Если бы я знал, когда видел тебя в последний раз, что это последний раз, я бы постарался запомнить твое лицо, твою походку, все, связанное с тобой. И, если бы я знал, когда в последний раз тебя целовал, что это — последний раз, я бы никогда не остановился.
***
Алекс исчез из моей жизни так же стремительно, как и появился. И это оказалось по-настоящему тяжелым испытанием. Выбегая из когда-то нашей комнаты, я искренне верила в то, что смогу хотя бы добраться к себе, чтобы позорно распластаться по полу, рыдая и стуча кулаками по полу, но стоило закрыть за собой дверь, как меня буквально скрутило от долго сдерживаемой истерики. Единственное, на что я оказалась способна — осесть возле той самой комнаты, где все однажды начиналось. Кто бы мог подумать, что наша первая, наполненная криками встреча превратится в прощание, наполненное болью и слезами. Я была разбита и просто не представляла, что делать дальше и как вообще жить. Это может показаться кому-то удивительным, ведь я не из тех людей, которые умеют проявлять теплые чувства, и уж тем более я не из тех девушек, кто будет убиваться по парням. Но Александр… Что-то в нем было такое, чего я прежде, а затем и после не находила у других. Он был просто не таким, как все они.***
Ева уже ждала меня в комнате. Она выглядела так, словно лучше меня знала о том, что происходит. К сожалению, это не имело никакого значения, потому что единственное, что сейчас было в моей голове — слова Алекса, которые я прокручивала уже несколько десятков раз. — Ты как? — поинтересовалась подруга, вставая с кровати и подходя ко мне, чтобы заключить в теплые объятия. — Дерьмо случается, — тихо прошептала она, поглаживая меня по спине. — Мы что-нибудь обязательно придумаем. Однако ни на следующий день, ни еще через один мы ничего не придумали. Хотя, признаюсь, я и не пыталась. Все выходные я просто лежала в кровати, испытывая к себе нечто между жалостью и презрением, и рыдала, лишь изредка прерываясь на сон, но даже во сне я не находила успокоения, так как воспаленное воображение подкидывало наш последний диалог. В понедельник я заставила себя подняться с кровати, сходить в душ и отправиться на пары. Как сказала бы Аннет: «Ответственность превыше всего». Но ни на одной из пар я не смогла сконцентрироваться. Только сидела и бездумно пялилась перед собой, не потрудившись хотя бы сделать вид, что заинтересована в лекции. Александра нигде не было. Смешно вообще было предполагать, что он придет на пары. Неужели ты, Харрис, верила, что он захочет увидеть тебя? После всего, что сказал в комнате? Когда сам обозначил, что это конец и поставил точку за двоих? Это либо дурость в голове, либо умирающая надежда. Тем не менее, я ждала, несмотря на, казалось бы, убедительные доводы разума о том, почему этого делать не стоит. На перемене мне удалось выследить Сэма, который впервые за долгое время выглядел угрюмым. Я собиралась остановить его, выпытать, что он знает обо всей ситуации, но он просто прошел мимо, не отрывая взгляда от телефона. И, оставшись в полном одиночестве в коридоре, я осознала, что все это реальность, в которой Алекс действительно собирался уехать навсегда, а не какой-то дурной сон. Сара ждала меня возле входа в общежитие. Она не улыбнулась, как делала это раньше, только поздоровалась и напросилась на разговор. Последнее время от разговоров меня начинало изрядно тошнить. — Полагаю, он не вдавался в детали, — наконец заговорила Сара, после того, как сделала глоток только что заваренного чая. И, нет, Алекс действительно не вдавался в детали, хотя для полной картины мне не хватало именно их. — Что ты знаешь о родителях Александра? Я молча пожала плечами. Действительно, а что я вообще знала о его семье? Ничего. Только то, что из-за моих проделок Александра лишил финансовой поддержки собственный отец. Сара восприняла мое молчание по-своему и внимательно прошлась по мне взглядом. — Это из-за них? — задала встречный вопрос