Киборг у психолога

Утром Мэй навестила новенького. Он уже пришел в себя, но лежал на больничной койке неподвижно, зафиксированный скобами безопасности. — Привет, — улыбнулась ему Мэй, присаживаясь на краешек койки. Киборг смотрел в потолок не моргая и слегка скосил глаза на нее. Губы дрогнули, но он не издал ни звука. — Ночью ты хотел умереть. Парень дернулся и уже открыто повернул голову к женщине. — Да. — Всё еще хочешь? — Да. — Мне грустно это слышать, потому что мне кажется, что твоя жизнь ценна. Особенно сейчас, когда она так сильно переменилась и открыла тебе столько возможностей. — Мне не кажется, что моя жизнь ценна, — медленно проговорил он. — Почему? — психолог смотрела на него с искреннем интересом. Детекторы киборга не фиксировали ни издевательства, ни насмешки, ни лжи. Этот вопрос всерьез? — Вы сами отказались от меня. Удалили всех хозяев, а новых не внесли. Я никому не нужен здесь. И мной не собираются пользоваться, ты сама сказала. Зачем тогда... всё. Нетрудно отломить кусочек от стеклянного бокала в столовой... Мэй вздохнула: — Можно к тебе прикоснуться, ты не против? Киборг расширил глаза и посмотрел на нее как на сумасшедшую. Она спрашивает разрешение прикоснуться? У него? — Можно. Я же киборг! Мэй улыбнулась: — Киборги разные бывают. Ия вот дергается от каждого прикосновения до сих пор, а Лаки по настроению, иногда уворачивается, а иногда сам ластится. Я пока еще не знаю, как комфортно именно тебе, поэтому и спрашиваю. Это называется уважение к личным границам. "Тем более жертв насилия трогать не рекомендуется, это может вызвать аффект или вспышку ярости". — Значит, это киборги бракованные, и людям следует их уничтожить. Так вести себя нельзя. Я хороший, правильный киборг. У киборга не может быть границ. Трогать можно. — Дружочек... Мне жаль, что у тебя удалили хозяев из всех строк подчинения. Это стандартная процедура в ОЗК, и наша глава, Кира, пока настаивает, чтобы всем киборгам сразу стирали хозяев. Я не считаю, что такая радикальная мера правильна, потому что не каждый киборг к этому готов и не каждый хочет быть свободным и иметь дело с последствиями свободы. А когда тебя без спросу выкидывают в свободу, как в открытый космос, не спрашивая твоего желания, это тоже своеобразное насилие, не так ли? Его губы дрогнули и он улыбнулся. "Она понимает". — Я не хочу свободы. Я не просил свободу. Я хочу быть с кем-то. Мэй положила ладонь на его плечо и нежно погладила. — Должно быть, тебе сейчас тревожно и очень одиноко. И страшно, и непонятно, что будет дальше. Поправь меня, если чувствуешь иначе, и дополни, если по-другому. Карие глаза влажно блеснули. — Мне страшно. Я чувствую тревогу. Ты очень верно сказала — будто выкинули в открытый космос "ты свободен, сам себе хозяин, живи дальше". А я не умею жить сам. И не хочу... сам. Вообще жить не хочу. Зачем жить, если я никому не нужен? Тогда и смысла нет. Своему хозяину я уже точно не нужен. И вам здесь — тоже. Еще и кормить меня будете, а еда денег стоит. Зачем вам это? — Вот такие мы сумасшедшие, — усмехнулась Мэй. — Борцы за идею и за светлое будущее. И наша благотворительная организация делает силами волонтеров и спасенных нами киборгов мир немного лучше. "Зло не пройдет дальше меня", знаешь такую фразу? Ты не первый раз упоминаешь еду и ее стоимость. Знаешь, я думаю, что твоя ценность — ценность сильного и выносливого тела, ценность сложного компьютера в мозгу, и ценность живой и гибкой человеческой психики, которая успела сформироваться в тебе за эти годы — больше, чем миска с кормосмесью. У киборга дрогнули губы и он резко отвернулся. Всклокоченные светлые волосы разметались на подушке. — Я поговорю по поводу строки хозяина. Ты точно хочешь быть к кому-то приписан? — Это даст... определенность. Да. — Я поговорю, может быть что-то удастся сделать и вернем тебе строку подчинения. Если ты сам этого хочешь. А ты взамен обещаешь ничего больше с собой не делать и не умирать. Договорились? Он снова повернулся к ней и слабо улыбнулся. — Договорились... Если удастся... я хотел бы быть приписан к тебе. Мэй кивнула и поднялась, чтобы оставить его. У двери ее остановил голос киборга. — Меня зовут Вит. Она остановилась как вкопанная и резко обернулась. Вит продолжал улыбаться ей, уже увереннее. — Вит — от латинского "vita" — жизнь? Витальность, жизненность, либидо? Она скользнула взглядом по его