Агрокорпус

— И еще я хочу убить всех хаттов. Маленький мальчик Энакин, светловолосый и милый, сидит на террасе под зеленью виноградных листьев, обняв огромную кружку ледяного лимонада, болтая ногами. Тень его слишком черна, но не ситх, наверное, не обратит внимания. По крайней мере, Оби-Ван Кеноби, ситх Агрокорпуса по прозванию «Гроза сорняков», на это сильно надеется. К ним собираются нагрянуть джедаи — то ли с инспекцией, то ли для очистки совести после того, как у Агрокорпуса чуть будущих инициантов не похитили, а спас их вовсе не джедай Оби-Ван, — и до этого судьбоносного визита ребенок очень вряд ли успеет освоить базовую маскировку. Он едва прошел Темную инициацию во время похищения, чудо, что он вообще стабилен. — Вообще всех хаттов? — светски интересуется мастер Оби-Вана. — Или только тех, кто на Татуине? Ребенок задумывается, потягивая лимонад. — Кто на Татуине, — решает он, и Оби-Ван мысленно выдыхает. — Чтоб они все оставили Татуин в покое и рабов отпустили. Мастер кивает. — У тебя там остался кто-то? На Татуине? — Мама. И Китстер. Это мой друг. У них хорошие хозяева, у нас с мамой хороший хозяин, был, у меня в смысле, он не хотел меня продавать непонятно кому, и маму не продаст непонятно кому, и она на него работает, в магазине, он ее не тронет и другим не даст, — Энакин выдыхает. — Они стоят много денег, вы не можете мне дать в долг, я отработаю сколько надо? Оби-Ван едва не давится лимонадом. — Мастер Квай-Гон сказал, что у него столько нет, — продолжает мальчик, будто то, что он говорит — в порядке вещей. — А джедаи сказали, что я слишком маленький, чтобы брать в долг такую сумму, и что они не вмешиваются и не станут никого покупать, потому что это запрещено, рабов покупать. Но мастер Квай меня же купил! Это нелогично. — Он тебя купил? — переспрашивает Оби-Ван. Он не знает, что чувствует. Разочарование, наверное. Не тем, что Квай выкупил раба — тем, что он сказал ему, что не может и не сможет выкупить его мать. — Ну да. Я выиграл Бунта-Ив, это гонки, и мы выиграли кучу денег, и на меня хватило, и на гипердрайв для корабля Падме, на котором они прилетели. А на маму — нет. Мастер Квай говорил, что я Избранный и родился от Силы. Это бред какой-то, я от мамы родился. Оби-Ван запивает усугубившееся разочарование лимонадом. То есть, Квай не выкупил бы ребенка, если бы тот не был, с его точки зрения, Избранным Силы. Ну замечательно. Мастер смотрит на него, и Оби-Ван чуть улыбается. Ну да, нельзя возносить живых существ на пьедестал, любой, они же живые, несомненно разочаруют. И это нормально. Квай-Гон не обязан быть идеальным джедаем, каким его придумал не взятый им десять лет назад падаван. — Агрокорпус покупает рабов? — интересуется мальчик, а тени вокруг него шевелятся, будто щупальца. Если он и не Избранный, то будущий Лорд Ситхов — вне всякого сомнения. — Он даст мне денег? Я умею хорошо работать, я хороший механик. — Несомненно, — говорит мастер. — Мы заключим контракт, выкупим твою мать и твоего друга с семьей, и поселим их на первое время здесь. На этой планете много места, нет ничего опасного, и очень много работы. Твоя мама тоже хороший механик? — Она лучшая в Мос-Эйсли, — Энакин смотрит очень серьезно. — Это объективно, я не вру. Сначала она, потом я, а потом Чи Ли Тча. Все остальные — сплошная ржавчина. Мы — хорошее вложение. И Китстер — хорошее вложение! — Я уверен, что мы не пожалеем, — кивает мастер и пожимает ребенку руку. После Энакина уводят на первичные тесты — ему нужно будет подобрать индивидуальную программу, особенно учитывая прошедшую инициацию, — и Оби-Ван остается с мастером один. Ему скоро нужно будет идти готовиться к возможному переводу на Корусант, в непонятном качестве не-рыцаря и не-падавана, прецедентов ошибочного распределения в Агрокорпус до него как-то не случалось (точнее, никто не желал их признавать, ну так ситхам Агрокорпуса оно и было на руку), но ему не хочется шевелиться. И на Корусант ему тоже не хочется. — Ты сможешь официально носить меч, — говорит мастер. — И джедайские одежды. И философию читать в любое свободное время. И, может быть, твой Квай даже захочет тебя чему-то поучить. — Моя мечта сбылась, — кисло говорит Оби-Ван. — Ура. — Чуть больше энтузиазма, Гроза сорняков, а то виноград пожухнет. А он не сорняк. — Я буду плохим шпионом, — вздыхает Оби-Ван. — Ничего, научишься. Инициантов нам присмотришь заодно. Склонность к нашей стороне Силы проще вычленить на месте, пока ее не попытались вытравить, успешно или не слишком. — Они не выкупили семью этого ребенка. Просто забыли про нее. — Привязанностей же не должно существовать, — мастер смотрит на него с веселым прищуром. — Ты же не забыл? — Мне кажется, я не совсем осознавал, что это конкретно значит. — Конкретно это значит очень много изуродованных жизней. Тебе будет регулярно хотеться ударить их всех молниями, чтобы, может быть, от шока мозги на место встали. Но я тебе сразу говорю, шокотерапия — ложь, и не работает. Оби-Ван кивает. Допивает лимонад. — Вы же не станете взыскивать с мальчика долг, правда? Мастер потягивается. — Конечно, стану. Иному он не поверит. Тебе, Гроза сорняков, нужна глубокая, долгая и вдумчивая командировка по Внешнему кольцу. Вот покрутишься на Корусанте, поучишься чему скажу, и поедешь. Никакая медитация так не расширит твое сознание, поверь мне. Его не запрут навечно на Корусанте! Его посылают учиться дипломатии, тому, чему Орден обучает лучше всех, а потом, потом будет настоящая работа!.. — Лучше? — осведомляется мастер, его глаза смеются, и он, конечно, видит Оби-Вана насквозь. — Лучше, — выдыхает Оби-Ван. — Спасибо, мастер. Вы Энакина себе возьмете? Мастер задумывается. Смотрит на грозди винограда, отщипывает ягоду — и качает головой. — Мне не кажется, что я ему подойду. Я буду курировать общее направление, конечно, но мальчик очень отличается от тебя, например. Он воин, явный, а не дипломат. И алхимик, а не оружие массового уничтожения, как некоторые. — Если он будет Лордом, он будет еще тем оружием. — Био- и технологическим, — усмехается мастер. — А не артиллерийской установкой. Вижу возможного второго Ревана я, падаван мой юный. Как бы не пришлось Коррибан подключать к его обучению… Но это пока ждет. Посмотрим.

