Покровитель

POV Агата

403 Holloway Rd

09:55 p.m.

Страх — естественная реакция организма на негативные, а иногда и опасные ситуации. Это чувство преследует нас всю жизнь, мы боимся идти в новую школу, боимся заводить новых друзей или завалить экзамен у строгого преподавателя. Нам страшно, даже тогда, когда засунув руку в карман своих брюк, мы не находим телефон. Но все это ничто, по сравнению с тем ужасом, который я испытывала в данную минуту. Александр больше не отзывался и не подавал признаков жизни. Его острые черты лица будто смягчились, а некогда подернутая золотым загаром, кожа посерела. Дыхание было равномерным, и если бы не пропитанная кровью рубашка, можно было бы подумать, что он просто решил вздремнуть. Дыши, Агата, дыши. Вдох, выдох… — от подступившей паники, грудь сдавило, и я едва ли могла сделать хоть один маленький глоток воздуха. Тело била мелкая дрожь, а к горлу подкатил противный комок тошноты. Я пыталась считать до десяти и обратно, но это никак не помогало. Один взгляд на неподвижное тело рядом и приступ начинался снова. Время тянулось, каждая минута ожидания, казалось, длилась вечность. Вскоре, до ушей донесся рев сирены, а в витринах замигали красные и синие огни.Выскочив из машины,я замахала руками, привлекая внимание, будто ярко мигающей аварийки было недостаточно. — Скорее! — зачем то крикнула я, бегущим к нам медикам. Двое крепких на вид мужчин, достали Алекса и погрузили на носилки. Когда я уже хотела прыгнуть в карету скорой помощи, кто-то остановил меня, крепко ухватив за локоть, и я обернулась. — Ты едешь со мной, — сухо произнес темнокожий громила и потащил в сторону машины Александра. Оказав слабое сопротивление, которое, конечно, не возымело должного действия, я села на пассажирское сидение. В салоне, едва различимо, витал железистый запах крови вперемешку с дорогим парфюмом. Хотелось выйти и идти пешком до самой больницы, лишь бы не ощущать эти запахи так ярко свидетельствующие о недавних событиях. — Куда мы едем? — спросила я, заметив, что маршрут вел нас явно не к лечебнице. — Мистер Нильсен приказал доставить Вас домой, — бесцветно ответил он, не отрывая взгляд от дороги.

Резиденция Nilsen

12:13 a.m.

Свет в особняке горел только на первом этаже. Распахнув дверь, я пулей влетела внутрь, чуть не сбив с ног мельтешащего в коридоре Эрика. — Агата, ты в порядке? — крепкие руки Нильсена младшего, обвили мои плечи, притягивая в теплые братские объятия. И только уткнувшись носом в его грудь, я смогла отпустить свои эмоции, накопившиеся за долгий вечер. Слезы сами брызнули из глаз, прочерчивая на щеках мокрые дорожки. Цепляясь пальцами за мягкую ткань футболки, на спине шведа, я рыдала как маленький ребенок. Эрик успокаивающе гладил по спине, и его теплые прикосновения помогли не скатиться в неконтролируемую истерику. — Тихо, с ним все будет хорошо. Это же Алекс. Он обязательно выживет, —шептал он в мою макушку. — А если…— я подняла на него заплаканные глаза. — Никаких если, — строго отрезал Эрик, отстранившись. — Идем, я скажу Шарлоте, чтобы она сделала тебе чай. — Угу, — всхлипнув последний раз, я отошла от него. — Только переоденусь… Платье и туфли, комом отлетели в угол гадеробной. Не глядя на полку, я стащила толстовку и спортивные штаны. А я даже не почувствовала, — подумала я, прикасаясь пальцами к небольшой ссадине на левом плече. Решив, что раз не болит, значит ничего серьезного, я натянула выбранный верх и вышла из комнаты. Спускаясь вниз по лестнице, я проверяла сообщения. Где-то в груди теплилась надежда, что вот-вот Алекс напишет, что все в порядке, что он скоро будет дома. Но телефон молчал, а в нашем чате висело последнее сообщение отправленное им накануне: Мистер Решала: Надеюсь, ты голодная, каттен. Заехал в твою эту китайскую забегаловку. Скоро буду В тот вечер мы вместе сидели в гостиной, ели лапшу и я без умолку болтала о современном искусстве. В красках расписывала полотна Стингеля и Стелла, даже показывала ему некоторые на своем смартфоне. Он сидел уставший, но молча, слушал и заинтересовано кивал. Даже пытался задавать вопросы, хотя все это ему было совершенно неинтересно. От воспоминаний, уголки губ сами поползли вверх. Выживи, Александр, пожалуйста, выживи. Устроившись на стуле рядом с Эриком, я наполнила свою чашку ароматным чаем с мелиссой и медом. Сделав первые глотки сладко травянистого напитка, я поймала на себе удивленный взгляд парня. — Интересный у тебя аутфит, — его губы растянулись в лукавой улыбке, а я опустила взгляд на свою одежду, пытаясь понять, что его так удивило. И действительно, интересный выбор. На мне была темно серая толстовка Александра. — Ой, даже не знаю, как так получилось, — зачем то начала оправдываться я. И как только не заметила, что вещь больше меня на несколько размеров. Эрик понимающе покивал, больше для вида, нежели признав, что я действительно случайно схватила толстовку Алекса. В кармане завибрировал телефон, и я с замиранием сердца вытащила его из кармана.

