сквозь землю, и сжимая в руках мешочек с его же деньгами. Выглядело это все невероятно глупо и уязвимо - последний человек, перед которым хотелось бы оказаться в таком положении. - Как Тевкр? - сухо спросила Люмин. - Судя по письму Тони, благополучно добрался домой и очень рад своему приключению с сестренкой Люмин, - Тарталья старательно поддерживал светскую беседу, стойко игнорируя мешочек в руках стоящей перед ним девушки. Однако Люмин готова была поспорить: улыбка на его веснушчатом лице стала гаже. Паймон напряженно парила позади. - Я думала, ты уже уехал, - она встретилась взглядом с его нахальными голубыми глазами. - Ха-ха, - Тарталья рассмеялся своим привычным звонким смехом, - неужели так не рада встрече? Я думал, мы теперь друзья! Паймон позади не удержалась и фыркнула. - Ладно, - Тарталья покачал головой, будто и правда удивлялся такому холодному приему, - мне пора вернуться к работе. Однако... вечером я хотел бы поговорить с тобой. Как насчет поужинать на постоялом дворе “Ваншу”? Окажешь мне такую честь? Очевидно, выражение лица Люмин стало настолько скептичным, что Чайлд не выдержал и снова рассмеялся, изящно прикрывая рот рукой. - Разумеется, из чисто деловых соображений, путешественница, - добавил он абсолютно серьезно, прежде чем жеманно откланяться и скрыться где-то в коридорах банка. Что ж, следует отдать ему должное: у этого гада иногда был такт.***
- Ты рехнулся, - констатировала Паймон. Люмин до последнего не собиралась идти на эту встречу. У нее не было ни малейшего желания встречаться с очередной порцией его насмешек; выслушивать его шутки или вникать в хитросплетенную канву его серой морали. Однако глупый голосок надежды твердил ей, что не упускать его из виду может быть полезно; что он может знать что-то о том, что произошло тогда, 500 лет назад; что он, в конечном итоге, один из самых влиятельных людей Снежной и может располагать сведениями о Бездне - о ее брате наконец. Но все ее надежды рухнули в одночасье. - Мы уходим, - сказала Люмин, поднимаясь и расправляя складки платья. - Разве тебе не понравилось меня бить? - притворно сокрушался Тарталья со все той же гадкой улыбкой на лице, которую хотелось стереть раз и навсегда. - Мне показалось наоборот… - У меня нет времени на твои глупые шутки, - Люмин развернулась к выходу, проклиная себя за потраченное впустую время. - Разве ты уже не должна быть в Инадзуме, а, путешественница? Люмин остановилась. - Ты шпионишь за мной? - сухо спросила она, уже зная ответ. Тарталья пожал плечами. - Не похоже, чтобы туда сейчас было легко попасть, - он подцепил вилкой кусочек тофу и немного поболтал ей, прежде чем отправить еду в рот. - Но наши люди, разумеется, уже работают там… как, впрочем, и во всем Тейвате, - добавил он, прожевав. - Едва ли местный архонт сейчас расположен к разговорам по душам… эй, не уходи! - Ты знаешь, как туда попасть? - раздраженно спросила Люмин. Рыжий нахал угодил в цель: вот уже несколько недель она цеплялась за любую возможность, чтобы попасть в Инадзуму, однако государство, во-первых, находилось слишком далеко, а, во-вторых, не принимало посетителей. Тарталья отрицательно покачал головой. - Тогда пока. - Да погоди ты, - он нервно отодвинул тарелку, - я правда не знаю, как тебе с этим помочь. Если ты, конечно, не решишь присоединиться к Фатуи, - он подмигнул и ответил взрывом смеха на презрительную гримасу Люмин. - Однако я уверен, что рано или поздно ты туда попадешь. А до того времени я просто предлагаю тебе с пользой скоротать время. - Твои раны уже зажили? - Беспокоишься обо мне? - он криво усмехнулся, и Люмин с Паймон фыркнули уже в унисон. - Однако это не должно тебя заботить, - это прозвучало непривычно холодно. - Мне нужен сильный противник, чтобы стать сильнее. Я готов щедро платить тебе за это. Все остальное не имеет значения. - Насколько щедро? - вмешалась Паймон, упирая руки в боки. Со все той же раздражающей Люмин улыбкой Тарталья что-то нацарапал на салфетке и развернул ее. - О, - удивленно сказала Паймон, - тебе ведь не составит труда поколотить