О детских травмах и взрослых ошибках

      Тэхён отвозит младшего к общежитию под ночь, за полчаса до его закрытия. Остаток дня они провели вместе, и Чонгук мог бы остаться у альфы с ночёвкой, но ему действительно нужно было побыть наедине со своими мыслями и заняться делами, не связанными с Ким Тэхёном и их взаимоотношениями. — Отпишись мне, когда будешь в комнате, — Тэхён тянется к омеге и оставляет короткий поцелуй на мягких губах. Те даже от лёгкого прикосновения отзывались неприятным покалыванием, потому что в Киме благодаря Чонгуку неожиданно проснулась небывалая тяга к поцелуям, которая существовала в нём параллельно с осознанием неопределённости статуса их отношений. То есть Тэхён вполне понимал, что они ещё не совсем вместе, но это совершенно не мешало ему лезть к младшему с поцелуями при каждом удобном случае, из-за чего у Чонгука уже к вечеру начали болеть губы. — Тэ, это омежье общежитие, что со мной может случиться? — младший вредничает чисто для виду, знает, что всё равно отпишется, даже если это совсем бесполезная трата времени. Ему, если честно, тоже хотелось немного потянуть время, чтобы подольше побыть рядом. — Вдруг тебя Чимин покусает и ты заразишься бешенством? — Тэхён улыбается, вытягивая руку, чтобы дотронуться костяшками пальцев нежной кожи на щеках. — Тогда мне наоборот не стоит идти в комнату, — Чонгук тянется за лаской, доверчиво прикрывая глаза. — Ну, моё предложение всё ещё в силе, — альфа напоминает как бы невзначай, а младший на секунду замирает, после чего звучно фыркает и отстраняется, закатывая глаза. — Я не останусь у тебя с ночёвкой. — Да почему? — Да потому что рядом с тобой я не могу ничем заниматься! Тэхён показательно набирает воздух в лёгкие, собираясь снова привести тысячу и один аргумент в пользу их совместного возвращения в его квартиру, но Чонгук вдруг самостоятельно перегибается через коробку передач и оставляет на чужой щеке быстрый, едва ощутимый поцелуй, чтобы после наконец открыть дверь и выбраться из машины. Омега улыбается на прощание и сразу же направляется ко входу в здание общежития, а Тэхён переводит взгляд с его спины на собственный телефон, где после короткой вибрации высветилось сообщение от Сонхи. — Чонгук? Омега дёргается всем телом, отскочив от входной двери. Подумать только. Буквально секунду назад он посмел подумать, что всё, кажется, стало налаживаться, но вселенная решила намекнуть, что он рано разжал булки – проблемы в его жизни только начали набирать обороты. Перед Чонгуком стоял Вонхо. Тот самый альфа, с которым Миён настойчиво пыталась познакомить своего сына ещё месяц назад, и с которым Чонгук не пересекался всё это время, чем был вполне доволен. Если честно, он совсем забыл о существовании этого человека, просто потому что проблем и так хватало. Как оказалось – зря. Возможно, просто как единичный представитель человечества Хан Вонхо не был такой уж "проблемой", но Хан Вонхо, стоящий в одиннадцать часов ночи перед входом в общежитие с букетом цветов был проблемой капитального масштаба. А если ещё брать в расчёт сидящего в машине неподалёку от общежития Тэхёна – то уже не капитального, а глобального. Ахуеть какого глобального, если быть совсем точным. — Я искренне прошу прощения за такой поздний визит... — Чонгук вынужденно спускается с крыльца и медленно идёт навстречу, когда Вонхо только начинает объясняться. В это же время со стороны доносится звучный хлопок двери и быстрые шаги. Чонгук всё это время смотрит на мужчину перед собой и мысленно отсчитывает секунды до того момента, как перед ним вырастет чужая широкая спина. — Веник от него свой убери, — Тэхён двигает омегу за себя и с явным пренебрежением во взгляде кивает на букет роз. Вонхо даже растерялся на несколько секунд от такой вопиющей наглости, хотя Чонгуку в их первую встречу показалось, что этого альфу вообще невозможно вывести хоть на какие-то эмоции. Он тоже не вел себя как послушный маменькин сынок, но его поведение Хана не смутило. А вот Тэхён его явно напряг. — ...