Дарëному коню в зубы не смотрят

      Аня смотрит в сторону мужа с нескрываемым восхищением и опрокидывает в себя очередную порцию виски. У неё не было плана напиться на их собственном концерте, как и не было желания устраивать разврат прямо во время выступления, но что-то взяло над ней верх… Предположительно — спирт. Поразмыслив с секунду, приходит к выводу, что не так всё и страшно и никто не будет против её маленького представления.  По плану стоял «Медлячок». Толпа неистово ликовала, разузнав песню с первой ноты и розовым софитам, а Аня стояла, облокотившись на барную стойку, что благополучно установлена прямо на сцене и трясла шейкером в такт.  На небольшом клочке сцены крутил задницей муж, Паша с аккордеоном наперевес орал в микрофон и энергия эта буквально била со всех щелей. От концерта прошло песен пять, не больше, ребята не уставали радовать публику запланированными и не очень, выходками. Но что-то в воздухе было не то — какое-то всё слишком горячее, слишком располагающее. Может, Серговне так показалось, но сейчас Юра по-особенному красив, она чересчур распалена, а алкоголь какой-то не пьянящий, а подталкивающий к бездумным действиям. Поворачивается к стойке, Анечка Смирнова доливает в стопку и синхронно опрокидывают. Сегодня будет жарко.  Под взглядом фронтмэна Серговна дефилирует к микрофону и поёт перебивку. Так и хочется сейчас «быстро, быстро, медленно». Он пожирает глазами, от алкоголя бросает в жар, ещё его эти темнущие и горящие добавляют градуса. Хотелось непременно раздеться и настойчиво верхом на муже…  Скрипач подаёт руку, легко губами касается костяшек и дыхание его обжигает… Ближе к себе, ладонью вдоль кожаного платья, талию сжимая. Аня бы поплыла здесь же, если бы не толпа фанатов и ещё целая группа на одной сцене. Мурашки бегут от одного его едва заметного поцелуя и один шаг удерживает, чтобы не сорваться и не потребовать полноценную ласку.  — Зайдём после песни в гримёрку? — Еле слышно, скрипач почти по губам угадывает и тут же опрокидывает любимую в своей фирменной манере, крепко удерживая над полом.  — Там пацаны, я знаю вариант получше…  Целует — душу из тела выбивая, землю окончательно под ногами заставляя потерять. Так редко позволял себе прямо на сцене пускать в ход язык, что Аня даже довольного мычания не сдерживает, за чуть взмокшую майку хватаясь и пальцы в его растрёпанные волосы на затылке запуская.  Что подумают люди — откровенно наплевать. Да и что можно тут подумать, кроме как о том, что между ними страсть неподвластная? Фронтмен стебёт Пашу за игру на аккордеоне во время процесса, а Аня свинчивает со сцены, предварительно стерев Юрин вкус с губ с помощью виски. Хотелось заново и снова по кругу. Порочному и откровенному, горькому и приторному.  Раздеваться начинает сразу за кулисами — стягивает чёрный капрон с длинных ног, за ним трусики и вновь долгий звук молнии на ботфортах. Как непривычно было ощущать их голой кожей… Бросает взгляд на ничего не понимающего Бабурина, что застыл с телефоном у уха и наблюдал всю эту развратную картину Аниного стриптиза. — Жарко сегодня, Сашенька. — Подмигивает и лишние атрибуты наряда убирает в чемодан, прямо рядом с меховыми наручниками, что теперь тут поселились. В голове проносится мысль взять их с собой, но тут же Аня её отметает — нет времени. Шутки-минутки заканчиваются и в гримёрку влетает Музыченко. Уже без майки, видимо тоже решил действовать наверняка, взмыленный весь, с глазами горящими, так и хочется под него лечь.  И Аня делает первый шаг — утягивает в поцелуй, едва он ближе подходит. Руками за шею, тихий стон в губы и его «тише, тише», чуть за талию отстраняя. Её бы воля — взяла бы желаемое прямо на глазах у звукарей и операторов, но нельзя, все взрослые люди, да и они не первый день вместе. Это всё градусы говорят в ней, но побороть их порывы даже мысли нет.  — Показывай уже то место, — нетерпеливо кусает за нижнюю губу и руки со спины на его голую грудь переводит. Пальчиками по расписной татуировке, соскам и животу с очертаниям кубиков. Юра перехватывает её руки, едва до пояса брюк добирается — слишком откровенная прелюдия выходит, пора было ускоряться.  Рука в руке, Музыченко тянет по светлому коридору вдоль бесконечных дверей с различными табличками. Такой уверенный и даже холодный, что Аню это раздражает — останавливается, вынуждая его назад качнуться.  — Ты чего? — Вопрос перебивается жадным поцелуем супруги, что со всем пылом к противоположной стене прижимает и без предисловия запускает ловкий язык между раскрытых, в удивлении, губ.  — Совсем с ума сошла? — Отрывается от неё и тут же голову с наслаждением откидывает, её губы уже на шее, а пальцы едва ли ширинку не расстёгивают, — нам надо торопиться… — сбивчиво, чуть не рыча и вновь её за собой тянет. Вот ведь нетерпеливая.  — Юрочка, возьми меня! — Только дверь за ними захлопывается, Аня тут же обратно к мужу ластится, даже по сторонам не смотрит, куда привёл её.  А привёл в тёмную кладовку без капли света и спёртым воздухом. Только зашли, как тут же своей обувью концертной какие-то вёдра посшибали и, если откровенно, было на это совершенно всё равно. Юра только жалеет, что света совсем нет и не получится жену во всей красе её отдачи разглядеть…  Одной рукой на её, затянутую в кожаное платье, грудь, а другой по стенкам рядом с дверью. Ну не могло тут не быть даже лампочки.  — Тише, нас услышат, Аня! — Её руку от своего паха опять отстраняет и перенимает роль в поцелуе. Слишком активная сегодня жена — пора было укрощать.  — Что ты там ищешь, давай же уже! — Закидывает на него ножку, сапогом к себе ещё ближе прижимая и со стоном выдыхает от близости его возбуждения, что прямо куда надо упиралось.  — Я вообще не планировал… Просто бы пососались.  На этой фразе загорается жёлтый свет и их глаза встречаются. Сердца удар пропускают и вновь губы на губы, Юра молниеносно расстегивает штаны, её платье выше поднимая, комкая в ладони холодную кожу.  Громкое согласие и имя мужа вырываются слишком громко когда он наконец входит. Слишком резко, без подготовки, натягивает себе навстречу, под коленкой придерживая и кайфуя от её сапог длиннющих, платья этого похабного, тёплой влажности её влагалища…  В губы выдыхают, глазами пожирая. Аня стонет на каждое движение внутри себя, царапает его мокрую спину и просто отлетает в нирвану из-за контраста холодной двери и горячего мужского тела. Из-за его распирающего члена в себе, из-за горячих губ, что бегали между лицом и шеей, порой до боли прикусывая.  За его спиной старое кресло. Аня выхватывает этот факт из вакханалии чувств, когда Юра уже в ритм сбивчивый переходит, с силой проникая и едва ли не постанывая ей в шею. Заставляя дверь дрожать и Аню волны жара на волоске от конца удерживать.  — Зай, подожди, давай туда! — Прикусывает его мочку, когда к ней вновь поднимается и ножку скидывает с его пояса, в грудь назад подталкивая.  — Блять, у нас нет времени на твои игры! — С секунду упирается, но тут же падает в небольшое кресло, на спинку откинувшись и сползая специально, чтобы ей удобнее опуститься было.  Оседлала его, член в себя направляя и сразу в ритм входя. У Юры чуть искры из глаз не сыпятся, когда перед глазами эта похабнейшая сцена разворачивается. Жена в концертном платье, в ботфортах, скачет на его члене, заставляя подпрыгивать длиннющие локоны и грудь в таком сексуальном облачении…  Руки ей на тазовые косточки, платье выше утягивая, чтобы видно было само проникновение и вновь темп бешеный. Вздохи с вылетающими стонами, пальцы в замок сплетая и Юра подаётся вперёд, усаживаясь и ещё глубже в тесную женщину проникая. До пика пара движений, за дверью какие-то голоса и вновь французский поцелуй.  Ближе было некуда, горячее чем на сцене, пульс скачет, а Аня выгибается, все свои прелести под руки и губы мужа подставляя. Принимая в себя его опаляющую сперму и кончая следом, даже не стараясь децибелы его имени понизить.  