Дарëному коню в зубы не смотрят

      Стук колёс и лёгкое покачивание пространства вокруг убаюкивало лучше любой колыбели. За окном проносилась картинка родных просторов едва освещённая редкими фонарями. Из-за этого по купе, в котором сидели трое, проносятся тени и приглушённый свет мигает, отражаясь в блестящих глазах.  Небольшой столик освобождён под карты, а у самого окошка покоятся бутылка виски и виноградного сока. Уже даже не заморачивались такой мелочью, как стаканчики и пускали горлышко по кругу.  — Бито. — Бабурин едва носом не клюёт, оперевшись головой о красную шторку, которой пытался себя от свечения из окна загородить. Юра ухмыляется в усы и тихонько стучит пальцами по талии жены, сидевшей на его коленях. Так ей просто было удобнее видеть карты, а Музыченко не смел спорить, только радуясь близости любимой. Нагулялся сегодня — концерт отгрохали, с пацанами выпили в одном купе, потом в другом… И Юра бы не остановился, если бы дражайшая жена едва ли не за шкирку вытащила из мутного тумана веселья.  Уже у своего спального места голова просветлела — присутствие Ани, открытая форточка и карты отрезвляли лучше, чем утро.  Юра ходит с козырей, постукивать по обтянутой в одежду женской талии не переставая. Анечка сегодня в длинной юбке, да мягком свитере, под который было до ужаса приятно ладонями скользить.  Смотрит в её карты, хоть и ходит под неё — мог бы с лёгкостью смухлевать, но не разрешает себе пока такой хитрости.  — Стойте, стойте! А давайте на раздевание играть?! Девушка чуть не подпрыгивает на месте от идеи. Ёрзает тут же, удобнее на муже устраиваясь и глядит на противников по игре с горящими глазами. Сама уже хорошо успела надышаться парами спирта, что по их вагону летали, да и глоток виски за компанию, ясности ума не способствовал.  — Ой, начинается, Ань… — Саша тяжело вздыхает, на стенку купе откинувшись. Рука его тянется к минералке на полу, но он тут же передумывает и отхлебывает ещё немного виски, тут же носом в рукав толстовки уткнувшись.  — А может только со мной поиграешь? — Музыченко не сдерживается и шепчет рядом с ушком, ловкими пальцами под тёплую ткань свитера ныряя.  — Да ну чего вы скучные такие? — Тянет обиженно, даже Юрину руку не замечая, что голую кожу ласкает. — На деньги и предлагать не буду!  Прекрасно понимала же, что уже второй раз из трех проиграла и что если они согласятся, придётся выкручиваться и жертвовать частью своего, не особо богатого на одежду, наряда.  — Зайка, ты правда так хочешь? — Дыханием обжигает, а сам снова в её карты заглядывает, уже заранее прикидывая что ей подкинуть, чтобы не отбила ни в жизнь.  — Да! Не будете вы — пойду к ребятам!  — Я тебе, блять, сейчас пойду к ребятам! — Чуть повышает голос, свою игривость на возмущение сменив. Вот ведь манипуляторша, знает ведь, куда надавить.  — Значит будем? — Улыбается довольно и берёт карту после бито.  Юра только соглашается коротко, но тут же на Бабурина взгляд мечет. Очень уж не хотелось, чтобы он за такой Аней наблюдал — она сейчас не в том настроении, когда можно ей доверять подобные игры и на благоразумие надеяться.  Девушка ожидаемо проигрывает эту партию, даже не обращая внимания на то, что карты свои буквально под Юриным носом держит. А может и специально делает вид, что не заботит её это, позволяя мужу мухлевать и раздевать её же руками.  — Ну давай. — Ничего длиннее Саша из себя уже выдавить не может, виски заплетает язык, а сонливость от этого только усиливается. Глядит на парочку напротив уже через пелену густую, едва ли раздвоение в глазах не схлопотав.  — Аня…  Музыченко предупреждающим тоном одаривает жену и позволяет ей со своих коленей соскользнуть. Готов был в любой момент кинуться её останавливать, если вдруг и правда решит лишить себя какого-то важного атрибута одежды.  — Всё хорошо, Юрочка. — Не отрывает зрительного контакта и наклоняется,  ладошками под юбку скользнув.  Дыхание скрипача перехватывает на секунду, глазами стреляет в Сашу и обратно к стройным ножкам супруги возвращается. Она едва ли ткань выше бедра не поднимает, но тут же вытягивает тонкий капрон, словно вторую кожу.  Цепляет его пальчиками и опускается обратно на полку, ноги на противоположную закинув и медленно стягивая с себя колготки в сеточку. Тишину можно ножом резать, Юра взгляда оторвать от этой сцены не может и даже про Бабурина забывает, который если бы чуть ближе к середине сидел, Аня бы точно на него опёрлась.  — Готово! — Победно и слишком резко, по сравнению с предыдущими движениями, выкрикивает девушка и отбрасывает ненужный атрибут в сторону.  — С ума сошла… — Юра только головой качает, но карты тут же по второму кругу раздаёт. Грех было себя такого перфоманса лишать.  Выпивают ещё по глотку виски, Саша уже чуть не храпит, совершенно от Аниного представления не взбодрившись, а Юра ей в шею утыкается, вместо того, чтобы соком запить и целует тут же за ушком, с удовольствием вновь её у себя на коленях принимая. Теперь руками по коленкам проводить ничего не мешало, собственно, как и смотреть в чужие карты.  Аня всё крутится, чуть приподнимается над столом и опускается снова прямо на самое интересное Юрино место, заставляя его выдыхать шумно и пальцы сильнее на её теле сжимать.  — Дорогой, у тебя что, уже стоит? — Склоняется, пока Саша допивает в один глоток бутылку с горячительным и шепчет на самое ухо, губами мочки чуть касаясь.  — Нет, Анечка, не отвлекайся.  Поворачивает её голову от себя и отбивается от Саши с его жалкими семёрками. Совсем не хотелось Ане повод для ещё более активных действий давать, хотя она наверняка и так всё отлично чувствовала, без его подтверждений факта. Без того уже мечтал об окончании этой злосчастной игры… Или чтобы хотя бы Саша спать ушёл… Или самому в туалет отойти.  — А что мне сделать, чтобы встал?  — Аня, блять! — Прикрикивает, потому что супруга даже не пытается в этот раз голос понизить. Всё боялся за реакцию концертного организатора, но ему, казалось, всё было уже совершенно по барабану. Даже карты не добирал из колоды, окончательно в астрал отъезжая.  У Юры в планах было сделать Аню «дураком» минимум ещё один раз. До жути стало интересно, что ещё может стянуть с себя жена и не выставить на показ то, что не следовало бы при чужом мужчине. На самом деле, Музыченко жуткий собственник и ни за что бы не позволил кому-то кроме себя смотреть на её стриптиз, но интерес повысил границы терпения, тем более, что Саша сейчас был в том состоянии, что вряд ли даже запомнит, чем занимались они всю эту долгую ночь между городами тура.  — Я, пожалуй, повышу ставку, раз тебе так на месте не сидится… — Крутит задумчиво ус, чуть в декольте жене заглядывая и озвучивает свой коварный план, — Кто проиграет, тот ещё и желание пусть выполнит.  — Эй, не много ли ты хочешь? — Аня чуть толкает мужа плечом и забирает карты себе, после неудачной попытки отбиться от его хода.  Уже словно и не сомневались кто проиграет, а Сашу вообще из игры негласно исключили, когда он перестал за ходами следить, да карты тасовать. Втыкал теперь в стенку напротив с блаженной улыбочкой, убаюкиваясь от стука колёс, да ожидая когда Юре надоест играть и тот его на вторую полку запихнёт — сам бы уже вряд ли до спального места добрался без увечий.  