More than love

      Похоже, я всё-таки вырубился прямо на «поле боя» и очнулся от того, что кто-то вылизывал мой полувставший член. Действие таблеток ещё не закончилось, и новое возбуждение, словно цунами, накрыло меня с головой. Мой член дёрнулся, оповестив, кого бы там ни было между моих ног, что я готов к действию. Это, видимо, очень обнадёжило, поскольку чей-то рот, с искусным старанием принялся мне отсасывать. Единственное, что мешало забыться в блаженной истоме — это шёлковые тесёмки маски, обязательного атрибута этого места. За ночь они безжалостно впивались в виски, так, что хотелось сорвать её к чертям. Но это было против правил.        Чей-то язык порхал по головке моего члена, доставляя почти болезненное удовольствие, несмотря на то, что я до сих пор лежал с закрытыми глазами и не хотел просыпаться. Но едва мои губы раскрылись, чтобы издать стон наслаждения, как рот тут же заполнила до отказа чья-то горячая, сочащаяся смазкой, плоть. Что ж, здесь это тоже было в порядке вещей. Мою голову положили на чьё-то влажное бедро, придерживая для удобства, и с настойчивостью начали проникать глубже, интенсивнее. Это не напрягало, даже наоборот, было в этом что-то пикантное и необычайно развратное. И это нравилось! А иначе, зачем бы я вообще сюда приходил?        От меня же требовалось не так много — всего лишь двигать языком и губами, и я это виртуозно исполнял. Уж всяко лучше того, кто сейчас насаживался ртом на мою плоть. Открывать глаза и смотреть, кто этот «умелец», не хотелось. Да и какой смысл? Маска всё равно не даст узнать чьё-либо лицо. К тому же, подобные места посещали очень разные люди, которых я мог попросту не знать. Здесь не было никаких лиц, никаких имён, ничего, кроме похоти, вожделения и желания удовлетворить их.        Вдруг я почувствовал, как чьи-то скользкие тёплые пальцы проникли в меня, растягивая скорее для порядка, ведь в эту ночь во мне побывало несколько членов, и не сказать, что маленьких. Меня могли взять прямо так, без подготовки, и я бы вряд ли почувствовал какой-то дискомфорт. Было приятно. Я уже знал, что последует дальше, и дрожал от нетерпения. Сдерживаться больше не имело смысла, хотелось трахаться, поэтому я отпустил себя и кончил, не задумываясь о чьём-либо комфорте. Со мной поступят так же. И к этому я тоже был готов.        Мою обмякшую плоть оставили в покое, и уже кто-то другой, тут же подхватив меня сильными руками под колени, одним рывком вошёл сразу на всю длину. Выгнувшись от резких ощущений, — мой стон прозвучал глухо из-за занятого рта, — я вцепился в чьи-то бёдра. Тот, кому я отсасывал, скулил так громко, что, наверное, привлекал внимание всех, кто был рядом. Его сперма заполнила мой рот и её было слишком много. Она стекала с моих губ, собираясь под щекой липкой лужицей. Вот это продуктивность! Словно он не трахался всю ночь напролёт. Я резко сглотнул, боясь подавиться. Меня отпустили, и голова коснулась более ровной поверхности.        Я приоткрыл глаза, что было довольно сложно. Надо мной возвышался потный, мускулистый, дьявольски красивый темнокожий парень с длинными чёрными волосами, заплетёнными в дреды. Он был молчалив и, стиснув зубы, технично, с остервенением вбивался в моё тело. Словно дикий хищник. Лицо его, по понятным причинам, было сложно рассмотреть, но вот губы выглядели так соблазнительно, что их хотелось терзать поцелуями. Он пристально разглядывал меня — его глаза, тёмные от похоти, блестели в прорезях маски. Не сложно было представить, каким он видел меня в эту минуту. Распластанным и покорным, с покрасневшими щеками, оттраханным в рот, со стекающей с губ спермой. Я облизнулся, улыбаясь ему, и он с громким рыком кончил.        