Дрожат, держатся друг за друга, дышат друг другом и Юра готов забить на всё происходящее огромный болт и продолжить весь этот разврат. Но вот Аня тепло целует, языком по губам мазнув, соскальзывает, из кольца рук выбираясь, и ему ничего не остаётся, как следовать за ней.  — Это было слишком громко? — Оглядывает себя, разглаживая мятую чёрную кожу наряда и взгляд на запыхавшегося Юру переводит. Тот уже успел обратно застегнуться и теперь пальцами длинные волосы свои назад зачесывает.  — В зале вряд ли слышали.  Ещё и шутить успевает, гадёныш. Наверняка их уже обыскались. И Аня то как Аня, но без Юры даже начать и песни не могли… Вероятность, что Паша взял на себя ещё и скрипку, с вокалом и подпевкой управляясь, была ничтожно мала. Стихи читать тоже сомнительно, что кто-то кроме Ани стал, чтобы время потянуть… И значит отбивались от толпы, не понимающей, в чём заминка, с помощью инструментала да импровизации. Совестно? Очень. Оно того стоило? Определённо.  — Я даже, блять, спрашивать не буду, чем вы там занимались! Мустаев стоит, уткнув руки в бока, за ним Бабурин с камерой и ещё парочка зевак. Юра даже в сторону их не смотрит, хватает жену за руку и тащит по коридору прямо на сцену.  Аня моргнуть не успевает, как её выталкивают в привычный шум толпы и инструментов. Ноги от оргазма дрожать ещё не перестали, как уже пол ходуном ходит от ударных и баса. Юра с ходу заводит следующую песню, включает при этом режим энерджайзера, отплясывая, едва ли пыль из-под туфель концертных не пуская.  Снова виски обжигает пищевод, в толпу летят мандарины, Пашка рвёт меха аккордеона… Одно удовольствие быть частью этого сумасшествия, особенно после того, что буквально пару минут назад творилось в кладовке клуба.  В глазах фотоплёнка — напряжённая шея с каплями пота, татуировки в тусклом свете… Звон пряжки ремня, скрип кожаного платья, высокий стон… Ощущение на губах чужих, солёная кожа, лёгкая боль от горячих пальцев и влажность.  Юра подлетает на кураже, жена опять у барной стойки и грех не воспользоваться моментом — виски из горла и тут же к любимым губам прижимается. Аня едва успевает среагировать, как между ними алкоголь, один глоток на двоих, едва ли не льётся по подбородку и снова звуки скрипки. Они обязаны продолжить.  У девчонок перерыв — без раздумий убегает в туалет, оттарабанив очередной стих и ладошку о задницу мужа обжигая. Личадеева нагоняет следом, хихикают, взгляды организаторов на себе ощущая и пару бутылок с минералкой за собой утаскивают.  — Вы где были, а? — толкает локтём подругу, успевая подмигнуть, — мы уж хотели в МЧС звонить.  Серговна только улыбается в ответ хитренько, поспешив в свою кабинку, дабы сперму его с себя стереть.  И всё опять по кругу — опять музыка по ушам, Юрины глаза ещё более голодные, хочет что-то сказать, но всё времени удачного нет. Она чуть не врезается в Кикира, который решил по сцене погулять с басом в обнимку — пальцы по струнам и Аня в извинение его по груди гладит. Виски меняется на шампанское — градус вниз.  — До меня только сейчас дошло, что ты уже была без белья… — Перебивает эту фразу на «Fuck you», а Аня жалеет, что надела его заново.  Значит Юра тоже от флешбеков избавиться не может, тоже их близость прокручивает. И судя по взгляду, с каждой такой волной жаждет продолжения всё больше.  До конца ещё три песни и бис, они выдержат, и какое счастье, что концерт не туровый. Не нужно бежать на поезд или самолёт, не нужно толпиться в очередной гостинице.  Успешно доплясывают до финала, Юра залетает в гримёрку, дожидаясь агонии от фанатов.  — На парковку пойдём сразу, виски с собой возьми.  — Трахнешь меня на капоте любимой Бэхи? — Аня выгибает бровь и ладошкой по его бицепсам ведёт. Его запах уже в лёгких осел, волна жара поднимается от брошенной фразы.  — Оболью алкоголем и вылижу. Шёпот рядом с ухом, звонкий шлепок и вновь гореть на сцене. Барабанные палочки в народ, Музыченко натягивает маску аки американский гангстер, Аня оглушает себя тарелками… Слишком мало, нужно было больше и дольше. От расстояния сносит крышу, хочется вновь чужие руки на теле, вновь сорванное дыхание сквозь поцелуи, глубоко и узко…  Им ещё долго кричат в след, а Юра зависает с Пашей за каким-то важным разговором. Есть время освежиться и переодеть похабнейший наряд на не менее таковой.  Муж дарит нетерпеливые взгляды, Аня убирает виски в дамскую сумочку и даже мысли нет остановиться.  На ней джинсовая юбка ниже колена и Юре это не нравится, тянет к себе за шлёвку, тут же глазами в глубокое декольте стреляя.  — Саша спрашивает — какого хуя?  — Не взяли третьим? — Смеётся, внимание присутствующих привлекая. Так уже не терпелось весь этот фарс закончить.  Юра смотрит угрожающе, мажет поцелуем щёку. Чересчур они заигрались, пора было собирать манатки и прекращать эпатировать публику.  Из зала всё ещё гул, их песни на репите, Мустаев рукой лезет прямо в салат, а Паша чуть не садится на открытый аккордеон. Гримёрка превращается в Содом и Гоморру и Юра жаждет сузить это понятие только для них двоих.  Переплетают пальцы, голова пустая и наконец тишина пустых коридоров.  В лифте долгожданные объятия, его поцелуи от линии скул и до кромки бюстгальтера. За ними следует запах секса и совсем чуть-чуть перегара. Аня мнёт пальцами его футболку, тянет на себя в просторное пространство парковки.  Ароматы бензина и резины ударяют по мозгам, слюноотделение друг от друга, от атмосферы и ощущений…  Спустя четыре ряда машин и пары разноцветных столбов находят то, что им нужно и Юра пропускает даму вперёд.  — Сделаем это быстро?  Хлопает дверь задних сидений, и Аня выуживает бутылку. Вокруг тишина и тусклый свет для колонн автомобилей. Атмосфера как в американских фильмах или же каком хорроре. Было бы боязно, не будь так возбуждающе.  — Может теперь нежности?  Девушка подаётся к нему, языком по нижней губе, ладонь на бедро и вверх по нему… Пульс всё чаще, в одной руке горлышко бутылки и жидкость обжигает Юрино горло. Она тут же на кадык перемещается — невесомые поцелуи вслед за глотками. Слишком пьяные.  — Тогда нежно пососи. — Задыхается, глядя мокрыми глазами — порция не рассчитана.  — Ты же обещал отлизать? — Игриво за подбородок кусает, опять ниже. Как хорошо, что просторная машина. Юбку пришлось приподнять, чтобы нормально расставить колени на мягком коврике.  Всё равно тесно, не совсем удобно. Откидывает кресло, забирается чуть выше, помогая жене расположиться между расставленных ног.  — Значит вылезай и возьму тебя снаружи.  Ширинка слишком явно топорщится. Музыченко натягивает на нос маску свою горнолыжную, чтобы его с первого взгляда не узнали мимо проходящие.  Вжикает молния джинс, полный блаженства стон и Аня принимается за дело.  Пальцы в шёлковых волосах, пухлые губы вокруг члена и Юра хочет больше. Не даёт ей войти во вкус — толкается бёдрами навстречу.  — Хочу войти в тебя…  Слюняво выпускает член, языком по уздечке и головку мягко целует. Кровь уже бурлит в венах, этого безбожно мало… Аня берётся за пуговки на блузке, заставляя Музыченко громко сглотнуть. Опять дразнит.  Пальцами ей под чашку бюстгальтера, цепляет сосок. Глаза его, что только и видны из-за маски, слишком обжигают. Черти пляшут.  — Поднимайся, я так не кончу. — Машина уже кружится от количества спирта, кончики пальцев покалывает от нетерпения.  Даже не удосужились до дома доехать. Шкала адреналина за сегодня пробила максимум. Опять поцелуй, мокрый и развязный. Ладошкой по крепкому члену, не терпелось его в себе почувствовать. Аня перенимает бразды правления, садится на мужа верхом — юбка поднята до талии, блузка висит на плечах ненужной вещью и Юра пользуется этим.  Пальцами ягодицы до бела сжимает, маску вниз — поцелуи от ключиц до груди и стоны не заставляют ждать.  