те, — старший альфа прочищает горло и поправляет галстук. — Мне кажется, не Вам решать, что делать с этим букетом. Как Вы могли догадаться, этот подарок имеет другого получателя, — Хан явно акцентирует внимание на проявлении уважения через вежливое обращение к незнакомому, тем более старшему по возрасту человеку. Чонгук замечает, Тэхён – тоже, но ему, если честно, насрать. — Да меня не еб... — Господин Хан, что Вы хотели? — Чонгук аккуратно обхватывает предплечье Кима и сдвигается чуть в сторону, чтобы его хотя бы было видно. — Хотел лично пригласить на ужин в эту среду, — Вонхо говорит увереннее, расправляя плечи. Чонгук понимает, что тот, видимо, решил игнорировать наглого недоумка. — Мы должны были ехать вдвоём с Джунхо, но... — Вот и до свидания – скатертью дорожка, ветер в спину, барабан на шею – идите нах... — Тэхён! — Чонгук шипит, дёргает альфу за рукав толстовки и пристыженно улыбается старшему, после чего снова переводит воинственный взгляд на Кима. — Это друг моей мамы. Хан на такое представление собственной персоны секундно нахмурился, что не укрылось от глаз Тэхёна. Он самодовольно ухмыльнулся. Вряд ли этого мачо в костюмчике кто-то когда-то представлял "другом мамы". — А это...? — Вонхо кивает на младшего альфу с тем же пренебрежением, с которым несколькими минутами ранее на букет роз посмотрел сам Тэхён. Их негласная борьба немного смущала самого Чонгука, и его же заставляла чувствовать нервное напряжение. Он сначала даже не понял вопрос, а когда понял, от него уже ждали ответа, причём, младшего альфу он интересовал едва ли не больше, чем самого Вонхо. Всё потому что Ким и сам не мог представить, как его Чонгук сейчас может назвать. Они не в отношениях, но Тэхён сделал очевидную заявку на место парня омеги. Но не называть же его в таком случае нынешним другом с претензией на место бойфренда? О, они никогда не были друзьями. Тэхён никогда с Чонгуком не дружил и дружить не собирался. — Это... — Чон поднимает глаза на Тэхёна и тут же напарывается на чужой пронзительный взгляд. — Это мой альфа. Тэхён еле удерживает совсем не брутальный скулёж и опускает голову, чтобы скрыть нагло расползающуюся от уха до уха улыбку. Руки тоже приходится держать при себе, но при подобном раскладе он готов проявить свою стойкость. Раз уж Чонгук признал его своим альфой вслух перед этим "другом мамы" – он правда может потерпеть и сцапать омегу чуть позже. — Ого, — Вонхо хорошо скрывает удивление и держит лицо. Он явно задумывается, смотря в пространство перед собой, после чего лишь сдержанно кивает. Чонгук буквально может почувствовать, как в руке альфы ощущается этот букет – наверняка как ненужная конечность. — Миён не говорила, что ты уже занятой мальчик. Тэхён снова напрягается. — "Мальчиком" можешь называть то, что у тебя в... — Мама не знает, — Чонгук крепко сжимает чужое запястье, прося таким образом заткнуться, и Тэхён, видит Бог, держится из последних сил. — Вот как. Вонхо кивает, не насмехаясь. Он выглядит достаточно спокойным, от него веет какой-то необъяснимой силой. Возможно, ненавязчивым давлением. Чонгук плох в описании собственных ощущений, но он точно мог сказать, что ему не было комфортно настолько, чтобы в этот момент он мог расслабиться. Да и стоящий перед ним Тэхён явно не внушал в данной ситуации спокойствие и умиротворение. — Но букет возьми и на ужин с родителями всё равно приезжай, — Вонхо уже во второй раз протягивает омеге букет, и на сей раз, невзирая на явный протест в глазах Тэхёна, тот принимает цветы. — У нас с Джунхо намечается крупный совместный проект, поэтому я стану частым гостем в их с Миён доме. Думаю, и с тобой мы станем пересекаться чаще. Чонгук искренне не понимает, зачем старший альфа всё это ему говорит. Тем более в присутствии Кима, который не выглядел дружелюбно и явно только и ждал того момента, когда Хану можно будет заслуженно дать в морду. Тем не менее, Вонхо