Дилер материнского счастья

Уютный вечер заканчивающегося выходного. Они целых два дня провели вместе, отдыхая от отчётов, клиентов, коллег и начальства. Им нужно было съездить в IKEA, чтобы купить новый торшер, потому что старый сломался во время недавнего гона. Так что один день они провели, теряясь в лабиринте мебельного магазина, а затем пробуя фирменные тефтельки с брусничным соусом. Второй же день принёс в квартиру спокойствие, потому что Чимин готовил завтрак, пока Юнги досыпал свои законные часы отдыха. Он даже научился готовить любимый чёрный кофе Юнги так, что тот в удовольствии причмокивает губами и жмурится. Вот этот его жест — выше всех похвал. День прошёл лениво, в объятиях и редкой приборке, потому что кто, если не они? Но в конце дня они всё же расположились на диване, потягивая горячий и ароматный чай. Такой, каким его умел делать только Чимин. В свои тайны он альфу не посвящает, поэтому Мину так и не удалось узнать секрет вот этого душистого чая. Но пока Чимин сам угощает его этим — никакие рецепты ему не нужны. Мин отставляет чашку в сторону и тянет на себя омегу, нежно притираясь носом к шее, где пахнет сильнее всего, и где уже год как виднеется его собственная метка. Чимин тихо усмехается, поглаживая плечи Юнги. Он прикрывает глаза и наслаждается этими минутами тишины, ласковыми касаниями альфы, его стойким запахом и ароматом чая. Пак едва не засыпает в его руках, пока вдруг альфа не начинает странно принюхиваться. Словно что-то чужое уловил, чего быть не должно, и пытается понять, где источник этого неприятного запаха. Пак приоткрывает глаза, чуть поворачиваясь и высматривая в сумерках комнаты Юнги. Тот хмурится и непривычно ведёт плечами, прижимаясь носом к своей метке на его шее. — Что такое? — тихо уточняет Чимин. Потому что если что-то не так — то он должен знать. — Тебя никто не трогал в последнее время? — он нос, наконец, от мягкой кожи отнимает и смотрит пристально в глаза. — О чём ты? — Пахнет кем-то другим, — холоднее произносит Юнги, стараясь сдерживать вдруг из ниоткуда взявшуюся панику. Точнее, причина её возникновения понятна, но объективна ли? — Я… только у Тэхёна был пару дней назад. Я много раз брал на руки Тянь-Тяня, — Чимин тоже ёжится вдруг от дискомфорта, сковавшегося его по рукам и ногам. Он тянется к сгибу локтя, принюхиваясь. Может, правда принёс домой чей-то ещё запах? Хотя вряд ли мягкий аромат ребёнка-омеги мог бы вызвать подобную реакцию у его альфы. По крайней мере, раньше подобного не было, а с Тянь-Тянь Чимин часто нянчится. Особенно в моменты, когда у кого-то из родителей малыша течка или гон. — Нет, это не Чонгук, — отвечает Юнги, втягивая усиливающийся для него самого запах чужака на теле Пака. Сам же Чимин ничего не чувствует, только испуганным зверьком оглядывается на Мина. — Ты имеешь в виду… Да ну нет, ты же не думаешь, что я был с каким-то альфой? Или думаешь? — Чимин вдруг подрывается и усаживается на диване, беря за руки Юнги. Тот смотрит ровно, не моргая. И что у него в голове сейчас происходит — непонятно. Выражение лица совершенно нечитаемо. У Чимина сердце колотится, будто его и в самом деле уличили в измене, но у него даже мыслей не было о том, чтобы засматриваться на других альф, когда у него самого был в доступе едва ли не лучший мужчина. — Юнги? — Я не знаю. Но запах на тебе уже некоторое время, и мне это не нравится, — Юнги ведёт плечом и вытягивает свои руки из паковых ладошек. Чимин испуганно вздыхает. — Я сначала думал, что мне мерещится. Потом, вдруг это кто-то