Цветок горького апельсина

      Следующие две недели прошли как в счастливом сне. Ганнибал постоянно вспоминал их с Уиллом совместную ночь, смаковал все страстные и нежные моменты. Однажды ему пришло на ум, что больше никто не называл юношу "Уилл". И Анри, ненавистный супруг его омеги и верный слуга Джейкоб называли его "Уильям", но сокращённое имя было только для него. Было в этом что-то интимное, доверительное, и Ганнибал часто повторял это имя про себя и шепотом. Мужчине представлялось, что оно округлое, гладкое, он будто перекатывал его во рту, как драгоценную сияющую жемчужину. Лектер хотел даже сделать для возлюбленного какое-то украшение с жемчугом, но решил, что это больше женский камень, а его омега женственным не был. Альфа помнил, как касался его крепкой и довольно мускулистой груди и гладких плеч, закалённых тренировками, плоского подтянутого живота и сильных бедер. На контрасте с миловидным лицом, кудрявыми волосами и нежными чуть пухлыми губами это выглядело очень соблазнительно.       Они иногда встречались на прежнем месте у реки или в мастерской Лектера, но обоим уже было мало этих кратких свиданий. Как-то раз Ганнибал сказал, что хотел бы вместе заснуть и проснуться, приготовить Уиллу завтрак. Омега с улыбкой ответил, что хотел бы того же. Он обожал нежиться в объятиях длинных мощных рук своего альфы, проводить ладонью по его высоким скулам, широкой груди с выпуклыми мыщцами, закрываться пальцами в волосы, чуть тронутые ранней сединой. Им было очень хорошо вдвоём не только заниматься любовью, но и просто лежать рядом, быть рядом, наслаждаясь близостью друг друга.       Однажды Уилл пришёл к альфе, будучи крайне взволнованным. – Что с тобой? – заметив его состояние, спросил Лектер. – Я.. ты знаешь, уже пора бы начаться следующей течке, но нет никаких признаков... – Это значит?... – Думаю, да! – Уилл поднял сияющие и немного встревоженные глаза на альфу. – Думаю, я ношу ребёнка. – Это... это... – Это твой ребёнок. Муж не прикасался ко мне в этот раз. – Нет, я имел в виду, это просто потрясающе! Ганнибал обнял Уилла, снова вдыхая его запах, такой приятный и родной. И тут же мужчина отстранился, удерживая омегу за плечи и заглядывая ему в глаза: – Твой запах! – Что с ним? – Он, – Ганнибал снова потянул носом воздух,– он немного изменился! Будто стал теплее, мягче. О, мой Уилл! Ганнибал опустился перед юношей на колени, целуя его живот и руки. – Я так тебя люблю, мой омега! – А я тебя, мой альфа! – Уилл облегченно выдохнул и улыбнулся. – И мы найдём способ быть вместе, правда? Я хочу растить малыша с тобой! – Теперь ты позволишь мне убить графа? – янтарные глаза Ганнибала загорелись недобрым жёлтым огнем, зрачки начали сужаться. Омега выдержал твёрдый взгляд мужчины, он всё же остался при своём мнении: – Нет, это не выход. Ганнибал поймал себя на мысли, что снова Уилл удивляет его. Обычно омеги всегда опускали глаза в знак подчинения властному взгляду альфы, а этот юноша... нет, всё-таки он был уникален. Огромное счастье, что ему достался такой лояльный и снисходительный муж, как граф де Ля Рок. Ганнибал содрогнулся при мысли о том, что могло бы быть, если бы Уилла забрал себе доминантный и жестокий альфа, который бы стал его ломать и мучить. Впервые Лектер почувствовал что-то вроде благодарности к графу. Но всё же Уилл должен принадлежать ему, только ему. Он хочет видеть и обнимать его каждый день, наблюдать, как растёт живот с малышом внутри. Он должен растить своего ребенка, а не чужой человек! Ганнибал сердился всё сильнее. – Думаешь, я смогу спокойно жить, зная, что ты там, с ним и носишь моего ребёнка?! – прорычал он. Уилл тяжело вздохнул и промолчал. – Но почему ты не позволяешь мне освободить тебя? Любишь ли ты меня в самом деле? Ганнибал схватил омегу за плечи, яростно ловя его взгляд, и юноша поспешил его успокоить: – Да, конечно, люблю! Моя жизнь была серой и пустой до тебя. Ты – воздух, которым я дышу, ты – свет, который вижу! Я не могу без тебя, Ганнибал. Но и не могу позволить тебе совершить тяжкий грех смертоубийства. Тем более Анри никогда не бил и не обижал меня. Я знаю, как некоторые альфы относятся к своим омегам: их держат почти за рабов, не выпускают из комнаты, избивают, насилуют. Он же всё-таки уважал меня. И не выгнал, хотя я и не мог зачать от него. – Но в том явно была не твоя вина. – Да, теперь это ясно. Хоть Анри и знатен, но здоровьем и генами слаб, а тебя природа наградила более сильными генами. Как интересно бывает, когда аристократы слабы здоровьем, а среди обычных людей можно найти такого вот шикарного чистокровного альфу! – Уилл любовно гладил плечи Ганнибала, стараясь хоть немного его успокоить. Но кровь Лектера буквально кипела: – Давай убежим! Я всё продам: мастерскую, всё оружие, все камни! На первое время хватит, а потом я снова буду зарабатывать заказами! – На это потребуется время, – мягко ответил омега, улыбаясь. – Значит, ты согласен? – Да, любимый. Ганнибал просиял, поднялся и поцеловал Уилла. После этого разговора мужчины стали обдумывать детали побега, но вскоре произошло событие, которое разрушило их планы.       