Город, в котором есть «Мы»

      Холодно.       Будто сама Бездна приветливо раскрывает свои объятия.       Кейя ничего не видел, лишь слышал вдалеке шёпот. Судорожно протягивая руку в пустоту, в надежде, что ему помогут, вырвут из темноты. Но никто так и не протягивал руку в ответ.              Вдалеке замелькала крохотная крупица света, которая увеличилась до размера пространства, полностью осветив его. Кейя зажмурился от внезапной яркости, потёр глаза, после чего, щурясь, осмотрелся вокруг.       Перед мужчиной стоял двойник.       Будто отражение в зеркале — привычная повязка на глазу и любимая накидка с пышным меховым воротником. Альберих протянулся к «отражению» — но рука уперлась в прозрачную преграду.       «Он не видит, что находится по другую сторону?»       Сердце Кейи чуть не взорвалось, когда к его отражению подошёл Дилюк. Мужчины стали оживленно о чем-то беседовать, будто бы между ними не было никаких разногласий, никаких ссор. Словно они никогда не причиняли боль друг другу.       Живот Кейи скрутило, резкий запах ударил в ноздри. Запах зависти под соусом ревности и презрения к самому себе.              Альберих чувствовал себя обезьяной в клетке, не способной обратить на себя ничьё внимание. Он колотил по стене кулаками, кричал, в надежде, что его услышат. И Дилюк на мгновение оборачивается, заставляя синеволосого чувствовать, как все внутренности сжимают ледяными ладонями. Красноволосый мужчина смотрит лишь пару секунд и после отворачивается.       Фигуры мужчин начинают испаряться. Теперь за стеклянной преградой только белая, ослепляющая пустота.       Кейя остался один, словно в стеклянной коробке. Дышать становилось все тяжелее, ноги ослабели и Альберих падает на пол, задыхаясь. Единственным его желанием было поскорее выбраться из этой темницы, которую он собственноручно возвёл вокруг себя.       Мужчина просыпается, громко глотая воздух. Мышцы спины ныли, но ничего не могло сравниться с саднящей болью в заднице и чувством разрывающейся по швам гордости. С одной стороны, капитан кавалерии даже рад был, что наконец-то его самые потайные фантазии исполнились, но с другой стороны — это можно было назвать перепихом с телом, лишенного настоящей души. Ведь когда Кейя вернется в свой мир — для владельца винокурни ничего не изменится, и вот Альберих скорее всего станет чувствовать себя намного хреновее.       Кейя сел на кровати, осмотрелся. Лампадка с рассыпанным вокруг пеплом продолжала стоять на столе. Дилюк ничего не убирал, специально наверное, чтобы когда Кейя проснётся — он вспомнил все, что происходило.       Душу Кейи словно вывернули наизнанку, выпотрошили, как голубиную тушку. Он, после стольких лет, окончательно принял факт, что не может так больше жить.       Он не хочет притворяться и делать вид, что ему всё равно, когда это не так. Не хочет больше притворяться, что ему не больно, когда Дилюк очередной раз колкими словами пробьёт его сердце насквозь. Ему не хочется больше украдкой печально смотреть в след удаляющейся фигуре «брата», когда тот пройдёт мимо, словно ничего не замечая. Не хотелось больше напяливать на себя маску вечно улыбающегося шута, который специально выдавливает из себя смех, чем старается вывести Дилюка из себя.       Да, Кейя хотел вывести Рагнвиндра на эмоции, он хотел увидеть что—то большее, чем презрение, чем ненависть. Хотел увидеть в поведении Дилюка разнообразие в конце концов!       Мужчина понял, что хочет домой.       Не смотря на все случившееся в прошлом и несмотря на всю ненависть, которую к нему испытывают, Кейя хотел оказаться в родном Мондштадте и со всех ног побежать к Дилюку, обнять и сказать то, чего не решался сказать столько лет. Короткую, но чертовски сложную фразу: «Прости меня».       