1999 год. Микеле – 25, Флорану – 18
И какого черта я там делал, спрашивается? Ивон и Марк притащили меня сюда практически силой - Микеле, ты же опять переезжаешь в свою Бельгию, бросаешь нас одних в этом огромном жестоком Париже, это повод выпить, бла-бла-бла. И вот так я, собственно оказался, здесь – в полуподвальном клубе, где-то на окраине четырнадцатого округа. В клубе было тесно и душно, как в консервной банке, и единственным, что мне тут понравилось, был бар. Мои обожаемые друзья меня, разумеется, кинули – Ивон подцепил какую-то девушку, а Марк успел надраться до невменяемого состояния и уползти слэмиться в самый центр толпы. Наверное, стоит рассказать о том, почему мы вообще оказались в этой дыре, а не пошли в какое-нибудь более приличное место. Марк всю неделю твердил нам о том, что сегодня здесь должен был состояться какой-то рок-фестиваль, на который ему нужно было попасть во что бы то ни стало. О, да, Марк обожал тяжелую музыку. Мне порой казалось, что он даже спит в футболке Dimmu Borgir, прижав к груди постер Metallica. Впрочем, не мое это дело, кто там с кем спит. А что касается меня, то я предпочитал музыку полегче - Depeche Mode, U2, Radiohead. Марк в ответ на это презрительно называл меня унылым депрессивным студентом и выражал надежду на мое дальнейшее перевоспитание. Перевоспитания в тот день точно не получилось. Мои барабанные перепонки разрывались от громких гитарных риффов и долбящего баса. У меня было такое чувство, будто мою голову засунули в железный ящик, а снаружи работают дрели и перфораторы. Черт бы побрал все эти молодые перспективные группы. Мои сигареты закончились три песни назад. Наверное, это было даже к лучшему, потому что в клубе было так накурено, что впору было объявлять о начале газовой атаки. Я прислонился к стене и оглянулся по сторонам. Передо мной шевелилось настоящее людское море – такое же буйное, неуправляемое и безумное. Море, пропахшее алкоголем и потом, море, бьющееся в экстазе от музыки, льющейся со сцены. И эта стихия была куда опасней, чем море настоящее. Легкий иррациональный страх перед толпой преследовал меня с самого детства – когда-то отец взял маленького меня на футбол, а когда мы шли после проигранного чериньольской командой матча домой, я случайно отпустил его руку и потерялся в толпе полупьяных футбольных фанатов, которые чудом меня не затоптали. Пятилетний мальчик в толпе взрослых агрессивных мужиков. Я никогда больше не испытывал такого же сильного страха, как в тот день. Но неприятие толпы осталось со мной до сих пор. Музыка ненадолго смолкла. Музыканты ушли со сцены, а вместо них вышла какая-то другая группа. Судя по всему, начинающая – ребята, подключавшие инструменты, были еще почти подростками. Я поискал глазами Марка – его, разумеется, нигде не было. Куда пропал этот танцор диско – выяснять было бесполезно. Я примостился на единственный свободный барный стул, который угрожающе скрипнул подо мной, и от безысходности уставился на сцену. Парни начали играть первую песню. Приятный негромкий голос солиста поначалу даже заставил меня заинтересованно прищуриться, пытаясь разглядеть его, - это был коротко стриженый парень лет двадцати в мешковатых шортах и черной майке – но через полминуты его спокойный голос сорвался на хриплый вопль. Я разочарованно выдохнул. Однако в моем разочаровании я был одинок – толпа у сцены радостно скакала и выкрикивала что-то такое же хриплое и невнятное. Им происходящее на сцене явно нравилось. Неожиданно людская масса немного раздвинулась, как море перед пророком Моисеем, и выплюнула лохматого полуголого парня, который, радостно хохоча, потащился к барной стойке. Однако, увидев меня, он резко изменил курс, и я обреченно признал в этом ненормальном Марка. - Микеле! – проорал он, радостно вешаясь мне на шею и загнанно дыша в ухо. – Я же говорил, что здесь будет потрясающе! Как тебе эти ребята? Просто охренительные, правда ведь? - Солист тратит голос ни на что, - пробормотал я недовольно, пытаясь отпихнуть от себя Марка. - Здешние, из Парижа, «Lost Smile», - не обращая внимания на мое ворчание, возбужденно говорил Марк. – Молокососы еще, но добьются своего! Он отпустил еще много восторженно-нецензурных эпитетов в адрес этой группы, пока мне наконец не удалось спихнуть его с себя. Он как ни в чем не бывало бухнулся на соседний стул и начал радостно подпевать. Точнее, орать. Я усмехнулся и вновь перевел взгляд на сцену. Парнишка-вокалист пел с закрытыми глазами, открывая их лишь на особенно эмоциональных моментах песни. И держался он весь как-то зажато, замкнуто. На фоне яростно машущих головами гитаристов это смотрелось довольно странно. Создавалось ощущение, что он не позволяет телу растрачивать энергию, чтобы