Дарëному коню в зубы не смотрят

— Юр, мне кажется, я беременна. Именно с таких слов решила начать Аня утро супруга. Ни тебе «как спалось», ни приветствия. Понимала, что вряд ли его этой догадкой обрадует, скорее подсадит на крепкую панику после кучи вопросов. Его сонные, едва открывшиеся глаза, распахиваются тут же, в доказательство Аниным предположениям. — Что?! — Только на это и хватает. Белое гостиничное одеяло в сторону и шустро поднимается к ней. Сегодня апрель, но совсем уже не первое. Если это очередной её дурацкий прикол, то Юра готов смело и критично его забраковать. Но, едва они равняются и мужчина может нормально взглянуть на жену, как всякие догадки о розыгрыше отметаются. Бледная как смерть, мешки под красными глазами из-за ужасного турового сна, осунулась словно, поблекла. Очень больно было наблюдать любимую свою девочку в таком состоянии и Юра спешит взять её холодные руки в свои. — Анютик, что с тобой? — Не перестаёт её считывать, аж согнувшись в силу разницы в росте. — Я не уверена, но тошнит просто ужасно и голова кружится, — тяжёлый вздох, глаза в глаза и становится до боли себя жаль, — мне страшно, Юр. И что теперь прикажете ему делать? Они буквально в середине тура сейчас, за тысячи километров от родного дома, от доченьки. Сбивать график выступлений и лететь с ней в Петербург на обследование? Отпускать одну, как взрослую девочку, а самому отрабатывать концерты с картонной женой по левую руку и сердцем не на месте? Нет, это всё точно не варианты. В таком состоянии оставить её просто не сможет, иначе сойдёт с ума от переживания так ещё и должную поддержку не окажет. А отмены мероприятий чреваты убытками для всех — группы, организаторов, зрителей и прочих, прочих, кому необходимо кормить себя и семьи. Наверное, Юра слишком много на себя берёт, поэтому и решает прежде всего выяснить Анины аргументы по поводу не простого положения. Перед этим только к себе прижимает, ладошку на голову мягко положив и позволяя в грудь щекой уткнуться. Ему не менее страшно, но он мужик или кто? — Может это отравление, зай. Неужели задержка? — Шестой день сегодня, — отстраняется, чтобы в глаза ему смотреть при преподнесении такой информации, — не хотела тебя грузить зря, но эти симптомы… Ему остаётся только тяжело выдохнуть и опуститься на кровать. Второй ребёнок? Что, простите? Нет, они задавались подобным вопросом и ранее, но твёрдо пришли к тому, что не нужно оно им. Это всё расходы, как физические, так и материальные. Плюс постоянные разъезды, плюс старший ребёнок, собаки, ипотека, бизнес, дом… Нет. Юра бы свихнулся тогда окончательно, зашиваясь на студии как белка в колесе, а Аня бы взывыла волком с Лизиной школой и ещё и младенцем на руках. По крайней мере, так они раскидывали себе «за» и «против» буквально пару лет назад. Тогда что-то торкнуло, задались вопросом, лёжа в кровати со сном ни в одном глазу и пришли к тому, что слишком запустили себя за эти годы — бесчисленные тусовки с алкогольным флёром и пачка сигарет в неделю на одного, вряд ли бы поспособствовали рождению здорового малыша. Если даже будучи молодыми, с ещё не загаженными организмами, подходили к созданию первенца со всей строгостью, то чего и про сейчас говорить. Но так или иначе, судьба возвращает их к этому вопросу. — Да ну когда мы успели? — До последнего не хочет складывать пазлы и глядит снизу вверх с горькой надеждой. — Когда угодно, Юра! Мы сколько, месяца два уже не предохранялись? Я ведь говорила, а ты… — опять усталый вздох и руки на живот кладёт. Тошнота снова подступала. — Не припомню когда кончал в тебя последний раз, всегда доставать стараюсь. И это правда. Уже парочку месяцев точно, как они расслабились и доверились только Юриным рефлексам и реакции. Слишком много вокруг было не располагающих к ответственности факторов. Тур, пьянки, почти каждый день новые гостиницы, куча народа вокруг, вечно на виду и занятия сексом свелись к быстрым перепихонам с приглушёнными стонами. Несколько раз срывались прямо в гримёрке клуба, закрываясь от всех на щеколду. Но после нагрузка становилась всё больше, и интим свёлся к ленивым ласками по утрам в единичные выходные. И каждый раз находилась тысяча и одна причина забыть про презервативы — закончились, бумажник в других джинсах, аптека далеко, просто в падлу время тратить и так