ᏜᏜᏜ
На официальных приёмах всегда скучно. Речи ответственных лиц всегда долгие и нудные. Двухэтажное здание строгих геометрических форм в синих тонах и серебряной вывеской, с большими затемнёнными окнами, припорашивало первым снегом. Погоде будто бы не нравилась эта суровость, и она украшала белой крошкой крышу и крыльцо. — Мы собрали в этом здании образцы ДНК и информацию обо всех известных видах нечисти… — Это единственный Банк в Америке, во всём мире… — Великое собрание сочинений со всего света… — Фрэнки, тебе не холодно? — и тёплая рука пробралась под пиджак и легла на поясницу. — Немножко, — соврал Фрэнк, который буквально дрожал. Но мероприятие не предполагало пальто. Это должна была быть стена из белых пиджаков. — Но мы сейчас войдём в здание, там теплее. Чуткий Джерард наверняка чувствовал, что его друг замерзает. Поэтому потёр поясницу Фрэнка и потянул его к себе ближе. Никто не заметит в толпе небольшое нарушение требований к государственным мероприятиям: как один парень плечом прислонился к любимому, а тот взял его ладошку и подышал на пальцы. Наконец-то перерезана ленточка, и можно войти в ещё более скучную обстановку с нейтральной музыкой и пресными тарталетками. Но вот с «потеплее» Фрэнк ошибся. Статус архива не предполагал тёплого температурного режима в помещениях, где хранились бумажные экземпляры книг. Зато здесь можно было вести себя свободнее и уже не стесняясь сжимать руку самого лучшего мужчины. — Эх, вот бы сюда того старого гремящего рока, который ты слушаешь на скрипучем проигрывателе, — сказал Фрэнк. — Гремящего… — растерянно повторил Джерард. И взгляд его вдруг стал строгим, глаза будто бы потемнели. Он оглядел зал, пару раз остановив взгляд на некоторых людях, и сквозь зубы прорычал: — Уходи отсюда. — Что? — удивился Фрэнк, не поняв. — Прочь, Фрэнк, сейчас же. И подальше. Джерард больно сжал его ладонь и потащил к выходу. — Нет, стой! — упёрся Фрэнк. — Я не понимаю… Он резко выдернул свою ладонь из руки Джерарда, не удержался на ногах и шлёпнулся на пол. Фрэнк успел лишь заметить странные жесты своего друга — он указал на Фрэнка ладонью, а потом скрестил руки, будто запрещая. И скинул с себя пиджак. И Фрэнк понял, почему он захотел именно такой, с высоким воротом. Чтобы спрятать чёрную, цвета нечисти, рубашку под ним, а из-за пояса вытащить оружие… какой-то пистолет или маленькое ружьё… Фрэнк не разбирался. Также поступили ещё пятеро людей в зале. Среди присутствующих раздались выкрики, но выстрел в потолок, после которого осыпался хрусталь с люстры, установил тишину. Фрэнк испугался внезапного выстрела. Он заметил, что лицо Джерард дрогнуло, когда Фрэнк закрыл свои уши ладонями. Говорило ли это, что ему жаль о том, что Фрэнку приходится это выносить? Нет, это говорило о том, что ему нужен был план здания и человек, который сдаст всё. Целый год… они дом вместе купили. Фрэнк невольно покивал головой от очевидности пришедшего на ум. — Я прошу всех организованно направиться к выходу, — ледяным тоном произнёс Джерард. — Никто не пострадает, если вы просто спокойно выйдете на улицу. Фрэнк не вставал с пола. Ему было больно и обидно, и не было сил на банальный подъём. Джерард кивнул своей напарнице, и та поторопила людей, как овец, к выходу. На возмущавшихся тут же направлялось дуло пистолета. Другие террористы, вытащив из карманов небольшие металлические цилиндры, быстрым шагом покинули зал. Вытащив несколько таких же цилиндриков, Джерард медленно начал расставлять их по залу. — Фрэнки, я прошу тебя, — устало сказал он, обращаясь к другу. — Что ты хочешь? Почему не уйдёшь? Фрэнк молчал, глядя в пол, а потом поднял взгляд. — Как ты… как ты мог? Мы же приняли друг друга со всеми нашими такими разными