Плюсы и минусы бытия "нормальным"

Эксцентричный карьерный путь Рохана как рассказчика и иллюстратора, как правило, вел его несколько… неортодоксальными путями, заставляя делать множество неортодоксальных вещей, которые никто в мире больше не стал бы. Отведать живых пауков и провести день в прозрачных пластиковых штанах — это едва ли верхушка айсберга; он также выложил сотни наличных за мотоцикл, с которым он временно неразлучен, только для того, чтобы испытать острые ощущения от владения шоссе для персонажа-злодея-мотоциклиста. (А ещё он хорошо смотрелся на нем, что, безусловно, оценили его подписчики в Instagram). Ещё он иногда переезжает; движется вместе с приходом и уходом своих настроений и интересов, чтобы получить наилучшее возможное вдохновение. В маленьком городке Морио его список странностей продолжился. Новый персонаж со странными вкусами к необычным пищевым сочетаниям привел его с редким визитом в супермаркет у дома. В отделе консервов, с банкой персиков в одной руке и банкой соленых огурцов в другой, он подслушал разговор в соседнем ряду между двумя женщинами и молодым человеком - разгневанный голос героя города безошибочно можно было узнать где угодно. Обычно веселая, высоко поднятая голова со старомодной прической была низко склонена, и вместо раздражающей ухмылки на лице была неловкая угловатая улыбка — наполовину шутливая, наполовину беспомощная и принадлежащая слишком доброй и вежливой душе. Две женщины, ни молодые, ни старые, но находящиеся между возрастом самопознания и первопроходцев, с корзинами, висящими на предплечьях, окружили его любопытством и невежеством. Они говорили почти синхронно. — Ты не виноват. Многие знаменитости теперь этим занимаются. — Да, так что это всего лишь фаза, верно? — Фаза? — повторил Джоске. Слова выходили изо рта, но ощущались резко, грубо и неправильно, и исправлять их не собирались. Он был уверен, они не имели в виду отрицание, но все же подразумевали, что позже, или завтра, его новоприобретенное открытие «улетучится», как меняется время года или переворачиваются страницы. Они постукивали пальцами по тыльной стороне ладони, ожидая, пока он ответит, с сочувствием в глазах, которое он привык видеть направленным на раненых животных и людей в беде. — Раньше ты был нормальным. Н-не то, чтобы, извини, то, что ты любишь того, кого любишь, делает тебя ненормальным! — Вовсе нет! Мы просто, ну… — Они обменялись неуверенными взглядами, но не насчёт того, чтоб замолчать, как им следовало бы. — Вы абсолютно правы, он ненормальный. Посмотрите, как он носит свою форму, что у него с волосами, и разве вы не слышали, как он всегда кричит одно, а делает что-то совершенно другое? Нормальные люди так себя не ведут. Обе женщины так удивились, что их ожидаемый визг застрял и растворился в их горлах. Они оглянулись на проход, из которого в просвет между банками высунулась голова Рохана. Джоске яростно моргнул: — Рохан?! — Не пялься на меня так, Джоске Хигашиката, мы оба знаем, что это не самая странная вещь, которую ты видел. —Да, но весь день? Рохан фыркнул, скрылся за банками и вышел из-за стеллажа, сам с корзиной для покупок через руку, и встал, оперевшись на одну ногу со скрещенными руками. — Джоске Хигашиката — многогранная личность. Мошенник, поджигатель… — Это был не я! — Лжец... — Ой, отвали. — В целом, невыносимый, самоуверенный сопляк, но это никак не связано с тем, кого он любит. Он даже не взглянул на Джоске, ожидая, чтобы тот снова пялился на него, испуганный и смущенный, но благодарный — большинство людей в присутствии великого Кишибе Рохана смотрят на него так, и не каждый день при этом он приходит на защиту кого-то от невежества. — Мы не думали, что… — Не думали? Ну да, я так и понял. — Это просто… — Точно не ваше дело. — Извините! — Я что, Джоске? Нет, и слава Богу! Джоске закатил глаза. Женщины обменялись ещё одним неуверенным взглядом, но на этот раз сдались, поворачиваясь к нему и склоняя головы: — Нам так жаль, Джоске. Прости нас! Джоске замахал руками: — Слушайте, леди! Всё в порядке, никаких проблем, вам просто было любопытно, правда? — Он выдавил улыбку, не совсем оправившись после их допроса, но и не сильно потрясённый им. По крайней мере, не так, как он думал, что запрется в своей комнате и поклянется никуда не выходить, пока не станет ... «нормальным». Они покачали головами. — Нам было так любопытно, что мы не подумали о твоих чувствах. — Ты такой классный парень, Джоске-кун! Можем ли мы сделать что-нибудь для тебя? Мы могли бы пригласить тебя куда-нибудь пообедать! — Ах, это очень мило с вашей стороны, леди, — говорит Джоске. — я бы... Рохан втиснулся между ними с сердитым взглядом: — Он гей, не усердствуйте. — Рохан! —Джоске раскрыл рот. — Жалкое свидание за обедом не отменяет того, что вы сделали. — Рохан почти оттолкнул их движением руки, — Лучше просто уйдите и никогда больше не попадайтесь мне на глаза. Они были ошеломлены, но