Рядом с ним, сидя на коленях, ещё трое темнокожих парней ждали своей очереди, чтобы кончить мне на живот. Среди их накаченных, тёмных, как горький шоколад тел, я выглядел хрупкой Белоснежкой, только развратной и с членом. Чертовски хотелось спать, но сделать это здесь не представлялось возможным. А ещё очень хотелось в душ и курить. Заставив себя подняться на колени, я с трудом выполз из этого клубка разврата и порока, откидывая чьи-то особо настырные руки от своего тела. На автопилоте нашёл одежду, небрежно скинутую в углу кожаного дивана, и направился в одну из ванных комнат.        Ванная ослепила тысячью огней; свет отражался от блестящего светлого кафеля и зеркал, в каждом из которых я видел своё обнажённое тело. Мои бёдра были расцарапаны и пестрели синяками, сегодня даже больше, чем когда-либо. На левой ягодице отпечаталась чья-то пятерня. Слава Богу, на шее не было видно слишком ярких засосов, носить по жаре шейные платки — то ещё удовольствие, а светить перед всеми следами своей похоти не хотелось. Волосы слиплись от пота и сбились в колтуны. Губы были распухшие и пунцовые, зацелованные до одури. Кожу на животе неприятно стягивало от засохшей спермы, обильно выплеснутой многочисленными партнёрами. Я выглядел как потасканная блядь.       Сдёрнув надоевшую маску и стараясь не засматриваться на себя в зеркало, я встал под упругие горячие струи в одной из душевых и застонал от удовольствия. Вода смывала с меня чужие жидкости, прекрасно расслабляя и успокаивая истерзанное тело. Намыливаясь ароматным апельсиновым гелем и лаская себя пенными ладонями, я вспоминал события сегодняшней ночи. Всё как всегда было на высоте: приятная обстановка, музыка, лёгкие закуски и выпивка. Оно и понятно, за такие-то деньги. Но самое лучшее — это, конечно, люди. Они тасовались, как карточки в лотерее, и ни за что не узнать, кто появится рядом и на что он окажется способен.        Маска — обязательный атрибут заведения, придавала всему пикантности и остроты, это возбуждало ещё больше. К моменту, когда выбор сделан, — в какой комнате провести ночь, — многие уже находились на взводе. Наркотики здесь были под запретом, поэтому я предусмотрительно закидывался «экстази» или ещё какой-нибудь лёгкой дрянью, чтобы усилить ощущения и выдержать ночной секс-марафон.        Каждый знал, на что шёл, каждый был готов к тому, что с ним могут сделать, поэтому сюрпризов обычно не случалось. Сегодня была парочка особых моментов, например, этот темнокожий парень. Я редко бывал пассивом, но под ним мне понравилось. И почему он появился только под конец? Где он раньше-то был? Я бы провёл под его мускулистым телом, пока бы этот чёрный дьявол вытрахивал из меня душу, хоть всю ночь.       Покрыв себя вкусно пахнущим гелем от растрёпанной макушки до пяток, я зажмурился, поднял лицо и встал под горячий поток. Отфыркиваясь от пены, которая лезла в нос и рот, и смеясь, я ждал, пока вода смоет все следы моего очередного грехопадения. Задница немного болела, а в остальном было всё прекрасно, я почти воскрес. Выключив воду и выскользнув из душевой кабинки, я укутался в мягкое, огромное, как простыня, полотенце, обнимая себя руками и согреваясь.        Сервис в этом месте был превосходный и соответствовал заявленной стоимости. Было очень чисто, в наличии имелись все необходимые средства гигиены. Даже фен, который был кстати. Не хотелось ходить с мокрыми волосами, несмотря на почти летнюю погоду. Одевшись, пригладив всё ещё немного влажные, торчащие дыбом лохмы, я нацепил на себя маску (её нужно было отдать) и направился к выходу.       У постоянных клиентов (а здесь были и такие) имелись свои маски, самые разнообразные, красивые, порой вычурные, они выделялись из общей массы, и сразу бросалось в глаза, кто насколько порочен. Но я пока был новичком и не обзавёлся своей собственной.       Что будет дальше — не хотелось думать. Пока мне всё нравилось.