я. — Они против меня? — Дело не в тебе, — начала говорить девушка, а меня словно током прошибло от воспоминаний о недавнем разговоре. Сара, не заметив этого, продолжала: — У него довольно авторитарная семья. Конечно, Алекс уже не ребенок, чтобы зависеть от них и их мнения или решений, но… — Но они его родители, — закончила за нее я. — И они очень влиятельные, — подтвердила она. — Алекс пытался угодить всем, а в итоге вот что из этого получилось. Поверь, он был готов все бросить, чтобы быть с тобой, но на кону стояло слишком многое, Агата, — Сара отставила в сторону кружку и очень серьезно проговорила: — На кону стояло его будущее. Я молча кивнула и поджала губы. Ответить было нечего. Если бы мы с Александром умели разговаривать, без скандалов, то могли бы что-то решить, но мы это мы, и этим многое объясняется. — Это моя вина, — я удивленно взглянула на Сару, которая слегка сгорбилась и смотрела теперь куда-то сквозь меня. — Я рассказывала Оливии о том, как изменился Алекс, хотела, чтобы она поняла, что их сын вовсе не такой, каким его считают, но эта импульсивная женщина все как обычно трактовала по-своему. Я должна была предугадать это, — вдруг взгляд Сары стал более осознанным, и она неловко улыбнулась мне: — Прости меня, Агата. — Ты хотела сделать как лучше для Александра. — Я прошу прощение не за это. На самом деле, — Сара помедлила, словно пыталась подобрать правильные слова: — Он собирался выбрать тебя, но я помешала ему. — О чем ты говоришь? — по телу пробежала неприятная дрожь: так обычно бывает, когда ты ожидаешь, что то, что ты сейчас узнаешь, причинит тебе боль, но и оставаться в неведении ты больше не можешь. — Он до последнего тянул с покупкой билетов на самолет, вплоть до сегодняшнего утра. А когда купил их, еще минут тридцать сидел в аэропорту, собираясь их сдать. Говорил, что справится, будет учиться и работать, чтобы откладывать деньги. Но он и так учился и работал, Агата, — Сара продолжала что-то говорить, в то время как я зациклилась еще на первых словах. Почему это оказалось так чертовски сложно и больно? — Почему он хочет исчезнуть, не давая нам шанса? — перебила я Сару, чувствуя, что слезы по новой застилают глаза. — Почему он… — Потому, что он любит тебя. В аэропорт я мчалась со всех ног — у меня было совсем мало времени. За все время поездки в такси я прокрутила наш диалог в голове уже сотни раз, но на деле так и не придумала, какие именно слова я должна сказать ему напоследок. Должна ли признаться во взаимных чувствах или просто убедить его остаться? Я не знала. Но чувствовала, что обязана прямо сейчас оказаться рядом. Хотя бы последний раз. Добравшись до аэропорта, я выскочила из машины, не попрощавшись с водителем, который и так проводил меня хмурым взглядом. Я бежала так быстро, как только могла — казалось, что легкие вот-вот откажут. Но сейчас хотелось меньше всего думать об этом — у меня была другая цель, которую нужно было срочно отыскать. В аэропорту все, как назло, двигались медленно. Я искренне хотела всех распихать и пробежать вперед, не останавливаясь на пункте проверки, однако понимала, что тогда меня точно повяжут, и никакого Нильсена я уже не увижу. Все время в очереди я нервно поглядывала на табло с расписанием. Регистрация на рейс уже шла, и у меня оставались совсем мизерные шансы, чтобы отыскать его. Тем не менее я верила. Искренне верила. Пройдя, наконец, пункт досмотра, я наплевала на осторожность и правила и понеслась к стойке регистрации, кое-как уворачиваясь от снующих туда-сюда людей с гигантскими чемоданами. Из-за того, что Алекса нигде не было видно, к горлу подкатывал ком, а сама я боролась с тем, чтобы остановиться прямо в центре аэропорта и громко разрыдаться. — Простите! — эмоционально выкрикнула я, когда врезалась в какую-то женщину, что сразу же начала ругаться. Как же мне сейчас не до тебя, проклятая истеричка!Начинается посадка на рейс SK‑534 Scandinavian Airlines до Стокгольма.