его слова оказались эффективными. — Извини ещё раз. Пока, Джоске-кун, Кишибе-сан. — Они поспешно покинули проход. Джоске положил руку на живот и вздохнул: — Я мог бы пообедать. — С этими стервами?! — Они не это имели в виду. Ну, не совсем это. — Забудь о них. Я угощу тебя. — Серьезно?! — Я сделаю спагетти. Ты не против? — Ого, ты готовишь? — Это проблема?! Тебе повезло, я даже приглашаю тебя, но ты хочешь сказать, что я плохо готовлю?! — Я такого не говорил! — Моя паста будет лучшим, что ты когда-либо клал в свой поганый рот! — Извини, хорошо?! Я понял, что твоя готовка это супер важно. "Среди многих вещей, которые наполняют твою нелепую голову», — Рохан пробормотал себе под нос достаточно тихо, чтобы Джоске не услышал. — Но зачем ты это делаешь, Рохан? — Я же сказал тебе, мы союзники. — Не друзья? Рохан покрутился на каблуках: — Не смеши, конечно, нет. Я Великий Кишибе Рохан, а ты? Я не настолько одинок, чтобы даже подумать об этом. — Но ты не против со мной пообжиматься. — Это был один поцелуй! — Нет. — Я не собираюсь спорить с тобой! Мы союзники, ни больше, ни меньше. — Союзники не целуются. — И друзья тоже. — Значит, ты признаешь, что для нас есть еще какое-то название? — Джоске, помогай мне, — Рохан выложил свои покупки на кассе и взял в руки первое попавшееся: лук-порей. — Я дам тебе этим по лицу, если ты продолжишь. Джоске оттолкнул его: — Хорошо, Хацунэ Мику, если тебя это так задевает…. — Я не- — Ты даже не можешь говорить об этом, не повысив голос. Рохан тут же закрыл рот, затем скрестил руки, раздраженный тем, как ничтоже сумняшеся он кинулся доказывать свою правоту. Это было настолько привычно, что стало автоматическим. — Хорошо, если мы не друзья, мне не нужно расстраиваться из-за того, что я ухожу. — Я думал, что угощу тебя обедом?! — Нет, у меня есть друзья, с которыми я могу пообедать, спасибо. — Ты такой тупой! — А ты невыносимый! Ты даже не можешь в чём-то признаться, потому что из-за этого ты можешь плохо выглядеть! — Ах да, несколько лет назад я "вышел из шкафа" перед целым классом осуждающих подростков, — это предпоследний признак этого, не так ли? Меня высмеяли и выгнали из моего родного города… — Я думал, ты уехал ради перспектив? Ради своей манги! — Это тоже, просто ещё я знаю, насколько жестока жизнь и какими дерьмовыми могут быть люди. — Да, но ты не помогаешь. — Ты не понял. Ты просто сопляк. Жить в сумасшедшем городе, переходить от одного причудливого приключения к другому, не сталкиваться с какими-либо последствиями, потому что у вас есть способность избавиться от любого дерьма. Так что ты можешь позволить себе прятаться и притворяться. — Ты проецируешь. — Нет! — Рохан толкнул его, и Джоске удивленно отступил на пару шагов. — На себя посмотри! Ты не можешь исцелить себя, только других людей, и это явное отражение того, что есть части себя, которые тебе не нравятся, но ты не можешь их изменить, поэтому вместо них ты сосредотачиваешься на других людях! — А как насчет тебя?! Берешь идеи из воспоминаний людей? Признайся, это не о твоей манге, это потому, что твоя жизнь такая скучная! Ни друзей, ни семьи, твоя жизнь — одинокая! — Коичи-кун- — Он просто наблюдает за тобой на случай, если ты снова сойдешь с ума! Как сейчас! Серьезно, Рохан, как ты перешел от преследования меня среди консервированных фруктов к угрозам?! — Это все ты виноват! Ты, твоя глупая улыбка и твои глупые волосы… — Осторожнее. — предупреждает Джоске, подходя ближе. — И твое глупое чувство справедливости, которое распространилось даже на меня, даже когда я вел себя с тобой как последний урод. Даже тогда ты меня спас. — Просто заткнись уже, Рохан. Ты и сам не так крут. — Иди в задницу, я самый крутой! — Рохан сразу же пожалел об этом заявлении, воображая себя ужасным высокомерным позером, но не мог остановиться. Каждый раз, когда он находится рядом с Джоске, логика улетучивается, и он делает то, чего обычно не делал бы, вцепляется в его рубашку, падает в его глазах и не может остановиться. — Я блять супер-пупер ахуенный, а ты * (см. прим. пер. внизу)… Джоске наклонился и поцеловал его. Поначалу Рохан сопротивлялся, но в тот момент, когда большие руки обняли его и прижали к стене по обе стороны от его головы, он забыл о попытках взять на себя ответственность. Он забыл, что они «не друзья», потому что все, что он чувствовал, — это неопытные, толстые губы на его губах, теплые и мягкие, практически вдыхающие каждый его выдох и вздох. Момент, казавшийся намного более длинным, мгновенно закончился, когда они отстранились, и звуки мира, от которых они были изолированы, мгновенно наполнили их уши, доходя до бешено бьющихся сердец. Рохан поднял свою корзину и пошел в сторону: — Жду тебя к шести. Если ты хоть на минуту опоздаешь, я воспользуюсь Хэвенс Дор, чтобы заставить тебя поцеловать черепаху... Джоске со вздохом посмотрел ему вслед: «Угораздило же меня влюбиться в городского сумасшедшего».