оставался вежливым, и Чонгук не мог точно сказать, был ли в его словах какой-то подтекст. — Я редко бываю дома у родителей, — Чонгук неловко жмёт плечами, пытаясь закончить разговор. Тэхён явно нервничал, и его состояние будто бы через воздух передавалось младшему. — Не в этом дело, — Вонхо суёт руки в карманы, расправляя полы пиджака. — Мы хотим тебя вовлечь в осуществление нашей идеи. Тем более, это неплохая практика для обучения на твоей специальности, как думаешь? Чонгук смотрит с нескрываемым удивлением. Он косится на мужчину с недоверием, перебирая листики, торчащие из букета. Тэхён напрягается ещё больше. Он хочет спрятать младшего за собой так, чтобы его вообще не было видно, чтобы этот петух с залаченной причёской даже посмотреть не мог на его омегу. — Я сверюсь со своим расписанием и может быть присоединюсь, — Чонгук улыбается натянуто и непроизвольно сдвигается за младшего альфу чуть сильнее. — Хорошо, — Вонхо тоже улыбается, и его короткая улыбка совершенно не затрагивает глаза. Эту дежурную улыбочку омега часто видел у Джунхо, с которым, очевидно, так и не сблизился. — До встречи, Чонгук. Омега заторможенно кивает и кланяется едва заметно. Тэхён вежливый жест пропускает и просто разворачивает Чонгука лицом ко входу в общежитие. — Не нравится он мне, — произносит альфа с шипением в тот же момент, когда они снова оказываются на крыльце. Вонхо в этот момент уже сел в свой автомобиль. Чонгук слова альфы воспринимает только после того, как чужая машина скрывается за поворотом. Он наконец фокусирует взгляд на Киме, поджав губы из-за явного ревностного выпада. — Да что? Не из-за ревности, просто он какой-то... мутный. — Вонхо нормальный, Тэ, я хорошо чувствую людей. Чонгук снова смотрит в сторону, хмурится. Он и сам не уверен в своих словах. Месяц назад, в их первую встречу, Хан показался омеге вполне... сносным. Ну, то есть, не представляющим собой никакой угрозы. Теперь всё стало сложнее. Букет роз был лишним, и все эти странные игры в гляделки с Тэхёном тоже были совсем некстати. Чонгук даже не мог сказать, что Ким напрягался без повода, потому что ему самому было немного не по себе. — Ага, и поэтому три года назад ты в Японию съебался? Хорошо меня прочувствовал? — Тэхён сразу же после собственных слов выдыхает звучно, буквально видя в глазах напротив возмущение и обиду. Он тут же притягивает младшего к себе, положив ладонь на затылок. — Ладно, ладно, всё. Прости, — Чонгук отфыркивается и мстительно лупит альфу букетом по плечу. — Убери от меня этот страшный сон флориста. — Успокойся, я всё равно не люблю цветы. Младший закатывает глаза и перехватывает цветы поудобнее, но тут же напарывается на шипы и роняет букет на землю, притягивая руку к груди. Тэхён тут же её отнимает, внимательно рассматривает уколотый палец и без задней мысли суёт его в рот, проходясь языком по мягкой подушечке. Чонгук так и замирает, вылупившись на альфу, который лишь спустя несколько долгих секунд высвободил его обслюнявленный палец из собственного рта. — Но тебе понравился тот флорариум, который я дарил тебе на шестнадцатилетие, — Тэхён говорит непринуждённо, так, между делом. Будто бы не по его вине у младшего чуть ли не произошла остановка сердца. — Мне пора, — омега смущённо опускает взгляд и двигается ещё ближе ко входу. Он понимает, что ещё немного, и консьерж просто не пустит его в общежитие, но просто уйти не может – сначала тянется за нежными объятиями. — Я люблю тебя, — звучит тихо где-то возле уха. Чонгук поджимает губы, потому что не может заставить себя озвучить собственные чувства. Вместо этого он немного отстраняется и оставляет короткий поцелуй на чужих губах, чтобы наконец развернуться и убежать в общежитие. Тэхён непроизвольно цепляет взглядом лежащий под ногами букет. Он сначала даже хочет окликнуть Чонгука, но вместо этого, прикусив губу, поднимает цветы и несколько раз вертит во все стороны. Он коротко усмехается и несёт розы к ближайшей урне.

