Покровитель

Человек в среднем за сутки испытывает до двадцати семи эмоций, я же на протяжении двух дней испытываю только тревогу. Стоило инспектору Бронте набрать мой номер и сообщить, что ждет на допросе, как я потеряла всякую возможность функционировать в штатном режиме. Не помню, когда в последний раз спала без ежечасных пробуждений и ела без ощущения кома в горле. Можно подумать: «Агата, тебе-то чего волноваться, это же не ты занимаешься сбытом наркотических веществ и не ты заведуешь ˮпрачечнойˮ», но, черт возьми, мне достаточно того, что я просто знаю об этом и под прессингом могу проболтаться. Конечно, вряд ли кто-то из констеблей стал бы заламывать мне руки и светить лампой в глаза, выбивая признания, но мне вполне хватило бы и методов психологического давления, для того чтобы посыпаться.

Главное — не сболтнуть лишнего.

Полицейский участок, он же Скотланд-Ярд, тут кому что привычней, расположен на побережье Темзы, и в такой погожий день улицы забиты туристами, толпящимися в очереди на колесо обозрения и прогулку на речном трамвайчике. Я же вынуждена сидеть в просторном стеклянном холле среди снующих туда-сюда констеблей. И каждого из них интересует моя персона, или, возможно, это два двухметровых бугая с лицами-кирпичами так привлекают их внимание. Скорее всего, второй вариант правильный, потому что я на их фоне совсем затерялась. Может, и инспектор не заметит, если я вовремя прикинусь плинтусом. Ну, или фикусом, да хоть пылью на полке книжного шкафа, лишь бы не идти с ней никуда. Уже в пятый раз поправляю пуговицы на рубашке, будто они могут жить отдельной жизнью и расстегнуться, стоит мне только отвернуться. На самом деле это просто маниакальное желание делать хоть что-то, чтобы заглушить тревогу. Я бы еще и джинсы поправила, а то они почему-то внезапно стали жать во всех приличных и неприличных местах, но сидя это делать неудобно, а вставать попросту лень. — Кофе? — предложил Дуган, рассматривая крошечные монеты на огромной ладони.

Господи, где ты их только откопал, все уже давно картами пользуются.

— Давай, мне американо. «Если день не задался, то свежий черный кофе способен исправить любую неприятность», — сказала бы я, если бы в моих руках оказался ароматный напиток родом из Эфиопии. Но в картонном стаканчике находилось не что иное как внебрачное дитя древесного угля и пятикратно испитого кофейного жмыха. Максимум горечи и боли в желудке, минимум наслаждения. Еще и на штаны капнула. Может ли этот день стать еще хуже? Определенно может, ведь с другого конца холла к нам спешила сама мисс Бронте. Темные волосы пружинили от каждого ее четкого шага, сопровождаемого стуком каблуков по кафельному покрытию полицейского участка. В руках она несла папку и небольшой стакан, скорее всего, с тем самым жутким кофе из аппарата. Поравнявшись с нами, она, не произнося ни слова, указала в сторону стеклянной двери, за которой скрывался длинный коридор, густо освещенный лампами дневного света. Шли мы в каком-то бешеном темпе, будто за нами погоня, или мисс Бронте боится не успеть задать мне свои вопросы. По бокам мелькали двери с закрепленными на них табличками, вчитываться в них не было никакого смысла, потому что меня в любом случае интересовала только одна — с надписью «выход», но она осталось далеко позади. И к ней я явно еще не скоро вернусь. В фильмах допросы всегда проводятся в специально отведенной комнате, где за стеклом Гезелла скрывается несколько сотрудников, следящих за ходом беседы. В самом же помещении, кроме стола и двух стульев, обычно ничего нет. Вот уж не знаю, сделано это для того, чтобы допрашиваемый, не дай Боже, не испытал эстетического наслаждения от созерцания интерьера, или же из соображений экономии госбюджета. Ладно, ни то, ни другое суждение в корне не верно, это все ради безопасности. На случай если особо буйный посетитель решит накинуться на инспектора, вооружившись статуэткой в виде оленьей головы. Вот это был бы увлекательный аттракцион с возможным летальным исходом. По итогу, нашего непродолжительного шествия мы пришли вовсе не к допросной, а непосредственно к кабинету мисс Бронте.

Все чудесатее и чудесатее…

Инспектор жестом пригласила внутрь, а я, не имея ни малейшей причины, чтобы отказаться, прошла в душное офисное помещение. Но не успела сделать и нескольких шагов, как за спиной послышались недовольные басистые голоса моих спутников. — У нас распоряжение от мистера Нильсена — не оставлять его супругу без сопровождения. Так что Вам придется впустить нас, мисс. — Не удивлена, что он отдал такой приказ, — спокойно ответила им инспектор, остановившись в проходе. — Но согласно уголовно процессуальному праву присутствие на допросе посторонних лиц недопустимо. И если вы не хотите посетить изолятор на пару суток за воспрепятствование производству предварительного расследования, рекомендую подождать миссис Нильсен в коридоре. Обещаю, тут ей ничего не грозит.

Угу, не грозит, разве что ты сама мне тут голову откусишь.

Интересно, а сравнение инспектора с самкой богомола карается по закону?

