Будь проклят.

«Так-так. Ты же говорил с... Зонтиком?» — бубновый не хотел говорить этого непонятного для него имени, но пришлось — «Верно, солнце?» Куро, конечно, не отвечал. Данте продолжил свой отчаянный монолог дрожащим от смеси множества эмоций голосом. «Я бы сказал, что хотел посмотреть на то, как он приходит в дикий ужас, если он осмелиться прийти сюда, но я не буду. Эта тварь отвратительна, и я не хочу его видеть. Хотя бы потому, что он ходит за нами как собака. Он лишь мешает. Мешает нам» Данте медлил и пока что просто говорил с Куромаку. Точнее, с самим собой. Он сидел на полу напротив прикованного за руки цепями к стене Куромаку. Ноги жертвы были связаны, на левой ноге был громадный синяк, рот туго замотан тряпкой. В один момент Данте стал терять терпение. Он подполз ближе и небрежно взял Куро за подбородок. «Очнись же!» — выкрикнул он — «Просыпайся, твою мать!» Куромаку открыл глаза, дернулся и попытался закричать, но не вышло. Данте рассмеялся. Безудержным, страшным и булькающим смехом. Ему было хорошо. Его Куромаку будет с ним. Счастливый король бубен не понимал, что творит, что делает больно. Данте сжимал руки в кулаки, тяжело дыша. «Очнулся. Здорово» — Данте зачем-то осмотрел стены, повернулся обратно к Куро. Тот со страхом и непониманием смотрел на Данте, глаза его наполнились слезами. В выражении лица Куро можно было прочесть невинное «За что?..» А Данте все смотрел на него и улыбался. Он наслаждался каждым движением и попыткой Куромаку вырваться, каждой слезинкой, что капала из глаз мальчика, каждым изгибом его маленького, слабого тельца. Наконец он почти заполучил его. Осталось немного. Последний штрих. Данте глянул на бензопилу в углу комнаты. Но стоит все же до конца ощутить блаженство той власти, которую он имеет сейчас. Зонтик несся не жалея сил и не чувствуя усталости. Казалось, от страха, ярости и отвращения он сейчас завоет. Господи, лишь бы успеть спасти от непонятной участи Куро. Он готов пойти на что угодно, только бы успеть. А Данте не беспокоился ни о чем. Ему хотелось одного: Куро. Он не осознавал до конца, что творит. Рассматривая манящее тело он с силой сжимал руки Куромаку, тот зарыдал еще истеричнее прежнего, уже оставив попытки вырваться. Данте, упиваясь страданиями и страхом на детском личике, неспешно поглаживал Куро по волосам, пока больное воображение рисовало красочные, пусть и размытые картины... Ему это быстро надоело. Он дернул Куро за волосы и вырвал пару прядей. Куро вновь завопил и дернулся. Как же Данте это нравилось. То, что он любил Куро сказать нельзя. Он им одержим. Все его мысли лишь о Куро. Данте не чувствовал, как быстро он сошел с ума, и как мгновенно менялись его планы и настрой. Он продолжал щупать тело, оставляя синяки. Вот он ведет рукой по тонкой шее, плечам, сжимая их до немого крика «любимого», дальше ребра, на которые Данте давил продолжая выжимать из Куро приглушенные крики и чувствуя, как дрожит тело трефого короля, провел двумя руками по торсу и переместился бы еще вниз, стягивая одежду, если бы ему не наскучили крики Куромаку. «Хватит орать!» — Данте дернулся и ударил Куро по лицу. Из носа мальчика хлынула кровь. Куро, пытаясь хоть как-то защититься вжался в стену, боязливо замолк и отвернулся от Данте. «Повернись ко мне. В глаза смотри» Куро медленно повернулся, смотря на Данте сквозь пелену слез и ужаса. Нет. Ему не вырваться, не спастись. Куромаку все рыдал и всхлипывал, чуть ли не задыхаясь в собственной крови. Данте подвинулся ближе к Куромаку и хищно навис над ним. О чем-то задумавшись он провел руками по связанным ногам, изучая пальцами каждый участок нежной кожи. Он вообще забыл о том, что в любой момент может явиться Зонтик, поэтому открыто наслаждался властью над Куро, над единственным, кого он воспринимает, улыбаясь, с безумным огнем в глазах он вслушивался в каждый прерывистый вздох, в каждый всхлип, казалось, ему даже удалось расслышать биение сердца Куро. Это было невозможно, но он слышал. Он слышал и голос будто издалека, что просил остановиться. Данте не слушал его мольбы. Голос раздражал, поэтому Данте несвязно проклинал его вслух дрожащим шепотом, отвлекшись от Куромаку. Для Куро тянулась каждая секунда. Тело онемело от страха и боли. Цепи и веревки больно натирали запястья и ноги. Синяки несносно ныли. Он просто желал прекратить свои мучения, пусть Данте его хоть убьет, но оставит в покое. Он перестал рыдать, сил на это просто не осталось. Он, измученный собственным ужасом и болью, беспомощно обмяк. Данте обратил внимание, что Куро даже не плакал и вновь отвернулся от него. Данте сел напротив, подполз ближе. Улыбка спала с его лица в момент, Данте в очередном порыве схватил Куро за подбородок и повернул на себя. Тот опомнился, вздрогнул и зажмурился, готовясь к удару, но Данте не стал его бить. Куро открыл глаза, щурясь. Данте внимательно рассмотрел лицо, потом перевел взгляд на тело, дальше задумчиво стал рассматривать ноги Куро. Он поднялся и отошел куда-то в сторону, Куромаку его не видел. Он не понимал до конца намерений Данте. Куро снова истерически зарыдал и стал вырываться из последних сил, когда увидел в руках Данте бензопилу.