Убийство Бабочек

7 мая. Пятница

      Юрий проскакивал через лужи и еле как затормозил на «зебре», когда машины со свистом колес останавливались совсем рядом, чтобы не сбить какого-то бешеного черта выбежавшего на красный. Гул от раздраженного бибиканья очевидно намекал, что всем плевать на слезные извинения и оправдания раскрасневшегося от стыда и долгой пробежки беты, что ни на секунду не сбавлял скорость. Ноги, промокшие насквозь, мерзко пульсировали в мышцах, а ветер с моросящим дождем — драл глотку с легкими, но на это Юре все равно, как и на разболевшийся бок.       Единственная электричка задержалась на час, для него это трагедия вселенского масштаба!       Три опоздания, три опоздания, три опоздания – гудело в голове, как только он рывком забежал в здание, чуть ли не поскользнувшись в дверях, широко распахнув их, являя себя множеству разношерстного персонала. На него наорала уборщица за грязные разводы скрипящих туфлей и за бег в начале рабочего дня, а Юра лишь громко поздоровался, перескочив через турникет, ведь забыл пропуск дома. Главное, его тут успели запомнить из-за таких частых случаев. Выговор, выговор, выговор – вертелось на кончике, когда он влетел в собственный кабинет, закинув шарф, пальто и портфель на кресло, что попутно снял, пока взбирался по ступенькам на лестнице. Быстрее, быстрее, быстрее – судорожно подгонял себя, громко хлопая ногами по плиточному полу в пустом коридоре, пытаясь для достойного вида подвернуть несколько раз синие брюки, чтобы не так сильно виднелись мокрые пятна брызг.       Юра нервно поправил галстук, отдышался для приличия и заглянул в зал для общего сбора, где утром происходила планерка. Либо явишься на планерку ты, либо планерка явится сама в виде злого начальника. Глеб Николаевич не шутя относился к этим пятиминутным утренним совещаниям, поэтому контролировал их и планировал так скрупулезно, отчего пропуск таких мероприятий означал, что Юрий совсем не уважал начальство. Но Юрий вряд ли хотел, чтобы начальник так думал, да только не опаздывать в нынешнем положении совсем не мог.       Лиза слабо помахала ладонью бете, сидевшая на привычном месте напротив входа с коллегами, как только тот заглянул через жалюзи с офиса. Руководителя нет, и Юра смог выдохнуть с облегчением, пока некоторые сотрудники хлопнули того по плечу, когда проходил возле, чтобы устроиться рядом с Лизой. Стул оказался пустым — Саша отсутствовал уже пару дней, а времени навестить и взбодрить категорически не хватало. Да и Юра думал, что будет лишним, в особенности у омеги наверняка много дел из-за скорого суда.       — А где, собственно, Глеб Николаевич? — пытаясь унять громкое сердцебиение, поинтересовался бета.       Вместо ответа Матвеенко указала на сидящего в кресле начальника Кирилла, что крутился на нем с беззаботной улыбкой и злил сотрудника из отдела продаж, Тимура, рассказывая Кристине, как в салоне ему сделали ужасные ногти за сумасшедшие деньги. На лицах остальных легла тень раздражения. За несколько дней Кир успел каждого оставить недовольным. Никто не знал, как ему удавалось всего лишь видом портить всем настроение с утра пораньше. Конечно, больше всего Кирилл выводил из себя начальника, несмотря на то, что тот и без него не в самом лучшем настроении.       Глеб Николаевич второй день подряд бесновался и злость отыгрывал на подчиненных, превращая рабочие дни в игру «Попробуй не разозлить босса». И с первого же уровня обречен на провал, потому что не нарушить его обычно стойкую уравновешенность — невозможно. Он сам не свой, бес какой-то вселился.       У некоторых и вовсе появились догадки по этому поводу, хотя и высосанные из пальца. Юрию нравились только несколько вариантов: «а» — у начальника семейные проблемы, «б» — у кампании проблемы, а также «в» — у руководителя скоро начнется гон.       Гон правда не превращал альф в совсем безмозглых животных, какие лишь и могли думать об инстинкте размножения или о течной омеге в последние дни цикла. Желания и половое влечение они могли свободно контролировать. Однако в первые пару дней, до начала, гон играл с их гормонами настолько сильно, что альфы вели себя до ужаса агрессивно и безрассудно ненадежно. Дай им повод — раздуют из мухи слона в любой перепалке по щелчку пальцев. И самый, конечно, худший вариант заключался в том, что можно попасться под горячую руку в любой момент. Хотя по рассказам Виктора, Глеб Николаевич проживал гон абсолютно адекватно и, на удивление, крайне спокойно, просто иной раз перебарщивая с едой и сном.       Так у Юры осталось только два действующих варианта, хоть и их можно легко вычеркнуть из списка причин.       Однажды Кристина, одна из любительниц перемывать каждые косточки в офисе, сплетничала насчет жены начальника, Розы Новиковой, и Юра нечаянно подслушал, находясь довольно близко к ней в кафетерии. Да и к тому же альфа имела слишком высокий голос, чтобы не расслышать в гуле шума других сотрудников офиса и складов. Так и разузнал многое. Конечно, лучше бы услышал все это не из сплетен, а из первых уст, но вряд ли Глеб Николаевич рассказал бы ему о себе. Немного больше, чем то, что тот обожает бутерброды сына, которого он так любит и ценит.       Поэтому узнать новость о том, что, казалось, такой семейный человек, как Глеб Николаевич, уважающий женщин, игнорирует существование собственной жены в течение нескольких лет и не дает ей возможности подать на развод, при этом имея кучу любовниц и отношений на стороне, — совестно. Да и портило все представление о нем как о порядочном мужчине. Хотя с другой стороны теперь не настолько стыдно за приглашение на ужин. Он же не первый, кто рушит не особо крепкие отношения. Ведь так?       Так или иначе это тоже не одна из причин гнева начальника. Вот только все и так знали про нестабильное функционирование их офиса, однако период кризиса исчез сам по себе в первый месяц управления нового руководства. Все шло куда лучше, чем прогнозировали еще с апреля. Сотрудники ведь давно ждали сокращение офиса, уже искали новую работенку или планировали встать на биржу. А теперь продажи снова на высоте, имидж урегулирован, осталось только пару швов в прекрасной работе Глеба Николаевича, — и офис начнет жить новой жизнью. Однако с этим начальник сам вернется обратно, что Юрию совсем не нравилось. Бета в то же время и хотел избавиться от настырного влюбленного трепета, но и прощаться с ним желаний не имелось еще больше. К тому же Глеб Николаевич такой невероятно притягательный. И симпатичный. Холодный… Как образ дома-садиста в порнофильмах.       Карандаш, крутящийся в белоснежных пальцах, выпал, как только в зал зашел Глеб Николаевич и чуть ли не швырнул большую стопку закрепленной бумаги в лицо Кира, который еле как поймал ее, подскочив на месте. Громко захлопнул дверь, и запах ядреного кофе вмиг заполнил помещение собой. Глеб подошел к бете впритык, подавляя запахом других даже самых зазнавшихся сотрудников-альф.       Юра трепетно поежился, когда начальник внезапно посмотрел в его сторону, проскальзывая точно по вытянутому лицу серыми глазами, смерил озлобленным взглядом, но потом плавно наклонился к Киру, словно пообещал вернуться к секретарю чуть позже:       — Это «Правила внутреннего трудового распорядка». И это то, что ты должен знать наизусть, чтобы в дальнейшем я не слышал подобного. Ты хорошо меня понял?       — Да-а, — недовольно протянул Кирилл, закатив глаза, вертя с отвращением эти «Правила» в руках с разных сторон. — И что мне с этим делать? Выучить и рассказать тебе как стишок? Ха?       — Непременно, — выдержав какую-то несвойственную угрожающую паузу, Глеб Николаевич скрестил руки за спиной. — Ты это перепишешь, ничего не сокращая, слово в слово, в течение двух часов, а после принесешь мне рассказывать. Да, именно как стишок, чтобы ни одной запинки. Я посмотрю еще на твое хорошее поведение, тогда и сделаю соответствующие выводы.       Кир что-то нецензурное проворчал, очевидно расстроившись, что очередная «шутка» над начальником вдруг заимела последствия, однако, по странному стечению обстоятельств, никак раздражение больше не выразил.       Глеб Николаевич неторопливо проходил возле подчиненных, что пытались сделать вид, будто их здесь нет и никогда не будет. Стоило кому-то от любопытства встретиться со взглядом альфы, то сразу же отворачивались в сторону или опускали глаза на стол. А начальник ведь действительно стал держать всех под жестким контролем, из-за чего многие теперь недовольны его малой загруженностью. Но, в общем и целом, уважение их он все-таки заслуживает, думал Юрий, внимательно следя за каждым плавным шагом.       — Итак, мы с вами уже все обсудили, так что спасибо за пристальное внимание. Удачного вам рабочего дня, — все, шумно встав с мест, вышли из зала, и, как только Юра хотел подняться следом, на надплечья легли морально тяжелые руки. Сжимающие их, неосознанно массируя затекшие суставы, будто еще чуть-чуть надавят и сломают к чертям. Такой их обладатель. Притягательно весомый во всем. — А вас, Юрий, я попрошу остаться на пару минут.       Он по инерции сел обратно, нет, рухнул, неприятно и слишком громко сглотнув, оставаясь один на один с начальником, когда дверь за последним сотрудником захлопнулась, так и говоря ему: «Попадос тебе, мужик, двигать булками нужно быстрее». Три выговора… Снова начал забивать голову волнением Юрий, медленно потея так, словно сейчас бежал по переполненным улицам. И очередное опоздание – это последнее, что стерпит начальник.       Юра приятно съежился, когда чувствовал ловкие перебирающие пальцы словно под кожей, затрагивающие каждый нерв, на плечах. Их обладатель явно задумался, ведь Глеб Николаевич старался держать дистанцию от личного пространства каждого, чтобы не беспокоить лишний раз. Однако Юрий не говорил, что ему от этого плохо.       Глеб небрежно похлопал его по плечам после недолгой паузы, выплывая из тягостных мыслей:       — У меня к вам небольшая просьба, — сказал он, внезапно отойдя, и начал задвигать стулья на места. Наверняка хотел отвлечься от собственных размышлений. — Вы, конечно, не самый внимательный работник, прошу заметить, но могу ли я доверять вам?       — Смотря в чем?.. — обреченно выдал на вдохе, отчего альфа ухмыльнулся, заставляя моментально сконфузиться. Юрий неловко почесал затылок, слегка отвернувшись. — Ну, конечно, можете!       — Верю. В моем кабинете лежат две стопки документов. Справа я оставил те, что нужно сдать до обеда, а слева — после. К сожалению, я просто не успеваю с этим справиться сам, ведь мне нужно срочно уехать по неотложным делам. Нет ничего сложного, я уверен, вы справитесь.       — А почему вы не попросите, например, Матвеенко? — растерянно спросил бета, вызывая насмешливый взгляд.       — На Матвеенко работа Александра Скворцова, которая, между прочим, намного труднее, чем та, что я сейчас вам поручаю. Или, может, вы хотите поменяться с ней? Нет? Тогда есть еще вопросы?       — Н-нет, нет вопросов… — Юра выпрямился и глупо улыбнулся, чтобы совсем не упасть в грязь лицом. Ему казались, что все слова, вылетавшие из соседних губ, пропитаны каким-то извращенным по смыслу флиртом. Однако, как подчиненный, имеющий на все сто процентов шанс вылететь отсюда через месяц, он не хотел рисковать и отвечать начальнику тем же. — Не беспокойтесь, я постараюсь выполнить!       Тот повернулся к нему, подняв высоко брови. Взгляд серых глаз с легким интересом словно ошпарил кипятком все тело, заставив бету прикусить язык от волнения. Кипяток такой, от которого по ощущениям кожа сжималась, а потом медленно немела – вот такой он. Взгляд Глеба Николаевича.       Начальник коротко посмеялся и посмотрел на того так по-странному нежно, и Юра понимал, что с каждым днем все сильнее слабел перед ним. Ох, эти скулы зажатой челюсти, вскинутые выразительные брови, приподнятые кончики губ красной полоской, морщины солидного возраста, тонкие смуглые руки, кисти которых виднелись из-под засученных рукавов белоснежной рубашки, черный жилет, обвивающий худую талию, как темные брюки – бедра. И галстук, что тот машинально поправил вместе с черными волнистыми волосами, отбросив их со статных плеч. На самом деле Юрий бы назвал его секси-начальником из влажных фантазий всех посетителей небезызвестного сайта, кому нравятся категория «В офисе».       Он невольно прошелся языком по сухим губам, не пряча никуда взволнованный притихший взгляд. Глеб Николаевич плавно подошел к нему, наклонился, опираясь руками о спинку его стульчика и стол, смотря прямо в глаза подчиненному, и странно улыбнулся, хмыкнув. Уши Юрия немедленно покраснели, а зрачки – расширились. Разве это не та самая клише-ситуация, о которой говорили Милана с Декабриной, смотря корейские фильмы?       — Нет, Юрий, вы не постараетесь. Вы послушно выполните мой приказ, — полушепот в помещении эхом бил по ушам намного сильнее, чем любой громкий звук, вынуждая закивать головой безо всяких возражений. Юра прямо сейчас сделал бы все, что альфа прикажет, если это, конечно, не скучная бумажная волокита. — Вот и чудесно… Я надеюсь на вас, постарайтесь не огорчить меня еще одной выходкой.       Он медленно отошел, скрестил руки на груди и довольно покачал головой. Да так, что вызвал неконтролируемое сердцебиение, что отдается в голове с глухим периодическим стуком. Юра покраснел полностью, не в силах никак ответить на улыбку, от которой в груди теплело. Неужели ему стало так мало нужно, чтобы ощущать все это? Или это сказывался так на него стресс, который давно не может сбросить с плеч? Альфа что-то сказал и нетерпеливо вышел из зала, оставляя бету в энтузиазме и немного в потрясении.       Ненадолго.       Не то чтобы Юрий ждал какого-то адского задания, ведь простая отправка документов входила в его обязанности чуть ли не на каждый рабочий день. В особенности когда Виктор Николаевич любил сбрасывать все задания на него, предпочитая вместо этого распивать алкогольные напитки в кабинете, пока не уснет без задних ног. Глеб Николаевич, в отличие от брата, делал все наоборот: никогда не делегировал, что мог успеть сделать сам, может, от педантичности или из-за недоверия к подчиненным. Главное, чтобы это в первый и в последний раз. Юре не хотелось снова засиживаться допоздна, просто потому что кое-кто нечестно выполняет собственные дела.       Однако, перешарив досконально документы на столе, Юрий осознал, что никакой второй стопки, да наверняка и первой не существовало в принципе, либо же когда-то существовала, сейчас перемешанная по всему столу. Документы никак не классифицированы, такое начальник, он уверен, допустить не мог. И Юра, конечно, подумал бы, что Глеб Николаевич хочет его смерти, выбрав самое издевательское решение кнута и пряника, если бы все это время на стульчике напротив не сидел Кир, раздражающе пилочкой поправляя ногти.       — Это вы сделали? — решился спросить бета, наклонившись над документами, пытаясь понять, что из этого нужно отправить сейчас. Ничего непонятно, с такими делами Юрий не работал никогда – это точно что-то из обязанностей гендиректора. А значит, ситуация оказалась еще хуже, чем мог предположить!       — А доказательства у тебя есть? — нагло ухмыльнулся Кирилл, кладя ногу на ногу, снисходительно посмотрев таким издевательским видом. Юра невольно гадко улыбнулся, опираясь о стол ладонями. Да только лицевой нерв дергался, показывая, что на самом деле секретарь горел от бурлящей злости. Он отлично знал, кто виновник, но сделать ничего не мог. — Как-то грубо. Имей уважение к старшим.       Юра тяжело втянул воздух в грудь, опуская безвольно голову. За совместные рабочие дни Кир успел порядком его и Лизу достать, подставляя на каждом ровном месте, ведь ни он, ни она не раздавали направо и налево информацию о своем приятеле по работе. Давно уже понял, здесь Кирилл не для того, чтобы подниматься по карьерной лестнице или получать зарплату. И это не отменяло дружбу начальника и стажера, из-за чего доносить о разложении спокойной работы не имелось смысла никакого.       Недовольство забурлило в нем, но времени на выяснения отношений совсем не хватало. Юрий ведь тоже не пальцем деланный, но другого выхода, как потакать всем выходкам, нет. Он так не желал снова подставлять Глеба Николаевича, кто каждый раз доверял ему что-то важное. Юра фыркнул и решительно посмотрел на ящики стола. Так надо, уверял себя он, осмелившись открыть третий, где лежали личные вещи начальника. Так надо! Секретарь часто замечал, как альфа доставал от туда блокнот-ежедневник для заметок, где записывал задачи, даты и нужные им события, номера телефонов, фамилии или заметки. Все, что нельзя забыть. И сдача документов – определенно там должна быть. Совестно, а что поделать?       — Ой-ой, — наигранно начал Кир, следя за тем, как бета совестно роется. — Какой ужас! Юрочка, как не стыдно?       — Мне всего лишь нужен его ежедневник. Я не пытаюсь что-то украсть или типо того, — сердито процедил сквозь зубы Юрий, не понимая, почему на месте все, кроме нужного? Хотя, если присмотреться внимательнее, предметов стало куда меньше.       Он осекся, резко подняв взгляд, встречая натянутую улыбку.       — Я обязательно расскажу ему об этом. О-о-о, он будет ругаться, — беззаботно продолжал Кирилл, когда секретарь все же встал, смотря в ничего не выражающие глаза. — Глеб не любит, когда его вещи трогают без спроса.       — Если вы расскажите ему об этом, мне придется рассказать о ваших мелких делишках.       Кир посмеялся, демонстративно достав из внутреннего кармана пиджака книжку для заметок, нахально повертев перед носом удивленного секретаря. Юрий резко потянулся в попытке схватить, но в последнюю секунду та исчезла обратно в кармане ловким движением руки, заставив полностью рухнуть на стол, не найдя опору.       Кирилл с издевкой поцокал, нахально щелкнув по носу:       — Ну и ну, это так наивно. А Глеб возлагает на тебя такие надежды! Как печально…       — Ох, заткнитесь!       — Эй, будь вежлив со мной. Знаешь ли, в кабинете пропал не только ежедневник, но еще пару предметов, которые довольно дорогие и важные для него. Минимальную сумму для уголовной ответственности стоимость намного превышает… Если ты, конечно, понимаешь, о чем я.       Юрий стиснул челюсти, очерчивая скулы на бледной коже, а потом хмуро исподлобья глянул на стажера, что сразу же спохватился. Пальцы сжались в крепкие кулаки, слегка похрустывая, а вены на предплечьях выступали достаточно видимо. Но он молчал, заставив Кирилла, неудовлетворенного реакцией, досадливо поджать губы:       — Ох, Юрочка, не нужно так по-глупому смотреть на меня. Разве в ящике только отпечатки Глеба? Сомневаюсь. Как странно — я был в перчатках. Ну, надо же! Какое будет огорчение, если об этом кто-то узнает, кроме нас с тобой. О белобрысом воришке.       — Вот как? — Юрий махнул головой, еле держа себя в руках от противной интонации и ложных обвинений. Он ненавидел это. Не мог терпеть таких, как Кир. До скрипа зубов. — И что вам нужно?       — Оу, сразу к делу? Дай-ка подумать… — он ненадолго прикрыл глаза и облокотился на спинку стула, делая задумчивый вид, а потом задорно сверкнул белоснежной ухмылкой. — Сделаешь, что скажу, тогда никто и никогда не узнает об этой ситуации. Договорились?       Уголки губ приподнялись сильнее, когда Юра кротко кивнул, переступая через гордость и желание выбить пару зубов этой рыжей бестии. Он сжал челюсти, кожа на переносице скривилась под бровями:       — И что я должен сделать?       — Для начала мне нужны ключи от архива.       — Архив? Тогда, если я отдам вам выданный под мою ответственность ключ, я все равно окажусь виновником, если об этом кто-то узнает, — он говорил это спокойно и вкрадчиво, отчего даже Кир слегка призадумался. В тусклом свете кабинета Юрий, стоящий напротив окна, казался чуть более весомее, чем раньше. Или же в этом виновато изменившееся выражение лица? Такое суровое. Он слабо наклонил голову. — И если из-за вас у меня будут проблемы с доверием начальства, будьте уверены, я создам вам еще больше неприятностей, чем делаете это вы.       Через пару минут тягостной тишины брови, поднятые наверх, опустились. Кирилл хмыкнул, втягивая голову, не веря в то, что та маленькая и белая крыса, которая никому и слова вставить не может, вдруг так заговорила, а потом, театрально сжав живот руками, залился наигранным смехом, лишь бы скрыть опасения. Но Юра, к его сожалению, продолжал испепелять красными радужками глаз, не меняя устойчивой позиции. Кир через силу выдавил последние смешки и прикрыл ладонью рот, хитро щурясь:       — Я уверен, это даст тебе больше желаний помочь мне, — в зажатых пальцах что-то блеснуло, и после явилось обручальное кольцо Глеба Николаевича, что всегда находилось на его пальце. Юрий непроизвольно нахмурился, вот тогда Кирилл почувствовал над ним полную власть. Это крохотная ошибка все поменяла. — Этот маленький камушек — настоящий сапфир. Продать его можно на любом аукционе, там за такое дерутся многие любители драгоценностей.       — И что с того?       — А Глеб знает о том, что у тебя под миллион долгов? — ответил вопросом на вопрос Кир и решительно устремил взор на колеблющегося Юрия, скрестившего руки на груди. Кирилл усмехнулся, как только секретарь оступился от первоначальной позиции. Это видно по глазам, где дрогнул пугливый блеск. — Только представь, как он быстро потеряет к тебе доверие, если узнает, что ты украл у него самую дорогую во всех смыслах вещь. Ты же не хочешь этого?       Юрий перебарывал себя, хоть и отражалась внутренняя борьба одними нахмуренными бровями, а после недовольно цыкнул и вдруг полез в карман за ключом от архива.       — Вот так-то лучше. Хороший песик, — вернув вальяжное положение, продолжил Кир, не отрывая мерзкого взгляда от зажатого в кулаке предмета, на который упал тяжелый взгляд переменчивых решений. Кирилл противно хихикнул, заставляя вернуть к себе внимание. — Можешь не отдавать мне этот ключ. Мне совсем не нужен новый архив. Мне по нраву старый, только вот ключ от него на вахте потеряли. Кто-то забрал быстрее меня.       — Но оригинал находится у Виктора Николаевича, как я вообще могу взять его?       — Как-нибудь, идиот! Он мне нужен в ближайшее время. Но Виктор обещал появиться в понедельник. Пока у меня нет ключа, угроза сесть в тюрьму за воровство никуда не денется. Оу, а может, кое-что и похуже, смотря на мое настроение. — Кир невольно засмеялся настоящим довольно устрашающим утробным смехом. Он встал с места, вытащив книжку из кармана. — Извини, но я правда серьезен… Тебе бы поторопиться с этим, через несколько дней пропажа обнаружится.       Он ловко обогнул стол, схватившись за галстук, насильно заставив наклониться на уровень глаз, долго смотря ими вглубь него. Такими томно-усталыми. Юрий чувствовал, как на затылке встают дыбом волосы и пушок на щеках, как холодный пот стек с шеи возле кадыка и делал влажными подмышки. Он ощущал лезвие ножа возле паха, смотря на растянувшуюся добрую улыбку:       — Совсем забыл предупредить тебя о том, что это наша тайна. Понимаешь, о чем я? — он шептал так тихо и тяжело. Жаркое дыхание пронзало кожу, заставляя ненадолго переставать дышать. Невольная дрожь прошла по всему телу. — Не бойся, я не люблю марать руки насилием, хотя иногда все же приходится. Я надеюсь, ты будешь помалкивать.       Он унизительно похлопал его по щеке, не встретив никакого сопротивления, сильнее нажимая на лезвие, что, казалось, давно резало внутренности. Юрий неосознанно закивал.       Саша втянул пыльный воздух. Прежде чем успел войти в зал суда, на его плечо легла довольно легкая рука Глеба Николаевича. Являлось ли это в поддержку или чем-то еще, но оно и правда заставило перестать нервничать и теребить потные пальцы.       Зал суда казался слишком просторным, хоть места почти все заняты людьми, освещенными большими лампами. Посередине стояла трибуна, окруженная столами, где уже сидели адвокат и прокурор, что будто бы вцепились испытывающими взглядами в потерпевшего. Саша хорошо познакомился с прокурором Николаем Глебовичем, что обещал выиграть дело и выглядел так, словно уже выиграл его, ухмыляясь. В один раз, когда тот готовил его к суду, альфа заявил, что дела увенчаются успехом, если он яро будет верить в это. Николай незаметно для остальных кивнул, когда омега опустился на самую ближайшую к тому скамейку, поджимая руки на коленях.       Судья вошел, и все ненадолго встали, когда об этом огласили. Саша чувствовал, как от волнения колени слегка дрожали, а в голове совсем глухо, словно находился в воде по уши. Он смотрел прямо в глаза обвиняемого, скрытого за решеткой, однако фантомные боли в животе, такие свежие и живые, принуждали его не видеть защиты в этом зале. Омега поджал губы, посмотрев на Николая. Он стал для него спасительным кругом в океане, у которого не видно никаких берегов. Саше становилось страшно.       Прокурор Николай встал, распахнув папку, как только все сели обратно, и громко зачитал, что на основании собранных по делу доказательств подсудимому предъявлено обвинение в совершении преступлений. Дальше слова искажались, имена терялись из памяти, а собственное дыхание отдавалось в макушке. Иной раз омега моргал, на несколько минут отрываясь от реальности, а когда приходил в себя, удручающие мысли возвращались роем в голову.       — Вы себя виновным признаете?       — Нет, — решительно ответил Петр, переведя взгляд на Сашу, заставив того вздрогнуть. По телу пробежала еле уловимая вспышка чего-то, что вынудило покрыться мурашками, почувствовав болезненное ощущение в животе.       — Потерпевший, прошу пройдите к трибуне.       Он тяжело встал и нерешительно подошел. Ноги ватные — ровно стоять стало тем еще испытанием. Неосознанно облокотился на поверхность руками, словно груз в груди тянет вниз за собой. Николай как-то говорил, если станет вдруг слишком плохо, отчего и заикаться можно, то лучше поглядывать в его сторону. И правда, когда он смотрел на спокойное выражение и легкую улыбку, становилось не так страшно, даже тошнота прекратила мучить.       — Вы, — продолжил судья, не обратив внимание на поворот головы потерпевшего, — Скворцов Александр Ангелинович восемьдесят шестого года рождения, проживаете в городе XXXXX. Работаете в фирме XXXX, в офисе здешнего филиала, в отделе бухгалтерии главным бухгалтером?       — Д-да, — его голос немного дрожал, отчего стал тише, но в помещении довольно тихо, чтобы ответ не услышали.       — Кем вы приходитесь подсудимому? — спросил Николай, крутя в пальцах ручку.       — Коллегой.       — Какие у вас были отношения с подсудимым до инцидента?       — Обычные. Как у коллег?       — У вас были с ним разногласия, конфликты, и если — да, то причины и какие?       — У нас бывали конфликты, — робко ответил Саша, слепо посмотрев на Петра, чей взгляд наполнен злобой, а заметил это только он один. Стало сложно дышать. Омега сжал края трибуны, пока пальцы не потемнели. Дыхание тяжелое, неужели это слышат все? — П-по поводу работы или организации корпоративов. Недавно мы поссорились из-за пролитого кофе. У нас не самые хорошие отношения по… По половому признаку.       — По половому признаку, — ухватился адвокат, когда голос дали ему, пренебрежительно хмыкнув, — какие конфликты были у вас с моим подзащитным?       — Ну, он мог неожиданно начать оскорблять меня из-за того, что я принадлежу вторичным полом к омегам, а также я ощущал довольно часто харассмент с его стороны. И…       — Как именно проявлялся харассмент? — перебил, настаивая, тот.       — Ч-что?       — Давайте не будем смущать такими бестактными вопросами потерпевшего и задавать все же соответственные для суда, — нахмурился Николай, когда заметил злобно стиснутые зубы Саши, что нахохлился, явная давая эмоциям свободу. — Ваша честь?       Судья согласно кивнул.       — Кхм… Мой подзащитный уверяет, что в тот день у вас началась течка, не так ли?       — Да, она началась незадолго до… Инцидента. У меня неурегулированный цикл из-за проблем со здоровьем, так что я не знал, когда она может начаться.       — Раз так, мы не можем полностью утверждать, что мой подзащитный мог держать свои инстинкты под контролем. Феромоны омег довольно сильные…       — Если ваш подзащитный не может контролировать собственные инстинкты, стоит ли ему появляться в обществе? — отпарировал Николай, подняв брови. — Все мы в курсе о ношении в общественных местах носовых зажимов по новому закону, если же альфы не могут держать себя в руках.       — Ваша честь, — раздраженно брякнул адвокат, — у меня больше нет вопросов к потерпевшему и его прокурору.       — Потерпевший, я благодарю вас, присядьте, пожалуйста. Пригласите Усатинку Зинаиду, — попросил судья, не обратив внимание на последние слова. Когда Саша сел на место, двери открылись, и в зал зашла уборщица офиса, проковыляла кое-как с горбом. Она встала возле трибуны, почесав красный нос. — Вы, Усатинка Зинаида Федорова шестьдесят второго года рождения, живете в городе XXXXX и работаете уборщицей в фирме XXXX здешнего филиала? — она кивнула. — Пожалуйста, вопросы.       — Какие события произошли третьего мая этого года? — спросил Николай.       — Ну, я как всегда работала с восьми до восьми. В ту смену ничего подозрительного не было. Делала свою работу: чистила унитазы сначала в женском, а потом в мужском туалете. После обеда зашел вот этот кучерявенький, весь красный, наверное, постыдился меня, так что я и ушла. По пути я еще встретила, ну, этого… Подсудимого. Не обратила внимание, я ж не знала, что так выйдет.       — Скажите, пожалуйста, уборная когда-нибудь закрывалась?       — Несколько лет назад я ее запирала, как только уходила. Ну, а потом перестала.       — Вы точно уверены, что это были подсудимый и потерпевший? — Зинаида закивала. — Хорошо, ваша честь у меня больше нет вопросов.       Саша внимательно следил за первой свидетельницей, пока та не села рядом с ним, как только адвокат прекратил допрос, да и то вопросы оказались все схожи. Зинаида тихо спросила, как он чувствует себя, да вот омега слишком увлекся показаниями второго свидетеля — охранника с вахты.       Тот рассказал о стажере с его просьбой взять ключи от уборной, которыми давно никто не пользовался. На вопрос адвоката о том, не мог ли кто еще пройти в туалет через черный вход, так называемую курилку, прокурор Николай попросил судью дать возможность показать видео с камер наблюдения. Где отчетливо видно, как в уборную вошли только двое и долго не выходили, а в курилке никто так и не появился. Саша заметил на экране, как шел легкой походкой по коридору Кирилл, внезапно остановился, слегка взволнованного задергал ручку двери и поспешно направился на вахту. И на долю секунды ему показалось, что Кир быстро посмотрел в камеру. Перед глазами все помутнело, а звуки стали приглушенными. Неужели он уже тогда все понял, и что нужно сделать для суда тоже?       Прокурор Николай опустился обратно на место, когда двери снова открылись. Теперь зашел последний свидетель. Глеб слишком громко вздохнул, чтобы это осталось незамеченным, и плавно подошел к трибуне, ловко обхватив края кончиками пальцев.       — Вы, Новиков Глеб Николаевич семьдесят пятого года рождения, проживаете в городе XXXXX и месяц назад начали работать руководителем потерпевшего и подсудимого в фирме XXXX, в офисе здешнего филиала? Все верно?       — Да.       — Свидетель, какое впечатление сложилось у вас о подсудимом? — задал вопрос прокурор, скрестив пальцы.       — Агрессивный и вспыльчивый сотрудник, которому сложно работать в коллективе из-за преобладающих черт деспотического характера. Довольно конфликтный и постоянно не выполнял прямые приказы.       — Что вы делали третьего мая этого года после обеда?       — Относил документы секретарю, но стажер Юнусов попросил пройти с ним.       — Это Юнусов попросил ключи на вахте? — Глеб кивнул, поправив волосы назад. — Зачем он попросил пойти с ним?       — Он сказал, что почувствовал характерные запахи альфы и омеги. Зная, что в уборной находятся потерпевший и подсудимый, сделал соответствующие выводы.       — Ваша честь, у меня больше нет вопросов к свидетелю.       — Сторона защиты?       — Когда вы вошли в уборную, что вы увидели?       Глеб Николаевич недовольно поджал губы и мельком посмотрел на Сашу, что обреченно опустил взгляд, да и все же одобрительно кивнул. Альфа отвернулся, смотря на пол, сжимая края трибуны сильнее:       — Когда… Когда я зашел, увидел подсудимого. Он застегивал брюки, а рядом без сознания лежал потерпевший. На полу было много следов крови и рвоты. Первым делом подсудимый пытался скрыться с места преступления, мне пришлось скрутить его до приезда полиции. Я связал ему руки ремнем, тогда пришел охранник и помог мне держать его. А после я постарался помочь Скворцову. Он был в ужасном состоянии.       — Ваша честь, — тут же обратился Николай к судье, открывая папку, — позвольте мне предоставить улики, о которых говорит свидетель. На полу, на следах крови, принадлежащей потерпевшему вследствие нанесенных телесных повреждений, остались несколько отпечатков пальцев, что в точности совпадают с отпечатками подсудимого. Под ногтями потерпевшего остались частички кожи подсудимого. Также нашли биологические вещества в половых органах, указывающие на совершение насильственных действий сексуального характера, принадлежащие подсудимому. На одежде подсудимого нашли волоски и кровь потерпевшего. Спасибо ваша честь, у меня все.       