Неужели.

Но это была Рэйчел. Вздохнув, открыла мессэнджер, но прочитав текст сообщения, я невольно усмехнулась. Рэй-Рэй: Харрис, колись, давай. Завалила там уже своего шведа? Жду все в подробностях! :D И что мне ей ответить? «Нет, Рэйч. Его тут случайно подстрелили, когда мы выходили из отеля и поэтому сейчас он неизвестно где, с простреленным плечом. А я, кажется, завалила человека». Да, такое сообщение точно выведет блондинку из равновесия.Она от свадьбы то еще толком не отошла.

Я:

Нет, он уснул как только мы в кровать легли. Теперь храпит под боком

Старость, что тут поделаешь :D

Прости, Александр, за запятнанную честь, но другого выхода у меня нет.

Отправив сообщение, убираю телефон обратно в карман и устремляю взгляд на Эрика, который тоже вел с кем-то переписку. — А где Ульрик и Оливия? — Поехали к Алексу. У мамы чуть приступ не случился от его звонка, — не отрываясь от телефона, ответил он. — А ты почему здесь? — Кто-то же должен сторожить принцесску, — парень щелкнул мне по носу, натянув улыбку. — Расслабься уже. Он в порядке. Мама написала, что к утру домой отпустят. Будто камень с души упал.

Он жив.

