В чаще леса, в густых травах.

      Леса укрывает белоснежными одеждами, и кусачие морозы становятся не такими ощутимыми. Волчата резвятся в пушистых сугробах, их смех и визги слышны по всей округе, и в груди от этого разливается тепло и спокойствие. Юнги нравится, когда все счастливы и никакие опасности не угрожают его сородичам. Зима выдаётся относительно тёплая, очень снежная и безветренная. Ночами небо высокое и звёздное, а дни иногда совсем бессолнечные. Юнги не так остро реагирует на отсутствие солнца, чего нельзя сказать о Чимине. Рыжий лис часто смотрит в затянутое снежными тучами небо и выглядит при этом так грустно, так печально, что его хочется отвлечь всеми возможными способами. С той поры, как Юнги присматривал за ним, они очень сблизились. Вместе охотились, вместе осматривали лес на предмет тех зловещих капканов (с тех пор больше так ни одного не нашли, что не могло не радовать). Присматривали за волчатами, ходили с теми, кто постарше, в чащу, приучая к лесу. Чимин даже ночевал у него чаще всего. - Вы всё ещё не пара? – спрашивал Сокджин, когда оказывался в волчьей деревне. Юнги качал головой. Он не видел смысла спешить. К тому же, ему казалось, что всё так очевидно для них обоих. Наедине они часто тёрлись друг о друга, обнимались и едва ли могли отстраниться хотя бы на расстояние вытянутой руки друг от друга. Это выходило как-то само собой. Юнги нравилось трогать Чимина. Его острые лопатки, тонкие плечи, пушистый рыжий с бурой кисточкой хвост. Его мягкие ушки, которые так часто прижимались к волосам, почти сливаясь с ними. Юнги нравилось, как от Чимина пахнет – лесом, хвоей и любимой дикой смородиной, которую маленький лис мог лопать бесконечно. Волчья сущность в Юнги рычит довольно каждый раз, когда чувствует под руками бархатно-мягкую кожу. После очередной охоты они возвращаются в деревню ближе к полудню. Уставшие и вымотанные, оба хотят лишь упасть на постель и позволить телам отдохнуть от долгого бега. Когда Юнги относит добычу в дом вожака, они с Чимином направляются к нему. И всё как всегда. Чимин стаскивает с себя одежду, бросает её ближе к огню неаккуратным комом, остаётся обнажённым, потягиваясь у жарко натопленной печи – спасибо заботливым волчицам, которые частенько помогали согреть дома охотников, пока те отсутствовали. Юнги скидывает только верхнюю одежду, любуясь неотрывно гибким телом лиса. Он никогда не скрывал, как ему нравится смотреть на Чимина, такого раскованного и красивого. Но сейчас хочется больше, чем просто смотреть. - Юнги… - сладко выдыхает тот, когда волк прижимается к нему сзади. - Ты дразнишься, Чимини, - шепчет Юнги, ладонями оглаживая узкие бёдра, скользя медленно выше, к бокам. - Вовсе нет, с чего ты так решил? – в тон ему отвечает Чимин и коротко стонет, когда Юнги кусает его в шею. Совсем немного прихватывает зубами кожу, почти игриво, но с намёком на то, что мог бы и сильнее цапнуть хитрого лиса. - Я же не слепой, - усмехается он на самое ушко задрожавшего Чимина. – Красуешься передо мной. Считаешь, что у меня такая хорошая выдержка, что я не сорвусь, м? - Считаю, что мне хочется большего, чем просто тереться об тебя, - тихо звучит в ответ. – Ты же уже всё понял. Так за что так мучаешь меня? Юнги разворачивает его к себе лицом, смотрит в глаза цепко и уверенно. - Я просто не хотел торопиться. И в мыслях не было мучить тебя, - говорит честно. Чимин льнёт к нему ближе, привычно трётся щекой о щёку, а потом прижимается губами к губам – нежно и нерешительно, словно всё ещё переживает, будто его могут оттолкнуть. Юнги же лишь ладонями неспешно ведёт от лопаток до ягодиц. Неторопливо изучает плавные изгибы тела, гладит под хвостом – там же такое чувствительное местечко. Чимин на это скулит тихонечко и выгибается просяще. - Моя пара, - хрипло шепчет Юнги. – Мой лисёныш. Мой. Чимин дрожит мелко, дышит тяжело и хнычет, словно в бреду повторяя эхом: - Твой. Твой. Только твой. Юнги довольно улыбается, сминая пальцами аккуратные ягодицы, и прижимает Чимина ближе. - Знаешь, как волки показывают свою привязанность, маленький? – шепчет он в приоткрывающиеся полные губы. Тот смотрит на него расфокусированно, потерянно совсем. Мотает головой слабо. - Как? – спрашивает негромко. - Мы нюхаем друг друга, - делится Юнги. Не только словами, но и дыханием, и коротким влажным поцелуем в нижнюю губу, которую Чимин тут же облизывает. – Я буду нюхать тебя везде. И особенно тут. Он нагло запускает руки ему между ног, оглаживая Чимина настойчиво. Там у него так жарко, так приятно, что уже сейчас хочется зарыться лицом. И Юнги едва сглатывает вязкую слюну. Ему хочется не только обнюхать, но и жадно вылизать, и покусать Чимина там, пахнущего терпко и вкусно до дрожи. Но пока он любуется тем, как лис краснеет от смущения, кусает губы, едва в состоянии сделать вздох после таких признаний. - Нравится, - шепчет Чимин. – Мне нравится. Сделай это, Юнги. Волк в Юнги захлёбывается восторженным воем, потому что его лис теперь точно целиком и полностью будет принадлежать ему. И он обязательно вожмёт его в кровать позже, вцепится зубами в загривок, пока будет брать ласкового и податливого Чимина глубоко и жарко. Но это будет потом. А сейчас он покрывает нежными поцелуями щёки, лоб, скулы и дрожащие ресницы своего лиса. Целует его полные чувственные губы, такие же сладкие как любимая чиминова дикая смородина. Юнги подхватывает его под бёдра и переносит на смятые ещё с ночи одеяла, довольно взрыкивая и снова кусая лиса в шею. Он обязательно оставит на нём свою метку. И все будут знать, что Чимин принадлежит ему. Но пока ему куда важнее, что лис сам знает это. И полностью отдаёт Юнги себя, доверяя и желая ничуть не меньше. За окном снова начинается снегопад. Обложившие небо тучи обещают несколько пасмурных дней. Но Юнги больше не позволит Чимину тосковать по солнцу. Юнги хочется сделать своего маленького лиса самым счастливым. И он очень постарается.