Николай сел на место и внезапно заволновался, когда повернулся к Саше. Тот сжимал рот ладонью, ощущая, как тошнота давила на горло. Омега перевел взгляд, цепляясь за каждый всплеск воспоминаний тех событий. Живот адски крутило.       — Свидетель, попрошу вас сесть. Петр Михайлов, встаньте.       — Какие отношения вас связывали с потерпевшим Александром Скворцовым? — начал адвокат, внимательно смотря на подзащитного.       — Ну, мы коллеги. Да, однажды я пытался пригласить его выпить со мной, но он быстро отказался. Где-то года два назад. В остальное время только по работе.       — Почему вы хотели пригласить его?       — Нравился мне, вот почему, — огрызнулся Петр, скрестив руки за спиной.       — Скажите, вы приставали к Скворцову?       — Нет. Всего лишь пару раз шлепнул его по заднице. Он просто ничего не понимает. Но я не насиловал его, было все по согласию! Я правду говорю.       — Тогда ответьте, пожалуйста, — вдруг начал Николай, недовольно нахмурив брови, — откуда у потерпевшего столько ссадин и гематом на лице, а также незначительное повреждение сфинктера, кровоподтеки и надрывы? Разве такие последствия кажутся плодом полового акта по согласию?       — Не знаю, может, у него был секс с кем-то другим?       — С кем другим?       — Откуда мне знать, с кем он спит?! Я здесь не причем, всего лишь совпадение.       — А как вы объясните, что нанесение этих повреждений точно совпадают по времени, когда вы оба находились в уборной?       — Хочешь докопаться? — вместо ответа злобно прошипел подсудимый.       — Пытаюсь добиться справедливости. Значит, у вас нет ответа на мой вопрос?       Петр Михайлов сел обратно по разрешению, так и не ответив.       Саша согнулся пополам, живот болезненно затянулся в узел, а во рту привкус желчи заставил сомкнуть глаза до мельтешения точек и звездочек. Почему они обсуждали такое, словно его здесь нет? По горячей спине потекла капля холодного пота. Он с трудом разлепил мокрые ресницы. Как больно.       Судья, оперся о поверхность, оглядел зал суда и прочистил горло:       — Мы допросили всех, ходатайствуете ли вы о дополнении судебного следствия?       — Ваша честь, я не отказываюсь от обвинения подсудимого Михайлова, — встав, начал прокурор, скорбно посмотрев на Сашу, а после уверенно продолжил, — и предлагаю продолжить по пункту «б» части второй статьи сто тридцать первой Уголовного кодекса Российской Федерации, а именно изнасилование, соединенное с угрозой убийством или причинением тяжкого вреда здоровью, а также совершенное с особой жестокостью по отношению к потерпевшему или к другим лицам.       — Сторона защиты?       — Не имею возражений.       — В таком случае судебное следствие объявляется законченным, — заявил судья и стукнул молотком. — Суд переходит к судебным прениям, слово для поддержания государственного обвинения предоставляется прокурору Новикову Николаю Глебовичу, пожалуйста.       — Уважаемый суд, уважаемые присяжные заседатели, в отношении подсудимого Петра Михайлова есть объективные данные, свидетельствующие о том, что он вступил в половую связь с потерпевшим. Есть телесные повреждения, подтверждающие насильственный характер. Далее, уважаемые присяжные, прямые свидетели, указывающие на виновность подсудимого. Пожалуйста, хорошо обдумайте и вынесите свой справедливый вердикт. Спасибо, ваша честь.       — Благодарю, — судья проследил за ним, пока он снова не устроился на месте. — Слово для защиты подсудимого предоставляется адвокату Илларионову Владимиру Петровичу, пожалуйста.       — Уважаемые присяжные, вы, наверное, уже знаете, сколько судебных процессов стали выигрывать омеги для того, чтобы отомстить своим обидчикам или вытащить из них моральную компенсацию. И так как раньше у подсудимого и потерпевшего были конфликты на почве полового признака, разумеется, Александр Скворцов может все подстроить, чтобы таким образом отомстить коллеге, и скрыть тот факт, что у них было все по согласию. У моего подзащитного есть чувства к потерпевшему, так зачем же ему насиловать, если можно добиться добровольных отношений? — Саша чуть ли не подорвался на месте от переполняющих его гневных эмоций, но Глеб Николаевич успел удержать его, положив руку на плечо. Омега поджал зубы. — Уважаемые присяжные, я считаю, что все доказательства, которые есть в материалах дела в отношении моего подзащитного, подозрительны, чтобы обвинять его в таком ужасном преступлении. Спасибо.       — Благодарю вас. Подсудимый встаньте, суд предоставляет вам последнее слово, пожалуйста.       — Я не особо знал Скворцова. Он единственный омега в нашем коллективе. Может, поэтому мне и понравился. Но он всегда был холоден и ссорился со мной. Так что я не ожидал, что он захочет со мной переспать, особенно во время работы. Если бы я знал, что он так сделает, я бы ни за что не прикоснулся к нему в тот день. Я не насильник.       — Присаживайтесь. Уважаемые присяжные заседатели, если у вас нет ко мне вопросов, я предлагаю пройти вам в совещательную комнату для вынесения вердикта по уголовному делу.       Зубы заскрипели сами по себе. Саша сжал кулаки, смотря на Петра, который что-то обсуждал с адвокатом. Нет, не может быть, обвинять его в такой безрассудной лжи? Краснота от злости кипела, забурлила в нем по венам. Пока до него не дотронулся Николай, усевшись рядом:       — Не злись, он просто пытается вывести тебя из себя, спасая собственную задницу.       — Не выражайся в зале суда, — негромко упрекнул Глеб.       — Старик, я здесь уже какой год работаю, — отмахнулся прокурор, в точности выглядящий как молодая копия отца, за исключением белокурых окрашенных волос.       — А ничего, что вы родственники? — немного успокоившись, взволнованно спросил омега, зажатый между ними. Несмотря на то, что оба являлись альфами, ему стало спокойно как никогда.       — Не парься, чувак, все под контролем. И, эй, держи конфетку, постарайся не думать о том, что произошло. Сосредоточься на скорой победе.       Двери открылись снова, и в зал суда вернулись присяжные, присаживаясь на места. Прокурор Николай поспешил вернуться, показав большой палец и улыбнувшись.       Судья встал:       — Старшина коллегии заседателей вынесла вердикт по делу? — обратился он к немолодой женщине, что сразу же закивала. — Огласите его, пожалуйста.       — Доказано ли, что имело место изнасилование с нанесением тяжких телесных повреждений? Да, доказано. Доказано ли, что подсудимый Михайлов совершил насильственного действия сексуального характера по отношению к потерпевшему Скворцову, соединенное с причинением тяжкого вреда здоровью? Да, доказано. Да, виновен.       — Пожалуйста, передайте вердикт мне для приобщения к материалам уголовного дела, — монотонно протянул судья и тут же вздрогнул, когда внезапно подсудимый ударил ногой скамейку в порывах злости. Старшина пугливо передала бумаги. — В связи, кхм, в связи с обвинительным вердиктом коллегии присяжных заседателей, суд удаляется для вынесения приговора.       Для Саши казалось все слишком медленным, беспокоило его, изнывая изнутри, но рядом сидел альфа, что одним лишь спокойным видом помогал расслабиться и чувствовать скорую победу. Хотя одновременно непонятное чувство дежавю не давало покоя. Глеб перевел холодных взгляд на омегу, вынудив отвернуться.       Судья вернулся довольно быстро, все ненадолго встали:       — Оглашается приговор, руководствуясь статьей сто тридцать первой Уголовного кодекса Российской Федерации, суд приговорил, в связи с обвинительным вердиктом коллегии присяжных заседателей, Петра Михайлова признать виновным. Окончательное наказание назначить на основании пункта «б» части второй статьи сто тридцать первой Уголовного кодекса Российской Федерации, определив десятью годами лишения свободы. Прошу встать, Петр Михайлов, суд признал вас виновным по всем предъявленным обвинением и назначил вам соответственное наказание. Вам понятен приговор суда?       — Да, ваша честь, — со скрежетом зубов процедил он.       — Присаживайтесь. На этом судебное заседание объявляется закрытым, — судья стукнул окончательно молотком.       Суд закончился.       Не прошло и тридцати минут, даже без перерыва. Кир прав, процесс прошел как по маслу. Кир, что странно, во многом прав. Казалось диким, однако мысли сейчас только о нем. Саша помотал головой.       Это пришлось таким стрессовым. Он поблагодарил себя за то, что додумался выпить перед этим транквилизаторы. Каждый раз, когда становилось плохо, поглядывал на сидящего в зале Глеба Николаевича, либо на его уверенного сына, что мирным видом давал решимости. Вот только стоило взгляду скользить вниз, замечал чужое нервное постукивание ступней. Сам факт присутствия некой защищенности и справедливости действительно остро ощущался храбростью действий, не давая долго думать и о соленом запахе рядом.       Саша сипло вдохнул воздуха в грудь и вышел из зала суда, еле волоча ногами к Варваре, которая подскочила со скамейки к нему вся в нетерпении:       — Ну, что, а?! — потрясла его, пытаясь осторожнее обращаться с головой. — Как все прошло?       — Все хорошо, — язык заплетался. Саша не верил, что говорил, что видел и слышал. — Справедливость… Справедливость она все-таки есть. Какое облегчение, Варя, невероятно!       Варвара закивала головой, смущаясь от такого ласкательного обращения, и крепко обняла друга, выглядящего так, словно сейчас рухнет без сознания.       Когда дверь заскрипела, и из зала торопливо вышел Глеб, смотрящий на наручные часы, надевая попутно пальто, Саша попросил его подождать и чуть ли не побежал за ним. Моментально почувствовал силы, несмотря на слабость в коленях, пытался догнать быстрого начальника. На него моментально обрушился виноватый и горький запах альфы.       — Глеб Николаевич! — омега выпрямился, когда поравнялся с ним. — Я очень благодарен вам, могу ли я сделать для вас хоть что-то?       — Не думаю, — он поправил воротник пальто, — вам стоит благодарить Кирилла Юнусова, он все же уговорил меня выступить в суде. Но не сильно благодарите — зазнается… В любом случае у вас все так же есть возможность оформить больничный.       — Нет, я… Я начну работать со следующей недели.       Между ними появилась неловкая атмосфера, которую прерывали проходящие мимо люди и нарастающий неприятный запах кофе. Саша слегка принюхался: это больше смешанный, чем какой-то единый; из вины, злости и, возможно, даже паники. Для спокойного альфы такие сочетания немыслимы. Однако омега не знал его должным образом, чтобы делать такие выводы. Может, ему некомфортно в суде? Или ему некомфортно с ним?       — Вам, вероятнее всего, нужна после этого психологическая помощь? — начал Глеб.       — Нет, я уже хожу к психиатру. В моей характеристике это написано.       — Да, кхм, совсем забыл. За всеми все же не уследишь.       