Искренне хотелось извиниться за все. За то, что причинил столько боли своей тайной, за то, что он вообще такой вот появился в его жизни… Лишь бы Дилюк больше не смотрел на него, как на падшую, грязную женщину.       Он понимал, что разбитой вазы снова не склеить, но из этой ситуации можно вынести урок и не допустить, чтобы разбилась новая.       Капитан кавалерии встал с кровати, переступив через неприятное чувство боли, и стал подбирать с пола одежду.       В дверь постучали.       — Мистер Дилюк ожидает Вас в своем кабинете, — проговорила горничная, после чего Кейя услышал удаляющиеся шаги.       Оказывается, он проспал до обеда, так как стрелки на часах перевалили за двенадцать. В желудке почувствовалось тянущее чувство голода. Мужчина надел мятые вещи и вышел в коридор.       «Давно здесь не был… Но даже в другой реальности интерьер не отличается.»       Подходя к кабинету альтер-Дилюка, Кейя сперва помедлил, но вспомнив, как с ним ночью обошёлся этот сукин сын, со всей силы шарахнул ногой в дверь.       Хозяин винокурни сидел за столом в своем привычном одеянии, только без плаща: он висел на крючке у двери. Красноволосый мужчина сосредоточился над какими—то важными бумагами и, казалось, не заметил дерзкой выходки Кейи. На мгновение синеволосому показалось, что он видит перед собой Крепуса — легкая щетина, волосы завязаны в низкий хвост, Дилюк то и дело затягивался сигаретой — ну вылитый отец.       Альберих помотал голой, прогоняя воспоминания прочь и также сильно, как и до этого, закрыл дверь.       — Кхм, — прокашлялся он, чем привлек к себе внимание Дилюка, отрывающегося от изучения бумаг, — зачем звал?       — А, Кейя… — Дилюк прекрасно слышал, с каким грохотом зашли в его кабинет, но старался вести себя посдержаннее, — как себя чувствуешь?       — Волшебно! Не считая, конечно, этого места, —съязвил синеволосый, потирая задницу.       — Присаживайся, — Дилюк бросил взгляд на стул, который стоял напротив стола.       Кейя не хотел идти на поводу, но боль в пояснице усиливалась и ничего не оставалось, как медленно подойти к стулу и сесть.       — Ха-а-а, — Дилюк выдохнул дым в сторону Кейи и стряхнул пепел с сигареты в пепельницу, — или ты бы предпочёл сесть на что-то более удобное?       Глаза Кейи округлялись от прилива злости и он нахмурился. Дилюк же продолжил спокойно говорить.       — Понимаешь, у меня что-то вроде последней стадии нимфомании. Уж когда припирает, сам понимаешь, сопротивляться сложно. Ты, то есть другой ты… Короче, он знает обо всем и радушно помогает снимать напряжение. Такой уж он у нас — всегда всем старается помочь, старается ради других, переживает за едва знакомы людей…       — Но я не тот, за кого ты меня принимаешь, — Кейя недовольно смотрел на собеседника, — и болезнь твоя — сраная отмазка. Самому не смешно так нагло пиздаболить?       Дилюк удивленно посмотрел на своего собеседника, после медленно поднялся со стула и, словно подплывающая к жертве акула, подошел к Кейе.       Раздался шлёпок — Кейя оторопел от покусающей его кожу боли. Дилюк всыпал ему пощёчину.       — Я бы попросил тебя не вести себя так, если не хочешь, чтобы тебя наказали прямо здесь и сейчас, — в пол тона, властно, произнёс Дилюк глядя в глаза Кейе, а после присел на край стола, — выражение, которого я раньше никогда не видел на твоём лице, чертовски возбуждает.       Мужчина взял очередную сигарету, зажег ее и затянулся.       — Чтобы ты знал, Кейя всегда делает то, что я говорю, — Дилюка изнутри разрывала радость, когда он смотрел на застывшее в шоке лицо Кейи, — я еще с первой секунды заметил, что ты какой-то не такой, но блять, просто представь: чувство, когда человек, которого ты знал долгие годы, вдруг ведет себя по новому! Лицо такое же, но манера говорить и поведение абсолютно разные. Мне до сих пор срывает крышу.       — Ты, блять, издеваешься?! , — не выдержал Кейя, вскакивая со стула и сжимая кулаки, но сдерживается от того, чтобы накинуться на оппонента, — меня ты совсем не знаешь, но продолжаешь втирать о своих фетишах! Ты думаешь, это распиздатая отмазка для того, кто силой взял человека? Сказал, что якобы болезнь у него такая — и я сразу расслаблю булки и доверюсь тебе? Да ты даже повязку мою спиздил, наверное для какой-нибудь извращенной коллекции.       — Тебе просто без нее лучше, — Дилюк хмыкнул и шумно затянулся сигаретой, будто не замечая ярости собеседника, — ты чертовски красивый, знаешь ли, когда не прячешься.       — Блять… — сквозь зубы выцедил Кейя.       — Да, я — конченый извращенец. Прости за это. Тем не менее, — красноволосый мужчина встал со стола, докурил сигарету и стряхнул опавший пепел со штанов, — тебя надо вернуть домой. Хоть ты и вызываешь приятный зуд в паху одним лишь взглядом, но слишком проблемный.       — Ты знаешь способ вернуть меня?       — И да, и нет, — Дилюк сел за стол и продолжил листать отложенные ранее документы, — и если ты хочешь о чем-либо спросить — давай. За информацию ты уже заплатил.       Лицо Кейи покраснело от стыда и он плюхнулся на стул, закидывая ногу на ногу и скрещивая руки на груди.       — Какие между нами…в смысле, между тобой и Кейей взаимоотношения? — странно было говорить о самом себе в третьем лице.       — Мы секс—партнеры, которых устраивают отношения «садист-мазохист», — не отвлекаясь от сортировки документов ответил Дилюк, — но если тебя интересует, какие чувства витают между нами, то… Со стороны Кейи это скорее всего «больная» любовь, ведь я не заморачиваюсь над всякими «розовыми соплями». Мне просто приятно, когда он рядом, приятно владеть им, я бешусь, если он где-то долго шляется без предупреждения. Я не мог согласиться на серьезные отношения, но его вполне устроил и такой расклад.       — Ты кроме себя никого не любишь, вот и не допираешь, собственник хренов, — с каменным лицом проговорил Альберих, поражаясь, какая же все-таки тварь сидит сейчас перед ним.       — Эй! — Дилюк резко поднял взгляд на собеседника, отбрасывая бумаги в сторону, — без оскорблений! Ты сам сказал, что тебя такое устраивает! Блять, не ты, а другой ты. Короче! Я никого не заставлял, ты сам сказал, что все в порядке!       — И ты просто взял и поверил?       — Да, блять, просто взял и поверил, ведь ты совершенно не умеешь мне врать!                   Альберих усмехнулся. Как иронично: в этом мире он, только чтобы иметь возможность быть рядом с тем, кого любит, решился на такое унижение. А эта красноголовая дубина и не поняла даже.       — Ты бы и спрашивать не стал, устраивает или нет, просто взял бы силой, если захотел, — Кейя отвернулся, — прямо как вчера. Выебать человека только ради новых ощущений…       — Я уже извинился, — отрезал Дилюк, — но если тебе мало, пусть моим «раскаянием» станет отправка тебя обратно в твой сраный мир! Только прошу, не выбешивай меня больше, будь так добр.       Красноголовый мужчина встал, собрал документы в аккуратную стопку, связал бечевкой и положил на край стола, оставив лишь один не отсортированный листок. Он сложил бумагу вдвое и вложил в конверт, на котором оставил красивую красную печать — герб дома Рагнвиндр.       Когда мужчина всё это делал, Кейя заметил, что у него на ремне поблескивает синий драгоценный камешек.       — У тебя что, гидро глаз Бога?!       — Ага, а у Дилюка из твоего мира какой?       — Пиро.       — Интересно… У нашего Кейи тоже.