Парни были вынуждены остаться за закрытой дверью, а мне пришлось сесть в неудобное кресло для посетителей, придвинутое изначально к столу настолько, что я была вынуждена тащить его по глянцевому полу с резким скрежетом. Хорошо, хоть искру не выбило, а то к обвинениям Александра в незаконном обороте наличности добавилось бы еще и мое обвинение в непредумышленном поджоге.

Мафиози и пироманьячка.

Звучит.

Так, я опять отвлеклась.

Шкала термометра приближалась к отметке в двадцать пять градусов, люди на улице плавятся от жары, спасаясь в тени, а в кабинете инспектора наглухо закупорены все окна и нет ни единого источника живительной прохлады. Если это какая-то пытка жарой, то я заранее сдаюсь.

А это что еще за иконостас со святым Александром в главной роли и пророком его Ульриком?

По правую руку от стола висела пробковая доска, увешанная смазанными черно-белыми фотографиями, распечатанными на простой бумаге для принтера. К каждой из них прикреплен разноцветный стикер, исписанный синей пастой. Дешифровать почерк инспектора все равно, что пытаться читать древние писания, при этом владея только знанием английского.

Служителей закона где-то обучают такому отвратительному почерку или это последствия многократного приема отвратительно кофейного напитка, вызвавшего неугасающий тремор рук во время письма?

Правда, иначе объяснить эти каракули просто невозможно.

Сами снимки ничего криминального собой не представляли. Во всяком случае, на мой взгляд, а я все-таки не инспектор, могу и ошибаться. На одном Александр возле машины говорит по телефону, на другом он же с Ульриком в кафе или вроде того, не совсем понятно из-за качества печати, да и самой съемки. На третьем снимке я без особых усилий узнала автомобиль Алекса, припаркованный на стоянке аэропорта. Были еще несколько снимков с неизвестными мне мужчинами, но, судя по их одежде и стоящим рядом железным коням, они явно не из подручных или наемников. — Если вы готовы, то мы можем начать, — отвлекает меня от созерцания фотографий инспектор, и я киваю, медленно переводя взгляд на ее серьезное лицо, — Хорошо. Представьтесь для начала. Это что, шутка какая-то? Сама же еще недавно обращалась ко мне как к миссис Нильсен, а тут «представьтесь», или она думает, что я сейчас ее удивлю и назову другое имя? В таком случае я Юлиан Альфред Панкрац — странствующий бард, приятно познакомиться. — Полагаю, Вам и так известно как меня зовут, к чему эти вопросы? — о, вот это прямо хорошо получилось, что-то в духе Александра. По перекошенному лицу мисс Бронте понимаю, что она тоже уловила эти непередаваемые наглые нотки шведа, с которым она точно беседовала накануне. — Разве мне не положен адвокат или юрист? — Положен, миссис Нильсен, ему назначено на более позднее время. Я бы хотела побеседовать с Вами наедине, — опершись локтями о стол, Бронте сцепила пальцы в замок, подкладывая их под подбородок.

Ну, здравствуйте, приехали. Чё начинается-то?

— А если я не хочу говорить без его присутствия? — Вижу, он неплохо Вас выдрессировал, — усмехнулась инспектор, — вынуждена предупредить, миссис Нильсен, что отказ от дачи показаний является автоматическим признанием вины*. Если хотите пройти по делу как соучастница, то, конечно, вы можете хранить молчание. Но тогда и под суд пойдете вместе с Вашим супругом. Имеете желание лишиться воли на ближайшие несколько лет? Надо было выбирать юридический факультет, сейчас бы хоть ответила ей каким-нибудь законом о нарушении гражданских прав или вроде того, а не сидела с совершенно безмозглым выражением лица, будто у первоклассника спросили, как вычислить интеграл. — Нет, — быстро ответила я, пока инспектор не набросала еще заумных слов, складывающихся в очередной юридический бред. — Рада, что мы достигли согласия. Агата, ты знаешь, для чего ты здесь? Это воздействие волшебного эликсира, что тут под видом кофе продают? Или мы играем в игру «задавайте глупые вопросы, получайте умные ответы»? — Знаю, Вы вызвали меня, чтобы я дала показания по делу Александра, касающегося его предположительных денежных махинациях. Но хочу сразу сказать, что это все не более чем происки конкурирующих фирм, — я без запинки произнесла свою короткую речь, обворожительно улыбнувшись инспектору. Кивнув, мисс Бронте сделала несколько пометок на листке лежащим перед ней. — Собственно, другого ответа я и не ожидала от тебя, Агата. — Это все? Я могу идти? — уже поднимаюсь с кресла, как она жестом останавливает меня.

Черт, а свобода была так близко.

