Летний лагерь

Прошла пара дней. За окном уже стемнело, и снова лил дождь, но небольшая комната, ныне служившая жилищем Даше и двоим жнецам, была ярко освещена. Здесь собралась почти вся компания; только граф и его невеста воздержались от вечерних посиделок, утомившись за день и предпочтя улечься спать. Оно было и к лучшему, ибо вскоре после начала посиделки сопроводились бутылкой коньяка, взявшейся непонятно откуда, но удивительно быстро опустевшей. Последствия это имело феерические, чего и следовало ожидать. Гробовщик не переставал истерически смеяться, то и дело отпуская сальные шуточки или проявляя свое особое, кладбищенское чувство юмора, подолгу хохоча над удавшейся остротой, даже если остальные поглядывали на него, как на чокнутого. Грелль сперва пустился в пространное рассуждение о красоте алого цвета, но, поскольку его бензопила была в опасных пределах досягаемости, Ната быстро пресекла эту речь; в итоге они увлеченно обсуждали разные типажи мужчин, пока красноволосое чудо не решило приревновать к девушке своего ненаглядного Себас-тяна. В демоне, вполуха прислушивавшемся к их разговору, зашевелилась было его гомофобия, но тут в светлую голову Пня пришла по меньшей мере гениальная идея, мгновенно отодвинувшая вопросы ориентации и прочего на второй план: поиграть в бутылочку. Бутылочка имелась в наличии, так что пятеро расселись в кружочек, и, пока Эльф вкратце обрисовывала мужской половине правила, первой до бутылки дотянулась Даша. Пять пар глаз приковались к ее горлышку, которое, описав несколько кругов, указало на Грелля. – А он может считаться существом противоположного пола? – уточнила Пень, скептически глядя на жнеца. – Плюнь, – посоветовала ей Ната. – Если хочешь целоваться с Гробовщиком, так и скажи, он не откажется. Даша отмахнулась от инсинуаций подруги и, игнорируя заинтересованный взгляд упомянутого жнеца, привстала, наклонившись вперед, и поцеловала Грелля – осторожно, чтобы не пораниться о его акульи зубки. Отстранившись, жнец хищно ухмыльнулся и сам крутанул бутылку. Горлышко, по закону подлости (или еще чего-то, смотря с чьей точки зрения взглянуть на ситуацию), указало на Себастьяна. Того, похоже, передернуло от одной мысли о предстоящем, но алкоголь значительно притупил его отвращение к жнецам вообще и к Сатклиффу в частности, так что Грелль сорвал-таки свой поцелуй, пусть и короткий. Пока шинигами растекался по полу кавайной лужицей от такого счастья, демон брезгливо утер губы. Была его очередь хищно улыбаться – его длинные изящные пальцы слегка тронули бутылку, раскрутив ее волчком. Прошла пара минут, прежде чем вращение замедлилось и, наконец, остановилось. На сей раз жертвой оказалась Эльф, и, прежде чем она успела хотя бы это осознать, Себастьян притянул ее к себе и поцеловал с гораздо большим энтузиазмом, чем он делал это с Сатклиффом. Надо было признать, что в этом демон был так же хорош, как и в любом другом занятии. Поцелуй затягивался, к вящему удовольствию зрителей, но тут очнулся Грелль. – Эй! – он растолкал увлекшуюся парочку в стороны. – Вам не кажется, что это уже слишком?! – Нет, – хихикнул Гробовщик, втихую повернувший бутылку в сторону Даши, и попытался поцеловать ее, за что получил только пощечину и визг оскорбленной невинности «Извращенец!» Визг был наполовину показным, но девушка решила дать ему понять, что так просто ничего не будет. Сатклифф продолжал устраивать форменную сцену ревности, а Ната с Себастьяном переглянулись поверх его головы, и девушка несмело улыбнулась демону – и увидела улыбку в ответ. Наутро Даша проснулась с жуткой головной болью, в чем она была не одинока, и, для разнообразия, с Гробовщиком под одним одеялом. – Доброе утро, – зевнул жнец. – Я что, переспал с тобой? – Мечтай, – фыркнула девушка. На соседней кровати зашевелился Сатклифф и сел – всклокоченный и с синяками под глазами, делавшими его похожим на панду. – Какой ужас, – простонал он. – Уилли мне изменил с той женщиной! – Совсем упоролся? – поинтересовался Гробовщик. – Тебе это приснилось, дурень! – Правда? – красноволосый откинулся обратно на подушку. – Убейте меня кто-нибудь… нельзя столько пить… – Это был всего-то литр на пятерых, – напомнила ему Даша, копавшаяся в шкафу в поисках наименее мятой одежды. – Мне хватило, ты знаешь… – И все-таки, почему я здесь? – Гробовщику не давал покоя вопрос смены спального места. – Скажи мне правду, какой бы горькой она ни была! Горькая правда заключалась в следующем: вчера вечером Пень выставила обозленного жнеца из своей постели под предлогом «с истеричками не сплю». Гробовщик решил воспользоваться тем же предлогом и немедленно занял его место рядом с девушкой. Сейчас, правда, этот факт покинул его память, не оставив даже самого бледного следа. – Вставай, хватит валяться! – Даша, уже почти собравшаяся, ткнула Гробовщика в бок, чтоб пошевеливался. Жнец вдруг поймал ее за запястье и заставил наклониться совсем близко к своему лицу. – А не хочешь быть моей девушкой? Ты красивая, я был бы не против… – Пошел к черту, извращенец, – девушка выдернула у него руку и отвернулась, пытаясь скрыть выступивший на скулах румянец.