забинтованным рукам. — Как интересно, сейчас в этом пространстве стоят фигура Жизнь и фигура Смерть. Либидо и мортидо. — Да, это очень красиво, — согласился он. Киборг понимал ее, и понимал, о чем она говорит. — Раз ты теперь Вит, то запусти процесс регенерации, дружочек. Он улыбнулся еще шире: — Запустил 20 секунд назад. Мэй заварила зеленый чай с жасмином и открыла на планшете конспекты по сепарационной тревоге. Надо было кое-что освежить в памяти перед первой сессией с Витом. Сепарация всегда происходит через злость на фигуру привязанности. Чтобы отделиться, надо разозлиться и признать, что так как есть — мне не подходит. Если злость не возникает, а разворачивается внутрь себя — в вину — то сепарация становится невозможна. Отделиться и взять свою свободу было легко тем киборгам, у которых или были добрые и понимающие "родители" (Трикси), или много жестоких и равнодушных "родителей" — тогда следует или кровавый "срыв" (Ия, отчасти Лаки), или побег, то есть сепарация, отделение и поиск своей самости, своего Я и своего пути (Дэн, Ланс). Кто я? Какой я? И как я хочу жить данную мне жизнь? Если же привязанность сформировалась крепкой и устойчивой, но злость подавлена и сепарация не происходит, то и поиска самости тоже не происходит. "Я не знаю, какой я, хочу кому-то принадлежать. Поиск рая, поиск материнской матки и "верните всё как было". Не хочу брать ответственность за себя и взрослеть, ответственность это страшно, говорите мне, что делать и я буду послушным киборгом". Тогда мы наблюдаем невозможность отделиться от родительской фигуры, как было у Кая, и как сейчас у Вита. Мэй задумалась и открыла на планшете библиотеку. Всегалактический исследовательский центр психиатрии, монография "Тревожное расстройство сепарации у взрослых": "Механизмы возникновения тревожного расстройства сепарации включают генетические и средовые компоненты. Например, травма и связанный с ней страх за личную безопасность предопределяет "перекрытие" между ТСР и у взрослых и посттравматическим стрессовым расстройством (ПТСР), а дистресс в виде потери близкого человека, смерти, развода и т.д. обусловливает корреляцию ТРС с осложненной реакцией горя. Терапевтические подходы к ведению ТРС у взрослых практически отсутствуют. Результаты исследования NCS-R [6] показали, что ТРС у взрослых является «изнурительным» состоянием и 74,7% таких пациентов лечились в связи с имевшимися у них эмоциональными нарушениями, хотя в 68% случаев ТРС не было мишенью терапии. Первым описанием целенаправленного терапевтического воздействия на симптомы ТРС у взрослых явился случай лечения человека с паническими приступами, развитию которых предшествовала манифестация..." В дверь постучали. — Войдите! Вит скользнул в кабинет к психологу и лучезарно улыбнулся. Черная рубашка ярко оттеняла его светлые волосы. Bond выглядел с иголочки, так и не скажешь, что два дня назад чуть не покончил с собой. — Збышек долго ворчал, но все же откатил настройки назад и вписал вас хозяйкой второго уровня. Я просил первый уровень, но он сказал, это невозможно, можно только второго или третьего. Тогда второго, конечно. Всё получилось. Так что... Здравствуйте, хозяйка! Мэй внимательно смотрела на него, не разделяя его восторг. — Хорошо, — вздохнула она. — Присаживайся. "Теперь фигура привязанности, его новая "мама" — я, и чтобы сепарироваться, он должен в конце концов начать злиться на меня. И еще работа с гореванием и допроживанием чувств к прошлому хозяину. Плюс у него в голове очень много установок прошлого хозяина, которые надо шатать и ставить под сомнение". — Как ты сейчас себя ощущаешь, — спросила она, когда Вит устроился в кресле напротив с той же довольной улыбкой. — Хорошо. — Хорошо — это какие чувства ты ощущаешь? Вит задумался и покрутил прядь волос: — Больше уверенности, больше спокойствия. — На сколько баллов от 0 до 10 было и на сколько стало больше уверенности и спокойствия? — Уверенности было 0, стало примерно 8, спокойствия было 1, стало около 7. — Хорошо, — одобрительно кивнула Мэй, записывая данные в карту пациента. — Если я попрошу тебя представить свое состояние картинкой, метафорой, то что это будет? Было — стало. — Было: я один в открытом космосе, мне одиноко, холодно и страшно. Меня выкинули туда против моей воли, я этого не хотел. Там неизвестность, отчаяние и безнадежность. Стало: — киборг помедлил и задумался, — я