Я из страшной русской сказки…

Спустя две недели школа окончательно успокоилась. Первое время все боялись, как бы «ночь закрытых дверей» не повторилась, шептались, обсуждали, кто мог это устроить и зачем, но никаких ответов, естественно, не получали, придумать тоже ничего не могли. Постепенно шепотки затихли. Всё, вроде бы, вернулось в изначальное положение, а на парты, за которыми ещё недавно сидели погибшие студенты, почти перестали коситься с грустью и страхом в глазах. Эти две недели Кристина покрывала себя всеми известными ругательствами, кажется, даже несколько новых изобрела, потому что существующих – не хватало. Они с Вадимом снова начали встречаться. Кристина не понимала, как так получилось: вот она сталкивается с Денисом взглядами, по телу пробегает дрожь, а вот она уже целует Вадима на глазах у одноклассников. И – конечно же – на глазах у Дениса. У него на лице ничего не дрогнуло, выражение вообще никак не изменилось, только во взгляде, кажется, что-то сверкнуло, но тут же погасло. Кристина начала злиться сильнее, вот только какой смысл – сделанного не отменить, а Вадиму не объяснить, зачем она так резко полезла целоваться. Не говорить же, что это оттого, что она несколько недель как идиотка возбуждалась каждый раз, когда поблизости показывался Юрмович, а тот, словно специально, никак на неё не реагировал, не смотрел и не разговаривал, вот она и захотела вывести его на эмоции, хотя бы какие-то, но – ха, ха, ха – ему, похоже, совершенно плевать. И Кристина не понимала, почему её это удивляло. Ведь ему всегда было плевать, он всегда вёл себя с ней как полный придурок, подкалывал, оскорблял, они терпели друг друга, когда Кристина встречалась с Вадимом в прошлом году, выбора не было, но отношения прекратились, терпение – тоже. Ведь так? А тот поцелуй…он просто в очередной раз решил над ней пошутить, почувствовать своё превосходство, что вот, Вермут – такая же, как все остальные, повелась на него, не устояла. Бесило, что она ведь и правда – не устояла. Сначала ответила на поцелуй, почти позволила залезть себе в трусы, а потом…начала жалеть, что не позволила. А сейчас – шла к Вадиму и проклинала себя, потому что надеялась, почти что мечтала, что вместо Вадима найдёт там Дениса. Одного. Чтобы больше – никого из одноклассников, только они, вдвоём, в спальне, а Денис, он же смелый, ему ничего не стоит подойти близко-близко, поднять её голову за подбородок, наклониться и… Кристина оборвала себя на полумысли. О таком – нельзя. Такое – слишком. Слишком неправильно, слишком много, просто – слишком. Хотя с другой стороны: откуда ей знать, что они с Денисом уже не были вместе? Последние несколько дней у неё случались провалы в памяти, небольшие, не дольше часа, наверно, теперь-то точно стоило сказать об этом Воронцову, она обязательно скажет, вот только…что если в один из этих провалов она была с Денисом? Верилось с трудом, да и Кристина знала, что ничего такого не было, она, скорее всего, торчала у себя в комнате или домашку делала в кабинете где-нибудь, но…вдруг…а она – забыла… Расстояние до общежития Ярило уменьшалось, уменьшалось, уменьшалось бесповоротно и неостановимо, хотя остановить – можно было, Кристине нужно было просто перестать двигаться, перестать менять правую и левую ногу местами, врасти в землю, развернуться и заставить расстояние увеличиваться, но она не могла, не могла и не хотела, потому что вдруг ей… ...не… …повезёт, вдруг в спальне всё-таки будет только Денис, никого больше, она зайдёт, удивится, наверно, испугается, потом они заговорят, Денис будет вести себя нормально, он же умеет, они же разговаривали нормально, когда оказались заперты в комнате, совсем как нормальные люди, они будут говорить, может, даже посмеются, а потом он её поцелует, а Кристина позволит, он попытается взять больше, а Кристина – позволит, ей же хотелось, так сильно хотелось, никакой страх не важен, пусть первый раз будет с ним, она была на это согласна, лишь бы пытка закончилась, лишь бы между ног не тянуло так приятно. Кристина прошла по коридору, остановилась у двери в спальню парней двенадцатого и одиннадцатого классов. Массивные двери были открыты, Кристина видела только часть комнаты. Совершенно пустую часть комнаты. Хоть бы ей повезло, хоть бы тут вообще никого не оказалось, пусто, совсем пусто, пожалуйста, в жопу это желание оказаться рядом с Юрмовичем, оно было неправильным, она хотела этого, но в то же время – нет, совсем-совсем нет, пусть в спальне никого не окажется, пожалуйста. … … … Пусть в спальне окажется только Денис. Ваня наконец-то осмелился. Собрал все силы, приготовился, в конце