грызся снег с её подошвой, гуляла буря в моих лёгких.

      красно-жёлтое зарево небес распласталось на гладкой поверхности воды, облака играли в гляделки, пока самолёты разрывали их на кусочки, соединяли в новых или вовсе стирали с лица земли. новый алый закат принёс новые кровяные подтёки на коже сонечки. она неистово страдала по своей невзаимной любви: по красивой и нарочито взбалмошной молодой красотке. а имя ей алина, она учится в одном универе с рыжеволосой, только на год старше. соня просто хотела заполучить от неё хотя бы поцелуй, но девушке не интересна эта приторно-правильная милашка. олешева была грубоватой и пьяной, вечно. девушка приходила на пары не часто, но исправно просиживала физру в туалете. софья же всегда ходила в университет и прилежно училась, только никому она нужна не была. а вокруг её влюблённости вились все: друзья, знакомые, парень. это была главная причина истерик рыжей. часто, пошло и бескомпромиссно он целовал в коридоре эту безбожно прекрасную девушку, пока соня завистливо поджимала губы и прятала рубины сапфировых слёз в длинных мягких рукавах персикового лонгслива. однажды сомусева встретила розововолосую в туалете, пока та маркером вычерчивала на потёртой кабинке маты, обзывая очередного парнишку. на этот раз плакала она, но безжизненно улыбалась, дабы люди не проникали в её изрубленное маленькое сердце. она боялась быть разбитой фарфоровой куколкой, а оказалась разбитой ненужной посудиной. рыжая аккуратно подошла к этой особе, внимательно изучая написанное. — тебе грустно, — сказала соня, описывая состояние девушки в двух словах. — а тебе ли не похуй? — грубо кинула она, даже не обернулась. — не станет легче от того что ты напишешь "какой же мудак этот бывший". — а ты я смотрю разбираешься в моих чувствах? — я просто знаю. если хочешь совет, то прекрати портить эти дурацкие кабинки и просто слушай, — строго сказала софья, ясными глазами вникая в изображение любимой фигуры, корпусом развернувшейся, обречённой. — ладно, давай, говори уже, — сдалась она, запрыгнув на треснувший подоконник. — я вижу что тебе больно от расставания и это нормально, так же нормально говорить о своих чувствах. ты не обязана быть бесчувственной, — мягко говорила сомусева, понимающим взглядом очерчивая застеклившиеся глаза напротив. — а теперь подумай о том, какая ты прекрасная и о том, сколько ещё людей тебя ожидает в жизни, этот подонок совсем не конец. на последней фразе алиночка разразилась громким плачем, притягивая рыжую и утыкаясь лицом в её чистую фланелевую рубашку. она, кажется, смогла. **** прошёл уже месяц, соня продолжала изредка встречать свою алиночку в стенах студенческого туалета. она видала ту совсем разной: заболевшей, капризной, смешной, грубой, плачущей и радостной, с каждой эмоцией всё больше любила. сомусева никогда не бросала подругу в беде, каждый раз говорила лишь тёплые слова, держала за руку и делилась своей историей, аккуратно подбираясь к воротам её сердца.