Шаг вперед

– Ты как? – просидев на полу у кровати Хосока почти целый час и бессмысленно пялясь в телевизор с каким-то дурацким, непостижимым для него ток-шоу, Юнги всё же решился нарушить повисшую между ними тишину и задать самый бестолковый в мире вопрос, ответ на который был очевиден. – Лучше, чем ты там себе надумал. Намного лучше, – измученный этой же тишиной, дурацким шоу и ожиданием Хосок с готовностью повернулся к другу, излишне быстро отвечая на его вопрос и улыбаясь слишком радостно и широко. Возможно, кого-то могла бы испугать такая реакция, вот только изумленный до глубины души Юнги видел, что это… искренне? Совершенно точно искренне. – Ну ты… – нахмурившись, Юнги обернулся к другу, даже не зная, какие слова подобрать, чтобы описать этого идиота, который был так невыносимо дорог ему. Но все равно идиот. Особенно сейчас. Когда улыбка на лице Хосока стала еще шире и он взял и подмигнул ему, заставляя морщинки на лбу и переносице Юнги разгладиться, а уголки его губ – вспорхнуть в ответной улыбке. – Совершенно невыносимый. Бесишь! – вынес свой недовольный вердикт он, заставляя Хосока громко рассмеяться и в капитуляции поднять руки вверх: – Ничего не поделаешь! Какой уж есть! И Юнги просто не мог к нему не присоединиться. Кто бы знал, как легко и беззаботно они чувствовали себя сейчас. Как будто ничего страшного не случилось, но… даже если и случилось, то теперь всё стало известно и все они были в безопасности. Вот что по-настоящему имело значение. – Хо… с тобой правда всё в порядке? – отсмеявшись, серьезно посмотрел на друга Юнги, напряженно вглядываясь ему в глаза и пытаясь понять, что он чувствует. Но Хосок виртуозно научился скрывать свои чувства за прошедшие годы. Если бы они только могли представить, в каком аду ему приходилось жить… Если бы они только могли помочь ему раньше и предотвратить это до того, как всё зашло настолько далеко… Слишком много «если бы» и сослагательного наклонения, которое, увы, уже ничего не могло изменить. Но это не значило, что абсолютно все они не чувствовали себя виноватыми. И откровенно паршиво. За исключением разве что Хосока, который даже сейчас как будто проглотил пару сотен тысяч батареек и был бесконечным источником энергии и позитива для всех. Очень старался. – Я же сказал, что да, – тоже отсмеявшись, вполне серьезно кивнул Юнги Хосок, однако его игривое настроение все равно взяло верх, и он просто не смог удержаться и не добавить: – Все болит – ничего не помогает, – заставляя Юнги недовольно поджать губы. – Твоя мама уже пообещала засудить все фармацевтические корпорации за то, что их обезболивающие так плохо справляются со своими функциями, – захихикал он. – Да… мама – она такая, – тяжело вздохнул Юнги. Он искренне любил своих родителей, но когда те, оторвавшись от работы, внезапно включали приступы опеки и начинали, как в старые и не очень добрые времена, суетить вокруг них, особенно мать, то… справиться с этим было практически невозможно. Нет, как же все-таки хорошо вышло с этим их повышением и раздельным проживанием! Но сейчас его мама здесь, неизвестно на сколько, а Юнджи, как назло, в Нью-Йорке, поэтому Юнги в одиночку предстояло справляться с этой гиперопекой. А еще она просто жаждала познакомиться с Чимином. И если раньше Юнги хоть как-то удавалось удержать ее на расстоянии, то сейчас… Чимин как будто почувствовал это и предусмотрительно сбежал из дома и завис где-то в школе. Юнги искренне надеялся на то, что всё же в библиотеке за очередным эссе для учителя Чо, как написал миссис Ким, а не в зале для репетиций, потому что… потому что если он вздумал тренироваться больным, то Юнги точно не пожалеет его и все-таки выпорет, несмотря на всю симпатию к пятой точке Чимина и к нему всему в целом. Еще один совершенно невозможный человек в его жизни. Но, кажется, Юнги питал особую страсть к таким людям. Наверное, это его типаж. Хотя… Минхёк в эту парадигму не очень-то вписывался. Впрочем, и чувства Юнги к нему были скорее наваждением, а не чем-то искренним. Сейчас-то он как никогда это понимал. Ведь у него было время на осмысление и очень контрастный материал для сравнения. – Юнги… – тихонько позвал задумавшегося о чем-то своем друга Хосок. – Не переживай. Правда. Всё будет хорошо. – Как долго это продолжалось? – рвано выдохнув, внезапно спросил Юнги, не решаясь поднять на друга взгляд. – Давно он начал… бить тебя? – Нет, – отрицательно покачал