В тот день стояла странная, изменчивая погода: периоды недолгой, какой-то болезненной, чрезмерной жары сменялись пасмурными минутами, когда облака закрывали солнце, тут же окутывая всё холодным пронизывающим ветром. За холмами, окружавшими Париж, виднелись темно-серые длинные тучи. В воздухе ощущалась близость грозы. Лектер спокойно работал в своей мастерской, когда услышал что кто-то постучал. Когда Ганнибал открыл дверь, он увидел, что на пороге стоит слуга Уилла Джейкоб, бледный как смерть. – Что случилось? – Граф убит! Его сиятельство сэр Уильям в опасности! Скорее, умоляю! Ганнибал бросился наружу, даже не заперев дверь, лишь сунул один из своих кинжалов за пояс. – Уилл, где ты? Ганнибал ворвался в комнату, оголив кинжал, готовый немедленно перерезать глотку любому, кто угрожает его омеге. – Я здесь, – отозвался тот. Он сидел на кресле в своей комнате, выглядел подавленным и встревоженным. Ганнибал бросился к нему: – Ты цел? – Да, да, я в порядке. Анри убит! – Что? Как это произошло? –Точно не знаю, я просто вошел в его кабинет, всё было, как обычно, а он сидел там весь в крови... – Дьявольщина! Кто это сделал? – Мой дядя, барон Грэм. Он ... он чудовище! Он перерезал глотку Анри! Потом ворвался ко мне, заявил, что пригласил на завтра врача, и, если моё положение подтвердится, то он будет стегать меня плетью, пока я не выкину "этого ублюдка", как он выразился, а потом овладеет мною. Барон хочет заставить меня выйти за него. Ему нужен титул графа! И.. и я. О, теперь я понимаю, почему дядя так странно на меня смотрел с тех пор, как мне исполнилось пятнадцать.       Уилл сидел, обхватив плечи руками. Глаза его были красны, но он не плакал, и Ганнибал восхитился его выдержке. Мужчина встал, взял из шкафа мягкий тёплый плед и, бережно обернув плечи любимого, сел рядом. Глаза Ганнибала полыхали жёлтым огнём, клыки заострились. Он почувствовал, как на небе набухли железы, содержащие яд. – Я убью его! Убью барона, и тогда никто и ничто не будет более стоять между нами. – Нет! Я должен убить его сам. Анри... он не заслуживал такой участи. Пусть он не был умен, пусть я не любил его, но, видит Бог, он никогда не обижал меня. Накануне у нас состоялся разговор. Я сообщил ему, что ношу ребенка. Он понял, что у меня кто-то есть, но решил, что не выгонит меня, а будет растить малыша, как своего. Это был очень добрый и благородный человек, другой альфа бы уже убил меня или избил до полусмерти за измену... А дядя... он исполнит свою угрозу. Однажды он забил насмерть своего слугу за какую-то оплошность... Это страшный и очень жестокий человек. Я всегда опасался его, с самого детства. Это именно он тогда не пускал меня в город, поэтому я не мог прийти, помнишь? Ганнибал кивнул: – Хорошо, сделай это. Чтобы защитить себя! А я буду рядом, помогу тебе.       Уилл горячо и благодарно взглянул в глаза своего альфы, а тот ободряюще сжал его ладонь. – Останься сегодня здесь, со мной.       Они решили лечь на кровать, чтобы немного отдохнуть перед схваткой. Альфа и омега лежали, соприкоснувшись лбами, это был жест глубокого доверия и душевной близости. Встревоженные предстоящей встречей с жестоким хищником, они не чувствовали обычного всепоглощающего желания, но всё же наслаждались тем, что находятся вместе. В какой-то момент подушка Уилла сбилась, и Ганнибал заметил, что из-под неё выглядывает кусок подозрительно знакомой ткани. – Это, что, моя рубашка? – спросил он, вытаскивая вышеназванный предмет одежды за рукав. – Ох, да, я ... – Ты забрал её? – Да, понимаешь, я хотел иметь здесь что-то с твоим запахом, он так меня успокаивает. Я засыпаю, прижимая к себе эту рубашку.       Сердце Ганнибала сжалось. Он не был сентиментален, но вдруг почувствовал, как, должно быть, одиноко и тоскливо было этому юноше жить здесь.       Перед сном, опасаясь внезапного прихода барона Грэма, Лектер положил их с Уиллом кинжалы под подушки. Спали они не раздеваясь, а утром, едва подкрепившись лёгким завтраком, который оба ели без аппетита, просто, чтобы придать себе сил перед предстоящей встречей с врагом, услышали стук в дверь.