***

      На следующий день после пятой пары Чонгук едва ли не засыпает в вагоне метро, пока едет до дома матери, которая прямо с утра принялась атаковать его звонками и кучей сообщений. И младший Чон, конечно, не был самым умным человеком на планете, но он понимал, что не просто так Миён требовала его срочного появления у них с Джунхо дома после его вчерашней встречи с Вонхо. Спать хотелось просто до безумия. Всю ночь омега ворочался и не мог полноценно уснуть, мысли оказывали будто бы физическое давление, а ещё ему почему-то очень хотелось позвонить Тэхёну и сказать, что он его любит. Вот прямо в пять часов утра, ни больше ни меньше. Слова, конечно, мало что значили, но для Чонгука было важно наконец выпустить их из себя, сказать вслух и признаться наконец не только себе, но и любимому человеку. Потому что чувства Тэхёна омега мог ощутить и без слов, он знал о них задолго до того, как старший признался, а вот с его любовью всё было куда сложнее. Он думал об этом всю ночь, загонялся утром и весь день в институте, отодвинув переживания по поводу бесконечных звонков и сообщений от матери. С Тэхёном они не виделись с прошлого дня, потому что у альфы занятия были в другом корпусе, и он искренне хотел дать младшему время, хоть и боялся, что это решение может отрицательно сказаться на их взаимоотношениях. У Кима в этот день была всего одна пара, поэтому он после занятий наконец отправился на работу, на которой не появлялся ровно с момента аварии, а Чонгук поехал к матери, которая с небывалым упорством пыталась достучаться до сына через все возможные мессенджеры. Перед входной дверью омега едва удержался от того, чтобы начать молиться. Почему-то стало вдруг страшно, и Чонгуку просто до безумия не хотелось оправдываться перед мамой и снова закапываться в собственном вранье. Чонгук хотел сказать как есть, но ему было страшно. Миён умела на него давить, и младший Чон, сколько бы он ни проводил времени вдали от неё, всё равно на это давление реагировал, поддавался. Мама могла запросто поселить в его сознании новые страхи, не прилагая особых усилий, а Чонгук слишком сильно устал бояться. В квартире, на удивление, было тихо. Обычно Миён встречала сына прямо у входа, безошибочно подгадывая момент, когда он соберётся входить, открывая дверь чуть ли не до звонка. В этот раз Чонгук открыл дверь ключами, потому что боялся получить сковородкой по голове прямо на входе в квартиру. Хотелось морально подготовиться, на что ему дали необходимое время. Миён сидела на кухне за столом, спиной к вошедшему сыну. Перед ней лежал альбом, огромный такой, даже на вид тяжёлый, а рядом с ним стояла кружка из неприлично дорогого сервиза, наполненная зелёным чаем, от которого вверх поднимался горячий пар. Чонгук практически бесшумно подошёл поближе, чтобы рассмотреть альбом, который продолжала листать старшая омега. Она не могла не услышать, что её сын пришёл, потому что дверь в их квартиру издавала достаточно громкий хлопок при закрывании, да и обувь Чонгук снимал не слишком тихо. Но женщина продолжала со спокойствием перелистывать страницы, не обращая внимания на ещё одного человека в помещении. Выглянув из-за спины матери, младший Чон увидел собственные детские фотографии. Миён в этот момент смотрела на снимок, где они с Линсо запечатлели своих спящих на ковре детей. И Чонгук точно знал, что эта фотография была только в одном альбоме, который хранился в их с мамой квартире, где женщина появляется чуть ли не раз в полгода. — Не думал, что ты забрала его из старой квартиры, — младший наконец подаёт голос, неловко сложив руки на спинку стула. — Если честно, я даже думал, что ты его выкинула. Альбом был памятью