далее. И, кажется, доигрались в безответственных родителей. — А не в Саратове до концерта? Мужчина напрягается, восстанавливая в памяти картинки их тогдашнего акта. Это было на бегу буквально, телефоны разрывались, пришлось на пол часа опоздать на саундчек и потом с улыбочками отмахиваться. Что-то сорвало тогда им головы, по телевизору крутили фильм с очень качественными сценами интимного содержания и Юра не сдержался — прижал к стене в прихожей, останавливая супругу на полпути к выходу из номера и заново раздевая. Наверное, именно тогда они и забылись, Аня слишком самозабвенно притягивала мужа к себе, а он и не желал отстраняться, завершая всё феерическим успехом. Только вот успешным финалом это выглядело тогда, а не сейчас, сидя со всеми признаками удачного попадания. — Блять, скорее всего тогда. А ты не… — прерывается, замечая как девушка резко приобретает цвет мела и закрывает рот рукой, — Зай?! Успевает среагировать. Её под локти и в ванную комнату, помогая опуститься перед унитазом. Да, за столько лет брака они повидали многое. Бережно собирает её волосы в хвост, успевая прежде, чем жену выворачивает. Как хорошо, что она не додумалась завтракать в таком состоянии. Юра бы усмехнулся, не будь сейчас так волнительно — классическая сцена, излюбленная сценаристами сопливых мелодрам. Он, как прилежный муж, помогает своей любимой не заблевать причёску. С другой стороны — как можно действовать иначе? Будь у него шесть рук, он бы уже и воды в стакан набрал и в дорожной аптечке рылся. Только вот вряд ли там завалялся хоть один тест на беременность. — Лучше, маленькая моя?— Придерживает, сажая на бортик ванны и опускается перед ней на корточки, чтобы поймать рассредоточенный взгляд. Ладошки её ледяные, колени чуть дрожат, но Аня даже улыбается в ответ, безмолвно кивая в подтверждение состояния. Казалось, что и правда отпустило. Аж дышать легче стало, хотя окна открыла первым делом, как проснулась. Может поэтому и холодная, что сидит в одной коротенькой ночнушке и муж не лучше. — Надо собраться, как я работать буду? — Может отлежишься сегодня? Я в аптеку схожу, а ты в номере поспи. Юра даже не скрывал, что переживает ещё больше, чем она. Слишком неожиданно всё случилось, но следовало ожидать подобных исходов после халатного секса, как иначе? Главное сейчас было только понять не напрасны ли предположения. — Нет, нет, — молчит, задумавшись, а потом поднимается, вынуждая и его встать, — концерт отыграем, а после тест сделаю и будем смотреть. Нельзя срывать всё по фигне. — Да ну какая же это фигня, Ань? — Возмущается, свою ладошку ей к низу живота прикладывая, — а если там маленький? — Вот вечером и узнаем, ты же играть нормально не сможешь, если правда есть он там… — Тёплая улыбка трогает губы и Аня в очередной раз убеждается в том, какой Юрочка хороший отец. Ещё даже не известно всё толком, одни догадки, а он уже чуть с животом не разговаривает, сумасшедший. Но если честно, Аня сама оттягивала момент как могла. Если всё подтвердится — они уже вряд ли смогут так просто абстрагироваться и отдать себя зрителю на все сто. Было лучше выждать, по всем пунктам. Они стоят обнявшись ещё пару минут и принимаются за утренние дела. К завтраку Аня спускаться не стала, только попросила Юру принести ей в номер пустые тосты с чёрным чаем, а после по плану была прогулка. Каждый день почти новый город, во многих из которых уже бывали ранее, но экскурсия хотя бы по центру стала традицией и девушка от неё не отказывается. Во-первых, свежий воздух будет сейчас очень кстати, а во-вторых вызывать подозрения у остальных членов коллектива было лишним, только вопросов им сейчас не хватало. К этому моменту Ане и правда становится лучше, настолько, что даже расслабляется и съедает греческий салат. Юра глядит внимательно, но ничего не говорит, привычно перекидываясь с парнями шутками и подколками. За тем же занятием проходит и прогулка и саундчек, Музыченко успокаивается от хорошего самочувствия жены, совершенно всё внимание своё позволяя красть друзьям. — Ты купила тест? — Они отходят к випам как только представляется возможность, у кожаных диванчиков их сейчас подслушать не могли. Юра берёт снова за руку аккуратно, невесомый поцелуй оставляя на её щеке. Совершенно ведь невозможно было уединяться и как они только умудрились дойти до таких