с работы, с кем ты постоянно контактируешь. Но сейчас запах в разы сильнее, и я… просто не знаю. Скажи мне лучше сразу, не нужно тянуть всё это до победного. — Юнги, нет-нет-нет, что ты такое говоришь? — лепечет в шоке Чимин, пытаясь пододвинуться к нему и обхватить ладонями лицо, чтобы в глаза смотрел, а не отводил взгляд в сторону, как будто они не родные вовсе. — На мне твоя метка, меня никто не трогает. И мне не нужен никто. Прекрати, пожалуйста, и не пугай меня. — Твой запах говорит иначе, — Юнги уворачивается от чужих объятий и встаёт на ноги. — Мне нужно побыть одному. Не трогай меня какое-то время, ладно? Чимин ошалевшим взглядом провожает альфу, когда тот скрывается в ванной комнате. Пак понимает, что едва ли помнит, как дышать. Он испуганно кладёт ладонь на грудь, стараясь почувствовать стук сердца. То в ужасе колотится о рёбра, точно так же не понимая, что только что произошло. Прошёл час, но Юнги так и не вышел из ванной. Оттуда не доносилось ни звука. Ни воды, ни всхлипов. Непонятно, что он там делал. Потому и страшней было в разы. Чимин уже скрёбся ногтями в дверь и тихо умолял его выйти оттуда. Убеждал, что если Юнги не хочет говорить сейчас, они обсудят это позже. Но ответа так и не поступило. Чимин опустился на пол рядом с дверью и стал ждать покорно, пока тот соизволит выйти. Но когда стрелка часов перешагнула за полночь, а из-за двери так и не раздалось ни звука, Пак уснул со слезами на глазах и прямо тут же, на полу. Проснулся он уже в постели, первые секунды совершенно не соображая и нащупывая тёплого альфу позади себя. Но вместо согретого за ночь тела обнаруживает лишь холод. Чимин оборачивается, понимая, что альфа, вероятно, и не спал тут сегодня. К нему тут же возвращаются все события вчерашнего вечера, и он едва ли не стонет от разочарования. Он так и не понимает, что такого произошло, из-за чего его всегда спокойный и рассудительный Юнги так разозлился. Он звонит на работу, сообщает о своём плохом самочувствии. Неправдоподобно кашляет в кулак, и начальник со вздохом соглашается с тем, чтобы омега пару дней отлежался дома. Всё равно тот свой план работы на неделю уже выполнил. Чимин осмотрел всю квартиру, но альфы так и не нашёл. Тот, вероятно, ушёл на работу. Но они всегда вставали в одно время. Юнги всегда варил на двоих кофе и делал быстрый и несложный завтрак. А сейчас — ничего. Пустая квартира. Пак быстро собирается и уезжает к Чонам домой, потому что он в тихом ужасе от происходящего. Ему срочно нужно с кем-то поделиться всем произошедшим, чтобы кто-нибудь сказал, что делать. Нужно, чтобы кто-то обнял и прошептал ласково, что всё обязательно наладится. На пороге у них он не сдерживается и плачет. Тянь-Тянь чувствует неожиданно тяжёлую атмосферу, когда видит плачущего у них дома уже знакомого дядю. Он ещё не говорит, только звуки смешные издаёт. И сейчас не может сдержать слёз, тоже хныча на руках Тэхёна. Тот его успокаивающе покачивает, похлопывая по попе. — Чимин-а, что случилось? — испуганно лепечет Чонгук, помогая Паку снять верхнюю одежду и даже разуться. Тот совсем без сил. Он обнимает Чона за торс и утыкается носом ему в грудь, заходясь рыданиями. — Чимин-а, боже, скажи, что такое? — испуганно подходит к ним Тэхён с Тянь-Тянь на руках. Пак пожимает губы, едва сдерживая рыдания. — Ю-юнги, — выдаёт он и снова всхлипывает. — Что он? Обидел тебя? Ударил? Что он сделал? — тут же стал тараторить Тэхён, беря Пака за руку. Чимин отрицательно мотает головой. Его альфа никогда даже голос не повышал на него, не