***

       Было раннее утро. Солнце уже выкатилось из-за горизонта, и небо, почти бесцветное ещё, расцвеченное перламутрово-розовыми полосами, казалось нежным и очень высоким. Такое бывает только летом в ясную погоду. Вырываясь из оков ночи, солнечные лучи окрашивали верхушки самых высоких домов, которых здесь было не так чтобы много, врезаясь в стеклянные фасады, отражались и ослепляли своим неожиданно ярким светом. Задрав голову, я вдохнул полной грудью и зажмурился. В глаза словно песка насыпали — дурацкие линзы. Было довольно прохладно. Поёжившись, я запахнул плотнее кожаную куртку и подумал, что неплохо было бы покурить.        Похлопав себя по всем карманам, я вдруг понял, что оставил сигареты и зажигалку на одном из столиков клуба. Вот же, блядь! Хорошо хоть бумажник и ключи от квартиры не забыл, как и… Где телефон? Ох, фуф, он тоже оказался на месте и был разряжен почти в ноль. Посмотрев на экран, я удивился, насколько всё-таки рано меня выплюнул наружу этот вертеп разврата и порока. Половина седьмого утра. Ну и где здесь можно купить сигарет?        Я плохо ориентировался в этом районе, где наряду со старыми жилыми домами соседствовали полуразрушенные склады и превратившиеся в свалки пустыри. Там, где я обитал, было слишком цивильно и прилизано, порой до тошноты. Наверное, поэтому я искал развлечений в подобной дыре. Там я знал каждый закоулок, здесь же не знал ни хрена. Можно было, конечно, вызвать такси и нормально покурить уже дома, но почему-то захотелось пройтись. Свежесть холодного утра, словно хлорка, вытравливала весь хмель из головы, отрезвляя, как звонкая пощечина. Голова начала нещадно болеть — отходняк, мать его! Хорошо уже, что соображать стала более чётко. Я выбрал одно из направлений, решив, что куда-нибудь да дойду. Что-то же должно здесь находиться. Неужели редкие пешеходы, спешащие в такую рань на работу, не покупают ничего по пути? Чёрт, как же хотелось курить.        Словно небеса услышали мои молитвы, и сразу за поворотом показался маленький круглосуточный магазинчик. Нырнув в благословенное тепло, я чуть снова не застонал от удовольствия. Здесь был довольно богатый выбор сигарет и кофе навынос, пускай даже он окажется самым дерьмовым на свете. Согреться и взбодриться — это всё, что мне требовалось. Заказав большой стакан американо с молоком и без сахара, я попросил пачку «Мальборо» и зажигалку, кинув карточку для оплаты в предусмотрительно подставленную пластиковую монетницу. Молодая, но порядком измученная девушка-продавец словно очнулась ото сна и, тщетно пытаясь подавить зевок и скрыть его за крупной ладонью, поспешила к кофемашине.        Нашарив в кармане джинсов таблетки обезболивающего, — это тоже был неизменный атрибут таких ночей, иначе можно было запросто сдохнуть от головной боли, я выдавил из блистера парочку на ладонь. Девушка поставила передо мной стаканчик с кофе, плотно закрыв его крышкой. Я тут же вцепился замёрзшими пальцами в бумажный, уже успевший нагреться стаканчик, закинул таблетки в рот и сделал большой глоток, обжигаясь. Вот же чёрт, горячий какой!        Кофе на удивление оказался неплохим, в меру ароматным и без дешёвой кислоты на послевкусии. Девушка-продавец ошарашено смотрела на меня, видимо приняв за наркомана. Надо сказать, она была не так уж и далека от истины. Красные слезящиеся глаза, таблетки, зажатые в трясущихся пальцах — создавать о себе нужное впечатление я умел! Я попросил зажигалку, но девушка разочарованно развела руками, у них не оказалось ни одной зажигалки. И даже спичек нет? Даже спичек…        Ну что за чертовщина? Расплатившись, я засунул бумажник и пачку сигарет в карман, вымученно улыбнулся девушке, не менее вымученно она улыбнулась мне в ответ и кивнула. Выходить в прохладное утро не особо хотелось, но не стоять же в магазине, ожидая, пока прогреется воздух. Я решительно вышел на улицу, грея руки о стаканчик и делая маленькие глотки. Постоял в растерянности, не зная, в какую сторону двинуться.        