головой Хосок. – Последние пару… возможно, несколько месяцев. До этого ему обычно хватало нотаций, но тут… он как будто с цепи сорвался. – Может, это из-за проверок? Говорят, что там нашли какие-то проблемы… – нахмурившись, Юнги всё же решил поднять взгляд на друга, вот только тот, вопреки его ожиданиям (или… оправдывая их?), по-прежнему был абсолютно безмятежен и спокоен. – Возможно, – пожал плечами Хосок. – Хотя скорее из-за его любовницы. Да-да, оказывается, у него была любовница, причем уже давно, – горько улыбнувшись, в ответ на вопросительный взгляд друга пояснил Хосок. – Но откуда?.. – Подслушал разговор мамы с миссис Ким. Говорят, она сильно младше его. Возможно, бывшая выпускница нашей школы или кто-то из наших молоденьких учительниц. Она его бросила, и… – Господи, какой же пиздец, – подтянув колени к груди и опустив лицо на них, обреченно простонал Юнги, которому даже слышать такое, не то что принять за правду и уложить в голове, было сейчас дико, но… где-то глубоко-глубоко внутри он вполне был способен поверить, что директор Чон на подобное способен. Особенно после всего того, что уже случилось. – По-другому и не скажешь, правда, – передернул плечами Хосок. – Но теперь всё, слава богу, закончилось. Я совсем не переживаю, правда. Сил просто нет…. – А твои порезы? – подняв лицо, Юнги задал еще один, пожалуй, больше всего тревожащий его сейчас вопрос. – Порезы? Какие порезы? – удивленно вскинул брови Хосок, делая вид, что он совершенно не понимает, что Юнги имеет в виду. Ведь не мог же он узнать... Или?.. – Врачи вчера нашли у тебя старые порезы. На предплечьях, бедрах, животе. И эти порезы… Они же не случайные, да? Ты сам нанес их себе? Кто бы знал, как Хосоку хотелось соврать Юнги, ведь признаваться ему сейчас в том, что он сам калечил себя, и пытаться объяснить, почему он делал это и как это ему помогало… Нет, Хосоку было слишком стыдно. Он просто не мог. Однако пристальный, немигающий, до мозга костей пробирающий взгляд друга пути для отступления ему не оставлял. – Господи, у Тэхёна язык как помело… – обреченно простонал Хосок, пытаясь хоть как-то отвлечь внимание Юнги, но это не сработало. – Нет, – отрицательно покачал головой он. – Мне сказала это твоя мама. А Тэхён что, знал? – удивленно вскинул брови Юнги, в личном списке битья морд которого Тэхён внезапно поднялся сразу на второе место за директором Чоном. Как он мог знать что-то подобное и никому не сказать? Ладно Юнги, но родителям Хо… Хотя… Всё теперь, конечно, относительно. Как жаль, что мир не делится вот так вот просто на черное и белое. – Он недавно узнал, – еще сильнее скривился Хосок, откидывая внезапно потяжелевшую голову на подушку и прикрывая глаза. Говорить это вслух и смотреть в глаза Юнги было слишком уж невыносим. – И да, я резал себя. Но я больше не буду делать этого. Наверное. Я работаю над этим. Правда работаю. К тому же мама уже записала меня к психотерапевту, так что, – он картинно указал на свою голову, – в ближайшее время профи уберут тут весь бардак. И мне больше это будет не нужно. – Господи, Хо… Мне так жаль… – Чего тебе жаль?! – раздраженно подскочил Хосок, не обращая внимания на снова занывшие ребра, и недовольно посмотрел на Юнги, который выглядел таким потерянным и несчастным сейчас, как будто главной жертвой тут был он. Опять накрутил себя. Хотя уж он-то тут как раз вообще ни при чем. – Если бы мы… Если бы мы только… Если бы я… Ты бы мог рассказать мне, но… Ты… не… – Вот только давай еще и ты тут не будешь винить себя! И вообще, хватит! Самым несчастным тут должен быть сегодня я и только я! – попытался обратить всё в шутку Хосок и, наигранно обиженно надувшись, распахнул руки и потребовал: – Ну же, хватит нюнить, Мин Юнги, и иди обними меня, пока Чимин не видит, – с удовольствием видя, как друг неохотно, но всё же ему подчиняется, медленно поднимаясь с пола. – Давай-давай, – со смехом продолжал требовать Хосок, и когда Юнги наконец-то медленно, немного неловко на затекших от долгого сидения ногах поднялся и склонился над кроватью, с радостью сгреб его в объятия, шепотом на ухо обещая другу, что если что-то еще хоть раз в его жизни пойдет не так, то он обязательно Юнги об этом расскажет и попросит помощи. И получая взаимную клятву в ответ. Хотя… было бы просто идеально, если бы их исполнение им никогда не потребовалось. И чтобы между ними двумя никогда неловких разговоров на подобные темы не было.