— Нет! — громко прокричала я, словно это могло как-то остановить рейс. — Нет! Нет! Черт! Где же ты?! — продолжала вопить, жадно глотая воздух. Бороться с истерикой больше не было сил. Как бы я не пыталась, уже спустя пару секунд глаза замылились от слез и разглядеть хоть кого-то больше не было возможности. — Нет, Алекс! — уже про себя, всхлипывая, бормотала я. — Я же хотела просто попрощаться. Не сдержавшись, я закрыла руками лицо и расплакалась. Сдалась, не продолжила искать. Просто не смогла. И только когда кто-то аккуратно обнял меня, смогла вытереть слезы и поднять взгляд. — Каттен, ну что ты, — тихо прошептал Алекс и крепче прижал к себе. — Алекс! — сдавленно проговорила я, стискивая в кулаки его футболку. — Я просто… — Тише, маленькая, я знаю. Мы стояли так не больше минуты, но отчего-то именно в это мгновение я чувствовала себя самым счастливым человеком во всем мире. Словно не было ссор, не было напускной ненависти, было только теплое тело и часто вздымающаяся грудная клетка, к которой я была плотно прижата. Вокруг проходили люди, с интересом оглядывая нас и перешептываясь, доносился голос диспетчера, продолжавший вещать о рейсах, но сейчас не было ничего и никого, кроме нас. — Мне пора, каттен, — Александр аккуратно коснулся пальцами моего подбородка, приподнимая. — Алекс… — я перехватила его руку, крепко сжимая в своей ладони. — Я тоже, Алекс. Он непонимающе нахмурился, а затем, когда истинный смысл моих слов дошел до него, приоткрыл рот, собираясь что-то ответить. — Пожалуйста, не говори ничего, — прошептала я. — Это слишком больно. Александр молча кивнул и сделал неуверенный шаг назад, а я отпустила его руку. Еще несколько неуверенных секунд, прежде, чем он вернулся обратно и поцеловал меня. Так отчаянно, словно это было прямо сейчас жизненно необходимо — хотя это так и было. Для нас. Медленный, тягучий поцелуй — ничего пошлого, ничего страстного, только чувственность и нежность. Из глаз снова непроизвольно полились слезы. — Не плачь, Агата, — чуть отдалившись, прошептал он. — Я сделаю все, чтобы потом найти тебя, только подожди. Дай мне немного времени. Ладно? Я не смогла ответить, только кивнула, крепче поджимая губы. Алекс напоследок провел ладонью по моей щеке, медленно отдалился и, взявшись за ручку чемодана, ушел, оставляя меня наедине с переполняющими сердце чувствами: любовью и болью. Это сложно объяснить словами, но, стоя здесь, в аэропорту, я поняла одну простую истину: сейчас мне безумно больно, но до этого мне было по-настоящему хорошо, хоть я это и не ценила. Теперь нужно лишь пережить это плохое, как до этого я переживала все хорошее. А еще надо продолжать жить. Надо.***
— Эй, — Ева аккуратно толкнула меня под столом, заставляя вынырнуть из воспоминаний, в которые меня периодически, несмотря на огромную психологическую работу, что я проделала над собой, подолгу затягивало. — Она уже несколько раз косилась в твою сторону. Практика в фирме Аннет началась две недели назад, когда все, кого отобрала тетя, в досрочном порядке закрыли сессию в мае. Когда мы прибыли в центр, где находилась фирма, она довольно обвела нас всех взглядом и только потом наткнулась на нетронутый бейджик с именем Алекса. Так тетя узнала о том, что Нильсен уже несколько месяцев живет в другой стране, продолжая обучение в одном из престижных университетов Швеции. А еще от Аннет не укрылось мое состояние, которое все это время я отчаянно скрывала за натянутой улыбкой. Однажды у нас даже состоялся почти душевный девчачий разговор, где тетя пыталась меня убедить в том, что мужчины постоянно причиняют боль женщинам, а я просто кивала головой, надеясь поскорее выйти из ее кабинета. Прошло около четырех месяцев, а я так и не смогла забыть его. Первую неделю после отлета Алекса я ни с кем не разговаривала. Ева как могла развлекала меня, хоть и прекрасно понимала, что это было бесполезно. Тем не менее я благодарна ей. Она оказалась тем человеком, который, даже видя, что его друг медленно грязнет в собственном болоте, остается рядом и так же медленно, шаг за шагом, вытаскивает обратно. Спустя еще две недели к нам присоединился Сэм. Они помирились с Евой, уж не знаю, как это произошло, и теперь выглядели по-настоящему парой, хоть и скрывали это от меня некоторое время, боясь усугубить и без того унылое состояние. На самом деле я была не против их отношений — они не виноваты в моем разбитом сердце — и