то что бил. Ничего подобного. Он бы сразу вещи собрал и без поцелуя на прощание свинтил подальше, если бы только Мин замахнулся на него. Но нет. — Так дело не пойдёт, — говорит Чонгук. — Заходи, будем отпаивать тебя чаем с успокоительным. И потом ты нам всё расскажешь. Договорились? — Чимин кивает. — Идём. Чонгук уводит омегу на кухню и тут же ставит чайник, доставая все нужные коробочки с душистыми и ароматными чаями. Тэхён семенит за ними, усаживаясь рядом с Паком на диванчик и устраивая между ними малыша. Тянь-Тянь всегда тянулся к Чимину. И сейчас он просит его внимания, бормоча что-то на своём языке и ковыряя рваные джинсы омеги. Чимин следит за ним, чтобы не упал, не ударился о стол, который стоит тут в опасной близости. Контролирует, чтобы нитки из рваных джинсов не выдернул и в рот не потащил. И это успокаивает его. Он наблюдает за Тянь-Тянь, и слёзы перестают бежать с такой силой. Чонгук ставит перед Тэхёном и Чимином по кружке с горячим чаем, от которого поднимается красиво вьющийся пар. Тянь-Тань тут же тянется к цветной посуде, и все трое шикают на него, отодвигая кружки подальше. Ребёнок обиженно икает и вновь заинтересовывается джинсами Пака. — Малыш, рассказывай всё, что произошло. Я всё дерьмо выбью из Мина, если тот обидел тебя, — говорит вкрадчиво Тэхён, поглаживая друга по плечу. — Он… кажется, он думает, что я ему изменяю, — поджимает губы Чимин, дрожащей рукой тянясь к кружке с чаем, но не решаясь пить, пока его руки трясутся, а у его бёдер удобно расположился ребёнок. — Кажется? — уточняет Чонгук. — Он сказал тебе это прямо, или тебе это только кажется? — Он сказал, что от меня пахнет другим, — Чимин шмыгает, не поднимая взгляда. — Но ты ни с кем не был близок? — уточняет на всякий случай Тэхён. — Нет, конечно! Я сначала подумал, может это из-за Тянь-Тянь, потому что я перед этим много с ним возился. Но Юнги сказал… что пахнет альфой. И точно не Чонгуком. — А дальше что? — после небольшой паузы спрашивает Чонгук. Он осторожно присаживается на стул напротив и ждёт продолжения. — Он закрылся в ванной и не выходил очень долго. А с утра уже сбежал на работу, так что мы не виделись, — Чимин вздыхает, складывая руки на стол и укладывая на них подбородок. — А я кроме как с Чонгуком ни с кем из альф и не вижусь. На работе мы с начальством пересекаемся раз в месяц, когда мне зарплату пересчитывают. Понятия не имею, что на него нашло. И ведь не убедить его. Упёртый баран, чтоб его, — рычит уже зло Чимин, но Тэхён гладит его по лопаткам успокаивающе. — Чаю попей, Чонгук там что-то намешал вкусное, — Чимин тянется к кружке и делает пару небольших глотков, даже не обжигаясь. И правда вкусно. Чимин прикрывает глаза, выдыхая злость. — Ну, нам не остаётся ничего, кроме как обнюхать тебя и самим понять, чем же таким от тебя пахнет. — Что? Ты серьёзно? — вмиг смущается Чимин, краснея щеками. — Чего ты дёргаешься, как девственник. Да, я обнюхаю тебя. Я знаю твой запах, сразу пойму, что с ним не так. Ну, так что? — улыбается Ким, всё ещё поглаживая по плечам Пака. Тот бросает смущённый взгляд на Чона, а тот лишь жмёт плечами, не выражая никакого противодействия. — Ну… ладно, давай. Только быстро, — просит он, выпрямляясь. Тэхён усмехается и тянется к другу, отодвигая ворот джемпера в сторону. Чимин сглатывает гулко, жмурясь. До этого его только Юнги обнюхивал, да ещё один бывший до него. Процесс интимный и смущающий, но Тэхёна, кажется, это нисколько не останавливает. Он не касается носом кожи, но он достаточно близко, чтобы