***

Первые несколько дней Александр провел в кровати. Он был все еще достаточно слаб, поэтому никто не донимал его лишними расспросами о том, что произошло. Меня, как ни странно, не допрашивали, хотя я морально готовилась к разговору с Ульриком, но то ли он не считал меня надежным источником, то ли решил лишний раз не напоминать о случившемся. Примерно на пятый день, Алекс стал подниматься с кровати. Его правая рука, согнутая в локте, была плотно прижата к груди, лишая шведа всякой возможности пользоваться ей. Нужно ли рассказывать о том, как тяжело в быту правше, когда осталась только левая. Утром с громогласным: «Фан, йо сир ут сом эн вагабонд»*, Александр закрылся в ванной. Шведский так и не поддался изучению, но его возмущенный тон и вот это «фан» в начале, явно говорили о том, что он чем-то недоволен. Через пять минут за дверью послышалась возня и ругань, что-то рухнуло на пол и покатилось по плитке. Я подскочила и побежала к двери. — У тебя тут все в порядке? — поинтересовалась я, заглядывая внутрь. — Да, — буркнул Алекс, стирая со щек пену. Я осмотрелась. На полу лежали сброшенные со столешницы бритвенные принадлежности, а сам мужчина стоял у зеркала, испепеляя взглядом свое отражение. — Так, понятно. Садись, я помогу, — Александр вперил в меня взгляд и отрицательно покачал головой.— Давай-давай, головой он мне тут качает. Хоть раз побудь послушным мальчиком, — надавив ладонью на здоровое плечо, вынуждаю его опуститься на край ванной. Подняв с пола пену, я выдавила небольшое количество на ладонь. Мне впервой приходилось брить кого-то, но думаю это не сложнее, стрельбы, из пистолета высунувшись почти на половину в окно. Распределив массу по колючим щекам, я приставила лезвие к горлу. — Решила избавиться от меня? — усмехнулся он, положив свою ладонь мне на бедро. — Хотела бы избавиться, взяла бы лезвие побольше. Цыц, не мешай мне, — шлепнув его по руке, я принялась аккуратно раз за разом проходиться станком по щекам и шее. Александр послушно сидел, задрав лицо, чтобы мне было удобнее. Уголки его губ едва подрагивали, когда мои пальцы касались обнаженный сильных плеч. — Почти все, подожди, — отложив станок, я смочила полотенце под теплой водой и стала протирать его щеки от остатков пены. Почему то только сейчас я стала замечать те детали, которые не видела раньше. Тонкий, еще розовый след от пули на левой щеке.Небольшую родинку на правой скуле и еще несколько над левой бровью. Маленькие мимические морщинки в уголках глаз. И первую, пробившуюся на каштановых висках, седину. Засмотревшись, я и не заметила, как мои пальцы зарылись в мягкие прядки, а полотенце осталось висеть на краю ванной. — Каттен… Теплая большая ладонь накрыла мою щеку, и я доверчиво прижалась к ней. Мы смотрели в глаза друг друга, замерев буквально в нескольких сантиметрах. Никто не решался приблизиться первым, боясь нарушить хрупкое мгновение. — Ты подумала? — его голос звучал на грани слышимости. — О чем? — я нахмурила брови. — Не важно, — отдернув ладонь от моего лица, он поднялся — Спасибо за помощь, можешь идти. Я непонимающе посмотрела на него, но он избежал моего взгляда, отвернувшись в другую сторону. Поджав губы, я вышла из ванной. Щека еще хранила тепло его прикосновений, и я прижала к ней ладонь, желая продлить ощущения.

О чем я должна была подумать, Александр?

После неудавшейся беседы в ванной, Алекс закрылся в своем кабинете, сославшись на обилие работы. А у меня в душе поселилось чувство, что он решил избегать меня, после полученного ответа. Но о чем таком я должна была подумать, если он ни о чем меня не спрашивал. Или спрашивал? Свежий воздух всегда помогал в принятии верных решений и я, накинув купальник и легкое платье, вышла на задний двор, к бассейну. Но стоило подойти ближе к шезлонгам, как я увидела того, а вернее ту, с кем старательно избегала встречи на протяжении последних недель. Оливия, сидя на одном из лежаков, листала книгу и, кажется, совсем не обращала внимания на мою персону. А вот у меня, похолодели ладони, а сердце бешено застучало в груди.

Flashback

— Агата, Эрик? Что вы тут забыли? — А мы.. — неуверенно начал оправдываться Эрик. — Мы уже уходим, — продолжаю за него я и толкаю его к выходу. — Нет уж. Вы расскажите мне, что вы тут делали и сделаете это прямо сейчас, — Оливия захлопнула дверь и прошла вглубь кабинета. Устроившись на кресле за рабочим столом, она скрестила руки на груди, уничтожая нас взглядом. — Можете начинать, я вас слушаю. Обычно у людей мозг покрыт множеством извилин, но у нас, похоже, была всего одна на двоих и та стремилась к прямой. Мы стояли и невнятно блеяли оправдания из разряда «а мы вот мимо шли, увидели свет, думали тут Александр и решили зайти». Конечно, миссис Нильсен не верила ни единому нашему слову. Да никто бы не поверил. Не знаю, сколько мог бы длиться этот неудавшийся стэнд-ап, если бы Оливия не остановила нас жестом. — Довольно, — поняв, что ответов от нас не получит, она поднялась и взяла ключ, что лежал на столе. — Попрошу вас обоих на выход. Выходили из кабинета мы как побитые собаки, понурив головы. Тогда я еще не знала, что суровый взгляд Оливии Нильсен, это не самое страшное, что может быть. Убедилась я в этом, когда эта с виду хрупкая женщина, припечатала меня к стене, предплечьем надавив на горло. От шока я не могла и пошевелиться, только стояла и хватала воздух губами, как рыба, выброшенная на берег. — Я не скажу ему, что видела вас тут, — сквозь зубы процедила она. — Но если у Александра, из-за этого будут проблемы — я тебя уничтожу. А теперь верни их на место, — отступив от меня на шаг, она вложила в мою ладонь ключ от кабинета и я поспешила убраться в комнату.