о тех временах, которые клеймом отпечатались в сознании самой Миён, и которые на собственной шкуре прочувствовал Чонгук. При нём женщина ни разу не доставала этот огромный сборник фотографий – он лежал сверху на шкафу в гостиной в их старой квартире, и младший правда думал, что его мама сочла эту вещь хламом при переезде и уже давно выкинула на помойку. — Шутишь? Как я могла его выкинуть? — женщина с неожиданным для собственного сына трепетом проводит пальцами по одной из прикрепленных фотографий. — Здесь же твои детские снимки. Я столько раз фотографировала тебя, старалась запечатлеть каждый момент твоей жизни, а потом развод с Ухёком сломал эту традицию. Я даже не сделала фотографию с твоего первого дня в школе, — Миён снова переворачивает страницу. В этом альбоме снимки были расположены на страницах в хронологической последовательности, но периодически эта система давала сбой. Например, на этом развороте рядом находились фотографии десятилетнего Чонгука, переходящего в пятый класс, и фотография ещё беременной Миён. На её большом животе лежала мужская рука, а сам снимок, очевидно, был довольно неаккуратно обрезан. Старшая омега сделала то же самое со всеми фотографиями, где было видно её бывшего мужа. Поэтому, кстати, Чонгук особо не помнил, как выглядел его отец. — Ты не думай, что я впервые за десять лет его открыла прямо перед твоим приездом, — Миён разворачивается на сына и задирает голову. После этого она снова возвращает взгляд на стол, ещё до того, как Чонгук успевает криво улыбнуться. — Я часто его листаю, чтобы вспомнить, из какого говна мне пришлось выбираться. Чонгук с громким выдохом через нос и поджатыми губами садится на стоящий рядом стул. Конечно, он знает, куда его мать клонит. Сейчас ему несколько часов будут промывать мозги тем, как нужно выбирать себе мужчину, чтобы тебя не бросили после секса/беременности/скучной семейной жизни. И этот разговор явно не будет лёгким для нервной системы Чонгука. — Мам... — Кто он? Откуда вообще взялся? — Миён говорит спокойно, но младший Чон просто не понимает, можно ли доверять чужому видимому настрою, или внешняя картинка всё же не соответствует действительности. — Что тебе сказал Вонхо? — Разве отвечать вопросом на вопрос – это прилично? Чонгук сглатывает будто бы застрявший в горле ком и неловко ведёт плечами. Ему уже это всё очень не нравится. — Он учится на четвёртом курсе в том же университете, что и я, — омега видит, как в глазах женщины появляется недобрый огонёк, который явно не предвещает ничего хорошего. Чонгук поджимает губы, стараясь морально подготовить себя к самому худшему. Миён отрывается от альбома и поворачивается к сыну, закинув ногу на ногу и сложив ладони чуть выше колена. Она выпрямляется в спине и смотрит на Чонгука с каменным выражением лица, приподняв бровь. — Работает? У него есть квартира? — Мам, пожалуйста. — Нет, на работу и жильё можно закрыть глаза, но возраст, Чонгук? Сколько ему? Двадцать два? Ты представляешь, что творится в голове у альф в этом возрасте? — Миён явно теряет своё спокойствие, повышает голос и хмурится. Она вообще не особо понимает, что происходит с её сыном и откуда взялся тот альфа, о котором ей ещё вчера рассказал Вонхо. Для неё эта новость стала настоящим ударом, ведь Чонгук никогда не показывал заинтересованность в отношениях, он всегда был зациклен на учёбе и на своих увлечениях. Бог с ними, с этими рисунками на теле, Миён верила, что через какое-то время её сыну надоест, но с чувствами играться – совершенно другое дело. — Он поиграется с тобой и бросит, и хорошо, если после первого секса, а не после того, как ребёнка заделает. — Прекрати. Ты не знаешь его, — Чонгук