Аня, тем временем, решает уподобиться организатору и окончательно отвлекается от игры на шею мужа. Обнимает его за плечи, чуть мокрые поцелуи на его коже загорелой оставляя. Слишком тесно, слишком жарко и откровенно. Музыченко старается до последнего дистанцию держать, за талию её чуть отстраняя и настойчиво не обращает внимание на мурашки, что от мягких губ бегут до самого ремня брюк. Она уже окончательно отворачивается от столика, едва ли не оседлав мужчину и приходится считать до десяти, лишь бы самообладание сохранить.  — Ты проиграла, зай. Раздевайся. — Говорит тихо, отсаживает от себя всё-таки и мысленно готовится к очередному шоу от раскрепостившейся любимой.  — Прям полностью? — Смеётся, а сама уже руки за спину заводит, чуть свитер приподнимая и оголяя тонкую полоску кожи на животе.  — Как Саню спать отправим — можешь и полностью.  Следит внимательно за её движениями, сразу же догадавшись какую часть наряда девушка на этот раз отбросит вон. И Аня не заставляет ждать — бюстгальтер ловко вытягивает из-под одежды и летит он, на этот раз, в сторону мужа.  — Желание? — Чуть приказным тоном,  тут же руки в бока уперев и Музыченко плывёт — сосочки едва видно через тёмную одежду и так не терпится сжать её грудь в ладонях, обратно на себя усадив…  — Сними ещё что-то… — Произносит это практически одними губами, возбуждение бьёт в голову сильнее, чем градусы и Юра понимает, что ещё один такой финт с её стороны и терпение лопнет получше любого воздушного шара. Сам же её к этому подталкивает и уже еле держит себя в руках.  Мысленно понимает, что на Ане только одно остаётся, что не оголившись снять можно и если она на это решится при Бабурине — Юра это купе в щепки разнесёт. Но так искушение велико… Что грех было не попросить о подобном.  Ловкие руки опять скользят под юбку и в одно верное движение, чуть переступив с ноги на ногу, Аня представляет вниманию мужчин свои трусики.  — Твою мать! — Юра вскакивает, тут же жену обратно на полку рывком усаживая и за руку тянет друга. — Всё, пора тебе на боковую, Саня. Времени много, у тебя глаза слипаются…  Чуть не добавляет что-то по типу: «а у меня хуй сейчас штаны порвёт», но обходится без провокационных заявлений. Бабурин не особо сопротивляется, момент с выполнением желания он успешно проморгал, стараясь до последнего на чужой полке не отрубиться. А тут Юра такую щедрую помощь предлагает.  Еле затаскивает кряхтящего товарища на  второй этаж, чуть ли пинком его туда не загоняя и когда пьяное тело, наконец, расслабленно опускается лицом к стене — выдыхает.  Музыченко переводит серьёзный взгляд на Аню и едва ли рот не открывает от её резкого движения вперёд. Опускает ладонь на ширинку, ощупывая через плотную ткань стояк и глядит снизу вверх невинными глазами.  — Ты совсем ебанулась, да? — Не особо был готов заниматься сексом в купе с посторонним человеком. Хотел хотя бы в туалет повести, чтобы быстро отсосала, раз такая решительная и её бы потом пальцами довёл… А тут — Аня явно рассчитывала на что-то большее, притягивая к себе мужа поближе и плохо в выражении лица просьбу скрывая.  — Ну Юрочка, разве я не заслужила, чтобы ты взял меня здесь? Внутри фейерверки — такое девушка выдавала только в моменты приличного опьянения и неприличного настроения.  — Ты заслужила только, чтобы я тебя отходил ремнём за такие провокации.  В одно движение толкает на полку, лицом вниз укладывая и забирается следом, оседлав её ноги. Взгляду открылась идеальная картинка обтянутой попки в тонкую ткань и выгнутой спины, по которой струились тёмные пряди волос. Аня ёрзает, виляет задницей специально, когда руки мужа на неё опускаются, жадно оглаживая. Как жаль, что он решил её так уложить, не увидеть теперь его голодных глаз и не поцеловать в тонкие губы.  Не сомневался, что Бабурин уснул крепко — его состояние до и теперешний храп были тому в подтверждение. Значит можно поиграть ещё — оттянуть момент, помучить…  Пальцами под юбку, приподнимает её сантиметр за сантиметром, наслаждайтесь медленной демонстрацией самых прекрасных мест своей супруги.  — Как же хорошо, что ты сняла трусики… Меньше лишних движений теперь.  Говорит всё равно тихо, звукоизоляция в поезде совсем качеством не отличалась. Аня в ответ только сильнее выгибается, прелести под ладони мужа подставляя — уже не терпелось когда он перейдёт к более интимным действиям. А Юра долгий процесс игры в карты и провокации возвращает в двойном размере — медлит, когда юбка до округлых ягодиц доходит. Представляет как она уже течёт под ней и срывается всё-таки — задирет до самой талии, тут же голую кожу сжимая. Член отзывается на зрелище, каменея до предела, если бы не одежда — уже бы к животу прижимался, смазкой пупок пачкая.  Звонкий шлепок оставляет красный след на мраморной коже и Аня с писком кусает подушку, пальцами одеяло под собой сжимая.  Из соседнего купе зазвучал аккордеон и Юра окончательно расслабляется, минут тридцать у них точно есть на любой разврат. Пальцами снова за упругие мышцы — чуть раздвигает половинки, дыхание себе ещё больше сбивая. Плоть раскрывается ему навстречу, блестит от смазки и с такой готовностью подставляется, что кровь окончательно от мозга к члену приливает, всякую способность к мыслям предотвращая.  — Юр… — Захлёбывается собственным голосом, когда на пол пути к озвучиванию просьбы чувствует его тёплые пальцы там, где так хотелось. Подушечками по клитору и к входу, медленно размазывая влагу, едва-едва проникая и вновь спускаясь вниз…  — Молчи, сучка… Я и так вижу, как ты хочешь в себя член, — вставляет один палец, по стеночкам приятно проходясь, но так захотелось, чтобы она это тоже озвучила, — я прав?  Только тихо стонет, чуть навстречу движениям его руки подаваясь и Юру это не устраивает — наваливается сверху, за шею жену схватив и прижавшись к её уху шепчет вопрос ещё раз, тут же добавляя второй палец и растрахивая её узкую плоть под себя.  — Да, да… Пожалуйста, дорогой! — Хнычет, подставляя шею под горячие губы, что руку заменяют и уже совсем сил нет, как хочет его в себя, аж вокруг пальцев сжимается, к точке наслаждения всё ближе подбираясь.  Мужчина чувствует это — отстраняется, пальцы внутри неё чуть раздвигая и выходит, липкой смазкой её бёдра пачкая.  Давно у них в поезде не было, ещё со времён угарных туров, где без алкоголя ни на одну сцену не выходили. Теперь музыка сложнее, здоровье слабее, да и энтузиазма меньше. Сегодня вот, на них неизвестно, что нашло — вроде и не так много выпили и даже устали, но это помутнение эротическое, башню сорвало… Да так, что было плевать на человека на второй полке, на тонкие стены купешки и друзей за ними. Сплошное и чистое желание.  Юра звонко расстёгивает ремень и тут же его из шлёвок выуживает. Ну не мог он не отшлёпать эту потрясающую попку перед собой. То, что супруга в свитере до сих пор отчего-то резко смущает, тянет его, приказным тоном веля обнажиться и тут же волосы супруги в сторону смахивает.  Руки сами тянутся к единственной татуировке на женском теле — ласкает от неё и до юбки, что поясом обрамляла тонкую талию. Слишком это всё похабно и красиво — в вагоне и так света не густо, так ещё и возбуждение взор застилает.  — Подушку прикуси. — Предупреждает и в ту же секунду хлёсткий шлепок заставляет чуть не подпрыгнуть девушку, а приглушённый стон всё-таки срывается с губ. Обжигает кожу словно огнём и красная полоска от ремня красуется теперь на самом интересном месте.  — Не надо, Юрочка!  — Я же обещал, что ты получишь за свои выходки…  Ещё один удар, стон в кулак, а Юра замирает, прислушиваясь к обстановке вокруг. Звуки не меняются — аккордеон играет, Саша храпит, а стук колёс мерно отражается фоном.  