— Еще рано, мы только начали. А что ты скажешь об этом эпизоде, Агата? — она протянула открытую папку, и я уже заранее понимаю, что ее содержимое мне не придется по вкусу. — Твой супруг как-то причастен к этому? Стоило только взять документ в руки, как меня будто окатило ледяной водой, пальцы похолодели, а по телу прокатилась волна болезненных мурашек. Пред глазами предстала фотография обнаженного по пояс мужчины, лежащего на секционном столе. Кожа уже была подвергнута ранним трупным явлениям, но на ней все еще отчетливо виднелись красновато-фиолетовые борозды, оставленные от широкой веревки, что прижизненно сковывала его. Лицо жертвы было изуродовано выходными пулевыми отверстиями. —…найден в канализации…— зачитывала сухие протокольные данные инспектор. Но я почти не слышала ее. Сознание яркими вспышками подкидывало воспоминания из того самого вечера, когда Александр притащил этого несчастного, перемотанного буксировочным тросом. Я будто снова оказалась там, в гостиной на первом этаже, в окружении семьи Нильсен. Два оглушительных выстрела, запах крови. Разбросанное по полу содержимое черепной коробки. И эти глаза. Эти два ледяных озера, в которых не было ни капли сожаления. Они были полны решимости, злости. И самое страшное, что принадлежали они тому, кого я сейчас так отчаянно пыталась обелить перед лицом закона. —…выстрелами…— продолжала мисс Бронте, пока я, словно завороженная, смотрела на фото трупа. Снова непрошеная тошнота. Боже, зачем мне только этот желудок, если каждый раз он причиняет столько дискомфорта. Накрыв ладонью фото, я сделала несколько коротких вдохов, унимая нарастающую тревогу. — Агата? Подняв на нее взгляд, я еще минуту не решалась ничего сказать. Слова застревали в горле, и я как рыба, выброшенная на берег, то открывала, то закрывала рот. Представляю, как глупо выглядела со стороны, но ничего не могла поделать. — П-почему Вы решили ч-что Александр может быть п-причастен к этому? — да, что это со мной такое, язык будто онемел. — Потому что, если ты обратишь внимание, — перегнувшись через стол, она потянулась к снимку. — Убери руку, пожалуйста, я хочу, чтобы ты взглянула на это, — не хотя, я выполнила ее просьбу и Бронте указала в область шеи мужчины, на которой виднелись темные следы. Из-за положения тела я толком не могла разобрать рисунка, нанесенного черной краской под кожу, — этот человек носил метку клана K.D.Gun. Один взгляд на фотографию, и я снова чувствую влажный теплый запах утекающей жизни. Мне казалось, я забыла его. Вычеркнула из жизни, будто ничего и не было.

Но это было.

И ничто не было забыто.

— Но его же мог убрать и кто-то из «своих», — делаю нерешительное заявление, желая лишь одного, отвести подозрения от клана. Я не понимала, как и каким образом Бронте смогла догадаться, что это кто-то из них. Но моя реакция была весьма неоднозначна, и она это точно заметила. — Ты, видимо, не совсем знакома с методами общения между кланами, — инспектор снисходительно улыбнулась. — Если вдруг в городе находится меченый труп, то значит, один из кланов передает другому «привет». — И тут я вспомнила последние слова Алекса, перед тем как уйти: «Отправлю сообщение новым друзьям». Но откуда инспектор знает обо всем этом? — И обычно после таких дружеских приветствий жди разборок. Думаю, ты понимаешь, чем это обернется для города — горой нераскрытых убийств. Поэтому скажи мне, Агата, это сделал Александр или кто-то из членов семьи? — Н-нет, — я помотала головой, отодвигая от себя папку. — Спросите Кадоганов. Я ничего не знаю. — Они никогда не будут свидетельствовать друг против друга. Это не по кодексу чести, — хмыкнула она. — Я понимаю, Александр запугал тебя, — голос инспектора стал звучать мягче, даже несколько успокаивающе. Готовясь к допросу, я читала форумы, на которых рассказывали о методах психологического воздействия, и сейчас мисс Бронте активно применяла один из них на мне. Все ее слова были обращены на то, чтобы я почувствовала, что правосудие все знает, и мне нет смысла скрывать правду. Но вот только и я не дурочка и прекрасно знаю, что подтверди я хоть одно ее предположение, дело примет серьезный оборот.— Но ты можешь рассказать мне все, и мы упрячем верхушку за решетку. Если удастся доказать причастность и по другим эпизодам, то и на пожизненное хватит. — Простите, мисс. Но я уже ответила, что ничего не знаю. Мне очень жаль. Досадно шикнув от осознания, что выбить из меня показания оказалось не так-то просто, инспектор несколько минут занималась тем, что перекладывала с места на место бумаги, скорее всего, выкрадывая время на раздумья. И вскоре предприняла еще одну отчаянную попытку. — Агата, ты понимаешь, что им все сходит с рук? Убийства, шантажи, подкупы и еще много чего другого. Сколько раз сюда приходили люди, готовые свидетельствовать против них, но, только покинув кабинет, пропадали бесследно. Неужели ты хочешь… Но нас прервал шум из коридора, он нарастал и с каждой секундой приобретал форму, превращаясь в грубый голос. — Вы что тут встали, остолопы! — негодовал мужчина, — совсем охренели, вам, дебилоидам, дали задание не оставлять миссис Нильсен одну, а вы встали тут, как два имбицила, а ну, марш! Образ вошедшего так ярко контрастировал с теми терминами, с которыми он общался с охраной, что я даже не поверила, что этот одетый в дорогой костюм мистер мог всерьез назвать кого-то «дебилоидом». Парни шли за ним следом, опустив головы, будто два нашкодивших мальчишки, получивших по ушам за воровство яблок в саду у соседа. — Саманта, как приятно, что ты оповестила меня о раннем допросе, — съязвил мужчина, отставляя соседнее кресло. Оставив на спинке пиджак, а на сиденье, положив свой портфель, он повернулся ко мне, — Адам Свенссон, личный адвокат мистера Нильсена, теперь и Ваш, миссис Нильсен, — прижав ладонь к солнечному сплетению, он учтиво поклонился.