тоже постепенно выходит из себя. За Тэхёна хочется заступиться. Хоть Миён и не знает, о ком говорит – слышать её слова и мысленно применять их к альфе было неприятно и даже противно. Чонгук устал сомневаться, устал от собственной неуверенности. Прислушиваться к словам Миён не хотелось, но младший омега просто не мог абстрагироваться от них. Его мама говорила о собственном страхе, что Чонгуку причинят боль, но она сама неоднократно делала ему больно. Тем не менее, младший слишком сильно от неё зависел, потому что она была его единственным родителем. Той, кто его вырастил. Чонгук был привязан к ней, ведь, какой бы ужасной она ни была моментами, она оставалась его мамой, а он был её сыном. И это невозможно было изменить. — А что изменится, если узнаю? — Миён чуть наклоняется вперёд, понижает голос. Чонгук смотрит на неё и вжимает голову в плечи. — Чонгук, я на свете живу в два раза дольше, чем ты, я знаю, о чём говорю. Не хочешь смотреть на мой опыт, посмотри на Линсо. Его муж бросил ещё с пузом. Младший вздрагивает, поморщившись. Он, конечно, не единожды слышал от Линсо эту историю, но Хван никогда не рассказывал о своей неудавшейся семейной жизни как об общем правиле. — Это факт, Чонгук, альфы до тридцати пяти – это безответственные обсосы, которым не нужны серьёзные отношения, не нужна семья, им ничего не нужно кроме секса и игрушек, собственных амбиций, — Миён практически сбивает рукой чашку со стола. Содержимое выливается на стол и женщина спешно отодвигает альбом в сторону, после чего встаёт со своего места и идёт к раковине за тряпкой. — Я тоже говорила, что Ухёк не такой, тоже думала, что не останусь одна. Никто не станет оставаться рядом с человеком, заведомо догадываясь о том, что отношения закончатся сокрушительным разводом и сломанной психикой. Миён замолкает, принимаясь вытирать стол, а Чонгук невольно задумывается над её словами. Никто из людей с израненным сердцем не догадывался о том, что их могут предать. Люди не начинают встречаться с теми, кого потенциально считают моральными уродами и будущими изменщиками. Это происходит неожиданно, в тот момент, когда ты ни о чём не подозреваешь и слепо доверяешь человеку. Чонгук трясёт головой и опускает взгляд в пол, кусая внутреннюю сторону щеки. — Я тоже не думала об этом, и ты сейчас не думаешь. Тебе чувства в голову ударили, ты не видишь ничего вокруг. — Я всё вижу, и именно поэтому я с тобой сейчас не согласен, — Чонгук упирается, хмуро смотрит на Миён исподлобья, когда та отбрасывает мокрую тряпку на кухонный гарнитур. — Он любит меня. Чонгук не хочет сомневаться. Тэхён сделал для него слишком много, он открылся ему и сделал всё, чтобы младший также смог ему довериться. — А ты думаешь, я с Ухёком согласилась встречаться, думая, что он меня не любит? Ты даже представить себе не можешь, как он за мной ухаживал, как упорно бегал за мной и звал замуж. Ребёнку был рад. А после твоего рождения с катушек слетел, — Миён снова садится на своё место и выпрямляет спину, перебросив волосы на одну сторону. По её выражению лица Чонгук ничего не мог сказать, потому что в глазах женщины было пусто. Она будто бы погрузилась в собственные воспоминания, а её сын в это время просто пытался самому себе доказать, что он – это не его мама. Два разных человека с разной судьбой. Да и Тэхён не был Ухёком. Миён ведь совершенно его не знает. — Да и, Боже... Сколько вы там знакомы? Несколько месяцев? За мной твой папаша со школьных времён бегал, а высоким чувствам твоего обожаемого несколько десятков дней, и ты уже повёлся? — Им уже шесть лет, мама. Чонгук понимает, что проговорился лишь в тот момент, когда замечает очевидную смену эмоций на лице