Десять лет спустя

— …И из этого они делают вывод, что у нас в Сенате бейнит? — спрашивает Энакин. Оби-Ван трет лоб и прислоняется к дереву. У него нет никаких сил. Кто бы мог подумать, насколько изматывающими могут быть совещания джедаев. Вот он не джедай — и то устал. — Совет Ордена так считает. — И что они по этому поводу собираются предпринимать? Ничего они не собираются, кроме как наблюдать надвигающуюся катастрофу, в этом-то вся и проблема. Они сидят во внутреннем садике Ордена, на который без слез не взглянешь. И Энакин рисует его таким, каким тот должен быть. Оби-Ван невероятно счастлив, что рецензировать амбициозные планы Энакина придется не ему. Вот в одном из вариантов неслучившегося будущего он был джедаем, а Энакин — его падаваном. Это было кошмарное будущее, и Оби-Ван «Гроза сорняков» Кеноби безумно счастлив, что оно не сбылось. Сейчас он — временный представитель Агрокорпуса при Ордене, официально при мече, почти джедай, хоть и не совсем, — и Энакин, один из самых многообещающих биотехнологов Корпуса, прибыли получать официальный заказ на терраформирование Татуина. Оби-Ван очень рассчитывает на то, что подлинную историю «Татуинской катастрофы» никогда никто не узнает. Потому что вот она, Татуинская катастрофа, рисует цветочки, довольная жизнью. И не подумаешь ведь, что такой милый светлый мальчик, во-первых, самый юный Лорд Ситхов за всю историю, а во-вторых — выдумал ту заполонившую пески Татуина колючку, вызывающую дичайшую аллергию у хаттов, и только у хаттов, в качестве дипломной работы. И ведь воплотил же в жизнь, хотя сложностей было навалом. И даже отказался от идеи геноцида. Оби-Ван им очень горд. Энакин хмыкает и смотрит на него добрыми, ясными глазами. — Коррекция, Оби. Что мы собираемся по этому поводу предпринимать? Бейнит — это плохо. — Плохо, — соглашается Оби-Ван. — Но это тебе не хатты с аллергией. Не бывает аллергий на бейнитский способ использования Темной стороны. Энакин сначала кивает, возвращается к рисунку, а потом, едва только Оби-Ван понимает, что, собственно, только что сказал, вскидывает на него взгляд. — Ты уверен? А что, если… Ну вот. И кто ж его за язык тянул-то. У Энакина «Кто не спрятался» Скайуокера на лице появляется то самое выражение, с которым он брался за дипломную работу, и Оби-Вану становится даже немного жаль бейнита. Ну… совсем немного. Чуть-чуть. В конце концов, тот сам виноват.