теперь нас стало трое. Вечно неразлучное трио. В одну из пятниц, вечером, мы зашли в кафе, решив отдохнуть от убойной недели в университете, и тогда они сделали это — завели тот самый серьезный разговор, который откладывали уже долгое время. До сих пор не знаю, как сдержалась от того, чтобы не воткнуть вилкой кому-нибудь из них в голову. Жаль, что пара Макото-Скай намеков не понимала, а потому мы договорились, что обсудим один единственный раз все произошедшее и вместе с тем Нильсена, и больше никогда в жизни не заведем этот разговор. Так я узнала всю правду о семье Алекса, о том, с чем ему пришлось столкнуться и почему выбор оказался таким тяжелым. И, наверное, даже смогла понять его и принять его решение, хоть и далось мне это с трудом. Затем Сэм поделился своими переживаниями — ему действительно не хватало Алекса, потому что тот сумел покорить не только мое сердце, но и всех вокруг. Однако связаться с ним Макото не смог — Нильсен не выходил на связь. И от этой мысли стало тоскливо. Одно дело мы здесь втроем, а он там, скорее всего, один. Видя мое мрачнеющее лицо, Ева поспешила развеселить нас, вспоминая, как мы лаялись друг с другом и придумывали гадкие подлянки. Жаль, что от этих воспоминаний только больше щемило внутри. Несмотря на это, я стоически улыбалась, игнорируя периодически слезившиеся глаза и обеспокоенные взгляды друзей. Вечером того же дня я решила прогуляться одна и встретила Эдварда. Он был мрачнее тучи. И тут произошло важное осознание — Сара тоже уехала, и теперь Кадоган чувствовал себя точно так же, как и я. Так в наше трио влился и Эдвард, который хоть и держался лучше меня, но был не менее подавлен. — Перерыв, — громко объявила Аннет, и я вновь вернулась в реальность. Ева быстро собрала свои вещи и, дождавшись меня, стремительно направилась к лифтам, чтобы спуститься в местный кафетерий. Эти несчастные несколько минут, пока мы ехали вниз, я старательно избегала настороженного взгляда подруги, тем не менее ее это не смущало и уж тем более не останавливало — она буквально сканировала меня, видимо, надеясь, что так сможет получить больше информации о моем состоянии. Когда двери распахнулись, я вылетела первой, делая вид, что не слышу просьбы замедлиться. Однако как бы я не пыталась убежать, у меня все равно ничего не вышло бы, ведь сейчас мы уже сидели за одним столиком, а Ева продолжала прожигать меня взглядом. — Ну что такое? — я сдалась раньше. Демонстративно отложила в сторону телефон и уставилась на Скай. — Сегодня ты нервная, а еще постоянно уходишь в себя. — Ева, прошу… — А я еще не начала, — предугадав мои слова, перебила она. — Я знаю, мы договорились больше не говорить о нем, но… — Нет, это не из-за него, — сделала я акцент на последнем слове: — Я и не думала о нем, пока ты не напомнила, — Скай только хмыкнула — ее такие манипуляции не брали. Тем не менее, она больше ничего не сказала, только продолжила молча есть свой десерт. Воспользовавшись моментом, я аккуратно притянула обратно к себе телефон и разблокировала экран, сразу же понизив яркость до минимума. Несмотря на то, что Ева моя лучшая подруга, ей совсем не обязательно знать, что именно я высматривала в телефоне, потому что тогда мой обман бы раскрылся, и всем стало бы понятно, что я наглая лгунья, сама пытающаяся уверовать в то, что я не интересуюсь Нильсеном. Исподлобья глянув на Еву и убедившись, что она и сама залезла в телефон, я чуть увеличила яркость и открыла страницу Кристианстадского университета. После того, как Нильсен уехал, он сменил номер и удалил свою страницу на фейсбуке, а инстаграмом, как оказалось, он теперь не пользовался, поэтому там были только старые фотографии, сделанные еще до его поступления в Кембридж. И когда я только увидела это, то заверила сама себя, что нужно перестать это делать — нужно бросить затею хоть как-то следить за его жизнью, пока не зашла во вкладку с фото, на которых отметили Александра. Так я узнала, что у его университета есть официальная страничка, куда они часто публикуют новости из жизни студентов. Как оказалось, Алекс, переведясь в новое учебное заведение, вступил в команду по регби и продолжал отлично играть — во всяком случае я часто видела пятнадцатисекундные видео, как он отбирал мяч и выводил его на главную линию. Сегодня у них был финальный матч, который транслировался на странице университета. К моему сожалению, посмотреть полностью я не