Последний раз замахивается… Как было приятно ладонями по горящей коже проводить. Сжимает, отмечая всё более повышенную влажность супруги и тянуть больше нет сил.  Слишком она послушная, слишком хорошо терпит всё, что он с ней вытворяет и уже порядком отъезжает крыша. Облегчённый вздох, рукой по члену, кожицу гоняя… Даже не удосуживается стянуть штаны — лишь приспускает с бельём и головкой между складочек. Горячая, мокрая…  — Ну, пожалуйста. — Аня едва ли сама не насаживается, пальцами в белую ткань пододеяльника, ёрзает… Он явно выиграл, её импровизированный стриптиз и вровень не идёт с такими муками.  — Попроси получше, зайка.  Входит только головкой и вновь обратно, до клитора и снова в неё… Слишком сладко так с ней играть, слишком хорошо сжимает его стеночками, пытаясь удержать в себе, заполучить глубже. Очень захотелось поцеловать в губы, которые нетерпеливые стоны не сдерживали, вылезать влажный ротик, заткнуть таким способом…  — Я очень тебя хочу, Юра… Сделай это.  Как же редко Аня позволяла себе такие фразочки, как редко удавалось её увести в такую пошлость. Всегда держит в узде, старается не поддаваться искушению, но когда отпускает себя и ситуацию — происходит это. Так, что возбуждение внутренности сводит, что всё тело дрожать в предвкушении заставляет.  Юра даёт ей то, что она так просила — скользит во влажное тепло до самого упора, нависает над ней, одной рукой в кровать уперевшись, а второй её за попку удерживая. Стон удовольствия не заставляет себя ждать — выдыхают почти синхронно, а Аня тут же губы кусает, удовольствие слишком резко пронзает внутренности, а чувство наполненности заставляет навстречу подаваться, ягодицами в пах мужа вжимаясь.  Юра едва ли не рычит, двигается медленно — даже чересчур. Мучает, осторожно выскальзывая и вновь обратно, через приятную узость. Не часто удавалось такие долгие прелюдии устраивать и теперь, добравшись наконец до сути, терпение начинало подходить к концу.  — Раздвинь чуть ножки, Ань… — Хочет получить больше доступа к её телу и добившись желаемого, срывается на уверенный темп, выбивая из девушки стоны с каждым мощным проникновением.  — Тише, тише… — Гладит по спине и ладонь ей на губы тут же перемещает. Не давит, лишь касается и Аня совсем крышу теряя, берёт в рот средний палец, обсасывая мягко, словно член.  Юра на это только поражённо выдыхает — скучал безумно по такому настроению жены. Когда делает быстрее, чем думает, когда отдаётся полностью страсти, без стеснения и сомнения… Не редко приходилось её к такому подводить, долго стараться и заводить, а сейчас же — сама просит, буквально всем своим видом умоляет взять и не сомневаться.  До жути захотелось в её глаза заглянуть, чтобы стоны в его губы впечатывала, чтобы царапала кожу в порыве сильнейшего удовольствия. И Юра не стал себе отказывать. — Иди ко мне… — Выходит из неё, чуть подталкивая к нужному движению и вот они лицом друг к другу…  Аня послушно раздвигает ноги, мужа ближе подпуская и тут же к губам тянется. Первый поцелуй их за этот вечер — сразу жадный, сразу нарастающий. Юра кусает пухлые губы, зализывает тут же, ответную ласку получая.  Он снова в ней… Тесное купе не даёт в полной мере насладиться позой и Аня закидывает ножки на его бёдра, руками к себе прижимая, позволяя рот поцелуями затыкать…  Слишком хорошо — душно, влажно и так приятно, что мышцы начинает сводить. Юра не хочет кончать так быстро, но девушка на грани — выгибается, его плечи в экстазе сжимая… Грудью к его, ритмично сокращается вокруг члена и Музыченко выходит из неё резко, абсолютно все действия прекратив, оставляя после себя только ужасное чувство пустоты и незавершенности. Пара движений её от оргазма отделяло, но раз он решил поиграть, значит так и будет…  — Зачем ты вышел? Юрочка, мне совсем чуть-чуть осталось… Ну вернись, пожалуйста… — Осыпает его лицо поцелуями, гладит по спине чуть взмокшей, готова была молить о продолжении, чтобы довёл, дал то, что так нужно сейчас.  — Правда так хочешь? — Ухмыляется, сам ведь по лезвию ходил, не продолжил лишь потому, что удовольствие потянуть хотелось, иначе, если бы она так сочно кончала под ним, не сдержался бы тоже, в омут с головой за женой опускаясь.  Даже вечный напряжённый слух из-за контроля храпа Бабурина и Пашкиного аккордеона не помогал — всё равно тело на одной цели было сосредоточенно, всё своё внимание женщине отдавая.  — Да… — Шепчет чуть с хрипотцой, пальцы ему в волосы мягкие на затылке запуская, — ты же тоже хочешь, тебе ведь нравится, когда я от одного твоего члена это делаю.   Юра в ответ рычит — никакого смысла сдерживаться, когда жена такое вытворяет… Знает ведь, что сказать и куда надавить. За столько лет совместной жизни уже выучили где поцеловать, в каком темпе двигаться, где погладить чтобы до сумасшествия.  Водит членом по складочкам, размазывает влагу и вновь внутрь, сразу темп набирая чёткий, чуть не на всю длину вылетая и обратно…  Стоны между губами, грудные клетки друг о друга, словно птицы в них и возбуждение от живота до самых кончиков пальцев расползается.  — Не останавливайся! — Аня сбивчиво просит, едва выговаривает… Так было хорошо наконец оторваться от земли. Мужа обнимает, всё ближе в него вжимаясь, словно мало было его проникновения, хотела всего и сразу.  — Я сейчас, Анечка… — Сквозь зубы, рукой в стенку уперевшись и огромное усилие прилагая, чтобы с темпа не сбиться ради жены, чтобы с ним улетела. Пульсация члена вторит сокращению и Юра решает не лишать удовольствия обоих — сливает сперму, войдя до самого упора и буквально распаляя внутренности…  Смотрят друг на друга, дыша сорвано и жадно, воздух лёгкие режет, а по телу всё ещё электрические разряды бегают, заставляют Юру глаза прикрывать, а Аню постанывать тихонько.  Не спешат отпускать друг друга — мужчина только поднимается на колени, из плена рук освободившись и придерживает себя, медленно из жены выходя. За членом тут же сперма вытекает, пачкая ягодицы и без того белое постельное бельё.  Зависает, на эту картинку, словно из порно, глядя и по нежной коже пальцами проводит — размазывает своё же семя, чуть собирая его и вновь в неё вставляя.  До боли приятно было вот так с телом супруги играть, она ещё отзывается на любое движение — губки прикусывает, глаза закатывает и просто откровенно тащится от любых его манипуляций.  На верхней полке вдруг замолкает Саша, чуть поскрипывая старыми креплениями и супруги вмиг прекращают свои затянувшиеся игры. Удивительно, как ещё обстановка позволила им так откровенно разврат устраивать — Анины звонкие стоны, Юрин шёпот жадный, да и однозначный скрип полки от ритмичных возвратно-поступательных… Неизвестно, проснулся ли Саша сейчас, слышали ли что-то ребята, но главное ведь, что хорошо было так, что плевать хотелось на последствия.  Скрипач застёгивается, помогает жене салфетки из её сумочки достать, чтобы с влажностью между ног не ходила. Заботливо свитер ей выворачивает, нижнее белье по всему купе ищет. А Аня только сидит с довольной улыбкой и за суетой супруга наблюдает. Как же повезло им друг с другом, что во всех планах совпадали и нужную волну находили.  — Будем спать?  — Слушай, я бы ещё к ребятам зашёл, чтобы подозрения отвести.  Юра целует напоследок в искусанные губы, прядку волос с лица убирая и за ручку купе хватается.  — Не понял. — Вопросительный взгляд друг на друга, смешок один, другой и вот уже хохотом заливаются. Обо всём позаботились — Сашу напоили, спать уложили, стоны приглушали, только вот замок провернуть никто не догадался.  — Ну и хер с ним, никто же не заходил?  — Да ну мы бы услышали…