Мальчик-который-боится-грозы

Гарри так и не удалось заснуть, хотя он очень старался. Хоть сейчас ещё только шесть часов вечера примерно, он решил, что если заснет сейчас, то не услышит больше ни единого звука от грома за окном, но как назло сна не было ни в одном глазу. Зато был бьющий по окнам ливень, сопровождающийся аккомпонементом из чёртовой грозы и сверкающей молнии. Каждый раз, когда молния в очередной раз била по земле, Гарри вздрагивал, сжимаясь все больше и больше, норовя наверное съежиться до мизерных размеров и раствориться в воздухе. И с каждым новым звуком грома он все больше и больше желал оказаться в спасительных руках Снейпа. Слёзы уже давно прошли, оставив после себя лишь страх, который было просто не выковырять из головы, поэтому его мозг начал быстро соображать, куда бы сбежать и оградить нервную систему от ненужных потрясений, она и так ни к черту после Войны (если учитывать, что Гарри теперь боится чёртовой грозы). И каждой секундой Поттер думал, что пойти все же вниз к Снейпу будет наилучшей идеей из всех, что есть, не то чтобы их было много. Поэтому, когда за окном снова громыхнуло так, что аж стены задражали, Гарри пискнул и, выпрыгнув из кровати, помчался вниз, переступая через одну ступень, желая как можно скорее оказаться рядом с любимым. Он влетел в гостиную, в которой все так же неизменно сидел его бывший профессор, только теперь уже без книги, просто смотря в камин на языки пламени, которые спокойно переливались на поленьях, мелодично потрескивая. Поттер же как-то не особо обратил внимания на этот и правда мелодичный, успокаивающий звук, слишком поглощенный собственными страхами. Он резко остановился за спиной у Снейпа, не уверенный в том, что собирается делать сейчас. То ли сесть на диван, то ли на кресло напротив мужчины...       — Поттер. А я уж думал не дождусь тебя, — хмыкнул Северус, не отрывая взгляда от огня.       — Я... Я был наверху... — пробормотал тот, все еще стоя позади.       — Я уже это понял, — вздохнул Снейп, наконец оторвавшись от созерцания рыжего пламени и посмотрев на напуганного парня. Он внимательно смотрел на него, о чем-то думая.       — Чего застыл? Присаживайся, Поттер. Гарри сглотнул и лишь кивнул, опустив голову и пройдя ко второму креслу. Он аккуратно сел в него и поджал ноги к себе, положил подбородок на колени, а руками обхватил низ ног. Северус наблюдал за ним, через какое-то время прикрыв глаза. То, что весь вид Поттера прямо таки кричал о том, что ему страшно, казалось нисколько не задел Снейпа. Снова. Он спокойно сидел на своём месте, о чем-то думая. Пока Гарри чувствовал, что сейчас взорвётся от безысходности и обиды. Ну неужели так трудно хотя бы поинтересоваться, что с ним?! Это ведь так просто... Гарри шумно вздохнул, поглядывая на Снейпа. Черт, ну почему зельевар такой? Тем не менее, не смотря на все внутренние обиды и недовольства, Гарри все равно хотелось тепла и уюта от него. Не смотря ни на что. Посидев в тишине ещё минут десять, Поттер не выдержал, сам поднялся на ноги и тихо подошёл к Северусу, осторожно присаживаясь на подлокотник, боясь ещё и того, что Северус может и выгнать его ненароком. Мужчина мгновенно почувствовал, что рядом кто-то есть и тут же распахнул глаза, медленно повернув голову к Поттеру, впившись взглядом в зелёные глаза напротив. Гарри тем временем тоже уставился на него, смотря лишь в чёрные омуты, не видя ничего более и в который раз погружаясь в своего Северуса до дна, не желая прекращать свое падение в бездну. Ведь там было столько всего, что хотелось остаться навечно, ведь где-то на глубине этой казалось бы холодной черноты плескалось все: от всепоглощаюещей любви и нежности, которая укутывала тебя так, что выбираться не хотелось никогда и ни за что, до небывалой страсти, которая горела огнём и приятно обжигала своей нескончамой любовью и жаждой жизни. Гарри медленно сглотнул.       — Северус... — совсем тихо выдохнул Гарри, не отрывая взгляда от взгляда напротив. — Согрей меня... Прошу... — срывающимся голосом прошептал он, больше всего желая сейчас, чтобы его наконец обняли и согрели, огородив от собственных страхов. Снейп продолжал молча буравить его взглядом, ничего не предпринимая и не делая. Но когда Гарри не выдержал и сам потянулся к мужчине, силясь прижаться к нему всем телом, мужчина опустил взгляд на черную макушку, которая уже покоилась у него на груди, а все остальное тело парня находилось на его коленях, выдохнул и через секунду неспеша положил левую руку на сгорбившуюся спину Гарри, пока вторая потянулась к этой самой макушуке, опустившись на нее. Он пальцами зарылся в отросшие пряди мягких, на ощупь, волос и, ничего не говоря, начал спокойно поглаживать одной рукой — макушку, а другой — напряжённую спину, которая вскоре полностью расслабилась и перестала напоминать камень. Гарри же зажмурился, ощущая небывалый прилив нежности и счастья. Он ведь даже надеяться не смел, что его успокоят, а тут ещё и гладят в придачу... Да и к тому же, так мягко, так нежно, черт возьми, что хотелось расплакаться, честное слово. Но Гарри не будет больше плакать. Зачем, когда ты сидишь на коленях у самого любимого человека и ощущаешь, как постепенно расслабляешься от любимых рук, которые дарят лишь наслаждение?.. Это было бы глупо с его стороны... Поэтому Гарри, позабыв обо всем на свете, поудобнее устроился в руках Северуса, прижавшись к его груди ещё сильнее и обвив руками чужую талию, тихо заурчал, а на его лице наконец расцвела счастливая улыбка, которая была такой искренней, что когда холодный с виду Снейп заметил её, то не удержался и тоже приподнял уголок губ, что говорило о том, что сам он не менее счастлив, ведь увидеть на его лице хотя бы отголоски улыбки — это большая редкость. И эту редкость может вызвать лишь этот несностный мальчишка, который боится чертовой грозы. И который кажется наконец провалился в сон, которого так долго ждал. Снейп ещё раз вздохнул, не прекращая нежно поглаживать своего Гарри по голове, и метнул взгляд на окно, за которым все так же, не прекращая, сверкали молнии и раздавались раскаты грома, но которые больше нисколько не пугали нашего Героя, потому что тот был под защитой. Под Снейповой, молчаливой, своеобразной, но такой любимой и необходимой защитой.