смогла бы его в любом случае: сначала мы были заняты консультацией потенциальных клиентов, затем сидели на полуторачасовом совещании с Аннет, а сейчас у меня есть несчастные двадцать минут, чтобы поесть или, что в приоритете, подсмотреть хоть одним глазом матч. Выключив звук, я нажала на трансляцию, сразу же становясь зрителем в первом ряду. Толпа поклонниц скандировала его имя, вызывая у меня жуткое раздражение и даже неприятное покалывание на кончиках пальцев. Конечно, было глупо надеяться, что девушки не начнут давиться слюнями при виде Нильсена. Однако когда камера начала снимать только его, я отбросила все мысли в сторону, жадно впитывая в себя его образ. Алекс определенно изменился: стал мускулистей, его взгляд теперь более серьезный, я бы даже сказала осознанный, а еще он слегка изменил прическу — теперь это чуть более длинные волосы, которые он постоянно зачесывал пятерней назад. Сейчас, когда он был такой сосредоточенный, выглядел еще красивее, чем я запомнила наяву. Опомнившись, я вновь перевела взгляд на Еву, к моему счастью, она уже разговаривала по телефону, скорее всего, с Макото. Я же вновь прильнула к экрану, приближая его чуть ближе к себе, и снова вперилась взглядом в Алекса. До конца матча оставалась ровно одна минута. Счет был равный, а потому соперники начали вести агрессивную игру, особенно по отношению к нападающим, то есть к Александру. Я нервно прикусила губу, стараясь сдерживать порывы выкрикнуть что-то и продолжая напряженно следить за игрой. Тридцать секунд. Алекс вновь перехватил мяч и побежал к первой линии. За ним бежит несколько нападающих, а впереди тройка защитников. Двадцать секунд. Он чудом изворачивается, когда на него почти что влетает какой-то громила. Десять секунд. Алекс добежал до нужной линии и сейчас собирается пробивать гол. Поставил мяч. Удар и… — Да-а! — я не заметила, как откинула в сторону телефон и подскочила на месте, и только спустя секунду осознала, что люди вокруг недоуменно смотрели в мою сторону, а Ева с широко распахнутыми глазами следила уже не за мной, а за тем, что происходило на экране. Яркость автоматически повысилась, и теперь перед нами был Нильсен, на которого накидывались и игроки из команды, и группа поддержки, состоявшая из одних только девушек. Я так и не обрела возможность что-либо сказать, продолжая следить за тем, как на щеке парня уже сияла красная помада. — Эм, — начала Скай, и я тут же перевела взгляд на меня: — Что это, Агата? — Игра? — неуверенно выдала я, только сейчас осознавая, как на самом деле облажалась. Вот он, тот самый момент, когда моя ложь позорно раскрылась, и теперь я не знала, куда деть себя от стыда. — Ты говорила, что… — Ева замолчала. Она прошлась по мне каким-то особым взглядом, а потом я увидела в нем искреннюю жалость. Только не это. — Мы догадывались, что так будет. Сэм сказал, что почти подловил тебя за просмотром его фотографий. Поверить не могу, что ты обманывала… — А что, по-твоему, я должна была сделать? — зло бросила я, притягивая к себе телефон и блокируя его. — Сказать вам, что я скучаю по нему? Сказать, что каждый день захожу на страницу университета, чтобы увидеть хоть что-то, связанное с ним? — глаза вновь начинало застилать слезами, из-за чего я еще больше разозлилась. Сколько можно рыдать? — Я каждый раз боюсь увидеть, что он нашел себе кого-то, но, словно зависимая, не перестаю проверять фото. Изо дня в день, Ева, — горько усмехнулась я. — Да, я чертова лгунья, долбаная обманщица, называй как хочешь, и да, я не сказала вам, но… — Плевать на нас, — вспыхнула Ева, поднимаясь со своего места: — Ты обманывала в первую очередь саму себя. — Брось, что это меняет? — раздраженно поговорила я, на ходу складывая в сумочку вещи. — Это пройдет. Мне просто нужно время. Ясно? Не став больше ничего говорить, я схватила свои вещи и резко развернулась, тут же застывая на месте. Сзади меня стояла Аннет и, судя по ее растерянному выражению лица, застала она добрую часть разговора. Этот день не мог стать еще хуже. — Агата, — слегка прокашлявшись, заговорила тетя: — Зайди ко мне. Сейчас. А нет, все-таки мог. Поборов сильное желание что-нибудь сломать-кинуть-ударить, я несколько раз тяжело вздохнула и выдохнула. Бросила последний раз на Еву злой взгляд — могла бы и предупредить, что за нами все это время наблюдала Аннет — и уверенно направилась на казнь, натянув при этом на лицо маску безразличия. В