его снова, правда, Люмин? То есть… ох… тут точно есть какой-то подвох, ему нельзя верить! - быстро спохватилась она. - Зачем тебе это? - устало спросила Люмин, потирая лоб. - Потому что ты один из самых интересных противников, которых я встречал за всю свою жизнь, - он смотрел прямо на нее, и, к сожалению, Люмин видела, что он не врал. - Я не могу помочь тебе с поисками брата, однако хорошо понимаю, как важна семья. Но любое путешествие - особенно долгое - требует денег. И я могу их тебе предоставить. - Доброй ночи, - Люмин развернулась на каблуках. Напоминание о брате было лишним. - Я не тороплю тебя, - донеслось ей уже в спину, - но если передумаешь, я буду ждать тебя в понедельник в Золотой Палате.***
- Готова удивить меня? - Тарталья поправлял перчатки, лучезарно улыбаясь. Люмин сжимала в руке меч, готовая уничтожить его до того, как он использует Глаз Порчи; до того, как посмеет произнести еще хоть что-то. Она чувствовала себя уязвимой, стоя здесь, перед ним, будто признавалась в своей беспомощности, несостоятельности; в том, что не может продолжить поиски, попасть в Инадзуму, даже банально - запастись ресурсами для нового путешествия. Всю неделю лил дождь; она моталась по пустяковым поручениям, безрезультатно искала зацепки - и, конечно, не продвинулась ни на йоту. Вчерашний день стал последней каплей: о толстый панцирь лавачурла сломался ее любимый меч. Хотелось дать волю слезам - но благо была прекрасная альтернатива выместить эмоции в виде возможности поколотить дипломата Снежной, который так и напрашивался на хорошую взбучку. Итэр не хотел бы, чтобы она плакала - в этом Люмин была уверена. Тарталья, как ни странно, не раздражал. Он никак не прокомментировал ее появления в Золотой Палате: просто стоял и улыбался, ожидая, пока она начнет, давая ей право первого хода. Хотел ли он помочь на самом деле? Разумеется, нет. Это просто была игра - и, надо заметить, весьма умелая - на ее чувствах. Он был одержим боями и желанием стать сильнее. Она - поисками брата. Каждый приближался к своей цели. Искать другие мотивы было бессмысленно. Люмин покрепче сжала простенький меч из кузницы в руке и оттолкнулась от пола, взмыв вверх.***
- Это было хорошо, - мечтательно жмурясь отметил Тарталья, однако его тяжелое дыхание выдавало истинное положение дел. На секунду у Люмин болезненно кольнуло в груди, однако она старательно отгоняла эти чувства, протягивая руку за мешочком. - До встречи в следующий понедельник? - Чайлд криво усмехнулся, обнимая руками ребра. - Так любишь, когда тебя бьют? - насмешливо спросила Люмин. - О, только когда это делаешь ты, - он игриво подмигнул, и Люмин раздраженно повела плечом, прежде чем развернуться. Теперь она сможет купить себе меч получше. Так началась длинная череда понедельников, каждое утро которых она встречала в Золотой Палате. Тарталья говорил, что только в бою раскрывается истинное нутро человека, и Люмин гадала, каким же человеком был он. Мягким или безжалостным? Решительным или осторожным? Иногда ей казалось, что в бою она и правда касалась каких-то тайных струн его души, но затем он неизменно надевал свою плутоватую улыбку. В иные дни Люмин казалось, что она уходила ни с чем, хотя в ее руках был полный мешочек моры. В какой-то момент ей и вправду стало казаться, что они друзья; что Тарталья просто поддается. За эту ошибку она жестоко расплатилась в один из понедельников, не успев увернуться от его выстрела. Когда она забирала награду, Чайлд желчно усмехнулся. - И это все? - Люмин взвесила мешочек на ладони, изображая невозмутимость. Но по правде ей невероятно болела спина, куда попал меткий выстрел - как не болела еще никогда. Похоже, придется обращаться за помощью к Барбаре в Монштадте. И как можно скорее. - Я хотел бы, чтобы ты была предельно серьезна, путешественница, - он растянул тонкие губы в усмешке. - Я плачу тебе не за красоту, а за твою смертельную ярость в схватке. - Тогда в следующий понедельник не ной, - уязвленно сказала Люмин, но в ответ получила лишь усмешку. В конечном итоге она перестала гадать, кем