Киборг у психолога

Мэй восхищенно и с нежностью смотрела на Вита. На ее глазах этот забитый парень с искалеченной психикой так быстро восстанавливался. — Дружочек, это был на самом деле очень хороший сон. Ты перерабатываешь травму насилия во сне. Какое у тебя было эмоциональное состояние после пробуждения? — Это странно, наверное, но скорее приподнятое настроение было. Это так странно, видеть кошмар, и улыбаться после него. — Ты улыбался не после кошмара, Вит. Ты впервые дал отпор насилию и впервые же назвал себя живым. Мэй улыбалась со слезами на глазах. — Одно дело, когда ты это слышишь от нас и где-то читаешь, но совсем другое дело, когда это приходит изнутри тебя. Ты действительно начал в это верить и осознавать себя таким. Вот это — большая победа. Вит расцвел. Хозяйка хвалила его и это было невозможно приятно! Рей Саттерс никогда его не хвалил. — Скажи, когда ты начал по-настоящему, всерьез, относиться к себе как к живому существу, а не как к вещи? — Пару дней назад. Как раз после этого сна. — А то, что было в этом сне, это реальное воспоминание? — Скорее собирательный образ из разных моих воспоминаний. — Угу, поняла. Таблетки принимаешь строго по дозировке? — Да. — Видения наяву еще были? — Уже две недели как нет. — А что с самоповреждающим поведением? — Как-то не хотелось и даже не было повода себя резать. И как бы смысла в этом больше нет. И знаешь… ненависти к себе стало меньше. Как будто я сам себя уже намного меньше презираю и ненавижу. Психолог улыбалась, что-то помечая в планшетке. — Хорошо, дружочек. Продолжай пока пить таблетки и мы также продолжаем работать с тобой в психотерапии. Видишь, какой прогресс быстрый пошел! Сначала был накопительный эффект, а теперь рывок, и ты уже преодолел несколько ступеней вверх. И имплантами таблетки не блокируй, пусть они действуют, как положено. — Мэй, можно тебя обнять? — выпалил Вит, будто носил в себе это вопрос очень давно, но не решался задать. Мэй поперхнулась чаем, вспомнив его рисунок «Можно мне вас обнять? А то я умру от своей горемычности». Тимур рассказал, что Вит начал проявлять неожиданное дружелюбие на терапевтической группе и теперь предлагает всем обниматься. Но пока ему чаще отказывали, чем соглашались, и он каждый раз сильно расстраивался. Попадал в свою травму отверженности «я никому не нужен» и надолго сникал. — Можно, если это не очередная попытка соблазнения, — улыбнулась Мэй. Вит просиял и каскадерским прыжком перелетел через столик, ничего не задев, и заключил в объятия Мэй. Она вздрогнула от такого напора, но обняла его в ответ. Так они стояли долго, мягко обнимая друг друга и синхронизируя дыхание. Хрупкая Мэй доставала Виту до плеча и он попросту вжимал ее в себя, будто пытаясь поглотить. «Голод. Как же он невероятно тактильно голоден». — Я ощущаю твой голод, — прошептала она. Киборг смутился и слегка ослабил хватку, вспомнив, что для человека это может быть слишком крепко. — У меня… будто черная дыра внутри, такая дырка и там сосущая пустота. И она требует наполнить ее теплом. Но сколько бы мне ни давали тепла, это всё равно мало. И хочется брать больше-больше… Я очень жадный, да?.. — Нет, Вит, ты не жадный. То что ты описываешь — особенность людей с пограничным корнем личности, всё нормально. Мэй мягко отстранилась, хотя из цепких рук киборга это сделать было непросто. — У меня есть для тебя одно упражнение, как раз про близость. Будем учиться вхождению в близость. Похоже, ты не очень понимаешь, что это такое, путая близость то с сексом, то с манипуляциями, то с рабским подчинением, то с желанием поглотить другого человека. Всё это может кого-то наоборот отпугивать. Видишь вон ту свечу? Киборг кивнул. — Зажги ее и подойди ко мне, держа в обеих ладонях. Ага. А теперь смотри мне в глаза. Ты должен передать мне эту свечку так, чтобы твоя душа прикоснулась к моей душе. И смотри мне в глаза при этом. Двигайся очень-очень медленно. Давай сначала я передам тебе свечу, и ты посмотришь, что почувствуешь при этом. А потом твоя задача будет передать ее мне обратно. Мэй взяла свечу и прикоснулась кончиками сложенных ладоней к подставленным ладоням киборга. Замерла. Их глаза встретились, качнулись, и Мэй заглянула дальше, глубже, а самую душу. Вит ощутил транс, подобно тому, в который он погружался, глядя в глаза Рею Саттерсу, но этот транс был не гипнотическо-хищным, как кролик перед удавом, а обволакивающе-мягким, теплым и добрым. Как бархат и теплые лепестки. Тут было безопасно и поддерживающе. Темно-карие продолговатые глаза человека Мэй Ким смотрели в ореховые глаза киборга. Она мягко улыбалась, как любящая мама улыбается своему малышу. Вит ощутил иррациональное ощущение, будто его держат, как в колыбели, как в люльке. Он защищен, он в безопасности и тут услышит только добрые слова. Вит сморгнул набежавшие слезы. Вот оно! Колыбель. Кокон. Настоящая близость. Близость — это там, где принятие и безопасность. Близость — там где безопасная привязанность. В груди что-то дрогнуло, будто раскрылся бутон цветка. По щеке скатилась слеза и хотелось смотреть и смотреть бесконечно, ощущая, что его видят. Наконец-то Его Видят! Всерьёз и на самом деле видят именно Вита, а не проекцию кого-то другого вместо него. Его видят и признают его важность, уделяют ему время, тратят на него ресурсы. Он нужен и важен. Он достоин тепла и заботы. Цветок в груди раскрылся, заливая все обжигающим теплом. Его принимают. Так вот, как это ощущается! Вот по чему на самом деле он голодал и нуждался так долго, и только сейчас получил возможность к этому прикоснуться. Дыхание сбилось, но Вит жадно продолжал смотреть, впитывая этот новый и невероятно ценный для себя ресурс. Теплые ладони Мэй легли в его раскрытые ладони, разошлись в стороны и у него в руках оказалась свечка. Мэй моргнула и отвела взгляд с улыбкой. — Теперь ты. И попробуй также взглядом прикоснуться к моей душе.