всю ее пустить в голос. Я вот так не умел – предпочитал скакать по сцене, спускаться к зрителям, валяться на полу и петь лежа… Что угодно, лишь бы не стоять просто так. Я настолько погрузился в свои мысли, что не заметил, как выступление этой команды закончилось. Из задумчивости меня вывел лишь гогочущий смех и аплодисменты Марка. Солист, застенчиво улыбаясь, пробормотал «Спасибо» в микрофон, и музыканты ушли со сцены. На смену им тут же выскочили какие-то безумные бородатые викинги, и я понял, что еще получаса в этом дымном грохочущем аду я не выдержу. - Марк! Марк! Я пойду, спасибо за вечер! Марк! Передай Ивону, чтобы…Мааарк! – я пытался докричаться до друга, но он лишь блаженно улыбался и кивал – скорее, в такт музыке, нежели мне. Поняв, что достучаться до него у меня не получится, я хлопнул его по плечу на прощание и пошел искать выход. С трудом прорвавшись сквозь потную, возбужденную, дышащую перегаром толпу, я практически вывалился из дверей клуба на улицу. Холодный, прозрачный, как стекло, воздух мгновенно отрезвил и успокоил меня. Это ощущение было сродни погружению в ледяную воду после тренажерного зала. Я сразу почувствовал себя лучше. Поздняя осень давала о себе знать легкой ледяной пыльцой на асфальте. Я шел осторожно, зная, что стертые практически до блеска подошвы старых кед – плохое оружие против гололеда. Внезапно в голове возникла мысль о том, что было бы, если бы я поскользнулся. Воображение сразу услужливо нарисовало мне целый сценарий. Вот окружающая картинка резко уходит куда-то вперед, как будто из-под меня выдергивают одеяло, на котором я стою. Вот мир переворачивается дном вверх – раз! - и я уложен на лопатки прямо на этот зеркальный асфальт, а в районе затылка расползается тягучая боль. Все как в кино. Slow-motion, крутые спецэффекты и тревожная музыка. Почти как в Голливуде. Я лежу на земле, слушаю тишину и смотрю в темное, чернильного цвета небо, похожее на плотный бархат, продырявленный выстрелами из ружья. Самую большую прореху, оставленную несколькими пулями, люди называют Луной, вон ту, поменьше - … И вот тут я действительно упал. Все вышло куда менее романтично, чем в моих фантазиях. Я лежал лицом в свежевыпавшем снегу, нелепо раскинув руки и напоминая собой сбитый мессершмитт. Болел не затылок, а нос и колено. Замечтавшись, я не заметил, куда иду, зацепился ногой за мусорную урну и распластался на земле, совершив при этом пируэт не хуже, чем знаменитые русские балерины. Было глупо и до слез смешно. Я захихикал, уткнувшись лбом в землю и даже не пытаясь подняться. - Помощь нужна? – кто-то бесцеремонно похлопал меня по плечу и решительно нахлобучил на затылок шапку, которая, видимо, слетела в процессе падения. - Все в порядке, - все еще улыбаясь, пробормотал я и попытался приподняться. Голые ладони обожгло снежной крошкой. - Вставай, вставай. Ничего не сломал? Может, врачей вызвать? – заботливый прохожий помог мне подняться на ноги. Я молча вытер лицо от снега концом шарфа, поправил шапку и беспечно улыбнулся своему «спасителю». - Не стоит. Спасибо за помощь. Парень, поднявший меня, не отреагировал на мою реплику, настороженно вглядываясь в мое лицо. Я, поморгав, посмотрел на него в ответ и не без труда признал в нем солиста той группы, что я слушал, сидя в клубе. - А ты, случайно, не поешь в группе, которая только что в клубе за углом выступала? – обаятельно, как мне показалось, улыбнувшись, я начал тараторить, чтобы разрядить неловкую паузу и согнать недоумение с лица прохожего. – Как же вы называетесь, черт, забыл…Марк же говорил…«Lost Smile», вот! Верно? Это ты? Лицо парня осветилось восторженно-идиотской ухмылкой. - Микеле! – радостно проорал он, кидаясь на меня с объятиями. Я не ожидал такого порыва чувств и, покачнувшись, снова рухнул на землю. Мда. Хотел больной затылок – получай. - Ох, прости, я не хотел, - смущенно забормотал парень, тут же слезая с меня и поднимая мое уже порядком уставшее от перепадов высоты тело. - Да ничего, - ошалело ответил я, пытаясь вспомнить, знакомился ли я когда-то с кем-то из парижской подвальной рок-тусовки или этот участливый юноша меня с кем-то путает. - Да это я, Флоран! Флоран из Аржантёя! Ты не узнаешь? – улыбка парня немного померкла, в глазах появилось что-то похожее на испуг. Я еще секунды три вглядывался в его лицо, пока, наконец, не вспомнил. Флоран. - Ну так бы сразу и сказал! – я обнял его, искренне улыбаясь. Кто бы, черт возьми, мог подумать, что мы встретимся и в третий раз? - Я испугался. Я уже подумал, что ты совсем меня забыл. Или что я просто спутал тебя с кем-то, - тараторил Флоран, неловко поправляя съехавшую на затылок шапку. – Ты все еще живешь здесь? Как твои дела? Ты продолжаешь заниматься музыкой? Ты что, сказал, что был на моем концерте сейчас? - Слишком много вопросов для улицы, - я ласково развернул его за плечи в противоположную сторону. – Пойдем, Флоран из Аржантёя. Пообщаемся в каком-нибудь более уютном месте, а то снег, тающий у меня за шиворотом, делает меня неразговорчивым.***
