***
— Я и Джинн заходим справа, остальные — слева. Не паникуем и придерживаемся плана. Если что-то идёт не так — сообщаем. Незамедлительно, — Кэйа так чётко раздаёт указания, будто не в первый, и не в пятый раз проворачивает подобное. Хотя, откуда тебе знать? Этот молодой человек не откровенничал с тобой до таких деталей. Что касается Кадзухи. Ты стараешься не забивать голову этими, пока что, посторонними мыслями, которые никаким образом не вписываются в происходящее. Стоит отдать должное за то, что тот, в свою очередь тоже не беспокоит эту тему и не давит. Повторная проверка снаряжения, оружия. Нервный, наверно в сотый раз, разогрев мышц. Молчаливая игра в гляделки с товарищами. Кивки, бросанные каждому в немой поддержки. Время стремительно близится к закату, оно точно не собирается откладывать задуманное на потом. Даже наоборот, оно будто подгоняет, говорит — «Чем быстрее начнёте, тем быстрее вернётесь» — и здесь точно нужно согласится. Никто из пятерых не стремится нарушить тишину, тихо идущую между. Каждый думает о своём. По крайней мере, хочется в это верить. Кадзуха не отпускает мысли, что он поторопился, что нужно было повременить, а не выливать вот так свои переживания на и так бедную и загруженную нервную систему, переживая лишь о том, что возможность больше не предоставится. И за эти мысли корит себя, одёргивает. Верит, что всё будет хорошо. Дилюк выглядит самым спокойным. На деле так и есть. Он идёт с личными счетами, надеясь увидеть знакомые, но до жути раздражающие лица, и поквитаться за прошлое. Джинн нервно перебирает пальцами рукоять, торчащего из ножен, меча, которые крепко закреплены на поясе девушки. Она сдерживает страхи, которые достаточно долго запирала под замок, настраиваясь перед выходом. Кэйа... он чувствует себя виноватым, наблюдая за сомнениями девушки. Хочет подойти, поддержать, сказать, что их ожидает. Но невероятными усилиями останавливает сам себя, убеждая, что всё делает правильно. И только ты, кажется, думаешь не о том, что происходит конкретно сейчас, а о том, что будет потом. Когда всё станет ясно, как день, и скрывать больше будет нечего. Что нужно будет сказать Джинн? А самое главное — как, и просить ли прощения за то, что знала, всё знала, но не сказала? Солнце, заходя за горизонт, своими последними лучами ласкает идущих, желает им удачи и медленно уступает место полной луне, что уже освещает землю слабым светом. Кэйа нагоняет Дилюка, кладёт свою ладонь на его плечо, на что тот сразу же реагирует — смотрит на, теперь, рядом идущего. Кэйа сжимает его плечо и еле заметно кивает, говоря безмолвно что-то, что понимают лишь они вдвоём. Взгляд Дилюка немного смягчается, он пару раз хлопает своей рукой по чужой и снимает её, снова выходя вперёд. Невольно задумываешься, что ведь, возможно, между этими двумя каждый раз что-то происходило, просто никто не вникал и не всматривался. В любом случае, наблюдать за ними — одно удовольствие. Сейчас они дарят тепло и ощущение того, что все тут друг другу дороги и нужны. Со стороны два абсолютно разных человека — они как огонь и лёд, но вместе дают невероятную реакцию, заставляющую невольно двигаться вперёд, думая о своих близких сердцу людях. — Вот они, — почти шёпотом оповещает остановившийся Дилюк. Его обычно безэмоциональное лицо вдруг меняется, становится... то-ли раздражённым, то-ли нервным. — Это что? — обращается с упрёком, повернув голову к Кэйе. Все остальные приближаются тихо и замирают с удивлением, смешанным с облегчением. Волнуясь больше всего за Джинн, ты переводишь на неё взгляд. Она замерла, вцепившись взглядом в представшую картину и опустив руки. Сейчас они спокойно висят вдоль тела. Ты подходишь последняя и видишь перед собой небольшой лагерь. На поле стоит несколько фиолетовых палаток, в центре разведён огонь. Со стороны — люди, находящиеся на его территории, не представляют никакой опасности. Но не стоит расслабляться раньше времени — никто не знает, на что они могут быть способны. Преемники Фатуи непредсказуемы. Всегда так было. — Это не твоя война, — не глядя и безэмоционально отвечает Кэйа. — Действуем по плану. Чем больше задержанных, тем лучше. Поймав на себе взгляд Джинн, ты мешкаешься, отводишь свой и идёшь в противоположную сторону. Ещё будет время поговорить. Обязательно будет. Уловив сигнал, вы одновременно выбегаете, на не успевших ничего понять людей. В первую очередь ты используешь навыки ближнего боя. Использование меча — последнее в списке желаемого. Ты налетаешь на растерянного парня, что в разы больше тебя. Успокаивает лишь одно — он безоружен. Набирая