ЕТИЖИ ПАСАТИЖИ, Я СПАСЕНА.

Более Бронте не затрагивала тему убийства, не расспрашивала о делах клана, а только задавала вопросы касательно работы Александра. Я отрицала всякий факт его причастности к финансовым махинациям, повторяя заученную сказку о злом умысле менее успешных конкурентов. Правда, я не могла назвать ни одного, потому что по факту таковых и не было. Можно сказать, что «North Wave» — это монопольная компания на территории туманного Альбиона. Все присутствующие понимали, что Александру ничего не грозит с точки зрения закона. Улик, что удалось насобирать инспектору, едва ли хватит на небольшой штраф, но скорее всего дело закроют еще до судебных слушаний, тут уже постарается сам клан, умело закрыв глаза начальству шуршащими купюрами. По словам адвоката, с которым мы общались, выйдя из кабинета, единственная трудность, с которой столкнулась компания — это шумиха, развернувшаяся вокруг нее. Ведь каждое утро меня встречали новости с Александром и Ульриком в главных ролях. Их разбирали буквально по запчастям. Мир знал, какие костюмы носят управленцы «North Wave», сколько стоят их автомобили и даже докопались до платиновых запонок с монограммой. Мелочные суки. Телевизионщики делали деньги на скандале, пока клан был вынужден приостановить свою работу из-за обилия камер у их фирмы. Со временем все забудется и уляжется. И жизнь вернется в прежнее русло или почти вернется. Но что будет, если «семья» потеряет статус среди партнеров? Что тогда? Что будет со мной, с папой… с Алексом? Тот, кто планировал этот саботаж, точно знал, что судом Нильсенам не навредить, а вот излишней оглаской — вполне.

Кто же ты?

Домой я вернулась ближе к обеду и сразу начала готовиться к приходу самой главной женщины моей жизни — Рэйчел. Мы планировали заказать роллы, посмотреть фильм, обсудить последние сплетни, накопившиеся за то время, что мы не виделись. И не важно, что говорить придется только ей, потому что мои новости не для публичных обсуждений. Хотелось просто провести день как простая девушка из обычной семьи. Забыть о полиции, мафии, проблемах и угрозах и просто насладиться общением с подругой. Подурачиться, сделать друг другу нелепые прически, а потом провести час в поиске удачного ракурса для одной единственной фотографии, которая в итоге никому не понравится, и она так и останется висеть неопубликованной в галерее. Теперь, когда все обыденное стало таким редким, даже простая дружеская встреча кажется чем-то помпезным, недосягаемым, будто сама королева Елизавета пригласила тебя на пятичасовой чай. Рэйчел пришла в начале четвертого и не одна, а в сопровождении Дугана, и судя по их улыбающимся лицам, пока он провожал мисс Линд от входа до моей комнаты, между ними завязался вполне приятный диалог. Не могу сказать, удивлена я этому или нет, ведь Рэйч действительно обладает природной притягательностью, а Дуган выглядит вполне себе привлекательно. Но мне определенно не хотелось бы, чтобы это общение стало регулярным, потому что человек, работающий наемником в клане — совершенно точно не самая лучшая пассия для юной девушки.

Сказала та, кто замужем за сыном главы этого самого клана.

— И как это понимать? — я проводила взглядом подругу, прикрывая за ней дверь. — А? — просияла она, плюхнувшись на кровать, — Ты про Дугана? Милый парень, только туповат немного. Он мне свой номер оставил, кстати, — Рэйчел рассмеялась и протянула руки, — иди, обниму. — Не вздумай ему звонить, — беззлобно пробурчала я. Забравшись на постель с ногами и обложившись контейнерами с роллами, которые принесла с собой Рэйчел, мы включили фильм, который смотрели уже тысячу раз. Он служил лишь фоном для нашей оживленной беседы. Как оказалось, Рэйчел устроилась на летнюю подработку в кафе, что располагалось в самом центре города. Лично я там не бывала, но много раз натыкалась на положительные отзывы на «Tripadvisor». Рэйчел предложила и мне там поработать, и я бы с радостью согласилась, но стоит только представить лицо Александра, узнавшего эту новость, как сразу все желание отбивает. Впрочем, я не могу знать наверняка, как бы он отреагировал, ведь в подработке есть и плюсы: он точно будет знать, где я, во сколько уйду и во сколько приду. И я бы лучше понимала его усталость после офиса, да и вообще, может, работа отбила бы желание творить глупости.

Хотя последнее очень вряд ли, ведь наводить суету мое кредо.