Тянут удовольствие. Аня елозит вдоль члена шёлковой тканью трусиков, следы его зубов уже на шее алеют.  — Будь хорошей девочкой, попрыгай ещё разок.  Трусики в сторону, пальцами влагу размазывая — горячая, просит в себя. С губ его имя слетает, коленкой в обивку и как хорошо, что сидения откидываются.  — Давай ребенка сделаем?  Мгновение и глаза встречаются, всё замирает кроме бешеного пульса. Юра даже трезвеет на секунду.  — Ещё одного?  Смеются истерично, Аня кивает и тут же целует. Опять пожар, пора было поливать их водичкой с потолка.  Всё слишком стремительно. Он опять глубоко в ней, пару раз чуть не бьётся головой о крышу и Юра откидывает их ещё сильнее, так, что Аня чуть не лежит на нём. Двигаются медленно, чувственно скользя туда-обратно, покрывая лица поцелуями. Ладонями на её талию, по рёбрам и в одно движение застёжку лифчика срывает.  Ведёт губами по линии скул, к мозоли от скрипки, к бакенбардам и слишком глубоко в себя принимает. Внизу живота уже тянет, Юра глотает виски, проливая на грудь, тут же своей футболкой затирая, что стянуть успел. Жарко, тесно — Аня хочет больше, но менять позу поздно.  Слизывает с его шеи дорожку от пота, а он дышит сорвано, всё быстрее в неё вбиваясь.  — Кончить в тебя? Глаза закатывает и тихое «да, прошу» в ответ. Движения навстречу друг другу, Юра по бёдрам гладит, на себя помогает насаживаться и чуть до конца остаётся... Замирают. Голоса совсем рядом с машиной, где-то справа от них. Скрывают только два кресла и… Ничего.  — Они нас увидят! Глазами бегают по лицам друг друга. Лучше было замереть, не привлекать внимание. Сердце бьёт рекорды, Аня рукой рот закрывает, чтобы случайно чего ещё не сказать. Юра не прекращает едва ощутимо гладить её по спине и заднице. Проводит пальцами чуть ниже, касается влажности… Голоса за запотевшими стёклами, их шумное дыхание и Юра тянется за виски.  — Не двигайся, я всё сделаю.  Глоток, набирает полный рот, делясь с женой в поцелуе и новый толчок. Еле сдерживается, чтобы не простонать. Медленно и аккуратно, тянуче сладко и робко. Страх быть замеченными подстёгивает, Аня опускается ниже, впускает в себя до упора. Снова жарко, Юра откидывает голову, зубами в нижнюю губу — ещё чуть-чуть.  — Давай вместе, Анечка…  Шёпот, медленные, но глубокие толчки. Аня чуть не соскальзывает рукой с сидения, Юру начинает бить дрожь… Пахнет салоном, алкоголем и сексом. Они на грани, Аня сжимается вокруг члена, в его шею засосом впиваясь. Его рука между ними, на клитор, осторожно лаская по кругу. Тихий стон и Юра последний раз дёргает тазом.  Отлетают вместе — дрожь, волна жара лопается внутри и силы резко покидают.  — Боже… Что мы творим?  — Я тебя люблю. — Целует её в нос. Оно того стоило опять и стопроцентно.  Сперма вытекает, пачкая его брюки и её трусики. Помогают привести себя в порядок, ещё по глотку. Долгий вечер и плюс к их грехам и похоти.  — Вызывай такси.  Смеются, осквернили свою машину, чтобы поехать на чужой. Но в таком состоянии эти грехи могли стать последними и прямая дорога к весам жизни им обеспечена. Дожидаются, пока все случайные свидетели покинут хотя бы радиус видимости. — Мы же приличные люди, Аня… — Сидят в бизнес-классе, пальцы переплетая. Глазами стреляют друг по другу. Только они двое знают, что сегодня произошло между ними. А вся та массовка просто забудет, ссылаясь к алкоголю.  — Даже приличные люди могут позволить себе немного безрассудства.  Немного — не их случай. Если хотят — берут всё, разом и полностью, выжимают последние соки, но никак не немного. Пить, так пить. Заниматься сексом, так чтобы до потери пульса и репутации.  — Расслабься и получай удовольствие пока не утро?  — Завтра Лизу в школу, собак на прогулку — будильник поставить не забудь. — Маму ещё на вокзал отвезти.  — Точно.  Подмигивает, улыбаясь от того, как муж руку с телефоном у ширинки держит, пятна прикрывая. Это или раздвоение личности, или идеальный баланс.