взглядами. Это… это же должна была быть моя работа. Книги… Я… ты… ты никогда не любил меня. Я просто средство. — Неправда, — произнёс Джерард. Отвлёкся и сказал куда-то в воротник: — Даю пять минут, ребята, покиньте здание. Джерард вытащил маленький пульт. Раздались писклявые сигналы, когда он нажимал на нём кнопки, а потом зажглись красные огоньки на расставленных цилиндрах, и по залу пошёл гул. — Может, изначально, Фрэнки, — сказал Джерард. — Не ты врезался в меня, я сам специально подвернулся. Повод для знакомства. У Фрэнка вырвался нервный смешок. А Джерард продолжил: — Но ты мне так понравился. По-настоящему. Фрэнки, ни в одном поцелуе, прикосновении, слове не было лжи. — Ага, — ответил Фрэнк. — Так понравился, что ты сейчас просто уничтожаешь меня. — Мы не хотим, чтобы исследовали ДНК особенных людей для создания препаратов по уничтожению. Когда особенные появились в нашем мире из врат, которые хельсинги ошибочно называют адовыми (это вообще их любимое словечко), а на деле это проход из параллельного мира, то люди сразу окрестили непохожих на себя врагами. А они были просто беженцами, бежавшими от войны в их мире. Хотели найти понимание в другом, таком красивом и прекрасном нашем. С морями, зелёными садами, большими блестящими городами… И что люди сделали? Восстали против непохожих на себя. Но, по сути, таких же людей, только с кое-какими особенностями. Превращаться в животных, творить магию… причём, простую бытовую, не военную даже. Они никогда не посягали на нашу планету или, боже упаси, на людскую плоть. Особенные просто хотели где-то жить. И, вместо того, чтобы интегрировать их в общество, помочь, Абрахам Ван Хельсинг, видный военный, начал их истреблять во имя Бога. И люди поверили ему… поверили дурацким сказкам… — Я поверил дурацким сказкам, — твёрдо сказал Фрэнк. — Ты просто уже родился в таком обществе, в такой религии. Если тебе что-то вкладывают и вкладывают всё детство, то принять другое сложно. — Спасибо, понял. Я глуп. — Нет, нет. Ты замечательный, умный, прекрасный. А теперь, уходи. Бегом. Джерард смотрел твёрдо, а потом повторил «Уходи» и наставил оружие на Фрэнка. — Я ведь люблю тебя, — вырвалось у Фрэнка. Джерард твёрдым шагом со злым лицом направился к Фрэнку, тот заорал: — Не трогай меня! — Я сказал: прочь! — громоподобный возглас эхом отразился от стен. Еле заметное движение пальца, и спусковой крючок освободил пулю. Фрэнк даже не вскрикнул, молча ухватился за правый бок. Белая ткань пиджака покрывалась алым. Джерард выбросил пистолет, и быстро подлетел к Фрэнку, который теперь сопротивляться не мог. Рывком поставил его на ноги, Фрэнк лишь всхлипнул. Подойдя к раме, Джерард нажал сбоку кнопку, стекло поползло вверх. Уэй глянул вниз. — Хорошо, — сказал он и облизнул губы. — Просто расслабься сейчас. Там какие-то коробки, наверное, не успели убрать после того, как всё тут оформляли. Упадёшь прямо в них. Даже если что-то поломаешь, всё срастётся… слышишь, Фрэнки? Лучше того, что сейчас могло бы с тобой быть. Голову наклони немножко. Прости, пожалуйста, прости. Рана несерьёзная. Ты поправишься. Позади них усилился гул. Джерард поцеловал Фрэнка во взмокший лоб и толкнул из окна. Последнее, что увидел Фрэнк Айеро, упав на сырые коробки, как вихри огня вырвались из окон вместе с мерцающим стеклом. Он закрыл глаза, когда на него стали падать осколки. Ненадолго потерял слух, но будто бы через вату слышал шум лопастей вертолётов, крики людей. Свой ор «Нет, нет! Стойте! Там Джерард!», когда его клали на носилки. Пытался вырваться сквозь боль, но потом отключился.ᏜᏜᏜ