Он протянул ладонь для рукопожатия. Саша слегка опешил, да и все же уверенно пожал холодную ладонь. Глеб Николаевич никогда раньше не выглядел столь понимающим как сейчас. Это заставило воспрять духом, хотя в тоже время невольно думать о странном поведении начальника. Саша нервно улыбнулся кончиками губ.       — Надеюсь, мы с вами в таких обстоятельствах больше не увидимся. Удачных выходных, — сказав это, Глеб развернулся на пятках и зашагал прочь.       Кто-то подошел сзади, внезапно похлопав по плечам:       — С маленькой победой, чел!       Саша робко повернулся и смутился, смотря на Николая, что жевал откуда-то взявшуюся жвачку. От прокурора пахло какао порошком, навевавшим старые воспоминания летних лагерей, а после и прорезался освежающий запах ментола. Николай, в отличие от отца, миниатюрный альфа, ростом с Сашей. Его лицо всегда озаряла улыбка и прищуренные серо-голубые глаза. Длинные две пряди свисали на плечах, а остальное коротко подстрижено. Но самое причудливое — это повторение расположения трех родинок как и у его отца. Одна на скуле и две ниже на шее. Саша чувствовал двоякое чувство, словно разговаривал с молодой копией начальника. Самой позитивной из копий.       Николай опер руку о бок и шире улыбнулся, когда протянул руку.       — С-спасибо вам большое, — слегка запинаясь, второй раз за день Саша пожал ладонь, когда на самом деле прикасаться к незнакомым не любил. — Без вас я бы ничего не смог!       — Да все в порядке! Я люблю помогать людям. Главное, что ты решился на такой шаг, многие даже боятся написать заявление. Ты очень храбрый, Саша. Мне это нравится.       К ним неспешно подошла Варвара, постукивая каблуками босоножек, подходя к Саше, что бессознательно лыбился, ощущая, как тепло разливалось в груди вместе с душевным покоем. Она прищурилась, рассматривая прокурора в лоб, а он глядел на нее в ответ, весело задрав голову. Варвара слегка наклонилась к другу, шепнув на ухо, думая, что собеседник ничего не услышит:       — Почему он очень похож на твоего начальника? Он его двойник? Мне врач говорил, что такое невозможно, но все же…       Николай залился громким смехом, похлопал снова по плечу и сказал, что подруга у того смешная, но пора на следующий судебный процесс, помахав рукой на прощанье. Улыбка исчезла вместе с мутной фигурой в конце коридора возле людей. Саша скептически приподнял брови:       — Серьезно? Тебе стоит прекратить заниматься борьбой, ты с каждым днем становишься все глупее и глупее.       — Ничего себе предъява! — охнула она, отдав куртку, когда тот начал медленно идти к выходу. — Я не глупая. Немного забывчивая, но не глупая.       — Хорошо, просто будет жаль, если староста, что окончила университет с красным дипломом, вдруг перестанет что-либо соображать. Ты была самой умной на факультете, пока тебя не начали бить по голове на спаррингах. Я, знаешь, часто тебе завидовал, когда мы учились.       — Ого. И почему я узнаю об этом только сейчас?       — Не знаю. Хочется быть честным, что ли? — когда они вышли, дождь стал капать на открытый зонт, под которым легко умещались вдвоем. — Не можешь одолжить телефон на пару минут? Я так и не нашел свой.       — Не говори мне, что хочешь позвонить Анусову! Может, все же не стоит ему доверять? — она волнительно поджала губы, легко прижав его к себе, когда Саша чуть не наступил в огромную лужу туфлями, и протащила до асфальта. Он слегка улыбнулся, а потом снова нахмурился. — Я ему не доверяю, Саш. Но это твое право.       — Все будет в порядке, я уверен.       — И почему же?       — Долгая история.       Юрий набирал кофе из машины, находящейся впритык с кулером в офисе, возле входа. Ходить за напитком никогда не лень, подумаешь, расстояние в целый коридор. Кофе всегда давало сил продолжать унылую и монотонную работу, хоть его, кроме беты и Кристины, никто и не пил. Юру и вовсе хотели назначить ответственным за кофе, а как только поняли, насколько он неуклюжий в подобных делах, ответственной стала альфа.       Рядом болтала Лиза о муже и детях, но секретарь определенно не слышал ничего, слишком задумавшись. Что хотел Кирилл в архиве? Как украсть ключи у Виктора Николаевича? Все слишком сложно, почему он всегда нарывается на неприятности, причем ничего такого для этого не делая?       Юра взглянул на настенные часы и отпил слишком горячий напиток. Когда он развернулся, дверь хлопнула прямо перед его носом. От испуга и резкого удара в лоб стиснул в руке пластиковый стаканчик, разбрызгивая содержимое на грудь. Лиза охнула от неожиданности, попятившись. Остальные сотрудники обернулась на звук, да, не увидев интересного, продолжили заниматься своими делами. Темное пятно быстро впитывалось в ткань белоснежной рубашки, обжигая кожу. Юрий раздраженно потер ушибленный лоб, жмурясь от нарастающей сердитости.       — Я прошу прощения, — он не обратил внимание на голос зашедшего, несмотря на него, сильнее нахмурившись, как только Лиза протянула салфетки. — Я сильно задел вас?       Юра повернулся, очень злой и недовольный, безуспешно вытирая пятно, лишь сильнее размазывая по груди, а после того, как наткнулся в дверях на Глеба Николаевича, взволнованно разглядывающего рубашку, неловко улыбнулся, краснея:       — Да все в порядке! Ничего страшного.       — Как же ничего страшного? Пройдемте в кабинет, я постараюсь загладить вину, — спокойно заявил альфа, придерживая в руке пальто, другой же, еле касаясь спины смущенного беты, повел за собой. — Вы сильно обожглись? У вас есть сменная рубашка?       На эти вопросы Юрий медленно покачал головой, когда перед ним открыли дверь в кабинет и закрыли за собой, оставляя в интригующей полутемноте. Через несколько секунд свет от ламп озарил помещение, закрытыми плотно жалюзи.       Они лицезрели спящего на кресле Кирилла, что развалился на нем, со скрещенными руками, отбросив ноги на рабочий стол. Глеб приподнял брови, оставил пальто на вешалке, и подошел ближе, проверил зачем-то пульс бете, из-за чего тот сквозь сновидения сморщил нос, а уже потом предложил секретарю сесть на стульчик и подождать. Раз уж начальник не обратил на стажера внимание, то и ему незачем.       Юра раздраженно нахмурился, присаживаясь, не веря тому, что совсем недавно этот Спящий красавец приставил с угрозами нож, а теперь спал как ни в чем не бывало, изредка посапывая. Однако все возмущение вмиг улетучилось, стоило Глебу присесть на корточки возле третьего ящика, попытавшись найти что-то в первом, шурша пакетом. Секретарь слегка наклонился, любопытно заглядывая. Если уж альфа решит заглянуть в последний ящик, пусть это не будет неожиданным сюрпризом. Он поджал губы в нетерпении, начав раздумывать о том, как будет оправдываться и защищаться от ложных предъяв. Да и зря волновался — Глеб встал, отряхнулся и подошел, вытаскивая из пакета свитер.       — У меня есть свитер, — подтвердил он, когда бета вцепился в рубашку, словно не хотел отрывать от себя ни за что в жизни. — Все же это пятно — моя вина, поэтому давайте я отдам в чистку рубашку и верну в понедельник. Взамен, конечно, вы можете взять мой свитер.       — Это совсем не стоит того. Я могу, в общем-то, и сам…       — Вы уверены? Вам еще целый рабочий день так ходить.       Юрий почесал затылок, ощущая, как неуверенность ползет по спине, и пожал плечами, все же кое-как согласившись. Он поднялся и стал расстегивать пуговицы, пальцы слегка заплетались между выемками. Бета еще никогда не думал, что ему когда-нибудь придется частично оголяться на работе, особенно перед Глебом Николаевичем. Конечно, начальник не смотрел в его сторону, на ходу разбирая дела в стопках, как настоящий трудоголик. Когда альфа все же повернулся, заметив краем глаза, как белоснежная ткань сползала с рук, обнажая белую кожу, взглянул на накаченный торс, скрывавшийся обычно под большим размером одежды. Издал короткое «Оу-у». Юрий не совсем понял, как это понимать, так что решил не заморачиваться и просто отдал рубашку. Не понимал до тех пор, пока не вспомнил, что весь его торс не зажил от крупных царапин ножа. Они все так же горели розовым, стягивая кожу, заживая чересчур долго.       Юра осознал, что совершил огромную ошибку, замечая глубокое переживание в серых глазах, что медленно обводили каждую полосу. Он нервно облизнул губы, усмехнулся, стараясь вести себя увереннее:       — Эм-м, это выглядит странно, но… Стоит ли мне объясниться?       — Впрочем вы мне ничего не должны, но с вами все в порядке?       — Да, конечно! Все суперски, — он неосознанно показал «о`кей» большим и указательным пальцами, выдавая себя слишком быстро. — У моей подруги есть большой мейн-кун, который терпеть меня не может. Во-от…       Глеб Николаевич хлопал ресницами и сморщил губы так, словно говорил сам за себя, что Юрий нагло и неумело врет. Однако, неловко постояв пару секунд без дела, наверняка обдумывая дальнейшие действия, он с трудом перетянул внимание к другому:       — Кажется, мой свитер слегка будет мелковат для вас, — рассмотрев со всех сторон, протянул Глеб, а следом выдал «О-о-о!» и стал снимать с себя жилет. — Моя рубашка будет больше на размер. Возможно, подойдет.       — Что?! Не надо раздеваться, Глеб Николаевич! — театрально замахал руками Юра, сразу же отвернувшись, когда тот стал расстегивать верхние пуговицы, обнажая ключицы. — Боже…       — Я вас смущаю? — невозмутимо, слегка насмешливо спросил альфа. — Не стоит, мы же оба мужчины.       Юрий ощущал, как горят щеки, все-таки любопытно переведя взгляд обратно. Покривил губой, увидев выпирающие ребра и худощавые плечи. Бета осторожно взял врученную шелковую рубаху, неожиданно для себя найдя множество шрамов от швов на всем плече и ключице, огромных ожогов и чего-то еще, что не успел разглядеть. Глеб Николаевич быстро надел свитер, вытащив застрявшие волосы, поправил пряди. Юрий машинально надел рубашку, вытягивая выемки пуговиц, чтобы те вздеть. На груди это оказалось еще сложнее, чем на животе. Пуговица никак не хотела вдеться в петлю то ли из-за маленького размера самой рубашки, то ли из-за накаченной груди Юрия. Он небрежно потянул за грудки, втянул воздуха, но овал бледной кожи остался, а все швы одежды скрежетали на нем, что норовят порваться от любого вздоха.       — А вы, Юрий, оказывается, имеете хорошее телосложение, — раздался увлеченный страданиями секретаря голос, и Юра горько усмехнулся.       — Мне было бы намного лучше, если бы с моей мускулатурой не росли и другие ненужные части, — он обреченно опустил руки, смотря на обтянутые кубики пресса, что с его обзора закрывали пышные груди. — Это немного удручает.       Юра тут же покраснел, когда заметил настойчивый взгляд на том, что доставляло ему много проблем в последнее время, стоило Глебу неожиданно слегка прикусить ноготь на пальце, прислонив его к губам. Бета почесал затылок и, скрестив руки на груди, вернул начальника обратно на Землю.       — Думаю, — начал Юрий, — думаю, мне пора идти.       — Правда?       — Д-да! Знаете, много дел… Много дел.       