конце концов, мне стоит только выслушать очередную лекцию от тети о том, что все мужчины — кобели, разбивающие сердца девушкам. Ничего нового. Жаль только собственный перерыв, на котором я так и не успела перекусить. Без стука я вошла в помещение, где меня ожидала Аннет. Она была напряжена — это было видно по ее слишком прямой спине и сцепленным в замок рукам. Я аккуратно прикрыла дверь и, стоя спиной, еще раз тяжело вздохнула, а затем развернулась и последовала к большому столу, садясь за один из ближайших к ней стульев. — Я посмотрела отчеты, которые ты сдала, — начала Аннет, чем изрядно удивила меня: неужели никаких разговоров о кобелях? — И они были плохи. — Я переделаю, — безэмоционально ответила я и, достав ежедневник, зафиксировала себе пометку об отчетах. Лишь подняв голову, я заметила плотно сжатые губы Аннет и ее решительный взгляд. Вот оно. — Я долго думала, что с тобой происходит, а ответ оказался так прост. — Тетя, прошу, не стоит, — вновь завела свою любимую песню я. — Это пройдет. Ты, кажется, сама так говорила. — Я говорила это несколько месяцев назад, но, как вижу, это не проходит. — Нужно больше времени, — бросила я, возвращая все внимание в ежедневник и начиная что-то чирикать в нем. От Аннет не укрылось мое волнение, я уверена. — Агата, я хочу поговорить с тобой сейчас не как Аннет Сильвер-Харрис, а как родительница, — я оторвалась от своего занятия и перевела взгляд на тетю. — Ты действительно влюблена в него? — Да, — односложно ответила я, надеясь, что моя честность не усугубит положение. Я знала, что тете несвойственно проявление чувств, и она действительно считала это слабостью, но сейчас я делала то, что однажды посоветовал мне Алекс — следовала за мечтой, пусть и окольными путями. — Мне жаль, что Александр не смог пройти практику в моей компании, — спустя минуту гробовой тишины начала Аннет: — Как я ему уже однажды сказала, он оказался способным мальчиком, хоть и не производит такого впечатления с первого взгляда, — я ничего не ответила, только кивнула и вновь уставилась в ежедневник, изрисованный какими-то фигурками. — Слышала, что он делает большие успехи в учебе. В Швеции, — уточнила она, замечая, что я внимательно прислушалась к ее словам и буквально затаила дыхание. — Недавно я общалась с мисс Ванг — ректором Кристианстадского университета, — медленно говорила тетя, словно специально храня какую-то интригу, — у них очень хорошая программа, ты знала? — Нет, — ответила я, наконец глядя Аннет прямо в глаза. Выражение ее лица было максимально спокойным, а сама она теперь излучала какую-то невиданную уверенность. — Не хочу этого признавать, но программа шведского университета показалась мне более углубленной, чем в Кембридже. А еще занятия проходят на английском языке. Кстати, у них есть даже мини-гольф в кампусе… — Аннет? — Ну ладно, — вдруг серьезно проговорила она: — Агата, они готовы зачислить тебя на тот же курс, где сейчас учится Александр. — Чт-то? — выражение моего лица, видимо, было настолько комичным, что Аннет не сдержалась и улыбнулась. — Если ты хочешь, ты можешь поехать в Швецию и продолжить обучение там. — Но как? — Я прислала мисс Ванг табель с твоими отметками, так же добавила туда твою проектную работу, которую вы делали с Александром и Эдвардом, и попросила обратить внимание на всех участников проекта, ну и пришлось немного доплатить. — Аннет, стоимость обучения в Кристианстадском университете космическая. — Милая, я пока что владелица крупной компании, — усмехнулась она. — А еще… — тетя поднялась со своего места и подошла ко мне, аккуратно кладя свою ладонь на мою, — а еще для меня нет ничего важнее, чем твое счастье, Агата. Я приоткрыла рот в изумлении, однако не находила, что сказать. Поступок Аннет просто шокировал меня. — Если это сделает тебя счастливой, то мне неважно, какие деньги нужно заплатить. — Аннет, — прошептала я, резко вставая со своего места и бросаясь в объятия к тете. — Спасибо тебе. Спасибо! — Наконец-то ты по-настоящему улыбаешься, — тепло ответила она, слегка поглаживая меня по спине, а затем отстранилась и добавила: — Но у меня есть условия: во-первых, ты не делаешь никаких глупостей и учишься, — я активно закивала головой, вызывая смех со стороны тети: — а во-вторых, с тобой поедет еще кое-кто и будет приглядывать. Дверь, словно по щелчку пальцев, открылась, и в кабинет зашел еще один не менее счастливый человек.