Офицер из отряда Хельсинга в мундире, весь такой подтянутый и официальный, сидел рядом с койкой пациента Айеро. Военные не дождались ни его полного выздоровления, ни выписки из больницы, ни стабильного психического состояния. Показания такого важного свидетеля нужны были незамедлительно, по горячим следам. Фрэнк недавно отошёл от наркоза, в его глазах двоилось. Но кружку с тёплым молоком держал крепко. Непроизвольно нахлынули воспоминания, как они с Джерардом сидели на крыше своего домика летними вечерами, вот так же обхватив кружки. Только в молоко был ещё добавлен мёд. — Мистер Айеро, — начал офицер. — Знали ли вы о готовящемся теракте? — Нет. — Предполагали ли? Высказывал ли доктор Уэй мысли, противоречащие позиции хельсингов? — В нашей стране не запрещены мысли. Конституция дарует свободу вероисповедования и политических взглядов. — Конечно, мистер Айеро. Но мы сейчас с вами говорим в контексте произошедшей ситуации. Это позволит выстроить психологический портрет преступника и его мотивы. — Подозреваемого. Он подозреваемый, пока вы не докажите вину в суде. — Хорошо, мистер Айеро. Поставлю вопрос по-другому: выражал ли интерес доктор Уэй к строящемуся зданию Банка нечисти? Просил ли показать планы, спрашивал о вашей работе, помещениях Банка? — Если только ненароком, не больше, чем об этом спрашивала мама. Конечно, Джерард интересовался мной. Только сказав, Фрэнк понял, как же жалко это прозвучало. Будто бы он пытается доказать, что между ними была любовь. Но она ведь была. И как отпустить теперь? Видения крыши сменились вихрями огня из окон помещения, в котором в тот самый момент находился Джерард. Фрэнк часто заморгал, чтобы прогнать слёзы. — Мистер Айеро, когда вы выпрыгнули из окна и наблюдали взрыв, скажите, не замечали ли вы вылетающую птицу, или летучую мышь? — Нет… к чему это? — Мистер Айеро… Как же надоело это «мистер Айеро». И тут же провелась аналогия с таким частым и родным «Фрэнки». — Мистер Айеро, доктор Уэй рассказывал вам о своей семейной истории? — Он не любил касаться этого вопроса. Так, пара слов о том, что сын Абрахама Ван Хельсинга сбежал с девушкой однажды и всё. — А он не говорил, что это была за девушка? Соседская девчонка, из бедного квартала или, может, из нечисти? — сделав акцент на последнем слове, поинтересовался офицер. Фрэнк замер. Нет, он никогда не слышал такого. История семьи Ван Хельсинг исключила своего младшего сына из всех книг. Так вот почему… И тут же стали мелькать воспоминания, фразы… Вот Джерард молниеносно подхватывает планшет, падающий со стола бокал. Видит далеко в море название корабля, которое Фрэнк разглядывает лишь в бинокль, ориентируется ночью без света. «Обычное оружие их не возьмёт, а адовы технологии, как выражаются хельсинги, для всех закрыты, как бы они ни пытали тех бедных существ». «Но, по сути, таких же людей, только с кое-какими особенностями. Превращаться в животных, творить магию». — Мистер Айеро, — офицер отвлёк Фрэнка от мыслей и протянул ему планшет со стилусом. — Подпишите здесь о том, что ваши слова верны и представляют тайну. Никому нельзя говорить о сути прошедшего допроса. Вас вызовут ещё раз. И попрошу не пугаться — любая птица, подлетевшая к вашему дому, будет изловлена, либо, в случае невозможности это сделать, уничтожена. Всего хорошего. Офицер поднялся и ровным шагом вышел из палаты. Фрэнк напрягал память, вызывая картинки взрыва. Пытался вспомнить, что птица всё-таки была. Но понял, что просто рисует её, желанную, поверх воспоминаний. Он допил молоко, печально вздохнул, позволил слезе наконец скатиться по щеке и повернулся в сторону окна. Зима решила прийти раньше на месяц, но не снегопад заставил сердце Фрэнка Айеро стучать так сильно, что зазвенел аппарат, измеряющий пульс. На подоконнике, с шевелящимися от ветра перьями, припорошенный снегом, заглядывая в палату зелёным глазом, сидел чёрный ворон.