проблем. — Мне всю дорогу Кучер на ушах сидел. — Взгляд в пол. Он ведь правда её ни на секунду из вида не выпускал, всё тараторя про местные достопримечательности и их особенности. А у Ани в это время мысли только о том, как бы не оказались опасения правдой. Весь день к себе прислушивалась, к ощущениям внутри… Может и правда отравление какое или острое похмелье? Когда забеременела Лизой, то поняла это по изменениям в поведении своего же организма, а тут — тишина, только тошнота подкатывала раз в час стабильно, но отходила, едва стоило выпить минералки. Очень уж всё запутано получалось. — Блять, Ань… Ну сказала бы, что по делам отойти нужно, не пошел бы он за тобой в аптеку, список покупок слушать! Юра понял почти тут же, что погорячился. Уж раз говорит, что не получилось, значит и правда не было возможности, не стала бы она пренебрегать, пуская всё на самотёк. Авось узнаем, что беременна, когда животик подрастёт, так что ли? Но нервы сдавали. Не мог выключить свой скверный характер даже в таком положении. Сам не позаботился, на её хрупкие плечи взваливая всю конспирацию, но отыгрывать роль привычного всем Юры получалось на пять с плюсом. Только по тому, как взглядом жену проводит и в её сторону всё оборачивается, можно было понять, что что-то не так. Но ребята не настолько проницательные, мало ли что в чужой семье творится. К слову, когда в группе произошёл бэби-бум и за полтора года они подняли демографию буквально на три единицы, Музыченко и сами испугались, что по коллективному принципу присоединятся. Даже шутили об этом, что первый и последний ребёнок компании будут за ними. Но нет, по горячим следам делали всё, чтобы не воплотить шутки в жизнь. — Мне и так стрёмно! Сходи да купи, раз такой умный! — Чем мы только думали, блять… — Садится на подлокотник, подкуривая уже бессчётную за день сигарету, но вспомнив, что служит причиной их нервных разговоров, тут же её тушит о пачку. — Явно не головой. Может мне таблетки начать пить? Схожу к гинекологу, подберём оптимальные… — Подходит снова к нему, пальчиками витиеватый хвостик на его затылке перебирая в желании отвлечь. — Ну уж нет! Лучше я исправно буду распихивать резинки по карманам, чем ты себе здоровье ещё больше посадишь. Аня в ответ только наклоняется ближе, оставляя поцелуй на его губах с привкусом табака. Очень важно было чувствовать заботу в такой момент и она безмерно благодарна своему мужчине, что он рядом в любой сложности. — Подожди… — Не даёт отстраниться, ладонь на затылок перемещая и тоже в её шёлковые волосы зарывается. Не хотелось её отпускать совершенно, целует дольше целомудренного, мазнув языком по верхней губе и тут же всё переводя в сдержанность, словно это и не он дразнит, а Аня и сдаётся. Очень много переживаний за один день, а такие простые ласки помогли отвлечься на все сто, разливая по телу тёплый мёд спокойствия. — Юрочка, а что если… — У нас тут саундчек, а не свиданка, друзья мои. Так им поговорить полноценно и не дали. После проверки оборудования все завались в гримёрку, довольно тесную, к слову, для их табора. Костюмы, макияж, съёмка влога и наигрывание новых идей — всё это вертелось как в калейдоскопе, укачивая Аню и поднимая настроение Юре. На мит-н-грит она выходить не захотела, совсем расстроилась к шести часам вечера, полностью посвящая себя наведению марафета. Две таблетки Но-шпы, уже третья бутылка слабогазированной воды и шум в ушах, что бил пуще метронома. На время отпустило, когда ребята зависли с фанатами на первом этаже, но стоило им вернуться — голова вновь закружилась и даже бросило в жар. Музыченко был бы не он, если бы не выпил за компанию. Уходил трезвый и обеспокоенный состоянием жены — вернулся подшофе и в режиме похуиста. Отпустил в её сторону пару колкостей, либо не замечая, либо специально игнорируя её осуждающие взгляды через зеркальную поверхность. Будто забыл вообще всё, что только было до этого часа, полностью уходя в отрыв. Обидно. Обидно до жути, что аж захотелось внимание к себе привлечь, чтобы ему совестно стало. В любом случае так было правильней — ведь до концерта всего двадцать минут, считая ожидание полного зала и если и есть время киснуть, то оно точно не сейчас. Они профессионалы своего дела, ещё в театральном училище им привили грамотное поведение артиста на сцене и они никогда не пренебрегали