Искупление

      Блэк не до конца осознавал, какую глупость позволил себе сказать. Ему просто хотелось остановить её, чтобы Снейп не смела убегать в очередной раз от этого диалога. Неважно, что ему было совершенно нечего ей сказать, кроме как лить в её сторону очередные гадости. Девчонка сама виновата в том, что пришла в неподходящее время. Ведь его единственным желанием было скрыться от посторонних глаз.       Регулусу хотелось заглушить своих собственных демонов, что так яростно вырывались наружу, путём выпитого спиртного. Блэку, действительно, казалось, что это было самой лучшей идеей. Ему хотелось испить обжигающее топливо до последнего глотка, лишь бы не слышать гнёт собственных мыслей, что пытались достать до его сути. С мясом вырывали и извращали всю его подноготную, ловко жонглируя слизеринским естеством в своих варварских руках.       Но слизеринец не учел того факта, что алкоголь всегда усугубляет положение ситуаций путём своего свойства опьянять и дарить человеку призрачные надежды и эмоции.       Ружьё Блэка выстрелило в него самого, обрамляя миру огромную дыру, где вместо сердца было подобие перемолотого органа, кровоточащего безысходностью и злостью. Эти два чувства сопровождали его в последнее время, словно старые товарищи, пытающиеся заполнить собой всю твою жизнь. Только ни черта он в них не нуждался. Он не нуждался ни в чём. Разве что в крупице спокойствия. Совсем немного. И в преисполненном здравом рассудке. Это было бы настоящим спасением для Регулуса.       Но единственное, что он мог себе позволить — топить собственную душу в промилле абсента, оставляя на дне бутылки испитое сожаление.       Снейп все ещё стояла вполоборота, не в силах воспрепятствовать собственному шоку. Казалось, слизеринка совсем забыла об их уговоре, раз ведёт себя подобным образом. Но Блэк больше склонялся к мнению о том, что она просто не хотела спешить выполнять свою часть сделки. И Регулус бы прекрасно отсрочил исполнение этого уговора, но его хмельной рассудок посчитал, что сегодняшний день — лучшая дата, которая может подойти для такого события.       Мог ли он пожалеть об этом после?       Нет.       Слизеринцу не нужно было от неё похабностей в виде глупых желаний трахнуться со старшекурсником. Ему не прельщало использовать девчонку в качестве шестерки ради выполнения домашнего задания. Он слишком уважал собственное эго, чтобы позволять полукровке делать за него уроки. Не то чтобы он считал её глупой. Нет. Снейп была способной ученицей, которая могла добиться многого, если бы не сучий характер, который мешает ей раскрывать свой потенциал. Просто Блэк никогда не станет добиваться высот с чужой подачи. Это шло в разрез с его принципами.       Слизеринец медленным шагом направлялся к Снейп. Она оставалась на своем месте, подобно гипсовой статуе, что навеки заточена в статичном состоянии. Стояла, словно парализованная, охваченная смятением и тревогой. Блэк ступал по полу, делая это так, словно от темпа походки зависела вся его жизнь. Это были аккуратные, плавные движения. Изучающие. Испытывающие. Он действительно испытывал Снейп. С каждым его приближением, она будто сильнее вжималась в промозглую стену, отпечатывая в камне свою растерянность. Ровная осанка больше не пестрила горделивостью. Флоренс жадно хватала воздух, сглатывая ворох страха.       — Блэк, я думаю, что твоё желание может подождать, — она пыталась выстроить меж ними стену из её выставленных рук, но его корпус прильнул к холодным ладоням. — Ты пьян и завтра пожалеешь о своих словах.       Они были антиподами друг для друга. Она — неоспоримый лёд, пытающийся охладить его пыл. Он же, в свою очередь, являлся весомым зноем, обжигающий все на своём пути. Блэк мог в один щелчок растопить её сердце. Одним своим прикосновением.       