Конец flashback’а

Встряхнув головой,я откинула всплывшее воспоминание. Ты не сделала ничего плохого, Агата. Ты ни в чем не виновата, — словно мантру, бормотала про себя я, опускаясь на свободное место рядом. Оливия, приветственно кивнула мне и ее губ тронула вежливая улыбка. Кивнув в ответ, я легла, вытягиваясь на шезлонге. Окно в кабинете Александра, как и в нашей комнате, выходило на задний двор, и я старательно всматривалась в него, щурясь от яркого солнца, отражающегося в нем. Смотрит ли он сейчас на меня?Скорее всего, нет. Наверное, сидит в своем кресле или перебирает многочисленные документы, аккуратно рассортированные по папкам и полкам. Почему я вообще об этом думаю? Почему мне так хочется, увидеть его силуэт в окне второго этажа и поймать взгляд его голубых глаз. — Почти зажила, — как будто в пустоту сказала миссис Нильсен. — М? — я оторвала взгляд от дома и посмотрела в ее сторону. — Твоя метка, —кивнула она на мои ноги. — Да, Александр позаботился об этом…— промямлила я, проводя пальцами по грубому следу от ожога в форме буквы «N». Почему-то мне захотелось посмотреть, есть ли такая метка у Оливии. И я вытянула шею, как жираф, старательно выискивая шрам на ее бедрах. Действительно, на правом, так же почти у линии белья, виднелся белесый шрам в форме все той же злосчастной буквы. — Ее ставят только женщинам? — Нет, всем, кого принимают в клан. — А мужчинам тоже ставят на бедре? — не унималась я. — Почему тебя так интересует этот вопрос? Нет, мужчинам ставят чуть ниже сгиба локтя. Мне хотелось задать еще несколько вопросов, например: почему в двадцать первом веке, все еще пользуются таким варварским методом? А не, например, делают татуировки или вшивают какой-нибудь наночип. Но я воздержалась.

***

За ужином, с Александром мы сидели рядом, но между нами были километры. Он не смотрел, не прикасался ко мне, даже незначительно. От него снова веяло тем холодом первых дней, а мне казалось, что только-только мы нашли общий язык, и между нами стало выстраиваться подобие отношений. Пойдя на контакт первой, я коснулась его бедра своим коленом, но отдернул ногу как от огня, даже не посмотрев в мою сторону. Из-за стола я вышла первой, так и не притронувшись к предложенной пище. Александр проводил меня нечитаемым взглядом и вернулся к беседе с семьей. Непонимание. Кажется, именно это я испытала, когда этот мужчина с ледяными глазами отверг меня, словно я для него ничего не значила, будто и не было этого месяца, в который мы упорно строили мосты. Будто это не он так страстно целовал меня на выпускном, крепко прижав к себе. Будто не его сердце бешено билось в груди сегодня утром, когда мы застыли в миллиметрах друг от друга.

Выпускной, —озарило меня, — черт возьми, он ведь спрашивал, подумала ли я о том, что он сказал, перед тем как поцеловать.

«Я хочу, чтобы ты была моей, Агата» — звучал в голове его бархатный голос.