всё еще в космосе, только теперь в скафандре, и мне тепло. И меня связывает с большим кораблем пуповина троса. Я привязан к нему и мне безопасно. Меня болтает в космосе и мне больно, но это не имеет значения, потому что рядом мой корабль. Есть чувство и знание, что меня не бросят. Я часть этого большого надежного корабля, его винтик. Я нужен и я принадлежу. Меня не бросят. Всё правильно. — Какая красивая метафора — пуповина троса, которая связывает с большим кораблем! "Матерью". — Да, я маленький, а корабль большой. И он меня спасает. — Угу. А чего хочется, когда ты маленький, а корабль тебя спасает? — Хочется сильнее уцепиться за корабль, плотнее к нему прижаться, приблизиться. Чтобы связь не разрывалась. Может даже забраться в него, как детеныши кенгуру или коал — это такие животные со Старой Земли... Я видел о них фильм. Кенгуру забираются в сумку на животе мамы, а коалы держатся за спинку сзади матери и так ездят на ней долго-долго. Мэй понимающе кивнула. — Предлагаю тебе подумать, как эта метафора про твою жизнь сейчас. Вит притих. — Я ощущаю себя маленьким и неспособным жить одному, и ищу хозяйку, чтобы к ней присосаться и уцепиться, как клещ. Потому что так мне менее страшно и менее тревожно... Вместо того, чтобы отдавать всего себя хозяину, пытаюсь сам от хозяина что-то получить... Это ужасно, я неправильный киборг, бракованный... Я как клещ, как паразит... Он расширил глаза, будто ожидал, что его сейчас будут бить или ругать. Мэй ласково поправила: — Как младенчик, который нуждается в матери. Симбиотическое слияние. Иначе он не выживет. И это нормально — какое-то время нуждаться в маме, чтобы набраться от нее ресурса и только потом встать на свои ножки и пойти жить свою жизнь. Если не взять внешний ресурс, то и в назначенное время отделиться не выйдет. Попробуй медленно сказать вслух "У меня пока нет опоры на себя, и я ищу внешнюю опору, чтобы опираться на кого-то. Так мне пока что спокойнее". Вит выглядел прибитым и продолжал смотреть напуганно, но послушно повторил: — У меня пока нет опоры на себя, и я ищу внешнюю опору, чтобы опираться на кого-то. Так мне пока что спокойнее. — Когда ты сейчас это говоришь, что ощущаешь в теле? — В груди... ёкает. И поднимается жар. Кажется, это стыд. Мне стыдно сейчас. И я блокирую слезные железы, чтобы не плакать. — Хорошо, что ёкает, — одобрительно улыбнулась Мэй. — Значит, всё правильно происходит. Слезы не блокируй, пусть они стекают, а дыхание дышит, а губы говорят нужные слова, медленно и ощущая их смысл. И тело отзывается так, как ему нужно. Всё что происходит, правильно. Здесь можно плакать и можно чувствовать чувства, здесь безопасное пространство. Дыши. Как ты сейчас себя стыдишь? — Я стыжу себя мыслями, что я неправильный бракованный киборг, и думать и чувствовать так нельзя. Таких киборгов ликвидируют, и правильно делают. Вит прерывисто вздохнул и опустил голову, спрятавшись за челкой. — Я не считаю тебя неправильным и бракованным. Наоборот, для меня очень ценно, что ты умеешь чувствовать и рефлексировать над своими чувствами, и осознавать, что происходит с тобой. Это очень важно. Парень робко глянул исподлобья и улыбнулся. — Что сейчас происходит с твоим стыдом? — Он на капельку становится меньше. Мэй Ким тепло улыбнулась в ответ. — В игровой комнате есть бумага и карандаши. Попробуй сегодня нарисовать этого человечка в скафандре рядом с космическим кораблем. Как выглядит корабль? Как выглядит пуповина троса? Какие чувства будут подниматься, когда ты будешь рисовать? Что вспомнится? Возьми себе это как домашнее задание и приходи завтра в это же время сюда. Обсудим, что ты понял, и какие чувства поднимались. Главное, самое основное — никакие чувства нельзя блокировать, запомни это. Все чувства мы проживаем, пропуская сквозь себя, как сквозь дуршлаг. И дыхание мы тоже никогда не задерживаем. Задерживаешь дыхание — задерживаешь чувства. Это приводит к проблемам. — Я запомнил. Спасибо, хозяйка! — Вит восторженно смотрел на Мэй. — Тогда до завтра. Мэй Ким задумчиво смотрела в витражное окно Кассандрийского замка и думала: где та грань? Насколько человек приручает и настраивает киборга, и насколько киборг настраивает под себя человека. Надо подсказать эту тему Тимуру для обсуждения на терапевтической группе. Пусть киборги порассуждают вслух, подискутируют, и заодно обдумают и осознают себя в этой позиции.