Брюнет аккуратно провёл по её предплечью своим указательным пальцем и почувствовал, как грудь девушки на мгновение перестала вздыматься. Будто его выходка испустила весь дух из её хрупкого организма.       — Возможно, я пьян, — медленно начал Блэк, не разрывая контакта с кожей, обтянутой хлопковой тканью. — И пожалею о чём угодно, но только не о своих поступках.       Это была наглая ложь. Разумеется, отчасти Регулус и говорил правду. Только вот на подкорке его сознания, не пропитанного алкоголем, бушевал страх о том, что он снова начнёт ненавидеть себя за собственные порывы быть как можно дольше рядом с полукровкой. И он бы с легкостью мог отпустить её, а заодно обеспечить себе спокойствие в виде ненарушенной клятвы никогда больше не приближаться к Снейп.       Он бы мог.       Но не стал.       Блэк слишком устал претворять в реальность ту ролевую модель, которая уже не была так близка ему, как раньше. Это как проживать чужую жизнь, но осознавать, что всё то, что ты делаешь — совершенно не твоё. Всё пестрит фальшью, а ты сам забываешь о том, кем являешься на самом деле.       Так и происходило сейчас в жизни слизеринца. Он пытался всеми правдами и неправдами заставить проживать жизнь достойного наследника рода Блэк. Следовать тем убеждениям, что ему навязали родители и высшее общество. Продолжать лизать пятки Тёмному Лорду, приходя в неописуемый восторг от одного только его имени. Но только теперь это уже не казалось таким разумным и нужным.       Вот. Вот она — истина.       Всё, что до этого казалось ему верным: слова матери и отца о чистоте крови, вся их деятельность. Приёмы Пожирателей в собственном доме. Собрания Лорда. Всё это казалась Блэку самим собой разумеющимся. До скрежета зубов, пиздецки безукоризненным. Но теперь Регулусу хотелось вытравить из себя всё это. Смолоть в порошок, развеивая себя прошлого с дуновением ветра. Потому что его личность, восхваляющая деятельность Пожирателей, теперь казалась ему чужой. Такой инородной.       Слизеринец мог поклясться, что прозрел ещё тогда, на приеме у Реддла, на Площади Гриммо. Человек, когда-то казавшийся тебе настоящим кумиром, надломил многолетние мечты примкнуть к армии приспешников. Ослабил надежды на то, что становление новой Магической Англии должно быть гуманным. Все планы Реддла были облачены жестокостью, тщеславием и рвением получить власть над всем миром. Регулус понял всю степень безумства, задуманного Лордом тогда, когда тот проявил насилие по отношению к грязнокровке, которая не была виновна абсолютно ни в чём. Подобное было чуждо Блэку.       И не то чтобы Блэк до конца разочаровался в Тёмном Лорде, и теперь пытается отмыть своё имя путём отречения от собственных взглядов. Нет. Он все также больше склонялся к тому, что этой стране были необходимы некоторые реформы, но лишь с тем условием, что проходить они будут более благосклонно.       И не то чтобы теперь он мог спокойно есть из одной миски с грязнокровками. Вести себя с ними радушно и душевно, будто многолетнее промывание мозгов не откладывается в нейронах головного мозга. Конечно, это было стопроцентной глупостью и неверностью. Блэк относился к маглорожденным с привычной брезгливостью и нетерпеливостью. Просто к Снейп его отношение стало… приемлемым. Нормальным. Будто она обычный человек, без какой-либо привязанности к нечистокровности.       То, что Блэк для себя осознал — привело его в ступор. Заставило окоченеть от собственного прозрения. Но он ни капельки не сомневался в собственных решениях. Больше нет. Регулусу всего лишь хотелось быть честным. Прежде всего, по отношению к самому себе.       — Я не верю тебе, — женский голос выудил Блэка из собственных мыслей, возвращая в реальность, где сейчас находились молодые люди. — Блэк, я слишком устала и не хочу вступать с тобой в очередные конфликты. Мы можем продолжить наши привычные обмены любезностями завтра, когда ты будешь трезв и сможешь отвечать за свои слова и поступки, — ядовитый тон, облаченный сарказмом, изливался изо рта слизеринки.       Снейп обернулась, кончиками волос мазнув по оголенной шее Регулуса. Привычный аромат, струившийся за девушкой, заполонил собой всё пространство. Слизеринка прошептала пароль портрету. Полотно отворило дверь, и девушка вошла внутрь.       У Блэка была ровно секунда на размышление и он, воспользовавшись моментом, юркнул за фигурой Флоренс в женскую спальню. Услышав чужие шаги, девушка обернулась. Глаза её источали удивление, а нутро её кричало о том, что слизеринцу здесь явно не было места.       В женской спальне царила темнота. Он с трудом мог определить положение предметов в этой комнате. Но глаза, привыкшие к мраку, могли с легкостью разобрать стоящие шесть кроватей, тумбочки и комоды. Невообразимое количество зеркал, а также несколько ширм, с которых свисали вещи. Слишком по-девчачьи. Блэк также осознал, что сейчас они находились совершенно одни в комнате, по причине того, что все соседки Снейп отбивали свои ноги на танцах в Большом Зале, или утопали в слюнявых поцелуях с какими-нибудь парнями. Но до этого Регулусу не было никакого дела.       — Что ты творишь? — прошипела Снейп, разжигая огонь на свече взмахом палочки. — Тебе сюда нельзя!       — Кто сказал? — с вызовом произнес Блэк, опираясь о подножье кровати.       — Это прописано в школьных правилах! — продолжала верещать Снейп, обескураженная наглой выходкой слизеринца, которого вся эта ситуация явно забавляла. — Можешь перечитать на досуге, а сейчас проваливай.       — Но ты ведь нарушаешь школьные правила, — он поднял бровь, изучая то, как Снейп исходила от недовольства. — Ты куришь на территории школы, а мне пытаешься привить благоразумность? Не чувствуешь себя лицемеркой, Снейп?       — Единственное, что я сейчас чувствую, так это то, что хочу поскорее избавиться от тебя.       Блэк оттолкнулся от стенки кровати, подходя ближе к Снейп. Девушка не предпринимала никаких попыток сойти с его дороги. Во всяком случае, это была её территория, и она чувствовала себя, как рыба в воде. Непоколебимая слизеринка. Он ступал медленно, пытаясь дать Флоренс фору, чтобы та наконец опомнилась и сбежала. Как обычно. Но в этот раз она была тверда в своих действиях, впрочем как и сам Блэк.       Брюнет подошёл к девушке вплотную, практически касаясь своим телом её. Он мог чувствовать, как бьётся её сердце, а мысли были до оглушения громкими. Блэк не знал, о чём она может размышлять в данную секунду, но догадывался, и это раззадоривало его самодовольный нрав. Регулус вновь провел по её предплечью своей ладонью, пальцами очерчивая каждый дюйм на её теле. Его память хорошо сохранила воспоминания об их прошлой встрече. Блэк помнил, какой слизеринка была на ощупь. Она ощущалась, как нечто запредельное и искушающее. Снейп была его личным катализатором испытывающих желаний. Он напрочь забывался, когда находился так близко к ней. Физически ощущал их близость. Вдыхал сущность слизеринки, чтобы она проникала в его организм, подобно умертвляющему яду.       Но ирония заключалась в том, что именно с ней он мог почувствовать себя живым и настоящим, а не гребанным грузом злости и тоски. Она вселяла в него вкус жизни. Дарила ему ахуительно-невероятные эмоции, от которых голова могла идти кругом.       Ладонь слизеринца вычерчивала узоры, подымаясь выше к ключицам. Дыхание Снейп уже перестало ощущаться, как нечто нормальное. Скорее, это были пленительные вздохи, транслирующие нетерпеливость.       — Все ещё хочешь, чтобы я ушёл? — он поднял на слизеринку взгляд серебристых радужек, жадно изучающих каждую веснушку на её фарфоровом лице.       — Да, — хрипло прошептала Снейп, пытаясь держаться стойко, но её глаза цвета индиго блестели от желания заполучить больше того, что предлагал ей Блэк в данную секунду. — Все ещё хочу, чтобы ты ушёл.       Брюнет сместил положение рук с ключицы, по шее, на её рот. Нажимом пальца оттянул нижнюю губу, любуясь тем, как чувственно девушка выглядела в таком положении.       Снейп не спускала с него глаз, лишь изредка смещала свои зрачки к месту, где соприкасалась рука слизеринца с её кожей.       — Да? — вторил Блэк, наблюдая за её реакцией.       В ответ на элементарный вопрос Флоренс лишь медленно кивнула головой, не в силах произнести хотя бы слово. В голове не было места здравым мыслям и логическим умозаключениям.       Блэк испытывал настоящее удовольствие замечать, как разнятся слова девушки с её действиями. Снейп настаивала на том, чтобы Блэк ушёл, но не противилась его прикосновениям. Напротив. Будто всем своим естеством проявляла желание, которое заключалось в том, чтобы парень не останавливался ни на миг. Её противоречивость лишь подстегивала Блэка. Слизеринец упивался реакциями девчонки на его прикосновения. То, как она измывалась под ним, закрывая свои глаза. То, как послушно держалась, когда он выводил пальцами линии по выемке над губой.       Но то, что произошло дальше, больше не поддавалось контролю и какому-либо анализу. Блэк больше не мог думать рационально, отдавая себе отчёт в действиях.       Слизеринец мог лишь ощущать, как мягкие, чувственные губы неуверенно накрыли его.       Будто опасаясь, что оттолкнёт.       Изольётся желчью, сбегая.       Но у него и в мыслях не было сбегать. Больше нет.       Блэк зарылся в мягкие локоны шоколадного цвета, притягивая Снейп, как можно ближе к себе. Он пылко ответил на поцелуй, размыкая женские губы своим языком, проникая внутрь её рта. Хотелось вдоволь насладиться её вкусом. Снова.       Салазар, как же он успел соскучиться по этим жгучим прикосновениям её губ, от которых сжимались внутренности.       Их поцелуй не был похож на тот, что был тогда, в классе. Её губы больше не ощущались, как нечто неизбежное. Теперь слизеринка воспринималась, как нечто уверенное, верное и точное. На вкус она была, как самая настоящая аксиома. Его личный постулат с вишневыми оттенками.       Блэк продолжал целовать Снейп, изведывая. Хотел поспорить с самим собой, насколько его может хватить. Но он с треском проигрывал спор, не в силах больше удерживать себя в собственных руках. Хотелось больше, ярче и чувственнее.       Флоренс ничуть не уступала Блэку. Девушка действовала умело, будто по наитию. Её прыткость чётко прослеживалась в движениях. Аккуратные ладони витали по телу слизеринца, желая вбирать его всецело в свои руки. Она целовала его в хаотичном порядке, распыляя микро поцелуи по коже — от скул к подбородку. Слизеринка спускалась ниже к шее, медленно проводя кончиком языка по его плоти, прикусывая. От этих ощущений кровь слизеринца густела, заставляя тело покрываться мурашками от наслаждения. Он был готов припасть к её ногам, лишь бы она не останавливалась. Но Снейп и сама не хотела ставить точку в том, что сейчас происходило между ними.       Блэк перехватил её губы, ладонью хватаясь за горло, оставляя пальцами несколько отметин. Он жадно целовал её, делая губы девушки ещё более припухлыми и алыми. Дыхание Снейп было сбитым, она лишь успевала хватать крупицы воздуха.       Его ладони припали к рубашке слизеринки, которая вновь предательски была застегнута на все блядские пуговицы. Он рывком расстегнул каждую в желании освободить её от слоя этой ненужной ткани. Сняв с неё верх, его взору открылось полуголое тело, от которого просто невозможно было оторваться.       