Предел юношеских мечт.

      Родные просторы Мондштадта встречали привычной темной легкостью. Состояние Кэйи все еще было загадкой для Мари, однако та не давала ему повод для переживаний и тихо шла позади, изредка поглядывая на впереди идущего парня. — Мы только вернулись, и все же я хочу отправиться куда-то еще дальше, нежели Ли Юэ. Произнесла рыжая девушка вполголоса. Капитан кавалерии обернулся лишь на миг, чтобы улыбнуться краешками рта и в шутку спросить, не прекращая идти: — Тянет на далекие экспедиции? Ответом стало воодушевленное согласие. После лирической паузы Зел продолжила: — Может, в Инадзуму, а? С твоей помощью можем добраться до Электро региона в считанные дни! — И как ты себе это представляешь? Скаут поравнялась с Альберихом. — Ты используешь элементальный навык, мы стоит и ждем, пока твои силы восстановятся, и снова используем навык! И так прямиком до Инадзумы! — Да уж, отличный план. Посмеялся в ответ парень.

***

      Добравшись до города свободы, пара разошлась по своим делам. Мария передала Екатерине информацию о прошедшей экспедиции, Альберих же отправился в свой кабинет. …И весь последующий день Капитан Кавалерии неустанно перебирал документы на столе, подписывал бумаги и решал соответствующие его должности вопросы. Со временем перед глазами начало плыть и Кэйа по началу пытался вчитываться в то, что подписывает, однако с каждым взмахом пера становилось все труднее разобрать хоть букву. Оттянув душащий воротник рубашки, устало выдохнул. Он болел редко, почти что никогда, но этот случай в пещере стал последним добивающим ударом по его итак хрупкому здоровью. Несмотря на сидячую позу, колени начали дрожать, еле постукивая кончиками пят по холодному полу. Как назло, вина рядом не оказалось — и это было чертовски не кстати. Туман опустился на город, заслоняя укатывающееся за горизонт солнце белесыми завесами. Почти что тающий Кэйа в миг собрался по струнке, пытаясь таки вынести приговор к очередному нарушению. Попытки приблизить лист к глазу не увенчались успехом: взгляд становился более размытым с каждой секундой, а пальцы охватил тремор, тормоша документ. Синие волосы надоедливо лезли в лицо от задувающего сквозняка. Но парень не вставал: лишь обернувшись, устремил взор в окно. Ощущение ядовитости в его сердце давно теплится наедине с оставшимся трепетным светом. И уходит он также быстро, как появляется Венера на небе после заката солнца. Они оба пожирают тебя изнутри. Принц Бездны ещё помнил себя, но с каждым моментом одиночества понимал, что это всё — фальшиво. Тоска граничит с псевдо-последним вздохом веры. Наутро она, конечно, просыпается от этой детской игры сомнений. Это чувство даёт корни в еле подвижной груди. Та подрагивает от наступающего кашля и ритмично отступает, давая насытиться кислородом. Оно заставляет Кэйю чувствовать собственную немощность. В периоды единства с самим собой он осознаешь эту тяжесть, однако ничто плохое не длится долго. Потому что подсознательно знает, оно — бесконечно. Ну, или же это свет. До сих пор точно ребенок Альберих понять не в силах, а потому мечется от отчаяния к надежде, и наоборот. Нет, это не ночь такая темная. Это что-то настолько большое, фантомное заполнило собой все окна домов. Сколько ещё хватит лжи на него? Парень глупо пялится вдаль и думает о чем-то эксцентричном, но оно всегда, безусловно, касается его души, родного дома. Птицы поют так беспорядочно, что это больше сходит на неясную какофонию, больше сравнимой с адской исповедью, нежели на звонкие слышные трели, привычные каждому человеку. Любовь всегда безусловна — понимание этой незнакомой истины даёт ему силы, но спасет ли это его? Потому что если и утопать, то точно не во тьме. Пока не стало поздно, пока жгучая ненависть не начнет пробираться на теплоту людей, ещё есть время реабилитироваться. Или принять свой же удар на себя. Ладонь прикоснулась ко лбу в области скрытого глаза. И представил Капитан что-то светлое, теплое, близкое… Конечно, у этого чего-то рыжие волосы, у этого чего-то озорная улыбка, палящий взгляд. но если вспоминать что-то менее банальное или другими словами нечто более запоминающееся, это то, как Мария быстро краснеет, порой моргает часто — через каждую долю секунды и невольно распахивает глаза. Но Кэйа вышел из равновесия. Чувствовать бесконечную апатию гораздо лучше того чувства, что ощущает парень при столкновении с ней. Потому что неведение — худшее для точной схемы выживания в этом мире, где все давно уже знакомо. Конечно, но парня клонит в сон. Пытаясь забыть очередное наваждение, горько засыпает.