И прежде чем руководитель сказал бы что-то еще, окончательно выбив почву из-под ног беты, тот смотался и даже пятки не сверкали. Глеб Николаевич поджал губы, невольно вздохнув, задумчиво складывая рубашку. Это ведь стало хорошим поводом поговорить с ним, почему же ему пришло в голову отключиться на свои мысли? Хотя альфа слегка зардел, что не особо заметно с оттенком кожи, да ведь Юрий оказался его явным типажем. Жаль, что ему не удалось узнать правду об этих красных полосках.       — Оу-оу, — прозвучало в тишине, заставляя Глеб обернуться. Кирилл нагло ощерился, качаясь на кресле, опирая голову о кисть. — Я узнаю этот взгляд.       — Кир, умолкни, — спокойно попросил альфа, засунув аккуратно сложенную рубашку и жилет обратно в пакет. Он присел на стульчик. — Что ты тут вообще делаешь?       Вместо слов тот поднял расписанные вручную листы:       — Я попытался переписать. Но это даже хуже, чем лекции по макроэкономике у хрыча, поэтому на листе пятом я сдался.       — Удивлен. Думал, что ты и не напишешь.       — Ой, иди-ка ты… И не думай, что ты можешь увернуться от моих расспросов. Ладно, изменщик! Что я хотел вообще? Дай-ка подумать, — он встал, отдав начальнику место в кресле, немного походил, разминая затекшие кости, выгибаясь до хруста, а потом рухнул на стульчик. — Ой, точно, я хотел привести себя в порядок.       — Ты и так в порядке.       — Нет-нет, у меня сегодня важная встреча, я должен блистать.       — Блистай умом, а не глазами.       — Хочешь дать мне совет, как себя вести?       — Я не советчик. Уж тем более ты все равно не послушаешь. Лучше ответь, ты сделал, что обещал?       — Уговорить Анну сделать что-то не так-то просто, как ты думаешь. Мне пришлось…       — Давай обойдемся без подробностей, — перебил Глеб, выставив перед собой ладонь, отчего Кирилл закатил глаза. — Так ты уговорил ее?       — Пока что нет. Нужно сделать еще кое-что, но это секретик. Не то чтобы я могу держать язык за зубами, просто не думаю, что тебе понравится ответ. В общем, я в процессе, поэтому не нужно меня торопить.       — Ты же знаешь, что в ближайшее время вор снова попробует ее украсть.       — Держи флешку при себе. Можешь даже на веревочку повесить, тогда ее и не украдут, — Кирилл похлопал глазами и схватил ладонь друга. Глеб нахмурился, когда в руке оказалось кольцо, которое он долго искал. Альфа надел его на законное место и утомленно уставился на Кира. — Не бойся, со мной ты не пропадешь.       — Я знаю, но…       — Но?       — Мне не нравится, что я впутал тебя в дело «Бабочки». Марина бы рассердилась, узнав только об этом. Ты ведь недавно вернулся, тебя не было здесь почти что одиннадцать лет, — Глеб осторожно опустился на спинку, посмотрев на него как-то слишком жалобно, вспоминая те времена, словно это произошло вчера. — Я не смогу простить себя, если и ты пострадаешь из-за меня. Я уже допустил ошибку.       — По сравнению с Мариной, Глеб, я уже дважды обещал оставаться живым, поэтому меня и не съели койоты в Мексике, когда я их обманул.       — Койоты?.. Обманул?.. В Мексике?.. — удивленно протянул альфа, вскинув брови. — Что ты делал в Мексике? Я думал, ты был в Италии.       — Сказать проще, где я не был. В общем, долгая история, не бери в голову. Я буду осторожен, обещаю. Договорились?       — Договорились, Кир, я доверяю тебе, — заявил он, опустив серые глаза на дрожащие руки.       На часах стукнуло восемь наступившего вместе с туманом вечера.       Саша взглянул на них, домывая последнюю тарелку, растирая пену от моющего средства, поскрипывая резиновой перчаткой о гладкую поверхность. Медленное тиканье гулко отдавалось в голове повторным ритмом. Музыка из телевизора все время куда-то пропадала, стоило задуматься о времени. И гул с улицы вместе с ремонтом соседей не такой раздражающий, чем обычно.       Варвара слегка толкнула под локоть, когда закончила вытирать кастрюлю и поставила ее на место. Он отстраненно повернулся к ней.       — Мне надоели макароны, — грустно осведомила она, забирая тарелку. Саша заинтересованно прислушался, снимая резиновые перчатки, — и гречка, и рис тоже. Хочется чего-нибудь нового. Почему мы всегда покупаем одно и тоже?       — Ну-у, завтра чего-нибудь придумаем. Зарплату скоро начислят, там и посмотрим, что можно купить. Я могу даже испечь пироги, если ты хочешь. Яблочные, например.       — Блин, ты такой хороший.       Саша неловко поджал челюсть, покраснев, когда Варвара погладила голову, ероша кудри, а после неожиданно и крепко обняла, невольно приподняв, несмотря на явные протесты. Омега неосознанно замахал ногами, не ощущая под ними поверхность, и пугливо вцепился в кофту:       — Варвара, пусти! Совсем с ума сошла?       Она покружилась с ним, крепче прижимая к себе, отчего тот только сильнее вцепился, словно боязливый кот, а после все-таки поставила на место, получив в ответ слабым, но все же отрезвляющим ударом локтя под дых. Альфа лишь хихикнула, развалившись на диване от головокружения. Саша покрутил пальцем у виска, смотря на довольное лицо Варвары. Она ухмыльнулась, хотела что-то сказать, как он тут же скрестил руки на груди:       — Не сме-е-ей, — злобно прошипел Саша.       — Но ты такой маленький, — все же настаивала Варвара, умиляясь, — такой миленький!       — Я позвоню твоей маме и скажу, что ты издеваешься надо мной. Попрошу тебя забрать на перевоспитание.       — Не звони ей! — она сразу же стала серьезной, отчего тот ухмыльнулся, демонстративно вытаскивая ее телефон.       — Позвоню.       Когда Варвара, ловко выхватив из руки смартфон, быстро повалила Сашу на диван и стала щекотать бока, подпирая под себя, если он, хохоча, успевал скатываться на пол в попытках спастись, — в дверь кто-то постучал. Омега замахал ногами, стоило ей добраться до подмышки. Только повторный стук вынудил дать пару минут на передышку. Саша сипло выдохнул, ощущая тяжесть от смеха, развязал фартук, что так и остался на нем после готовки, положил на спинку стульчика возле стола, когда проходил мимо, не обратив внимание на показанный альфой язык.       Дойдя до двери, сначала посмотрел в глазок, а после тихо открыл дверь.       Кир стоял к нему спиной, что-то увлеченно рассматривая в разбитом окне, а когда медленно повернулся прищурился от яркого света, падающего с квартиры. Его зрачки странно расширились. Кирилл не говорил ни слова, словно разучился, и Саша неловко почесал оголенный локоть, не зная, куда деть глаза.       — Ну, как-то поздновато ты, — растерялся он.       — Не хотел опаздывать, правда, но, черт, эти пробки на дорогах такие… Ох, так уже восемь? Боюсь, что в такой поздний час твоя большая мамочка может и не отпустить такую… Подгоревшую…? Крошку хлеба пойти выпить. М?       Омега скрестил руки на груди, вскинув брови, когда Кирилл расплылся в фирменной улыбке. Саша заметил следы помады на зубах, проигнорировав шутку-издевку, машинально указал на собственные губы, думая, что бета правильно его поймет. Кир сначала любопытно кое-как раскрыл глаза, потом вытянул брови, прикрыв рот рукой, словно тот сделал что-то невообразимое, а после подался вперед, вытянув губы уточкой.       Саша увернулся, ловко развернувшись в сторону, недовольно хмурясь:       — Дебил, у тебя на зубах след от помады! — прошипел он, когда Кир пролетел, не найдя точки опоры, в прихожую, резво подскочив на месте. — Не понял — переспросил, понятно?       — А зачем ты на губы-то свои показываешь, я уж думал…       Кирилл поднял взгляд, словно по приказу выпрямившись, посмотрев снизу-вверх на пришедшую на звук Варвару, грозно подглядывающую на гостя. Ее майка облегала мощную грудь и открыла вид на напряженные мышцы, отчего бета поспешно развернулся, но пути отступления перегородила рука Саши, да еще и дверь закрыл перед носом. Кир вытаращил глаза на него, возмущенно открыв рот:       — Да она меня одним лишь мизинцем может задушить! — полушепотом сказал он. — Саша, пусти!       — Она ничего не сделает, — спокойно ответил, когда бета вцепился в его руку как за спасательный круг. — Зачем стоять в холодном подъезде, если можешь подождать меня здесь? Я сейчас.       Кир пугливо уставился на альфу, что ухмыльнулась, обнажая огромный клык. Он слегка сжался и неловко улыбнулся.       Саша закрыл дверь спальни и натянул джинсы с клетчатой рубашкой. Он мельком взглянул на отражение в настенном зеркале и решил собрать волосы в пучок. Оценивающе посмотрел на себя и тяжело выдохнул, не увидев ничего привлекательного, убирая резинку в карман. Пряди снова закрыли собой оттопыренные уши. Такие, словно у мыши какой-то.       Он вышел из комнаты, когда Кирилл успел побороть страх перед Варварой и вовсю разговаривал с ней о ее любимой борчихе. Саша натянул куртку, надев обувь, не перебивая, ведь альфа не могла ни с кем поговорить о спорте в этом доме. Когда бета поддержал диалог — это стало сродни с сюрпризу. Мешать Варваре получать удовольствие от разговора он совершенно не хотел, только Кирилл сам прервался на чем-то интересном и повернулся к нему:       — Готов? Пойдем.       Варвара на прощанье показала кулак и угрожала им же, сказав, что бета обязательно должен позвонить ей, чтобы она забрала своего ненаглядного Сашу обратно, если что-то случится. Кир интенсивно закивал, около сотни раз насмешливо дал обещание и «честное пионерское», схватился за омегу и выскочил в коридор. Они тут же молча стали спускаться по лестнице вниз, светя фонариком телефона ступеньки.       Туман сгустился, когда вышли из подъезда. Тучи только-только собирались, иногда закрывая собой луну. Кир тут же начал говорить:       — К сожалению, ключи от машины спрятались от меня и никак не хотят компромисса.       — Ничего. За минут десять-пятнадцать дойдем.       — Ммм, тогда хорошо… Что насчет тебя? Имею в виду, у тебя есть машина? Или, возможно, была?       — У меня нет денег.       — А если бы были?       — Я уж точно не потратил их на машину, которую бы боялся водить.       — Мне тоже было сначала страшно водить, а потом пару раз — и вуаля, ты уже гоняешь где-нибудь. Может, я дам как-нибудь тебе порулить. Ну, знаешь… Что думаешь?       — Нет.       Кир прикусил губу, а потом странно опустил взгляд:       — Ты скучный.       — Знаю.       Вскоре вышли на главную дорогу и направились по тротуару, возле которого проезжали машины. Фонари мельком появлялись, освещая неспешные шаги. Сегодня видно звезды, они пестрили на небе. Такие дни совершенно редкие. Не считая прохладного ветра, щипающего мочки ушей, стояла хорошая погода для обычной ночи этого городка. Улица, блеклая, выстроилась перед ними. Несколько людей тоже куда-то шли: несмотря на атмосферу нищеты и недостатка в районе, довольно людно, ввиду того, что многие здешние жители не могли позволить себе квартиры в центре.       — Хочешь конфету? — неожиданно предложил Кир, нашарив пару штук в кармане. — У меня тут несколько вкусов.       Саша потупился, косо оглянул предложенную карамельку и слегка улыбнулся:       — Ты так детей завлекаешь?       — Глеба. Когда ему даешь чего-то сладкого, то он как шелковый.       — М, думаю, это пригодится, — саркастически протянул он, кладя под язык кислую карамель. — Может, я получу повышение?       — Не рассчитывай, что он берет каждую конфету в своей жизни.       — То есть, эм-м, он только тебе доверяет?..       — Да, кхм, — замялся Кир, неловко усмехнувшись. — Да-а-а. Мы хорошие друзья, правда, я не особо помню, почему заслужил его доверие.       — Не помнишь?       — Да-а. Заграницей случилось кое-что, что я не хочу рассказывать, отчего я частично позабыл половину своей жизни. Не помнил, кто я и где должен быть. Мне пришлось долго работать над своей памятью, чтобы вспомнить хотя бы что-то о себе.       Саша резко остановился, заставив последовать своему примеру и собеседника, которого слишком насторожила резкая смена эмоций в выражении. Безнадежность, сменяющаяся раздраженностью. Омега уперся взглядом в него, когда тот попытался подойти. Кир криво поджал губы, смотря на то, как нахмуренные брови плавно распрямлялись, а в глазах заиграли нотки чего-то странного и определенно любопытства.       — Соболезную, — притворно вежливо, подметил для себя бета, когда Саша снова пошел более плавно и легче. — Даже не могу себе представить, как потерять воспоминания.       — Это… Это очень тяжело, — ответил Кирилл, но решил никак не реагировать. — Словно тебя никогда не существовало. Самое плохое, когда нет никого рядом, кто мог бы рассказать о прошлом. Но, в общем, приехал я сюда, чтобы снова все вспомнить.       — И как результаты?       — Неплохо. В конце концов, не особо же важно, что произошло раньше? Так что я не волнуюсь над тем, чтобы усиленно восстанавливать воспоминания. Они сами как-нибудь да и вспомнятся. Дело времени.       Саша всего лишь кивнул, ощущая, как странные бабочки шевелились в животе.       Они несколько секунд шли молча, пока не завернули за угол. И теперь перед ними раскрылась улица Разновская или же, как называют ее многие люди, «Пивнушка». Здесь много баров, алкогольных магазинов и маленьких ресторанчиков, где продают разные виды напитков, преимущественно — спиртных. Конкуренцию можно почувствовать в воздухе, смотря на все яркие вывески каждого здания, кричащие о всевозможных скидках и заниженных ценах, что в реальности являлись теми же цифрами, что и месяц назад. Любой из владельцев пытался привлечь к себе всех людей, встречали каждого очень радушно и приятно обслуживали.       — Знаешь, чем славится бар, в который мы идем? — снова начал бета.       — И чем же?       — Владелица — чистокровная немка. Меню состоит только из видов пива ее страны. Но скажу по секрету, если канючить, то можно выпросить у нее и чешское, — шепотом поделился Кир, скрестив руки за спиной. — Тебе нравится кислое?       — Нет. Не знаю.       — Очень жаль! Ты обязан попробовать «Пауланер» и «Шлессер» — мои любимчики. Когда-нибудь я тебя угощу и своим любимчиком из Франции — «Сент-Аманд». Но пока остановимся на первых двух. Только вот, если мы направились в «ХаллоЙевер», угадай, какое пиво мы должны попробовать сначала?       — «Йевер»? — неуверенно ответил омега, на что Кирилл радостно закивал. — Ты так радуешься из-за пива?       — Да. Мой, конечно, любимец всегда будет коньяк, но немецкое пиво божественно. Сам скоро поймешь.       Они дошли до уютного здания, вывеска которого хорошо виднелась издалека. Небольшой зал в темных и бежевых оттенках. Четыре столика, дартс, доска, на которой мелом написано меню, в углу барная стойка и высокие стульчики. На них уже сидели несколько людей, которым барменша передала напитки и закуски. Некоторые посетители разместились на больших подоконниках возле дымчато-матового стекла. Бар выполнен в стиле европейских пабов. Тусклый свет от ламп освещал и придавал какую-то уютную изюминку к зданию. В баре звучал веселый гам. Саша даже и не помнил, когда в последний раз находился в подобном месте.       Кирилл снял пальто у вешалки на входе, давая лицезреть свитер с засученными рукавами. Бледные худые руки, украшенные родинками и веснушками, ловко повесили верхнюю одежду на крючок, а длинные тонкие пальцы пробежали по ткани, вытащив из кармана кошелек. У него худощавое совсем не по возрасту тело. Кир совсем не выглядел на сорок семь, а омега рядом с ним казался еще старше своего возраста. Это слегка смущало. В любом случае дело в том, что у них разное финансовое положение, чтобы хорошо ухаживать за собой. Он надеялся на это.       Когда они сели, женщина подскочила к ним, чуть ли не врезавшись в лоб беты, обняла его через стойку, словно еще немного и кости сломает, а Кирилл только улыбался. Саша смутился, смотря на то, как они мило ворковали и обменивались разными дружескими пожеланиями. Он мимолетом услышал ее имя — Маша, хотя настоящее вряд ли такое русское.       — Как обычно? — спросила она со смешным акцентом, когда Кирилл все же присел.       — Да.       — А дружку?       — То же, что и мне, — когда она ушла за стаканами в зону продавца, Саша нахмурился и злобно посмотрел на бету. — Дружок, в смысле друг, приятель, знакомый, — не выдерживая такой взгляд, оправдывался он. — Не злись.       Когда им принесли «Йевер» и закуски (целые свиные ребрышки, ничего себе закуски!), Саша вытащил из кармана джинс резинку для волос и все же собрал их в маленький пучок. Однако они настолько непослушны, что остался только хвостик через пару минут. Кирилл слегка наклонился вперед, рассматривая торчащие уши наконец-то понимая, почему во сне называл мышонком. А после исследовал каждый локон кудрявых волос и улыбнулся:       — Черт, ты довольно сексуален с этим хвостом, — Саша отвлекся от бездумного ковыряния ребер вилкой и раздумий, сколько бы платил он, если бы они делили счет пополам, как обычно делал на прошлых свиданиях, а потом не глядя нахмурился и сипло вздохнул. Кир насмешливо расставил перед собой руки. — Хорошо, сэр, никаких комплиментов. Только успокойся и выпей, — он глухо посмеялся и приблизил пинту к нему. — Как насчет того, чтобы рассказать мне о себе?       — Почему я должен тебе что-то рассказывать?       — Ты мне должен, и вот, что я прошу за это.       — Ты хотел, чтобы я пошел с тобой в бар – я пошел. Почему ты ставишь еще одни условия?       — Но разве я не спас твою задницу от таинственного поклонника и не довез до дома? Самое простое прошу, хотя за такое можно просить намного больше… Или предлагаешь что-то другое? Я безумно хочу услышать, что ты можешь предложить взамен.       — Могу встать и уйти.       — Нет, не можешь, потому что ты выполняешь мое желание за то, что я помог тебе косвенно в суде. И, чтобы ты не питал надежды, я с легкостью могу вызволить из тюрьмы…       — Пошел в жопу, — невозмутимо огрызнулся, отпивая из пинты глоток. — Ничего ты такого не сделаешь.       — Уверен?       — На сто процентов.       — М-м-м, — с наигранным огорчением протянул он. — Ты как всегда прав. Как жаль.       Кирилл слегка надулся, выпятил губу, расстроенно вздохнул, отхлебнул пару глотков пива и еще раз вздохнул, но на этот раз очень тяжело и громко. Он положил подбородок на ладони, повернулся к собеседнику и жалобно приподнял брови. Саша, смотря на все это, нахмурился:       — Что ты, мать его, делаешь?       — Умоляю тебя быть благосклонным ко мне, разве не видно?       — Выходит чертовски паршиво.       — Оу-у, да? Так покажи, как надо умолять, если ты в этом такой специалист.       — Я никогда ни о чем никого не умолял и не буду, — процедил сквозь зубы омега.       — Что же? Я могу это легко исправить, — он достаточно близко, чтобы провести кончиками ногтей по скуле до губ, подцепив за подбородок, тем самым слегка задрав, заставляя смотреть на себя. — Можем начать прямо сейчас.       — Будешь домогаться моих клиентов, — строго начала подошедшая Маша, прежде чем Саша захотел взять того за груди свитера и врезать, — будешь платить в два раза больше.       Кир расстроенно поджал губы, да и как-то по-странному нежно отпустил.       — Я не домогаюсь, я просто заигрываю. А заигрываю, потому что часть сделки не выполняют.       — У нас нет никакой сделки, — сдержанно начал омега. — Есть лишь то, что тебе нравится использовать беспомощность человека, который не может сделать со своей ситуацией ничего, кроме как попросить других помочь ему. Тебе на руку такая беспомощность, и ты предлагаешь помощь, прося за это что-нибудь незначительное. А после ты добиваешься того, что создаешь замкнутый круг, все больше и больше забирая взамен. И так продолжается, пока человек просто не может без тебя или не появляется долг, который он не сможет тебе отплатить.       Кирилл, опешив, сразу же наклонил голову, лукаво прищурившись:       — Ого, — аккуратно начал, играясь с вилкой. — Ты либо слишком умный, либо мы с тобой действительно когда-то виделись. Боже, и кем мы друг другу приходимся? Любовниками, друзьями или ты тот самый, кто не может мне отплатить? Скажи честно, сколько должен?       — Я просто умный, — невозмутимо ответил Саша, отчего Кир невольно прыснул. — А тебе стоит выбирать манипуляции поновее, если ты хочешь чего-то добиться.       В разговоре они допили пятый стакан, и им тут же барменша принесла «Пауланер». Незаметно и закуска съедена. Посетители не спеша расходились. Перед глазами появлялась некая коричневая пелена, и головокружение становилось сильнее с каждой выпитой пинтой. Веки невольно опускались.       — Слушай, — начал омега, смотря на абсолютно трезвого по виду Киру. Тот заинтересованно повернулся, слизав пенку с ободка. Почему-то щёки сильно пылали, начало першить в горле, а внутренности будто скрутились в тугой узел. — Действительно, хорошее пиво.       — А я о чем? Может, еще немножко?       — Умхм…       — Сделаю вид, что ты согласился.       Саша посмотрел на выданный «Шлессер». Если сначала эти бренды хоть как-то различались между собой разными вкусами и послевкусием, то теперь они похожи как две капли воды. Вкус оставался во рту терпким и горьким, в особенности последние глотки становились хуже и хуже. И чем больше он пил, тем сильнее привыкал к ощущению слабости тела и жгучего тепла в желудке.       Да и с этим язык развязался.       — Зачем тебе знать обо мне?       — Я ощущаю потребность, — ответил тот, слегка зевая, поморщился и продолжил. — Знаешь, то же самое, когда ты видишь сочное красное яблоко, а внутри… Что внутри? Что там? Гниль с червями или вкусная мякоть? Я же хочу насладиться нежным вкусом. Стоит узнать тебя изнутри, прежде чем попытаться съесть тебя.       Маша скривилась, проходя мимо к крайнему посетителю, отчего Кир засмеялся, только сейчас понимая, что перепутал все слова, что адекватно звучали в голове, повернулся, встретившись с недовольным выражением Саши.       — Какую же хуйню ты несешь…       — Но ты понял! Ну же, расскажи мне о себе.       — Ну… — он облокотился о поверхность, больше не в силах держать глаза открытыми. — Я, эм-м, родился недалеко от этого города, в поселке. В очень бедной семье. Так что проблемы с деньгами у меня с раннего детства. Ничего особого в нем не было: как обычный ребенок, учился в школе, а после поступил…       — Подробнее, мне интересно все, — перебил его Кирилл. — Во всяком случае что-то да должно было случиться.       — Гм. Ладно, как хочешь… Моя семья была супер отвратительной. Моя мать постоянно тратила деньги на водку, пропивала все до копейки и не давала папе подать на развод. Мы жили в кошмаре постоянных ссор и мордобоев. Я часто бегал по разным домам и любил чужие семьи. Мог не возвращаться по нескольку дней. Когда я ходил в школу, я оставался там до закрытия в туалете. Это была общая единственная на поселок школа для всех. Отвратительное место с отвратительными людьми. Меня били старшеклассники, одноклассники надо мной издевались, не любили учителя, и я постоянно был из-за этого самым худшим по успеваемости. Я думал, что это кошмар, конечно, пока у меня не пошла первая течка. Моя жизнь превратилась в одно сплошное дерьмо, которое до сих не заканчивается. В любом случае я все равно ненавидел всех и показывал это при любом удобном случае, так что у меня не было друзей со средних классов. Потом мать в ссоре пырнула папу ножом, ее лишили родительских прав и посадили. Они развелись, и папа нашел себе мужика, у которого был сын младше меня. Мне пришлось нелегко в той семье, я был словно ненужный мусор. Так или иначе я окончил школу, у меня не оставалось выбора, поэтому мне пришлось поступить в ПТУ. В мерзкий ПТУ с мерзкими людьми. И там тоже не было ничего интересного и примечательного. Но… — Саша слегка замялся, смотря на молчаливого собеседника, который внимательно слушал. — Потом в моей жизни появилась первая любовь.       — Оу-у, — сладко протянул Кир, — это уже интересно.       — Хм… Это был тупорылый ублюдок, — злобно прошипел омега, выпрямившись, — который наобещал мне столько всего, но когда он мне был так необходим, просто исчез.       — А что ты еще хотел от соблазнителей, которые вешают лапшу на уши? Может, он еще вместе с этим захватил и твой первый раз?       — Не совсем. Просто… Я был правда счастлив.       — Ах, слова серой мышки, — пренебрежительно вздохнул Кирилл, а потом его лицо вытянулось в непонятно счастливом удивлении. — Так ты еще и гей? Вдвойне не повезло. Но, знаешь, я бы не позволил такого отношения к себе. Мне казалось, ты тоже. Что, влюбленный мальчишка не видел очевидного? Любовь реальность застелила?       — В моей жизни никто никогда не делал меня таким счастливым.       — Очень жаль. А что же случилось потом? Что ты делал?       — Проклинал. Ненавидел. Работал. Что еще делают с разбитым сердцем?       — Нет, я имею в виду, что дальше в твоей истории? Мне неинтересно знать, как ты убивался по какому-то мужику.       — А, ну, да, точно. Хорошо! Однажды меня изнасиловал собственный брат со своими дружками, — Кир подавился воздухом, но Саша не обратил на это внимание. — Ничего страшного, брат потом скончался от передоза наркотиков, а дружков посадили через пару лет за мелкое хулиганство. А после я смог поступить на экономический. Там и познакомился с Варварой. Бакалавр заодно тоже окончил, и…       Кирилл молчал долго, удивленно похлопывая ресницами, а потом странно оглянулся, улыбнувшись, когда Саша помотал головой, хватаясь за виски, что странно барабанили.       — Неважно. Ты… Мудак.       — Ого? — искренне удивился бета. — Ты все же даешь мне больше ответов на вопрос, кто ты для меня, но не мог бы ты быть чуточку помягче?       — Отсоси, — Саша недовольно нахмурился и выпил залпом пиво, сразу же пожалев. Голова снова закружилась, а он скривился. — Меня такие люди, как ты, раздражают, бесят и выводят из себя. А еще я до чертиков ненавижу твое имя.       — Ха-ха, чего?..       — Не зли меня.       — Знаешь, мне нравятся люди, которые быстро раздражаются. Они такие хорошенькие, когда злятся. Ты тоже очень… Очень… — он коснулся искусанных губ большим пальцем, поворачивая к себе, смотря в блестящие от спиртного глаза. Нежно касаясь теплой кожи, дотрагиваясь до волос, только Саша перехватил руку, прежде чем тот успел зарыться в них. Уголки накрашенных губ сморщились вниз. — Грубоват. Но мы так подходим друг другу.       — В жопу пошел, вот, что я думаю.       Примерно через пару минут, точнее, через пару пинт с пивом, Саша лежал, уткнувшись в сгиб локтя, прислонившись к поверхности стойки, тихо уснув. Он тяжело дышал во сне и недовольно хмурился.       В помещение осталось несколько человек, и Маша готовилась к закрытию, разговаривая с Кириллом, что продолжал выпивать, несмотря на то чрезмерное количество выпитого алкоголя. Кир внимательно провожал каждого последнего посетителя, качая ногой, пока в зале не осталось пара человек. Он метнул на подругу взгляд мертвых глаз, блестящих пьяным ожиданием, и вежливо попросил принести еще бутылочку коньяка, чтобы закончить начатое уже у него в квартире, отчего Маша, поставив на место пинту, ловко скрылась в зоне продавца.       Кир бессовестно усмехнулся, аккуратно убирая темные кудри подальше от уха, наклонившись к нему, опаляя жарким перегаром:       — Не хочешь ли поехать ко мне? — ответа не последовало, только протяжное мычание, которое тот расценил как явное согласие. Кирилл прищурился, слегка краснея. — Обещаю, я не сделаю больно, Сашенька.       Кир начал искать телефон, вовремя вспомнив, что оставил его в пальто. Ловко встал, ощущая слабую раскачку сознания. Он действительно напился сильнее, чем обычно, и теперь не чувствовал зудящей опоры под ногами. Не успел и шага ровного сделать, как в паб влетел пьяный мужчина и сходу вдарил тому по лицу. Бета, еле как устояв на ногах, попятившись от блеска звездочек, выпрямился, сжимая зубы от растущего раздражения:       — Жить надоело?       — Это кому тут надоело?! Это же ты, рыжая сука! — рявкнул тот, показательно разминая кулаки. — Ты мою Ленку тогда трахнул! — Кир рефлекторно отошел, уткнувшись спиной в стенку. Оставшиеся люди, что сидели за соседнем столом, быстрым образом исчезли, почуяв, что дело дрянь. Так что утихомирить пьяницу никто ему не поможет. Кирилл тяжело выдохнул, ведь не хотел сегодня чем-то подобным заниматься. — Это же ты! — воскликнул мужчина и замахнулся, тут же промахнувшись, однако зажал в угол противника. — Ты! Ты мою Ленку!..       Странный пьяница снова вытянул руку в размахе. На этот раз впечатал кулак в стену, проломив каркас, совсем рядом с ухом.       — Это ты мне рога наставил с моей Ленкой? Ублюдок! Ты сейчас получишь, падла!       Пьяница зарядил ему по лицу, не успел Кир даже охнуть, схватил за грудки и резко бросил на стол со всей силы. Мебель, не выдержав такого удара, подкосилась, и Кирилл тяжело рухнул на пол, повалив за собой пару стульчиков и уронив стол. Перед глазами заиграли вспышки. Грохот стоял такой, что Маша прибежала, испугавшись, не влезла, набирая на телефоне номер полиции.       Кир невозмутимо поджал челюсть, безразлично смотря на яркие лампы, слыша нерасторопные шаги. Он что, позволил кому-то такому ущербному мусору себя дважды ударить? Тень раздражения пролегла на его лице. Кирилл перевел взгляд на пальто, висевшее рядом с ним, в кармане которого всегда находился пистолет. Он приподнялся на локтях. Кровь стекала из носа, скапливаясь на сморщенном подбородке, вытер сочившуюся кровь на губах, слизывая остатки металлического привкуса, медленно вставая перед тем, кто думал, что смог справиться с ним только этим.       Мужик осекся и остановился в парах сантиметрах от него, как только почувствовал, что дуло уперлось ему в пах. Трезвость сразу же появилась в стеклянных глазах, и тот беспомощно открыл рот, смотря на растянувшуюся добрую улыбку, что так мило прощалась. Однако не успел палец надавить на спусковой крючок и прострелить яйца, как звук разбивающегося стекла вмиг раздался эхом.       Мужчина повалился с ног одновременно со звуком, когда об его голову разбилась бутылка коньяка. С грохотом развалился на полу, давая лицезреть стоящего сзади удивленного Сашу с поднятой рукой, держащего в ней горлышко от коньяка. Прежде чем тот поднял непонимающий взгляд на Кирилла, бета мгновенно спрятал пистолет обратно и привел выражение лица в порядок, утихомирив бурлящую злость вмешательством.       — Я… Мне надо подышать воздухом, — болезненно объявил омега, а потом сжал рот рукой, кое-как метнувшись к двери из помещения.       Когда Саша, захватив куртку с вешалки, чуть ли не уронив ее на себя, вышел, Кир дал себе возможность расслабить лицевые мышцы, развернувшись на каблуках, со всего маху ударил ногой по лицу мужика. Да так, что шея того издала подозрительный щелчок. Бета не хотел останавливаться на этом, ему хотелось выместить на нем весь гнев, успевший собраться за продолжительное время, которое он бережно хранил в себе, чтобы не наделать очередных ошибок.       Маша успела оттащить его за плечи, развернула к себе и нахмурилась:       — Не создавай мне проблем, Лис, — прошипела она, сжимая суставы до красных пятен, и Кир стянул губы в тонкую полоску. Он втянул воздух полной грудью и стиснул челюсти до боли. Сердце, оказывается, уже давно билось как бешенное, не переставая гудеть в голове. — Думаешь, можешь вечно делать, что душа пожелает? Теперь тебя здесь ни во что не ставят, как только ты исчез. Так что… Скажи Новикову, чтобы возместил мне ущерб.       Когда Кир вышел, опустошенный, надевая пальто на плечи, закапал дождь, и холод тумана обнял ступни. Взгляд наткнулся на скрючившегося над мусоркой Сашу, вытирающего уголки рта. Глаза на мокром месте, а сам дрожал, как осенний лист. В голове наверняка беспросветный туман. Кирилл слегка улыбнулся, подбираясь ближе. Он перекинул руку через плечо, помогая стоять ровно, а потом ловко прикоснулся к талии. Саша скорчился, тяжело выдыхая клубы пара.       — Я закажу такси… Мы поедем ко мне, — осведомил бета, заглядывая в пустой взгляд. Омега даже не в состоянии держать глаза открытыми, завалившись по инерции на того. — Будет весело, я обещаю.       И стоило Кириллу вдоволь налюбоваться своей работой, как сзади раздался знакомый цокот шпилек. Варвара, сразу же метнув на того злобный взор, остановилась возле.       — Ты видел сколько времени на часах?! — она рывком выхватила друга, легко подняв на руки, и Кирилл злобно нахмурился, явно огорченный тем, что его планы снова поменялись. — Твою мать, ему нельзя столько пить.       — А ты что, его мамочка, что ли? Он взрослый мужчина! Мы, вообще, планировали поехать ко мне.       — Саша бы никогда не согласился на такое с малознакомым человеком, — оскалив сердито клыки, Варвара принудила немного остыть. — И то, что я забочусь о нем, не делает его не взрослым мужчиной.       — Тогда почему бы ему не пить сколько угодно и идти к кому угодно? — не унимался Кир, быстро шествуя за альфой, что только разозлено фыркнула. — Да что такого случилось, чтобы ты переживала о нем?       — Отвали, — она огрызнулась, разворачиваясь к Кириллу, что чуть ли не уперся в ее бок на ходу. — И если из-за тебя он снова пропустит прием таблеток, я тебя на куски порву.       Варвара развернулась на тонких шпильках, как можно осторожнее обнимая Сашу, когда тот поморщился, цепляясь за ткань куртки на лопатках. Она не допустит, чтобы ее любимый человек снова пережил что-то ужасное, что оставит еще один огромный отпечаток в сломленной давным-давно душе. Варя робко улыбнулась, стоило до безобразия пьяному Саше расслабиться, узнав ее запах. Он в безопасности.