матери. Та замирает с явным удивлением на лице, потом хмурится, глядя в пространство перед собой, а затем переводит на сына взгляд, явно требующий объяснений. — Чего? — Помнишь того альфу, от которого ты хотела меня отвадить ещё до моего отъезда в Японию? — Чонгук ощутимо зажимается, говорит аккуратно, даже вкрадчиво. Миён явно вспоминает. Вспоминает и мотает головой. — Нет, — женщина издаёт истеричный смешок, опустив голову. Чонгук поджимает губы, принимаясь перебирать собственные пальцы. — Да, — омега утвердительно кивает. — Его любовь пережила три года разлуки, а перед этим ещё три года крепкой дружбы и подростковой влюблённости. Миён отворачивается. Её плечи вздрагивают несколько раз так, что Чонгуку кажется, будто бы прямо в этот момент она разрыдается, но спустя несколько секунд он понимает, что она смеётся. Младший Чон непонимающе смотрит на женщину, кривая улыбка которой сходит на нет всего за пару секунд. — А ты не думал, что его "любовь", — Миён показывает кавычки в воздухе. — Это просто месть за те самые три года? Ты не стал "трофеем" тогда, перед отъездом в Японию, а теперь можешь стать. Может ты – это его незакрытый гештальт. М? Чонгук вздрагивает и выдыхает неровно. Конечно, он об этом думал. Раньше, месяц назад, но точно не сейчас. — Нет, мам. Миён снова встаёт со своего места. Она целенаправленно движется к серванту, из которого в итоге достаёт стакан для виски и сам алкоголь. Чонгук невольно сглатывает, напрягаясь, когда женщина наливает янтарную жидкость в гранёную посуду. — Альфы умеют лить в уши, Чонгук, — Миён сдвигается в сторону, чтобы упереться поясницей в кухонный гарнитур. — Очень хорошо умеют. Он может очень хорошо играть в любовь, а потом вы переспите и он даже не будет растрачиваться на отношения, — старшая омега делает несколько мелких глотков и жмурится, поджав блестящие от жидкости губы. Она с характерным звуком опускает стакан на деревянную поверхность стола, махнув после этого рукой. — Вот и вся ваша история. Чонгук дышит громко и сбито, бегая глазами по собственным фотографиям, которые его мама вытащила из альбома. Они как раз лежали прямо перед младшим омегой, и он мог очень хорошо рассмотреть мужские руки, которые держали его ещё младенцем в день выписки. Голову и часть туловища Миён отрезала, оставив только глазастого ребёнка, которого в тканевый конверт упаковали так, что он даже пошевелиться не мог. Чонгук крепко жмурит глаза, после чего решительно отодвигает стул, ножки которого с неприятным отзвуком проезжаются по паркету. — Я не хочу это всё слушать. Хватит, — младший подрывается с места, быстрым шагом вылетая из кухни в коридор. — Поедешь к нему? — Миён идёт следом, пока не останавливается в метре от надевающего обувь сына. Чонгук в ответ молчит и быстро шнурует кроссовки. — Ты ещё вспомнишь мои слова, когда будешь рыдать в подушку, — Миён складывает руки на груди и разворачивается, чтобы вернуться на кухню в разбитых чувствах, но с гордо поднятой головой. Чонгук непослушными пальцами с третьего раза открывает дверь и выскакивает в подъезд. Он спускается по ступенькам так быстро, как может, чтобы оказаться на улице и подышать свежим воздухом. Вообще-то, после поездки к маме домой он собирался возвращаться в общежитие, но теперь у него действительно появилась идея поехать к Тэхёну. Чонгук знал, что сейчас его голова – это бомба замедленного действия, и он не хотел в одиночестве обдумывать все слова своей матери. Он достаёт телефон из кармана и трясущимися руками набирает сообщение. Jung_kooki: Где ты сейчас? Чонгук помнит, что альфа поехал после пар в автомастерскую, поэтому боится, что того дома не окажется.

KimTaeTae: Еду домой А что?