был Чайлд: любящим братом, как Итэр, или смертельно опасным Предвестником. На поле боя имело значение лишь их желание скрестить клинки и воля к победе. Люмин было за что сражаться. Тарталье, вероятно, тоже. Иногда после, а иногда и в процессе боя между ними происходили диалоги. Тарталья отпускал шуточки про других Предвестников, сокрушался, что так и не подрался с Чжун Ли, который водил его за нос, отмечал новые приемы Люмин и иногда вспоминал о том, каких чудовищ видел в Бездне. Люмин не спрашивала его, встречался ли он с Итэром. Люмин наконец не задавала вопросов. Во время боя ее голова была непривычно пуста. В какой-то момент она поняла, что ждет понедельника. Ждет, чтобы в пылу битвы отринуть все заботы и сфокусироваться на самом важном сейчас: скрежете стали, звуках выстрела и тяжелом дыхании противника. Вероятно, именно в этот момент она поняла, почему Тарталья так одержим боями. “В бою всегда раскрывается истинное нутро человека.” Бежал ли он тоже от чего-то? Кто знает. Недели очевидно не хватало на то, чтобы восстановиться после использования Глаза Порчи. Люмин видела, что с каждым разом бой дается Тарталье все тяжелее, однако никак это не комментировала. Кроме одного понедельника. - Ты ранен, - сказала она после боя, но Тарталья лишь отмахнулся. - Нет, - непривычно решительно возразила Люмин, отталкивая его руку с протянутой наградой, - потом. Давай я хотя бы помогу перевязать твои раны. На секунду его брови взметнулись вверх, к непослушным рыжим волосам, однако он покорно расстегнул мундир. Люмин носила с собой только самое необходимое, включая сухпайки, небольшие запасы святой воды и бинты, чтобы перевязывать раны. Тарталья осел на пол - грузно и резко, очевидно, не имея то ли силы, то ли желания скрывать, что этот бой дался ему непросто. Люмин чувствовала, как он внимательно наблюдает за каждым ее движением, и украдкой рассматривала белоснежную кожу, обагренную кровью - практически мраморную из-за кружева синеватых вен. В то время, как она успела здорово загореть в Ли Юэ, Тарталья оставался белокожим, будто солнце и вовсе не имело над ним, чужеземцем из снежной страны, власти. - Я скоро уезжаю, - сказала Люмин, и слова прозвучали как-то с надломом. - Бэй Доу сможет подбросить меня до Инадзумы. Там уже разберусь. - Я тоже скоро еду домой, - Тарталья запрокинул голову, опираясь на стену. - Дела, дела… Они замолчали на какое-то время, и в Золотой Палате раздавался лишь шелест бинтов. Было глупо тратить время на нелепые прощания. - А приезжай ко мне на зимнюю рыбалку, - Тарталья неожиданно приоткрыл один глаз. - Я покажу тебе, как бывает красиво зимой в лесу, когда небо темное-темное и ясное - все усеяно звездами. Снежная вообще потрясающе красива. - Я верю. Они снова потерянно замолчали. - Тевкр будет рад. - Да, я тоже… - Люмин осеклась, понимая, что это звучит двусмысленно. - Мы ведь в любом случае еще встретимся, путешественница, - Тарталья лукаво усмехнулся и поморщился, когда Люмин слишком туго затянула повязку. - Постарайся стать сильнее до того времени. Иначе я буду разочарован. Надеюсь, ты найдешь меня, когда вернешь себе силу, - он сипло рассмеялся. Люмин завязала два конца бинта на бант и растерянно посмотрела на свои руки. Она чувствовала себя странно. Будто и в самом деле жалела, что теперь, когда ее поиски наконец сдвинулись с места, придется покидать Ли Юэ. И почему-то чувствовала, что не стоит поднимать взгляд на Тарталью; что вот сейчас лучше сухо попрощаться и уйти собирать вещи. Однако не выдержала. Его губы были неожиданно мягкими, а поцелуй неожиданно нежным. Она медлила слишком долго, прежде чем оттолкнуть его. Возможно, именно поэтому на его губах снова играла та самая гадкая улыбка. - Ты хочешь, чтобы я тебя убила? - спросила Люмин тоном не подходящим для угроз, пытаясь привести свое сердцебиение, отголоски которого, вероятно, было слышно на Драконьем Хребте, в норму. - Ну, - Тарталья солнечно улыбнулся, - не сейчас, конечно. Я просто подумал, что так у тебя будет повод, чтобы найти меня и отомстить. Что скажешь?