— Так ты решила, идешь к Джастину? — спросила Рэйчел, потянувшись за роллом. — Угу, — утвердительно кивнула я. — С Алексом? — Рэйчел лукаво улыбнулась, а у меня сашими встал поперек горла, и я, словно заядлый курильщик, стала содрогаться в приступах кашля, — Ух ты ж, Боже, не задохнись там, — она несколько раз с силой шлепнула по спине, помогая избавиться от застрявшего кусочка. — Кха, ты с ума сошла? Ему об этом знать вообще противопоказано, — схватив стакан с соком, я сделала несколько крупных глотков, избавляясь от першения в гортани. — Я не понимаю, почему ты не хочешь позвать его? — Ты вообще можешь представить Александра среди наших ребят? — я скептически покосилась на Рэйчел. — Да и только я спрошу у него, он сразу скажет: «Нет, ты никуда не пойдешь». А я не намерена пропускать такое событие. — И как же тогда…— она сделала паузу и посмотрела на приоткрытое окно, — Ааа, по старинке. Не боишься, что твой мафиозник, узнав, что ты сбежала, придет и всех нас там перестреляет? — Нет, — отмахнулась я, — он вроде дружит с головой. — До осознания: 3… 2… 1, — Погоди, как ты его назвала? Рэйчел перевела на меня взгляд, в котором читался немой вопрос: «Ты меня что, за дуру держишь?» Естественно, она в состоянии сложить два и два, где первое слагаемое — это странный способ ее доставки на нашу свадьбу да и само происходящее на ней. А второе дом, напичканный, вооруженной охраной, и Ева, которая ходила со мной в колледж и ждала буквально у каждой двери, чем дико раздражала меня и всех окружающих. Признавать тот факт, что Рэйч права, я не стала для ее же безопасности. Ведь одно дело строить теории, а другое — знать наверняка. У меня была возможность на собственной шкуре убедиться, что чем меньшей информацией ты располагаешь, тем лучше. — Ладно, шут с твоим мафиози, — отмахнулась она, поняв, что конкретного ответа не получит. — Лучше расскажи, почему ты здесь? Что-то случилось? Можно без подробностей, если они меня не касаются или это что-то секретное. — Мы…— я замялась, потеребив в пальцах прядку волос. — Мы немного поругались, и он попросил уехать. На самом деле я даже не знаю, злится он на меня еще или нет. С тех пор мы так и не общались. — Ну, если бы злился, то, наверное, не отправил бы тебе это? — она кивком указала на красный подарочный пакет, который стоял на рабочем столе около косметического зеркала. Я готова поклясться, что еще утром ничего подобного там не было.

Получается, доставили, пока я была в полиции?

Или сам приезжал?

Нет-нет, конечно не сам, скорее всего, отправил кого-то, стал бы он ехать через весь город, чтобы оставить мне… а правда, что это?

Пока я рассуждала, Рэйчел уже успела подорваться с места и забрать презент. Теперь когда пакет был в ее руках, я отчетливо смогла разглядеть название бренда, выведенное золотым курсивом — Cartier. Что-то очевидно дорогое, ювелирное и вычурное — все как любит Александр, чтобы за километр было видно, сколько денег он вложил в эту безделушку. А я ведь даже не ношу ничего серьезнее простых гвоздиков в ушах. Пока мы пытались выяснить, что же прислал Александр, у меня было ощущение, что мы добываем Кощееву смерть. Игла в яйце, яйцо в утке, утка в зайце… так и тут, в пакете коробка, а коробка обернута белой крафтовой бумагой и запечатана с обоих концов алым сургучом. Избавились от излишков макулатуры, в руках, наконец, оказалась кожаная шкатулка фирменного цвета с золотыми узорами в виде крохотных бутонов розы по периметру. Роскошь в ее первозданном виде, не уверена, что когда-либо держала в руках что-то настолько дорогое. С замиранием сердца я нажала на кнопку, расположенную у основания, и крышка откинулась, явив мне, нет, не усыпанное бриллиантами колье или серьги, а простое с виду украшение из белого золота. По своей форме браслет напоминал закольцованный болт с отрезанной шляпкой и нанизанными на него шестью гайками. Рядом шелестела бумагами Рэйчел, открывая многочисленные белые конверты с инструкцией и сертификатом подлинности. — О, да тут записка, — заинтригованно проворковала она и, не теряя ни секунды, вскрыла письмо, доставая карточку из плотного картона. На ее лицевой стороне, что была повернута ко мне, черными печатными буквами нанесено: «for Agatha». Линд, прочистив горло, стала зачитывать послание, старательно изображая грубый мужской голос. — «Агата, я заметил, что тебе не очень понравилось кольцо…» ты смотри, какой наблюдательный, — делала авторские примечания Рэйчел. — «поэтому решил подобрать что-то, что, возможно, понравится тебе больше. Надеюсь, в этот раз ты останешься довольна». Постскриптум, — она сделала серьезное лицо, вчитываясь в текст, будто там не обычное послесловие, а подробная инструкция по сборке атомной бомбы, — эм, джаг, яг… сакнар диг, лилла каттен. Язык сломаешь, он на эльфийский перешел, что ли? Понимаешь что-нибудь? — На шведский, — тихо хихикнула я. — Кроме лилла каттен, больше ничего. — Понятно. Милое прозвище значит, — Рэйчел игриво подмигнула мне и вернулась к письму. — А вот это «джаг сакнар», тут нужен переводчик, — Рэй уже потянулась за телефоном как в ту же минуту, нас прервал стук в дверь. — Да? — отозвалась я, обернувшись к входу. — Простите, мистер Нильсен ожидает Вас.