почувствовать аромат омеги, смешанный с ароматом его альфы, чья метка виднеется на коже. Однако Ким улавливает что-то ещё, отличное от смешанных воедино запахов. Как будто кто-то третий присоединился к ним без разрешения. — Чонгук, обнюхай его и скажи, что чувствуешь, — Чон дёргается, а Чимин испуганно икает. — Не надо! Юнги узнает, ещё сильнее расстроится, — протестует Чимин, выставляя руки перед собой. — Да нет же, иначе пускай обнюхает! Просто… Гуки, просто потяни запах, как бы сделал, чтобы понять, занят омега или нет. — Зачем? — смущается Чонгук, широко распахивая глаза. — Делай, что тебе велено! Чимин, не бойся, я просто хочу подтвердить теорию, — а Пака трясёт от того, что Чон в самом деле поднимается со стула и подходит к ним. — Чимин, я только немного и очень быстро, — извиняющимся тоном говорит Гук и чуть наклоняется, но держится на расстоянии длиной в ладонь. Он прикрывает глаза и тянет феромоны омеги, а после безошибочно выдаёт: — Ничего. Омегой едва пахнет. Тут только Юнги. Его феромоны. Чон возвращается на своё место, а Тэхён ухмыляется в лицо ничего не понимающего Чимина. — Идём со мной. Гуки, последи за Тянь-Тянь, милый, — Ким быстро чмокает в щёку альфу и уводит Пака в спальню. — Альфы этого совсем не чуют. Особенно чужие.

***

Чимин запыхался, пока добирался до клиники, в которой работает Юнги. Он на взводе, и он взбешён даже. Щёки его раскраснелись, дыхание сбилось, шапка набекрень, но он уверенно идёт туда, игнорируя удивлённые взгляды медсестёр на стойке регистрации. Он стягивает шапку и распахивает куртку, подходя к нужному кабинету. Секретарь Юнги подскакивает и говорит дежурное «сегодня господин Мин не принимает», но когда видит молодого человека этого самого врача, ойкает и опускается в кресло. Дверь перед ней открывается и захлопывается, обдавая потоком свежего воздуха. — Я сегодня не принимаю, прошу прощения, — на автомате говорит Юнги. На нём простой свитер и нет халата. Видимо, действительно не работает. Но он вчитывается в какие-то документы, внимательно перелистывая скрепленные скобами листы. Однако, почувствовав знакомые феромоны, он отрывается от разглядывания плывущих перед ним букв и смотрит на взмыленного Чимина. — Что ты тут делаешь? — спокойно спрашивает Юнги, игнорируя испуганно забившееся сердце от вида такого растрёпанного и уставшего Чимина. У него глаза немного опухшие — плакал. — Ты идиот, — выдаёт Пак, а Юнги удивлённо моргает. — Кретин, — продолжает Чимин, роясь по карманам куртки. — Как меня только угораздило… — пыхтит он, выуживая из кармана три разные палочки. Одна простая и тонкая, из-за чего немного мятая. Вторая твёрже, голубого цвета. А третья вообще пластмассовая и массивная. Все три омега выкладывает на стол акушера и пыхтит от злости, потому что Юнги пялится на эти палочки, не веря своим глазам. Тесты на беременность. И все положительные. Все с двумя полосками. У него сердце ёкает, когда он берёт один из тестов в руки, неверяще переводя взгляд с него на омегу. — Только такой идиот, как ты, мог уличить меня в измене с собственным сыном-альфой, — Чимин видит реакцию Мина, и у него желание сбежать прямо сейчас и расплакаться где-нибудь за углом. Потому что Пак испугался. Он был на взводе последние несколько часов, он был в ужасе от того, что любимый мог заподозрить его в чём-то настолько низком и нелицеприятном. А всё оказалось куда проще. А Юнги подрывается с кресла, не даёт Паку уйти, тянет к себе и крепко обнимает. Чимин снова плачет, безвольно цепляясь за свитер альфы. Юнги шепчет