правилами. Всё личное остаётся за кулисами, с собой только образ и полная отдача образу, иначе люди просто не поверят, заметят нотки посторонних эмоций. Но они ведь и не спектакль сейчас играть собрались… Аня приходит к выводу, что пока рано обижаться на мужа, ведь он наверняка просто входит в свою развязную роль рок-н-роллщика. Следовало сосредоточиться на более весомых вещах, например, как бы не упасть от слабости посреди песни или не стошнить обед после энергичных танцев на первые ряды. — Анна Серговна, что-то вы вяленько сегодня. В чём дело? — Подмечает это посреди концерта на всеобщее обозрение, приковывая к ней внимание группы и поклонников. Знал ведь прекрасно, что есть на то причины. Аня даже после того, как ушла со сцены на «Словах», задержалась там ещё на парочку песен, пытаясь побороть мерзкое чувство, словно в преддверии обморока. И теперь он смеет так жестоко подкалывать, осознавая, что после придётся извиняться, искать оправдания своему болтливому языку в бутылке виски. — В том, что муж у меня мудак. — С кривой улыбкой и придавая пышность волосам лёгким движением руки. Больше она ему не отвечала, глядя исключительно в зал и игнорируя их с Пашей смешки в свой адрес. Пускай веселятся, раз так хочется, она не станет мешать. Не подаёт только руку на «Может ты, может я», отталкивает от себя на «Всё сразу», не позволяя обнять сзади и по обыкновению уложить на живот ладонь. Он сегодня уже проделывал этот жест, но по абсолютно другой причине. И пускай списывают это на очередной семейный конфликт, Паша закатит глаза, мол, надо такое дома оставлять, Кикир одобряюще улыбнётся, а Юра… Его было сложно угадать, в каком настроении он предстанет после — было неизвестно, но после парочки холодных жестов в свой адрес от любимой супруги и его настрой подпортился. Неужели даже спирт не помогал? Когда Аня не выходит на поклон, фронтмэн заводится сильнее прежнего. Убегает с подмостков даже не побаловавшись с парнями, с горящими глазами и сжатыми кулаками. Отчего-то и правда злится, сам себя не понимает, но публичное оскорбление и игнор добили его. Он ведь ничего такого не сказал, думал подшутить, может даже разогреть интерес зрителей, но они друг друга не поняли. Хотел как лучше, а оказалось как всегда и обстановку разрядить не получилось, только нагнетая. — Ты где ходишь?! — Ищет взглядом, натыкаясь на её телефон, перчатки, но не на саму жену. — В туалет побежала, не говорит, что случилось. — Отзывается Бабурин из коридора, чутко уловив Юрин настрой. Да что там, не нужно быть гением, чтобы оценить ситуацию. Искры между ними летали с середины программы и теперь падали на стены, на ковёр, на одежду, воспламеняя. Трудно такое не заметить. Юра же спешит в небольшое помещение в конце грим-уборной и едва открывает дверь, как критический настрой тут же меняется. Ей снова плохо. Стоит на коленях прямо в своём выходном наряде и тяжело дышит, оперевшись о бортик. В миг пропадает желание её ругать или что-то высказывать, всё оказывается более чем уважительно, а он слишком быстро решил, что всё в порядке. — Анют? Сильно хуёвит, может скорую? — Шагает ближе, даже дверь забывая закрыть. Что-то это вообще ни в какие ворота. День напролёт в таком состоянии и даже под таблетками, почти ничего не съев. — Нет, просто… — Вы чего там, Юрец?! Её прерывает громкий голос Димы, за ним Паша вкидывает и получает награду в виде громкого смеха. Очень сейчас это было неуместно, Аню аж снова мутить начинает. Ловит взгляд мужа, он крутит кончик усов в замешательстве и спешит выйти, закрыв за собой дверь. Решил дать ей ещё тишины. — Да Аньке не хорошо что-то, посидим пока. Удивительно, как это простое «посидим» превращается в настоящую, для Ани, каторгу. В любом случае в клубах, после работы, они по обыкновению задерживаются на часа два-три. Переодеться, остыть, использовать райдер, просто выпить с хорошими людьми, ведь организаторы присоединялись даже чаще, чем хотелось бы. Но сегодня, как назло, у ребят сорвало педаль тормоза и даже Юра, прекрасно зная о самочувствии своей жены и возможного положения, ушёл в отрыв вслед за ними. Не окончательно, конечно, глаз с неё не сводил даже пока опрокидывал стопки и записывал какой-никакой контент. Не забывал смеяться наигранно, а сам уже чуть волком не выл, когда наблюдал как Аня медленно