скорость, ты цепляешься пальцами за его одежду, взбираешься ему на шею и валишь за землю. Вырубаешь одним, отточенным годами, ударом и быстро связываешь руки незамысловатым, но прочным узлом. Быстро оценивая обстановку, ты замечаешь Джинн, борющуюся с амбалом, превосходящим размерами того, на кого накинулась ты. И замечаешь несущегося к ним ещё одного, с мечом в руках. Не задумываясь, ты кидаешься в их сторону, доставая меч из ножен — тут выбора уже нет. Мужчина делает замах и уже готов нанести удар в спину, но вдруг ты, будто из неоткуда, появляешься прямо перед ним — хрупкая, маленькая девочка — и останавливаешь его меч своим, держа обеими руками. Слышится неприятный звук стали о сталь. Прикладывая чуть больше усилий, ты отталкиваешь врага, принимая боевую позу, из которой будет проще и нападать, и защищаться. — Как низко. Вставлять нож в спину. Так ещё и двое на одну, — выпаливаешь с ухмылкой. И казалось бы, куда делась та трусишка? Вы с Джинн сталкиваетесь спинами. Та тяжело дышит, восполняя лёгкие кислородом. — Спасибо, что прикрыла, — слышится сзади. — Я всегда рядом, если нужно. И бой снова продолжается. Ты никогда не любила, не любишь сейчас, и не полюбишь никогда запах крови. Это одно сплошное напоминание о первом в жизни бое и первых тел, павших от твоей руки. Ужасно и тошнотворно. И не важно, что враги, что люди — которых называть так язык не поворачивается — погубившие невинные жизни лишь из-за желания. Людей, с которыми борешься сейчас, убивать не хочется. Где-то внутри теплится надежда, что можно обойтись лишь ранениями, чтобы обезвредить. Но кажется, что такую тушу обычные раны не ослабят. Ты маленькая — по сравнению с врагом — и юркая, обманув своими действиями, оббегаешь его и пытаешься вырубить, применяя удушающий захват. Самое главное —техника выполнения, без неё всё идёт коту под хвост. Всегда. С ней у тебя как раз всё хорошо, за это отдельное спасибо тренировкам и спаррингам с друзьями. Успешно вырубив ещё двоих, вы Джинн идёте дальше. Приходится разойтись, а точнее разбежаться. В этот раз попадается хиленький мальчик, чуть выше тебя. Становится даже жалко. Ты нападаешь первая, нанося удар правой рукой. Парень уворачивается и не теряется, отвечая тебе той же монетой. Ты наклоняешься, и сразу же, не задумываясь замахиваешься левой рукой, нанося удар в живот, в месте которого ощущаешь напряжение и твёрдую поверхность. Сразу становится понятно, что данный выпад мало чего дал. Ты, не медля, перекатываешься в сторону, из положения сидя пытаешься повалить парня с ног своей, занесённой со всей силой по его двум. Ожидаемо, тот валится на землю. Преодолевая расстояние в один гусиный шаг, ты хватаешь его руки и пытаешься обездвижить противника. Но тот ловко выкручивается и встаёт на ноги. Схватка продолжается. Тем временем Кэйа и Кадзуха, сплетаясь в красивом танце, сопровождающимся характерным звуком ударом мечей, обезвреживают одного за другим. Они умело перестраиваются, иногда меняясь позициями друг с другом, когда сталкиваются спинами. Кадзуха очень ловок в обращении с оружием, он будто был рождён со своим клинком, будто они братья. Парень уверенно перехватывает меч из одной руки в другую, без лишних эмоций на лице ранит противников, но не убивает — никогда себе такого не позволит. Кровавые капли ни разу не украшают ни лица, ни одежду, ни оружие парней. Но по другому никак — безопасность граждан превыше всего. И не важно, что враг очень слаб. Дилюк, холодный снаружи, но обжигающе горячий внутри, без лишних усилий идёт по заданному пути, преодолевая препятствия. Он необычайно грациозно и плавно заносит меч, держа в двух руках над противником, иногда перехватывая одной рукой. Лишь одного взгляда на этого мужчину хватит, чтобы кровь в жилах застыла. Внушая страх, Дилюк добивает каждого, кто встаёт на пути. У него свои мысли, свои воспоминания, своя борьба. И плевать, что скажет "братишка", рано или поздно остынет. Оба выдохшись, вы стоите друг напротив друга, жадно глотая воздух. — Ещё не надоело? Ты не сможешь, слишком хрупкая, — со смешком сплёвывает кровь парень. — Вот и проверим, —не с меньшим азартом, отвечаешь ему. — Я жалеть не буду. Игра приобретает новое правило. Не просто обезвредить, а доказать, что лучше. В какой раз ты нападаешь первая. Наносишь удар левой рукой в челюсть, что является обманкой, потому что сосредотачиваясь на ней, парень не видит ногу, направляющуюся в его бедро. Ты бьёшь со всей силы, удачно. Лицо врага перекашивается, изо рта вырывается глухой стон, но он удерживается на ногах и бьёт в лицо. Ты успеваешь заблокировать