Киборг у психолога

— Шире ноги раздвинь. Жесткие пальцы впились в волосы и дергают голову назад. Больно. Толчок. Еще толчок. Киборг бьется головой о ножку стола, но этого никто не замечает. Всем всё равно. Вит скосил глаза. В паре шагов в кресле сидит Рей Саттерс и курит сигару, почти не глядя на свое имущество. Он снова с кем-то расплатился киборгом? Толчок и удар об стол. Хозяин позволяет этому происходить. Опять. Ком жгучей обиды в груди нарастает. Киборг не видит, кто за спиной, но этот кто-то совсем не церемонится, видимо, знает, что это кибер и можно не сдерживаться, все равно восстановится. Тогда и ему нет смысла притворяться человеком. Хозяин скользнул взглядом по киборгу и снова отвернулся к столу, заключать очередную сделку с кем-то там. — Этого мало, ты нам больше должен. — Ладно тебе, Крысолов! Ну хочешь, тоже его возьми. Собеседник расхохотался. — У меня особенные вкусы. Ты уверен? Рей закашлялся и замахал руками: — Конечно, ты не раз меня спасал, я у тебя в долгу. Бери-бери. Обида горела и прожигала в груди дыру. Вит перестал играть лицом, как любил хозяин, и оставил типовое выражение N 1. Сколько еще он должен терпеть? До каких пор? — Вот и у меня тот же вопрос, — развернулся к нему Рей и посмотрел в упор. Как на живого. Как на человека. С Вита мигом слетело типовое выражение лица и он удивленно моргнул. Толчок. Больно. Кто-то сзади схватил его за предплечья и стал насаживать на себя очень глубоко. Вита замутило от происходящего. Очень красноречиво им сейчас пользовались, как куклой. Он и есть кукла. Тошнит где-то глубинно изнутри. Чувство отвращения и неприятия происходящего. Грубые руки подхватили, надавили на живот и резко перевернули на спину. Кто-то навис над ним совсем близко. Вит отвернул голову, чтобы не видеть лица, чтобы не помнить. Тщетная попытка спасти себя от очередного мерзкого воспоминания. Как будто если не увидишь лица, то не будешь помнить, что это случилось. — Смотри на меня. Прямой приказ, неподчинение означает выдать в себе сорванного, бракованного киборга, обреченного на уничтожение. Неподчинение означает смерть. Вит стиснул зубы и зажмурился. — В глаза мне смотри. И рот открой. Я тебе конфетку дам, ха-ха-ха! Рядом упала и откатилась конфета. Тошнило всё сильнее. Вит перекатил голову и с трудом раскрыл глаза, послушно, через силу, посмотрел насильнику в лицо. — Улыбнись мне! Ты же хороший пёсик, верно? Ха-ха-ха, давай, рот раскрывай, а после получишь конфету. Хозяин за столом тоже рассмеялся удачной шутке, не считая нужным вмешиваться. Жгучий жар в груди стал совсем невыносим. Терпеть дольше оказалось невозможно даже для киборга. Вит стиснул зубы и помотал головой. — Чего-о-о??! Отвращение к происходящему и невыносимость терпеть оказались больше страха смерти. Которая сейчас неминуемо последует, как только он... Вит вытянул ладонь вперед в отталкивающем жесте и прошептал: — Не надо. Хозяин и Крысолов обернулись к киборгу и замерли в крайнем удивлении. Картинка вокруг замерла, будто фильм поставили на паузу. — Не надо, — произнес Вит чуть громче в гробовой тишине. Хозяин встал, с мерзким скрипом отодвинув стул. Неспешно подошел и присел на корточки над своим имуществом. — Почему это? — холодно поинтересовался он. Его холодные глаза прожигали насквозь. Вит перевел на хозяина отчаянный взгляд: — Я живой... Не надо... — Так все-таки живой? Больше не вещь? — Я живой... Перестаньте. — Точно живой? Определился? — хохотнул он. Вит расширил глаза: — Да. Он не понимал, почему он всё еще жив и хозяин не отдает приказ о самоликвидации. Рей Саттерс улыбнулся уголками губ и сделал жест насильнику. Тот нехотя отпустил Вита и встал. В следующее мгновение киборг подскочил на своей постели, тяжело дыша. Весь в поту, он быстро обнял себя за плечи и ощупал, прохлопав по границам тела, возвращая себя в реальность и заземляя, как учила Мэй. Целый, живой, крови нет, его никто не трогал. Сон. Это был просто кошмар. Очень… необычный кошмар. «Живой. Я живой». Киборг неуверенно перекатывал это слово, пробуя его на вкус. «Я живой». Вит устало потер лицо руками и с тихим стоном откинулся на влажную подушку. «Живой». На его губах расцветала неуверенная улыбка.