Это получается, утром он решил, что таким нетривиальным образом я решила его отвергнуть. Боже, ему точно только плечо задело? А то такое ощущение, что вместе с кровью он и остатки разума растерял. Я соскочила с кровати и понеслась вниз по лестнице.

Поговорить, нам нужно срочно поговорить.

Не найдя Александра в доме я вышла на улицу. И слава всевышнему, наглая шведская задница сидела на крытой веранде, удобно устроившись на плетеном диване и сосредоточено читал что-то в телефоне. — Александр, мать Вашу, Нильсен, — скрестив руки на груди, я встала перед ним. — А Вы, часом не охренели? — отличное начало, Агата, так держать. — Я? Головка от.. — Ты. Это что за перфоманс ты мне устроил. То приди, то уйди, я тебе кто? Очередная девчонка или законная супруга? — продолжала вскипать я. — О, вспомнила, что я твой супруг? А я думал, я телохранитель. Простите, госпожа, что решил, что у нас может быть будущее, — он повысил голос и поднялся в полный рост. И хоть с примотанной к туловищу рукой, он не выглядел столь устрашающе, я все равно невольно отшагнула назад. — С тобой? Будущее? Да я сплю и вижу, когда смогу свалить наконец-то от тебя! — я ткнула пальцем ему в плечо. — Да? — громко произнес он, делая шаг вперед, тем самым оттесняя меня к стене. — Да! Больше слов не было. Мы как оголодавшие животные накинулись друг на друга, сливаясь в едином страстном поцелуе. Горячая, большая ладонь Александра легла на талию, он сжимал ее, прижимая ближе к себе. От близости его тела у меня кружилась голова, а ноги стали ватными. Все, о чем я могла сейчас думать это он и его требовательные поцелуи. Алекс не спрашивал разрешения, а безгранично властвовал надо мной. — Ты такая врушка, Агата, — с придыханием произнес он, спускаясь губами к моей шее. Тысячи мурашек вмиг разнеслись по всему телу, стоило проворному языку коснуться тонкой кожи. Каждое прикосновение отзывалось во мне волной жара, я уже не могла отдавать отчет своим действиям. Я хотела его. Пальцами я провела по внутренней стороне его бедра, поднимаясь выше к паху, царапнув характерную выпуклость на штанах. Алекс втянул воздух сквозь зубы, стоило мне с нажимом провести вдоль его возбужденного члена, сквозь тонкую ткань спортивных брюк. Он инстинктивно толкнулся бедрами вперед, опалив ухо тяжелым дыханием. — Кхм… — выдавленный специально кашель, вырвал нас из пучины страсти, и мы застали как два школьника, которых случайно застукали за курением. Только с той разницей, что школьниками мы не были, а в моих пальцах была зажата не тонкая сигарета, а внушительных размеров член Александра. Оливия неловко потопталась на месте, удерживая в руках небольшую чашку. Видимо, она тоже решила насладиться теплым вечером на веранде. А тут мы. Хорошо, что Алекс так и не успел стянуть тонкую лямку платья. Его пальцы так и зависли, удерживая ее в нескольких миллиметрах от кожи. «Позориться так до конца. Погибать так с песней» — именно так решил, Александр, когда вступил в непринужденный диалог с матерью. А я стояла красная как рак, прячась за его широкой спиной. Если я и бывала до этого в неловких ситуациях, то эта была самая неловкая из них. — Ну, мы, пожалуй, пойдем, — наконец, попрощался с миссис Нильсен, мой супругизакинув руку мне на плечо, повел в сторону дома.

***

Признания всегда даются тяжело, особенно, когда это признания самой себе. Сейчас лежа в спальне, в кромешной темноте, я вслушивалась в мирное дыхание Александра и принимала одно из важнейших для меня решений. — Я хочу быть твоей, Алекс… — тихо проговорила я, в надежде, что возможно он уже уснул или просто не услышит. Но он услышал. — Я сделаю все, чтобы ты не пожалела о своем решении, каттен, — его мягкие губы коснулись моей макушки, оставляя короткий, но до безумия нежный поцелуй. И я верила. Безгранично верила каждому его слову. Это же Александр.

Мой Александр.