Чонгук не отвечает. Он засовывает телефон обратно в карман и идёт в сторону метро. Он не может сомневаться в альфе. На самом деле, не имеет права, но он не может не. Он так и будет всю жизнь переживать и бояться, потому что в нём это с самого детства, и помогут ему с этим справиться разве что длительные разговоры с психологом. Ну а пока что в голове звучит ещё одна важная мысль – это его жизнь. Это его ошибки, его чувства, и даже если он обожжётся, даже если все страхи окажутся правдивыми, то лучше обжечься любовью всей своей жизни, чем вовсе не попробовать быть вместе. А со страхами он правда может разобраться позже. На выходе из метро толпятся люди – из-под крыши выходят только те, у кого при себе имеется зонт. Дождь начался. Чонгук даже не останавливается – сразу же шагает на мокрый асфальт и включает телефон. Дорогу от метро до дома Тэхёна он не знает, ему нужно включить навигатор. Собственный путь омега не помнит совершенно – в голове было пусто всё то время, что Чонгук шёл. Только в нескольких шагах от подъездной двери он приходит в себя и замечает машину альфы, кивая самому себе – тот уже был дома. Всё тело омеги дрожало. Он промок насквозь, но его это особо не волновало, когда он звонил в домофон. Ему, правда, дверь открыла выходящая из здания старушка, поэтому сигнал сбросился. Так было ещё страшнее, но Чонгук медлить отказывался – смело поднялся на нужный этаж и встал перед входной дверью, тяжело дыша и дрожа всем телом. Дверь открылась до того, как Чонгук успел позвонить. На пороге стоял, конечно же, Тэхён, всё ещё в уличной одежде и с кружкой кофе в руке. Он с удивлением несколько секунд пялился на промокшего до нитки Чонгука, после чего вцепился свободной рукой в мокрую блузку омеги и буквально втянул его в квартиру. — Что за нахуй? Кружка кофе оказывается отставленной в сторону, большие, горячие ладони ложатся на дрожащие плечи Чонгука. Тэхён осматривает его с ног до головы, матерясь себе под нос. — Снимай это нахер. Быстро. Ким толкает омегу по коридору в свою комнату, по пути помогая расправиться с пуговицами. На голую кожу не смотрит – у него внутри целый ураган и огромное желание как можно быстрее замотать Чонгука в собственную одежду. Омега всё силится что-то сказать, но у него слабо получается, да и Тэхён вскоре перестаёт обращать на него внимание – шарится в собственном шкафу, выискивая сухую одежду для младшего. Когда Ким оборачивается на Чонгука, тот уже стоит в одном белье, прикрывшись куском простыни, стянутой с кровати. — Бельё сухое? — Тэхён практически обнажённое тело игнорирует, бросая свою футболку на постель. Чонгук от вопроса вспыхивает и мотает головой. У него вообще всё мокрое. — Сорян, дракончик, твоего размера у меня точно нет, но могу дать штаны спальные, которые будут тебе практически в размер. Чонгук, естественно, кивает. Расхаживать в одной футболке без трусов – это слишком даже для их ситуации. — Почему ты не позвонил? Я бы забрал тебя, нахера ты под дождь полез? Омега молчит и смотрит. Улыбается как дебил, наблюдая за матерящимся через слово Тэхёном, и думает о том, что даже лучший актёр так играть не может. — Пиздец блять, а если бы простыл? А если там застудишь себе что-нибудь? Чё ты улыбаешься? Снимай трусы, обмороженный ты мой. Тэхён смотрит с беспокойством, рвётся помочь, но понимает, что его помощь в снятии нижнего белья абсолютно точно бесполезна. Чонгук складывает простынь обратно на кровать и сперва надевает футболку, чтобы наконец без стеснения выпрямиться и посмотреть прямо альфе в глаза. — Я с мамой поговорил. Тэхён выдыхает тяжело, поджимая губы. Чонгук выглядит странно. Невменяемо как-то, будто бы он выпил или обкурился перед тем, как поехать к альфе. Тэхён прекрасно понимал, что у младшего внутри что-то не так. И это "что-то" страшно его пугало, если учесть тот факт, что Чонгук, оказывается, ездил к маме. — Так, ясно, — ничего, на самом деле, ясно не было, но Тэхён уже готовился несколько часов всеми известными ему способами доказывать, что никуда он Чонгука не отпустит, хоть его мать треснет от злости. — Пришёл сказать, что у нас ничего не получится? Уточняет, хотя уверен в этом практически на сто процентов. Нервничать из-за очередного разговора он ещё не начал, потому что больше беспокоился из-за чужого дрожащего тела в одной футболке и сраных мокрых трусах. — Неа. Тэхён вообще не понимает, что происходит, но прыгнувшего ему на шею Чонгука ловит, надёжно обнимая, чтобы тот не свалился. И губы тоже послушно сминает, когда омега на ощупь с закрытыми глазами находит его рот.