Что? Здесь? Сейчас?

Отложив в сторону коробку, я тут же поднялась и уже сделала пару шагов на выход, но остановилась и обернулась на Рэйчел. Покидать ее вот так было бы неправильно. — А он не может подождать? — обратилась я, к застывшему в проходе Шону. — Боюсь, что нет. Линд кивнула и еле слышно шепнула: «Иди, я понимаю». Судьба сделала огромный подарок, однажды сведя меня с этой чудесной девушкой, жаль, что последнее время я не самая достойная подруга. Ухожу без должных прощаний, потому что мужчина, с которым у меня самые странные и запутанные отношения, послал гонца. Мы столько раз смеялись над подобными ситуациями, когда наши общие знакомые ради своих парней бросали подруг и неслись сломя голову им навстречу. Тогда, я искренне считала, что никогда не смогу поступить так, ведь кто может быть дороже подруги, которая всегда поддержит в трудный момент. И вот я здесь. Сижу в машине с охраной и еду к нему. А сердце в груди колотится так бешено.

Я скучала.

— А куда мы? — решаюсь уточнить, заметив, что направляемся мы не к дому и даже не в сторону центра. Парни обменялись тяжелыми взглядами, будто раздумывая, стоит ли сообщать мне конечную точку. — На склад, — сухо обронил Дуган. Спрашивать подробностей у помрачневших ребят я не стала. И так было очевидно, что «склад» — это какое-то завуалированное название, вроде «прачечной». Только зачем там мое присутствие? Вскоре впереди показались полуразрушенные одноэтажные здания, а на подъезде к ним три припаркованных автомобиля, один из которых принадлежал Александру. Его самого нигде видно не было, во всяком случае у входа стояли только четыре наемника, ведущих оживленную беседу. Уловить их настрой невозможно, ведь такое ощущение, что многих из них обучают технике контроля над собственными эмоциями, и их лица забыли о том, что, кроме презрения, можно выражать еще что-нибудь. Сама обстановка не сулила ничего хорошего. Сомневаюсь, что в такое место привозят для дружеских бесед за чашкой чая посреди бетонной пыли и обвалившейся до кирпичной кладки штукатурки. Покинув салон, я несмело пошла навстречу своей судьбе. Внутри уже завязывался узелок волнения, а мысль о том, не по мою ли душу тут такое сборище пышущих тестостероном мужчин, уже не казалась такой абсурдной. А что, если Алекс поверил отцу и позвал меня воплотить то, о чем говорил Эрик, и отсюда я вернусь уже в черном мешке?

Нет, бред. Тогда зачем бы он стал присылать подарок.

Нужно прекратить накручивать себя раньше времени.

Только поравнявшись с наемниками, я поняла, что ошиблась в своем первичном суждении, что Александра среди них нет. Ведь взглядом я искала мужчину, одетого в дорогой костюм, но сегодня Алекс выглядел совершенно иначе. Начищенные до блеска туфли сменили тяжелые армейские берцы со сбитыми носами, покрытыми дорожной пылью. Не было и строгих брюк с отглаженными стрелками. Их заменили карго с вставленным в шлевки толстым ремнем из состаренной кожи. Вместо рубашки — облегающая торс черная трикотажная футболка. В левой руке он держал цепь толщиной в два пальца, намотанную на ладонь так, что два ее конца свободно свисали вниз. Сами же кисти были защищены черными кожаными перчатками без пальцев. В такой одежде он мало чем отличался от своих ребят. Я и узнала его только по каштановым волосам, подсвеченным золотыми нитями закатного солнца. Стоило приблизиться, как он тут же обернулся. Не было ни приветствий, ни объятий, Александр даже не улыбнулся. Он лишь жестом показал, чтобы мы все следовали за ним.

Не самое лучшее начало, хочу я вам сказать.