Мы сидели в кофейне уже третий час. Уже давно перевалило за полночь, но это место работало круглосуточно, за что я его особенно любил. Фло развалился на мягком диванчике и, прикрыв глаза, что-то мурлыкал в такт песне Гару, доносящейся из динамиков. Я грел пальцы о четвертую чашку кофе. Нас окружал уютный полумрак, и из дымчатой темноты взглядом можно было выхватить странные рисунки на стенах, блики на глянцевой поверхности фотографий, висевших над нашим столиком, очертания большого книжного шкафа в другом конце зала, в неверном свете кажущегося горбатым сказочным монстром. От контраста между началом вечера и его окончанием моя голова шла кругом, но я уже давно привык ко всем внезапным переменам в своей жизни – как матрос на корабле привыкает к постоянным штормам и качке. Как ни странно, за два часа мы, захлебываясь словами и перебивая друг друга, успели обсудить все, что произошло в наших жизнях за эти три года, начиная от нашей последней встречи и заканчивая сегодняшним концертом. Теперь наслаждались молчанием – тем самым молчанием, которое не тяготит, а скорее объединяет людей. Под потолком уютно жужжали лампы-вентиляторы, по небольшому залу бесшумно перемещался молчаливый официант с гордо выпрямленной спиной. Мне не хотелось уходить отсюда. Я наконец-то ненадолго достиг гармонии с самим собой и стремился удержать это чувство как можно дольше. - Ты ведь опять уедешь, да? – неожиданно спросил Флоран, приоткрыв один глаз. - Да, - я вздохнул. – В Бельгию. Послезавтра. - Почему каждый раз после того, как мы встречаемся, ты мгновенно куда-то пропадаешь? – в голосе Фло промелькнула какая-то детская обида. - Не ври. В самый первый раз – помнишь, тогда, на море? - первым уехал ты, - возразил я. - Ах, черт. Точно, - Фло зевнул и потянулся, хрустнув костяшками пальцев. – Знаешь, а мы ведь могли бы быть хорошими друзьями. - Мы и так друзья, разве нет? - Друзья, которые видятся раз в несколько лет и то по счастливому совпадению? – грустно улыбнулся он. – Это не друзья, Мике. - Но ведь зачем-то судьба нас сталкивает? – я неловко повертел в пальцах ложечку, вытащенную из кружки, и забрызгал идеально чистую поверхность стола каплями кофе. - Это случайность. - Случайностей не бывает. - Бывает, - упрямо покачал головой Флоран. Мы опять помолчали. У меня в душе зародилось тягучее тревожное чувство, что все наши встречи - это действительно не просто так. В самом деле, три раза – это уже слишком много для простого совпадения. Я не мог придумать, как объяснить это Флорану. Но потом, осененный идеей, заговорщически наклонился к нему. - Я знаю, как это проверить! - Как? – заинтересованно спросил Фло, тоже придвигаясь ко мне. - Мы бы могли в этот раз спокойно обменяться контактами и общаться дальше, ведь так? Но давай не будем этого делать. Если все наши встречи не были случайностями, если так действительно надо – мы встретимся снова. А когда и где – не имеет значения. - А если не встретимся? – озадаченно спросил он. - Значит, ты прав, и случайности существуют. - Это значит, мы опять не будем видеться черт знает сколько лет и общаться тоже не будем? А может, и вообще никогда не встретимся? – я заметил в его темных, кофейно-карих глазах искреннее расстройство. Он наклонился ко мне настолько близко, что почти касался своим носом моего. - Ну, я не думаю, что в течение этих трех лет ты сильно по мне скучал, - я усмехнулся. - Ты не веришь мне? - Я хочу проверить, - после некоторого раздумья пробормотал Фло. Его глаза загорелись азартом, смешанным с легким сожалением. - Вот и проверим, - я подмигнул ему.***
Еще через час я начал собираться домой. Неожиданно и в дикой спешке. Конечно, ведь кое-кто, как всегда, запланировал важные дела на утро и напрочь забыл о них. - Ты уже уходишь? – расстроено выдохнул Флоран. - Мне пора, малыш Фло. Правда пора, - я, чертыхаясь, натягивал куртку, - Я бы хотел побыть с тобой еще, но время поджимает. Флоран поколебался секунду, глядя на то, как я завязываю шарф, а затем неловко встал из-за стола, подошел ко мне и неожиданно крепко обнял. Я опешил на мгновение, но потом обнял его в ответ и ласково провел ладонью по коротко стриженой макушке. - Жаль, что я не смогу даже просто написать тебе, Мике. Или позвонить, - смущенно прошептал он. - Ты сам согласился на наш уговор, - улыбнулся я. – Не переживай. Я убежден в своей правоте. - А это значит… - задумчиво протянул он. - …еще увидимся, Фло, - закончил я за него.