Нужна зажигалка, нужен транспорт, хотелось домой и спать. Глазея по сторонам и цепляясь взглядом за прохожих, я увидел странного парня. Он размашисто шагал, утыкаясь взглядом в какую-то книгу, и ничего не замечал вокруг. Вот чудак человек, так же можно влететь в кого-нибудь или упасть. Вдруг он резко свернул, направляясь прямиком на меня, и я решил на всякий случай окликнуть его, чтобы избежать столкновения:        — Эй… ЭЙ!        Он даже не услышал мой голос и, конечно, со всей дури налетел на меня. А я, не ожидая ничего подобного, не успел толком среагировать. Он что, слепой? Как можно быть таким беспечным? Хорошо, что стаканчик был закрыт крышкой, иначе все это кофейное великолепие оказалось бы на мне. Парень, видимо, не рассчитывал, что в такую рань на улице вообще окажется хоть кто-то живой, кроме него, испуганно отпрянул. Книжка выскользнула из его длиннющих тонких пальцев и с глухим хлопком шлёпнулась на асфальт. С минуту он сверлил меня своими светло-карими испуганными глазами, а потом, словно очнувшись, пробормотал так тихо, что я, стоя совсем близко, еле услышал:        — Простите…        Не отрывая от меня взгляда, парень опустился на корточки и стал рукой шарить по асфальту в поисках упавшей книги. Он выглядел так потерянно и трогательно со своими безумными кудряшками, расширенными глазами и длиннющими пальцами, что я невольно улыбнулся. Весь какой-то угловатый и нескладный, что неудивительно, раз такой худой и высоченный, как телеграфный столб. Я стоял, как дурак, и смотрел на него, не в силах сдвинуться с места. Он казался таким тёплым и домашним. Я прямо чувствовал это! Словно заласканный и залюбленный до одури родителями, аккуратный, чистенький и весь какой-то правильный. Не то, что я, оторва и раздолбай, разбивший уже третью тачку и исчерпавший весь допустимый лимит на банковской карточке. Мать меня, конечно, любила, но вот отец… А, не буду сейчас об этом думать.        Этот чудик наконец подобрал книгу, вцепившись в неё так, словно я хотел её отобрать, и выпрямился во весь рост. Ого! Мне пришлось задрать голову, чтобы видеть его лицо, а ведь я и сам был отнюдь не маленький. Чёрт, а он красивый. Очень красивый! А его губы, розовые и, без сомнений, очень мягкие, были так призывно приоткрыты, что хотелось прикоснуться к ним. Я представил его обнажённым, в маске, среди всех этих голых тел — истинным самцом… Так, стоп! Я, видимо, ещё не отошёл от сегодняшней ночи.       Пауза слишком затянулась и грозила перерасти в неловкость, поскольку мы стояли и беззастенчиво пялились друг на друга. Я решил начать первым:        — Привет.        — Доброе утро.        Надо же, какой вежливый. И голос у него ласковый, под такой засыпать, наверное, хорошо.        — Ты всегда так носишься по улицам, ничего не замечая вокруг? Думаешь, кроме тебя больше никого нет?       Наклонив голову набок, я улыбнулся ему своей самой обворожительной улыбкой, словно озорной мальчишка. Я знал, как это действовало на людей. Он смутился и покраснел, но всё же улыбнулся в ответ.        — Прости, я торопился и зачитался.        — И что же такое интересное ты читаешь, что готов рискнуть своей и чужими жизнями?        Я выхватил из его цепких пальцев книжку и уставился на неё недоумевающим взглядом. Физика? Старшие классы? Серьёзно? Я поднял на него глаза. Видимо, они от удивления были очень большими, потому что он смутился и покраснел ещё сильнее.        — Ты что, учишься в школе? — Я насмешливо смерил его взглядом и протянул учебник.        — Я? Нет, это… Я преподаю.       Теперь настала его очередь вернуть мне насмешку. Вот этого я точно не ожидал, и смутился, наверное, не меньше. Да, неловко вышло.        — Надо же… — только и смог выдавить из себя.        Он взял из моих рук учебник и уже собрался попрощаться, но я его остановил, легонько касаясь рукава пиджака.       — Ты извини, я не хотел… Просто не ожидал… — Что-то я не мог поймать нужную нить беседы, словно за секунду утратил все навыки разговорной речи. Пришлось тряхнуть головой, чтобы собраться с мыслями. — В общем, я растерялся.        Он, казалось, всё понял, потому что улыбнулся так, что я ещё забыл, как дышать.        — Да не парься, не ты один так удивляешься. В смысле, я же молодой, мне всего двадцать пять, и вдруг — учитель. Многие не верят.        — Ага, — наконец выдохнул я.        