Под его тяжелыми шагами хрустела мелкая бетонная крошка, и в воздух взлетали искристые крупицы, выхваченные яркими янтарными лучами. Стены склада были изрешечены следами от пуль, кое-где виднелись бордовые пятна, о этимологии которых я догадывалась, но предпочла не зацикливаться, а, уставившись в спину Александра, молча идти следом. Мы пришли в просторное помещение, в котором в ряд были выставлены пятеро мужчин. Наемники, что пришли с нами, рассредоточились по периметру, и только один остался стоять у входа. Александр расположился перед центром колонны и жестом подозвал меня к себе. Оказавшись рядом, я, наконец, поняла, истинную цель моего пребывания здесь. Тех, кто сейчас стоял перед нами, объединяло одно — они все подходили под описание водителя, которое я дала Алексу. — Среди них есть тот, кто забирал тебя? — наклонившись к моему уху, тихо произнес он. — Что ты сделаешь с ним? — повернув голову, я сразу же столкнулась с ним взглядом. Мы стояли так близко, что его теплое дыхание щекотало кожу, хотелось прикрыть глаза и растянуть этот краткий миг спокойствия. Но это было невозможно. — Поболтаю, — ухмыльнулся Александр и выпрямился, лишив всякого своего внимания, — выбирай, каттен, — ладонью он настойчиво подтолкнул меня вперед. Найти того, кого ты видел единожды и совсем не пытался запомнить, не простая задача. Я ходила вдоль ряда, всматриваясь в волевые лица мужчин, они все казались мне похожими на того водителя. Из-за разницы в росте приходилось задирать голову, чтобы лучше рассмотреть их. Александр наблюдал за мной, скрестив руки на груди, по его сведенным к переносице бровям было понятно, что швед чем-то недоволен. И уже в следующую минуту он повел себя так, что иным словом, кроме как — доминант, я не могу его назвать. Ему было достаточно опустить два пальца вниз, чтобы заставить ряд мужчин опуститься на колени. — Полагаю, так тебе будет удобней, — бесстрастно заявил он. Мне оставалось только кивнуть. Потому что ни одного внятного предложения я бы сейчас не смогла произнести. К сожалению, даже этот маневр не принес должного успеха или облегчения в поиске. Ведь лицо осталось для меня смазанным пятном, только общие черты, которые я видела в каждом из представших. Указывать пальцем в небо было бы неправильно ни по отношению к клану, ни по отношению к этим людям. А что если этого человека здесь вообще нет, и я просто зря трачу время всех собравшихся? — Алекс… кхм, Александр, а они могут сказать кое-что для меня? — я обернулась, нерешительно взглянув в глаза, — я не уверена, но, кажется, я бы могла… — Для тебя они даже помяукают, — прервал он меня, — Что им сказать, каттен? — «Мистер Нильсен, приказал доставить Вас домой», если можно. — Я не была уверена, что это сработает на сто процентов, но всеми силами уповала на слуховую память, которая иногда работает лучше, чем зрительная. — Слышали? — все кивнули, не поднимая на него глаз, — отлично, исполняйте. Я вновь стала обходить парней, рассматривая лица и вслушиваясь в их голоса, Александр следовал параллельно мне. Стоило мне остановиться, как Алекс вторил моим движениям, замирая за спиной того или иного мужчины. Он внимательно следил за моей мимикой, считывая даже малейшие движения бровей, казалось, достаточно моргнуть, чтобы он понял, что нужный человек найден. Остановившись у последнего, я долго всматривалась в его черты, из всех он казался мне наиболее похожим. А стоило ему сказать нужную фразу, как образ собрался окончательно. Это был он. Тот, кто забрал меня, тот, кто в ту ночь сидел за рулем автомобиля и потом смог выбраться из дома незамеченным. — Ты… — Вот сука, — рыкнул мужчина и дернулся вперед, выбрасывая длинные руки, но в ту же секунду как его массивное тело ринулось в мою сторону, Александр накинул цепь на его шею, с силой дернув назад. — Куда, псина? К ногам! — Сквозь зубы произнес Алекс, затягивая удавку. Мне бы отвести взгляд или отвернуться, да что угодно, лишь бы не смотреть на то, как в метре от тебя, краснея и хрипя, задыхается человек. Казалось, что это длилось вечно. Но прошли лишь секунды. Сквозь пелену я слышала приказной тон Александра, который велел увести меня отсюда. Не помню, кто взял за плечи и повел к выходу. Не помню того, как села на колени, прямиком на бетонные плиты и закрыла голову руками, лишь бы не слышать звуки ударов и влажного хруста. Множество голосов сливались в один, что не разобрать ни единого слова. Удары, снова и снова, хрипы, стоны. Какофония боли и злости терзала слух. А я не могла даже пошевелиться, чтобы избавить себя от этих мук. Два выстрела. Следом еще несколько, будто кто-то охваченный яростью решил разрядить всю обойму в тело того мужчины.

Тишина. Наконец, тишина.

Он опять сделал это.