переодевается и сидит в ванной десятки минут, смывая макияж. — Траванулась что ли, Ань?! — Бабурин пристал очень не вовремя, как раз пока девушка судорожно открывала новую бутылку прохладной воды. Никак не получалось остыть. Возможно, это всё усталость и отсутствие полноценного сна, но паршивое состояние при любом раскладе не уходило. — Не знаю, тошнит весь день. — Ой, мою Аньку так месяца три колотило, причём не только по утрам, как все привыкли. Ужас что было, но сошло на нет постепенно, пока Сёма там наш не подрос. Кикир с любовью в глазах решил вспомнить события годичной давности и вроде как просто сравнил симптомы, но Юра, разливавший в этот момент по стаканам, пролил дрогнувшей рукой пиво прямо на диван. Тянуть было некуда. Оборачивается на жену и сердце сжимается — лежит с пластиковой бутылкой, одну руку на живот уложив. Через закрытые веки было видно как подрагивают глаза, рядом ботфорты валяются бесформенно и Музыченко не выдерживает. Поднимается решительно за обычной одеждой, собирая по комнате то телефон, то бумажник, то очки. Становится невозможным видеть её такой и не терпится узнать причину. — Зай, — зовёт уже одевшись, перед ней на корточки опускаясь и продолжает уже на ухо, чуть за него пряди заправив, — поедем в номер или прямо здесь тест сделаешь? Открывает глаза лениво, только задремала, как мужа торкнуло именно сейчас всё выяснить. Но тянуть уже правда было нереально. Только вот как назло всё это происходит не дома даже близко и ни о каком личном враче не может быть речи, разве что консультация по телефону… Тяжело. Очень незапланированно и тяжело. Аня в итоге выбирает поехать в гостишку, подальше от шума, ненужных вопросов и хотя бы к человеческим условиям в виде большой кровати и ванны. Всё равно приходится оправдаться усталостью, болезнью и нуждой в отдыхе перед остальными, Бабурин просит Юру ещё остаться, а жену отправить на покой, но скрипач непреклонен, хоть и довольно пьян. Если в начале вечера спиртное на него подействовало как антидепрессант, то сейчас наоборот обострило все переживания. Заказывают такси, Юра при этом её руку из своей ни на секунду не выпускает. Очень кстати в линии клубов и магазинов оказывается аптека и мужчина заскакивает, наконец, за заветным тестом, оставляя жену караулить машину. Погода стоит не из приятных — дождик моросит, градусы совсем не блещут, вынуждая пускать пар изо рта и Музыченко даже трезвеет, свежий воздух принимая как обезболивающие. — Слушай, а если всё-таки да? — Аня не устаёт держать ладонь на животе, будто желая почувствовать пинок малыша в ответ на поглаживания, а ведь совсем ещё не факт, что он там был. — Ох, зайка… — Опускает голову ей на макушку, к себе притягивая и укрывая тем самым от измороси. Сказать было нечего. Следует действовать по мере поступления, но Юра даже сам для себя сейчас решить не мог что бы он выбрал. Свыкся с тем, что вот у них есть Лиза и больше им никого не надо. Даже она сама не просила никогда ни о братике, ни о сестре. Ей нравилось жить единственным ребёнком, принимать всё внимание родителей лишь для себя одной и может это и было признаком эгоизма, но так ведь правда жилось хорошо. А возможно именно по тому, что она не знает как может быть иначе, собственно, как и родители не знают… В запасах осталось имя «Роман» на случай рождения мальчика, но сознание воспринимало пока лишь Елизавету. В номер возвращаются с щемящей горечью. Ане становится в разы лучше после небольшой прогулки на свежем воздухе, а Юра сразу в коридоре прижимает к себе. Держит за талию крепко, забравшись под длинное пальто и оставляет долгий поцелуй на губах. Сначала мягкий, совсем осторожный, но когда жена судорожно втягивает воздух, решает углубиться. Какие-то бабочки просыпаются в животе, иначе объяснить было невозможно, в жар бросает и Аня с полной отдачей обвивает его шею, почти повиснув на сильных плечах мужа. — Я так волнуюсь, Боже… — Шепчет, когда движения губами сходят на нет, а он чмокает в их уголок, в щеку, в прикрытые веки и лоб. Покрывает её лаской, чтобы хоть немного отвлекалась, перестала нервничать, заставляя ловить мурашки и трепетать в ответ. — А я тебя так люблю, Анечка! — Рядом с ухом, тут же мочки тихонько касаясь. Немного колит усами и бородой, но она привыкла. — Что бы там ни было, мы справимся, ты же знаешь, сердечко моё.