Я помялся, не зная, что ещё сказать. А сказать хотелось много. Например, что глаза у него такие умные и красивые, и что нестерпимо хотелось провести пальцем по его нижней губе, чтобы почувствовать шёлк кожи, схватить за руку и умчаться, куда глаза глядят. А ещё до чёртиков хотелось обнять его. Что за дикие желания в отношении незнакомого человека? Но дальше в своих мечтах я заходить не посмел, а то мне было бы жутко стыдно перед ним и людьми вокруг. Вместо этого я спросил:        — И как? Тебе нравится?       — Вполне. К тому же это неплохие деньги. Я ведь только диплом получил. А ещё я не представляю, чем кроме преподавания мог бы заниматься. — Вдруг он очнулся, словно вспомнил что-то важное. — Мне пора, урок скоро начнётся, и ехать долго.        — О, хорошо. — Ну конечно, ему пора. Это ведь я, прожигающий жизнь бездельник, а некоторые вот работают. — Слушай, не сочти за… А, да ладно. У тебя случайно нет зажигалки? Представляешь, зашёл купить сигарет, а у них даже спичек не оказалось. — Я махнул рукой в сторону магазинчика.       — Прости, я не курю. — Он растеряно улыбнулся, словно мог чувствовать вину за то, что не курил. — Ну, тогда я пойду?        Он что, у меня разрешения спрашивал? А если я его не отпущу? Но я только кивнул и побрёл в сторону дороги. Чёрт с ней, с этой зажигалкой. Сейчас поймаю такси и уже дома накурюсь.        — Эй, погоди! — Я оглянулся; мой знакомый торопливо подошёл, протягивая что-то серебристое. — Вот, держи… Я и забыл совсем. Это не моя, — оправдывался он. — В этом пиджаке друг выходил курить и, видимо, забыл в кармане.        Он подал мне зажигалку, не какую-то пластиковую, а хорошую такую, дорогую, которую заправлять можно. Она тяжело легла на ладонь ребристым бочком. Друг, говоришь?        — Спасибо! Погоди, я прикурю только.        Я торопливо вытащил из кармана пачку и стал сдирать с неё плёнку. Но он вдруг накрыл мои руки своей тёплой ладонью и сказал:       — Не надо, оставь себе, мне-то она не нужна.        — Уверен?        — Ну конечно, я же сказал: я не курю.        Он мягко улыбнулся, и снова я не дал ему уйти.        — Слушай, как хоть тебя зовут, спаситель? Мы с тобой уже почти друзья. — Я улыбнулся ему самой дружеской улыбкой, на которую только был способен в таком состоянии. — Ещё бы имя твоё узнать, и это утро станет самым чудесным за последние месяцы.        Он рассмеялся, обнажая очаровательные маленькие клыки, и произнёс:        — Брайан. Брайан Мэй. — Он протянул ладонь для пожатия.        — Роджер. Тейлор. — Я вложил в его длинные тёплые пальцы свою, до сих пор холодную, и сжал их.        — Увидимся, Роджер Тейлор. — Он подмигнул и поспешил навстречу своим ученикам.        — Увидимся, Брайан… — прошептал я в его удаляющуюся спину, понимая, что он уже не услышит меня.        А ещё я понимал: вряд ли мы когда-нибудь увидимся. Мы жили в слишком разных мирах, и такой, как Брайан, в моём мире никогда не появится. Нельзя такому, как он, находиться рядом со мной.       Вдохнув долгожданную и такую необходимую дозу никотина, я почувствовал себя живым человеком. Покрутив в руках зажигалку (теперь мою), подумал: «Что это за друг, который в пиджаке Брайана выходил курить? Друг ли?»        В наше время скажи кому, что ты гей или бисексуал, на тебя даже не обратят внимания. Не то, что раньше. Сколько я видел на улицах таких парочек, целующихся и обжимающихся без всякого стеснения. Он же мог просто сказать: «мой парень», но он сказал: «друг». Может, и правда друг? Как-то иначе думать не было желания. Я предпочёл хотя бы в это утро завернуть себя в иллюзию. Пусть Брайан будет геем и свободным. Я так хотел сейчас. А завтра… Вот завтра и подумаю.        Докурив сигарету и выбросив в урну уже совсем остывший кофе, я поймал такси, что не составило труда. Было ещё рано, чтобы на дорогах скопились плотные пробки. Назвав адрес, я залез на заднее сиденье. Сидеть было неприятно, пришлось завалиться на бок, чтобы не чувствовать дискомфорт. Видимо столько секса за одну ночь слишком даже для меня. В следующий раз не стоит так много мужиков допускать до своей задницы. То, что следующий раз непременно будет, я даже не сомневался. Мне это нравилось, и отказываться я пока не собирался.