концов, он же уже делал это во время Радогощи, да, обстановка тогда была другая, более располагающая, но какая разница. Ваня верил. Ваня мог. Ваня собирался. Он дождался подходящего момента. Он приблизился. Он медленно, очень аккуратно и совсем невесомо, прикоснулся своими губами к лидиным. Лида вздрогнула. Ваня отстранился. Посмотрел на неё и тут же пожалел о том, что вообще затеял это всё. – Прости, я не…просто ты…а я давно о тебе… – замямлил, с трудом сам себя остановил и посмотрел Лиде в глаза: – Прости. Лида моргнула. Слегка улыбнулась, как-то странно и немного криво: – Нет, всё нормально. Я…не ожидала просто. Ваня выдохнул и потёр заднюю поверхность шеи. – Я давно хотел…уже очень давно, на самом деле. И во время Радогощи…поэтому и подумал, что нормально. Может, поторопился? Или тебе вообще парни не нравятся? Или нравятся? Лида улыбнулась, теперь шире и увереннее: – Всё нормально. Правда. Заглянула ему в глаза и сама наклонилась. Сама соединила их губы. Сама. Его. Ваню. Поцеловала. Ваня охренел и не сразу сообразил, что нужно разомкнуть губы. Кристина вошла в спальню и сначала ей показалось, что её мольбы всё-таки были услышаны и в комнате никого не было, но потом кто-то кашлянул, Кристина обернулась на звук. На кровати, закинув ногу на ногу, а руку – за голову, лежал Юрмович. Кристина сглотнула. Посмотрела на него испуганно и затравленно. Надо было свалить. Срочно. – Вадим в туалете, – ответил Денис, не поднимая на неё глаз. – Можешь его подождать, он быстро срёт. Кристина подошла к столу посередине комнаты и опустилась на стул. В последний раз они разговаривали, когда из их вен на мраморный пол капала густая кровь. – Что читаешь? – спросила. Потому что надо было что-то спросить. Надо было развеять эту тишину. – Доктора Живаго. Кристина хотела было спросить что-то вроде «нравится?», но вовремя сообразила, что это будет чересчур. Промолчала. Закусила нижнюю губу и уставилась на собственные коленки. – Читала? Кристина подняла глаза. Денис смотрел прямо на неё. – Что? – переспросила. Денис помахал книгой и повторил: – Книжку. Читала? Кристина покачала головой: – Пока нет. Но очень люблю стихи Пастернака. В десятом классе половину библиотеки прочитала. – Не знал, что он стихи писал. – Нам классе в седьмом ещё про них рассказывали. – В седьмом классе на литре я учился заклинанием поднимать девчонкам юбки, мои мысли были заняты только этим. Кристина вспомнила, почему всё это время терпеть его не могла. – Естественно, – произнесла на выдохе. Денис закрыл книжку и откинул вглубь кровати. Сел, уперевшись руками в твёрдый матрас. – Я по-другому не умею, помнишь? Я же мерзкий. Противный. Кристина посмотрела ему в глаза: – Никогда не забывала, – сказала. И не отвела вовремя взгляд – почувствовала, как внизу живота за секунду затянулся узел, а по позвоночнику прошла волна, такая сильная, что Кристина с трудом сделала вдох, и медленный выдох, чтобы хоть как–то успокоиться, но в голове шумело, единственное, что она сейчас понимала – Денис смотрел на неё, смотрел внимательно, чуть прищурившись, и ей это нравилось, нравилось сильно, слишком сильно, смотри на меня, ну же, смотри, увидь, что я чувствую, пойми, пожалуйста, пойми и сделай с этим что-то, потому что я сама не могу, я не могу с этим справиться, не могу признаться, это больше меня, пожалуйста, увидь… – Ага, – едва слышно произнёс Денис. – Мерзкий и противный. Но я хотя бы не сосусь с теми, с кем не хочу. Кристина моргнула. Зачем он это сейчас? Пытается сказать, что он тогда хотел её поцеловать? Но ведь она и так это знала, она всё поняла, не дурочка, не настолько. Или он считает её – дурочкой? Такого плохого о ней мнения? Зачем он… Наверно, непонимание отразилось на её лице, потому что Денис пояснил: – Вадим. Кристину словно в ванну с холодной водой окунули. Денис продолжил: – Он ведь тебе не нравится, ты сама мне сказала. Не доверяешь ему, не можешь быть рядом с тем, кому не доверяешь. Тебе самой не мерзко от себя, Крис? Кристина подняла подбородок. Возбуждение никуда не ушло, только теперь её затмило более привычное чувство в отношении Юрмовича: злость. – Нет. Я сделала то, что хотела. – Пиздёж. – С чего ты взял? Только потому, что я тогда тебе рассказала другое? – Да. Заклинание не дало бы тебе соврать. Мы бы истекли кровью, но – сидим оба здесь, разговариваем. Потому что ты начала ныть, как сильно терпеть не можешь моего лучшего друга. Кристина сжала губы. Денис встал с кровати, прошёлся по комнате и остановился в метре от неё: – Кто ж знал, что ты такая сука. Кристина вскочила на ноги. В комнате начали сгущаться тени. Денис оглянулся на них, усмехнулся: – Опять мрак? – цокнул языком. – Никакого разнообразия. – Я не собираюсь перед тобой оправдываться, – прошипела. – Ты думаешь, мне нужны твои оправдания? – Денис покачал головой. – Мне, на самом деле, вообще плевать. Хочешь – начинай снова с ним встречаться. Хочешь – трахайтесь прямо тут, за закрытыми занавесками. Только мы-то с тобой знаем, что ты ничего этого не хочешь. Нахрена тогда ты это начала? Кристина открыла рот, закрыла, хотело что-то ответить, но не успела. И хорошо. – Дэн, а ты… – в комнату вернулся Вадим. Он остановился, несколько секунд смотрел на Дениса и Кристину, на тени на стенах. – Что вы опять не поделили? – Ничего, – Денис сделал шаг назад. – Крис спросила, что я читаю, а я ответил – журнал с порно-ведьмами. Вадим цокнул языком. – Тебе вот делать нехер? Денис пожал плечами: – Мне стало скучно. Вадим закатил глаза. Повернулся к Кристине, спросил: – Что-то случилось? Кристина улыбнулась, невинно, как будто несколько минут назад ничего не произошло. Смотрела на Вадима, но боковым зрением видела его. Дениса. И его взгляд. Он смотрел на неё секунду, потом отвернулся и вернулся к своей кровати. – Просто захотела тебя увидеть. Вадим улыбнулся. Широко, искренне, Кристина знала эту улыбку, прекрасно знала, как и то, что Денис был прав, она играла чувствами Вадима, была с ним только для того, чтобы сделать Денису больно, чтобы заставить его почувствовать хотя бы что-то, заставить страдать так же, как последние несколько недель страдала она сама. Только Денису было плевать. Он взял книгу с кровати и молча вышел из комнаты. Ничего больше не сказал. Ни разу не посмотрел ни на Вадима, ни на Кристину. Кристина его ненавидела. – Вы хотели меня видеть? Ира ступила на ковёр и закрыла за собой дверь директорского кабинета. Анна Мороз отложила бумаги и подняла глаза. Ира подавила секундный порыв отвернуться. Она затеяла эту игру и должна была играть по правилам. Иначе – смерть. Ира не хотела умирать. Ира хотела быть могущественной. Она никогда не была такой сильной, как Юрмович, или такой умной, как Легостаева. Она была – обычной. Вот только добиться чего-то в этой жизни можно только тогда, когда ты чем-то отличаешься, когда ты в чём-то лучше. Ира хотела добиться многого, чтобы доказать отцу и приёмной матери, что она чего-то стоит, однажды вернуться домой не на поезде, а на собственном автомобиле с личным водителем, а ещё лет через пять стать первой магической президенткой. Чтобы они все всё поняли и извинились за то, что столько лет называли её никчёмностью и бездарностью, говорили, что она никогда ничего не добьётся и совсем ни на что не годится. – Да. Это быстро, присядь. Анна Мороз кивнула на стул напротив собственного стола. Точнее, не Анна Мороз. Она никогда не была Анной Мороз. Она всегда была – Морганой ла Фей. Могущественной ведьмой. Которая выбрала Иру, именно Иру, а не кого-то ещё себе в помощницы. Ира села. Моргана достала из верхнего ящика стола плотно набитый, чёрный с золотыми узорами, мешочек. – Это ты должна будешь подсыпать в чай Лиде Легостаевой. Ира посмотрела на мешочек. На Моргану. Сердце забилось быстрее, во рту пересохло. – Там… – Ира облизнула губы. – Что там? – Мощное снотворное, – Моргана положила мешочек перед ней. – Подмешаешь в чай, подождёшь, пока она уснёт, и вынесешь тело в кабинет в коридоре Мокоши. Понятно? – Н-но…зачем? – подняла глаза на Моргану. – Вы хотите её, – понизила голос и почти прошептала, как будто шёпот мог что-то исправить или изменить: – у-убить? – Нет, конечно, – Моргана улыбнулась, как-то мягко и совсем по-человечески. – Но она украла у меня папку, которую ты вернула, я не могу оставить это просто так, мне придётся узнать, кто ей про неё рассказал. И как бы между прочим добавила: – К тому же мне вчера принесли документы программ по обмену. Лида очень хорошая ученица, у неё есть все шансы попасть через пару недель в Шармбатон. Ира протянула руку и взяла мешочек. Он был плотным и упругим, как будто внутри лежал небольшой мячик. – Вы просто спросите про папку? И предложите программу обмена? Улыбка Морганы стала широкой и немного пугающей. – Конечно. А что ещё я могу с ней сделать? Ира сглотнула и покачала головой: – Не знаю. Ничего, наверно. – Ни-че-го. Совсем – ничего, – кивнула Анна. – А теперь можешь идти. Всё запомнила? Сначала чай, потом – кабинет на Мокоши. Ира встала и кивнула: – Да – И никому ни слова, – добавила Анна Ире в спину. – Поверь, ты не хочешь узнать, что случится, если ты кому-то что-то расскажешь. Ира сглотнула. – Конечно. Я буду молчать. Открыла дверь и вышла. Коленки дрожали. Правая рука крепко сжимала чёрный мешочек.