— Идем, я отвезу тебя домой, — взяв за предплечье, Александр потянул меня вверх, поднимая на ноги. Я, словно марионетка в руках кукловода, выполнила его требование. — Ты бы сделал тоже самое…— сорвались тихие слова с моих губ. — М? — он посмотрел на меня, нахмурив брови, как делал всегда, когда ему что-то не нравилось. Александр выглядел напряженным, кажется, даже еще больше, чем когда я только приехала на «склад». — Ты бы сделал тоже самое со мной? — уже громче продолжила я, — тоже бы вот так легко убил в этом Богом забытом месте? Отвечай, Алекс! Почему ты молчишь! — я ударила его кулаками в грудь, но он только едва заметно повел плечом. Не прошеная истерика захлестнула подобно лавине, от осознания того, что на месте того парня могла быть я. Ведь в тот день мне просто повезло, что Александр засомневался в предоставленных ему уликах. А если бы нет? Меня бы вот так же притащили сюда и… лучше даже не думать, что могло ждать в том случае. Возможно, несколько пуль выпущенных в тело были бы самым приятным исходом. — А чтобы сделала ты с тем, кто предал твою семью? — после непродолжительного молчания, наконец, заговорил он. — Чтобы сделала со мной, если бы вдруг узнала, что это я подставил нас всех? А? — он шагнул на меня, вынуждая пятиться к выходу. — Но это же не возможно, — перебирая ногами наугад, бормотала я. — У меня нет такой власти… — Есть, ты же моя жена, часть клана. Поэтому чтобы сделала ты, каттен? — он продолжал наступать. И уже вскоре бетонное покрытие сменилось пыльной дорогой с разбросанным по ней гравием. — Не знаю… Алекс, я не знаю, — в лопатки врезался борт машины, и я замерла, боясь даже вдохнуть. — Ну, как же. Ты же считаешь, что это легко принимать такие решения. Или думаешь, это оружие добавляет уверенности в правильности своих действий? Так держи, — опустив руку к поясу, он вытащил пистолет и ловкими движениями привел его в боевую готовность, после чего вложил его мне в ладонь. — Как теперь себя чувствуешь, уже готова вершить правосудие? Целься в корпус, каттен, так меньше шансов промазать. — Что? Нет, нет, Алекс, забери! Прошу тебя, — холодный тяжелый металл тяготил и без того дрожащие руки. Одно неловкое движение и несколько грамм свинца отправятся прямиком в стоящего напротив шведа. — Прошу, зачем ты это делаешь? Я не знаю, не знаю, что делала бы… — Давай, не бойся, это же так легко, — последнее слово он произнес с особым иронизмом. Взяв меня за запястье, он подтянул оружие к своей груди, — Что бы ты сделала, Агата? Вот я, предатель, стою перед тобой, прими решение, как член клана. Встать на колени для убедительности? — Александр, не надо, пожалуйста, — глаза наполнялись слезами, от чего весь мир терял свои очертания, становясь невнятным сумбуром из цветовых пятен. Я пыталась убрать руку, но он держал слишком крепко, буквально вдавливая дуло в свое тело. — Отпусти… Ты пугаешь меня. Пожалуйста, Алекс, не надо! — Не так-то просто принять решение в отношении того, кто тебе не безразличен? — усмехнулся он, забирая пистолет, — больше не задавай вопросов, ответы на которые могут причинить боль нам обоим, — его сухие пальцы коснулись щеки, стирая влажную дорожку. — Я не знаю, что делал бы, и не хочу этого знать. Но с уверенностью могу сказать, что это был бы самый непростой выбор в моей жизни. — Отпусти меня, пожалуйста, — дрожащим голосом пробормотала я, шмыгая носом. Он потянулся вперед, и я сжалась, втягивая голову в плечи, испугавшись, его дальнейших действий, но он всего лишь открыл пассажирскую дверь. — Садись. — Нет. — В смысле, нет? — процедил он. — Я никуда с тобой не поеду, Алекс, — ничто в моем голосе не выдало моего волнения. Хотя внутри все сводило нервной судорогой от одного только стального взгляда Александра. — Почему это? — упершись руками в крышу автомобиля по бокам от меня, он буквально припечатал меня к нагретому темному металлу.

Идиот или притворяется?

— Почему? Ты напугал меня до полусмерти, только что убил человека, и спрашиваешь, почему я не хочу с тобой ехать? — страх, сменился злостью, захватив весь мой разум. Я не отдавала полного отчета своим действиям, мне хотелось лишь только вернуться домой и забыть обо всем, что тут произошло. — Потому что ты безумен, Александр. А сейчас, будь добр, катись к черту, — набравшись храбрости, я толкнула его в грудь, и неожиданно он поддается, послушно отступая назад. — Как скажешь, каттен, — Александр выпрямился, расправляя плечи. Его лицо вновь приняло то надменно спокойное выражение, сопровождавшее его во время работы или общения с подчиненными. Убрав руки в карманы, он развернулся и пошел в сторону склада, оставляя меня одну. Я еще долго смотрела в след его удаляющейся фигуре, и только когда он скрылся среди обшарканных стен, я вернулась к парням. Дома я прошла мимо отца, который летел ко мне из гостиной, не знаю, хотел ли он зачитать очередное нравоучение или расспросить о том, как прошел допрос. Откровенно говоря, мне было плевать. В этом и без того гадком дне не хватало еще выслушивать его брюзжания по поводу и без. Опустившись на кровать, я закрыла лицо руками, пытаясь прийти в себя и остановить бесконечный калейдоскоп событий, бесперебойно крутящийся в голове. Получалось плохо, я то и дело возвращалась к нашей ссоре.

Гребаный мафиози! Считает, что самый умный тут? Хочу пушками размахиваю, хочу к машине тебя прижимаю.

Да пошел он к черту.

Схватив красную шкатулку с браслетом, я швырнула ее в стену, но вместо того, чтобы разлететься на составляющие, она с глухим стуком упала на пол, оставшись совершенно невредимой.

Крепкая, зараза.

Но, кажется и этого хватило, чтобы немного выпустить пар. В конце концов, подарок не виноват в том, что его даритель — законченный придурок. Вдруг на глаза попался конверт, в котором хранилась записка Александра. Рэйчел оставила ее на тумбочке рядом с ранее стоящей коробкой, видимо, чтобы, вернувшись, я не забыла прочесть ее самостоятельно.

Не буду читать.

Нет.

Пошел он в задницу со своими подарками.

…

Ну, только посмотрю, что он там нацарапал на шведском.

Просто.

Чтобы утолить любопытство.

«Jag saknar dig, lilla katten», — выведено черной пастой на грубом крафтовом картоне молочного цвета.

«Я скучаю по тебе, маленькая кошечка», — высветился перевод на экране смартфона.

И я, Алекс.