первый удар, и второй, следующий прямо за ним. Готовясь ответить, ты не ожидаешь что тебя повалят на землю. Закрыв лицо руками, блокируя удары, ты не заметила, как парень нацелился на ноги. Ты повались на землю, пролетев пару метров, встречаясь лицом с землёй. Больно, но терпимо, другого ты не ожидала. С трудом встав на ноги, ты вспомнила слова отца. Это твой последний шанс. Это твои последние силы. Ты сжимаешь фаланги пальцев правой руки. Снова отвлекающим манёвром заносишь левую руку, которую блокируют, на что ты и рассчитывала, потому что прямо в этот же момент бьёшь правой, подготовленной рукой прямо в область сердца. Парень скрючивается и начинает кашлять, падая на землю. Обессилив, ты падаешь на колени. От такого удара долго отходят. Ты разворачиваешься, в твою сторону уже бегут все, даже Дилюк. Ты им улыбаешься. Ты выиграла свой бой. Но вдруг радостные лица друзей вдруг сменяются беспокойством. Кадзуха ускоряется, вытягивая руку, и кричит: — Отойди! Ты ощущаешь тупую боль в затылке. В глазах темнеет. Вот мразь. Не смог принять поражение, пал не только в бою, но и в глазах.***
Солнечные лучи пробиваются сквозь занавески. Глаза, непривыкшие к свету, реагируют болью на такую яркость. Ты отворачиваешься. Взгляд падает на прикроватную тумбочку, на которой стоит вазочка с красивыми маленькими полевыми цветами внутри. Комната похожа на больничную палату. Сосредотачиваясь на теле, ты ощущаешь тепло, исходящее со стороны окна. Переборов поток света, ты видишь белую макушку, лежащую на краю кровати, а руку держит другая, чужая, но такая родная. Ты осторожно вынимаешь свою из захвата, нерешительно проводишь по волосам. Кадзуха начинает шевелиться. — Проснулась? — спрашивает сонным голосом. — В этот раз ты спала не так много, —с улыбкой напоминает о прошлом. — Теперь всё хорошо. — Всё точно хорошо? Как Джинн? — мгновенно, вспомнив о подруге, ты уже хотела вылететь из палаты, и пулей понестись к ней. — Тихо, тихо, — Кадзуха не даёт встать. — С ней всё хорошо. Даже замечательно, — ухмыляется. — Она такую взбучку Кэйе устроила, я даже боялся подходить к ней потом. — Значит всё точно хорошо, — расслабляясь, ты укладываешься обратно. —А она... — Она не злится на тебя, — облегчает мысли Кадзуха. — Лучше скажи — как ты? — Голова раскалывается, а так полный порядок. — Тогда отдыхай, не буду мешать, — Кадзуха мягко касается твоей руки и встаёт, направляясь к выходу. — Кадзуха... — не смело окликаешь ты, когда парень уже держит дверную ручку. Он оборачивается. — Останься, — смотря на свои руки испепеляющим взглядом. Боишься поднять его на Кадзуху. — Это... это мой ответ. Дверь захлопывается. Тишина съедает палату. Становится невыносимо холодно и тяжело. Но вдруг ты чувствуешь, как матрас со стороны спины прогибается, а затем тепло, обволакивающее — тоже со спины. — Я не собирался уходить, — опаляет ухо теплом. Становится спокойно. Так, как не было никогда.***
На берегу моря прохладно, вода тоже прохладная. Но некоторые смельчаки, несмотря на это, бегут в воду как умалишённые. Ты тоже хочешь, но понимаешь, что здоровье сейчас на первом плане. Заболевать сейчас категорически нельзя. На плечи опускается что-то мягкое. Ты поворачиваешь голову и встречаешься взглядом с Кадзухой, который заботливо накрывает тебя большим вязаным шарфом, даря самую добрую на свете улыбку. Ты понимаешь, что ты дома. Запах, ставший таким родным, объятия без которых, теперь, не знаешь, как жила раньше. Этот парень — подарок. А за какие заслуги? Очень интересно. Сильнее кутаясь в шарф, ты поднимаешься, в чём тебе помогает Кадзуха. Подойдя ближе к воде ты смотришь в даль бесконечного моря, на горизонте которого видны силуэты кораблей. — Говорят, что если написать что-то на песке, то волна, унёсшая надпись, сохранит это навсегда, — ты улыбаешься своему спутнику, он в ответ. Ты дожидаешься, пока очередная водная пелена сойдёт. Слегка нагинаешься, и выводишь веточкой самое сокровенное, что имеешь сейчас. Кадзуха подходит сзади, обнимает и аккуратно кладёт руки на живот, будто защищает. Целует в щеку нежно, передавая через поцелуй все слова о чувствах, которым можно остаться не сказанными. Что с нами делают страхи? Что с нами делают чувства? Что с нами делают люди, которым мы не безразличны? Всё в жизни имеет смысл. Каждый взгляд, каждый вздох, каждое движение, или его отсутствие. Мы не должны бежать от самих себя, наоборот, мы должны принимать себя, бороться с собой, доказывать самим себе, что мы лучше, чем нас видят. Мы такие, какими делаем себя сами.«Это победа» — унесённый волной, внутренний крик о неизбежном.