тихие извинения, осыпает макушку и виски парня мягкими поцелуями, пока тот воет ему в свитер. — Ты придурок! Ещё акушером зовёшься, — всё ещё обиженно стонет Чимин, несильно ударяя по плечам альфу. Тот стойко переносит своё наказание, крепко-крепко прижимая парня к себе. — Напугал меня! — Прости меня, милый, прости, — умоляет Юнги, жмурясь и прижимаясь щекой к виску младшего. Тот чуть-чуть успокаивается, уже просто шмыгая носом. — Я идиот. Самый настоящий идиот. Ничего не понял с самого начала и напугал тебя. Прости меня, маленький, — он берёт его руку в свою, ласково расцеловывая покрасневшие на холоде костяшки. — Ты не спал сегодня со мной, обиделся ещё весь, — всё ещё недовольно стонет Чимин, прижимаясь крепче к тёплой груди врача. — Я был зол, и я боялся сказать лишнего. Отнёс тебя в спальню, а сам спал в гостиной. Я больше никогда не оставлю тебя одного, мой хороший, прости, — он целует его щёки, поглаживая большим пальцем раскрасневшуюся кожу. — Значит, в прошлую твою течку? Когда она была, напомни мне? — Мин ласково трётся носом о мокрую щеку омеги, а затем спускается к шее, находя губами свою же метку, и целует тёмные следы от клыков. — Полтора месяца назад. Значит, уже около семи недель, — он шмыгает носом и задерживает дыхание, когда дрожащие и горячие губы альфы ласкают его метку. Вот так хорошо. — Совсем уже большой, — лепечет Юнги, коротко касаясь губами кожи, а затем одну руку по-собственнически просовывает под кофту Пака, оглаживая вздрогнувший от неожиданности живот. Чимин задыхается от этого чувства, жмурясь и дыша с перерывами. — Ты был у Тэхёна? — спрашивает он, наверняка учуяв запах семьи их общих друзей. — А куда ещё мне было идти? Я был в ужасе, — шепчет Чимин, и получает на это откровение ещё один осторожный и влажный поцелуй в собственную метку. Пальцы Юнги ласково гладят его по животу, после задерживаясь на изгибе талии. — Тянь-Тянь снова повис на мне, так что это наверняка его запах. — Всё хорошо. Слышишь? Я это не с упрёком сказал. Ты прекрасно пахнешь, — Юнги тянет глубоко феромоны, чуть отстраняясь от его шеи. Чимин заплаканный смотрит на него, губы его дрожат. И Мин улыбается этому виду, подаваясь вперёд и утягивая младшего в лёгкий поцелуй. — Тэхён сказал, что альфы не чувствуют запаха беременности. Только если это не их ребёнок. Вот ты и привык из-за своей работы, что вообще омег не чуешь никогда, а тут посторонний запах привёл тебя в замешательство, — Чимин чуть тянется к его лицу и оставляет короткий поцелуй на кончике носа. Юнги прикрывает глаза, хмыкая грустно. — Мне очень жаль. Я привыкну к новому запаху, — он вздыхает и снова крепко обнимает омегу, с удовольствием дыша воздухом, пропитанным их феромонами. Чимин согласно кивает и жмётся ближе, притягивает его к себе за шею и одной рукой ерошит волосы альфы. — Конечно. Пойдём домой? Ты задолжал мне хорошее завершение выходных. Я, между прочим, вчера был подготовлен для одного обиженного альфы, — хихикает смущённо Пак, широко поглаживая плечи Мина. Тот смеётся в ответ, раздосадованно качая головой. — Боже мой, я собственными руками всё разрушил, — он отрывается от омеги и тянется к своему пальто на спинке стула, чтобы накинуть его на плечи и уйти из клиники вместе с парнем. — Вот-вот, теперь возвращай должок, — Чимин выскакивает из кабинета под смешки Юнги. А тот спокойно собирает нужные вещи и закрывает кабинет с широкой улыбкой на лице. Он предвкушает хороший вечер в компании любимого человека. Главное, чтобы таких вечеров было не один, и даже не два.