Пальцы Флоренс стянули с Блэка кашемировый свитер, отбрасывая в сторону.       Регулус подхватил Снейп на руки. Слизеринка обвила вокруг торса парня ногами, удерживаясь в его объятиях. Блэк аккуратно положил девушку на кровать, ладонями стягивая с неё сетчатое бра. Чувственными губами он прильнул к её груди, сжимая ладонями. Очерчивал языком соски, покусывая нежную кожу.       Возбуждение накатом проносилось по его телу, спускаясь к члену. В брюках становилось максимально тесно.       — Нравится? — томным голосом произнёс слизеринец, отпрянув от её манящего тела.       В ответ Флоренс лишь хныкнула. Ей было просто необходимо, чтобы он не останавливался ни на миг. Но Блэку приносило большее удовольствие испытывать её, чтобы та буквально молила о продолжении. Это было его главным фетишем. Он бы ни в коем случае не оставил девушку без порции экстаза и наслаждения, но сперва нужно было хорошенько попросить.       Пальцами он цепко схватил девушку за подбородок, притягивая к себе. Чтобы Снейп могла видеть его лицо, а он мог наблюдать за тем, как она изнывает от удовольствия. Блять. Он сам уже еле сдерживался.       — Как тебе нравится, Снейп? Скажи мне.       — О-очень нравится, Регулус, — она продолжала постанывать, извиваясь в его руках. — Я хочу, чтобы ты никогда не останавливался, — девушка закусывала свои губы, лишь бы справиться с ожиданием, взирая в грозовой омут.       Снейп лишь единожды называла его по имени. Но в этот раз из её уст это звучало ещё более ахуенно, чем тогда, когда она просила его о помощи с зельем. Имя слизеринца, произнесенное губами Флоренс, чувствовалось парадоксально, но от того не менее возбуждающе. Это действовало на Блэка, словно самый сильный дурман. Одно слово из её уст, и он был готов на все, лишь бы она повторяла его постоянно. Смаковала, истязала своим тоном — неважно. Она могла делать всё, что угодно. Ей было позволено всё.       Блэк понял это ещё несколько месяцев назад. Он позволял Снейп то, что не позволял никому прежде. Смотреть на него свысока. Разговаривать своим чёртовым приказным тоном. Испытывать его, говоря в его сторону едкие фразы, от которых он исходил злостью. И, видимо, в этом и заключалась вся суть. Почему он так увлекся Снейп. Почему сейчас он жадно впивался в её тело, оставляя десятки багровых отметин на её горячей коже.       Потому что это был настоящий резонанс в его жизни. И это чертовски волновало. Как волновало то, что сейчас Снейп была самой настоящей послушной девочкой.       Такая строптивая в жизни и такая податливая в постели.       Кто бы мог подумать.       Блэк освободил ноги слизеринки от спущенной юбки и нижнего белья. Ладони его блуждали по её телу, поглаживая внутреннюю сторону бедра. Кожа её была подобна шёлку — невероятно мягкая и нежная. Ноги её чуть дрожали, но от теплоты пальцев слизеринца дрожь слегка испарялась, оставляя место исключительному наслаждению.       — Снейп, посмотри на меня, — его голос звучал строго, будто он не был заложником собственного возбуждения, а ситуация требовала куда большего контроля, чем он мог предложить. Девушка подняла на парня свой тёмно-синий взор, непонимающе всматриваясь в лицо брюнета. — У тебя был кто-нибудь до меня?       Это был самый глупый вопрос в его жизни, кажется. Ему совершенно не было никакого дела до того, были ли у неё партнеры до него. Было бы наивно полагать, что девушка, пусть и с характером дичайшей стервы, но достаточно привлекательная, не станет ходить в монашках до конца своих дней. Однако некое внутреннее наваждение заставило его произнести эти слова. Видимо, для того, чтобы убедиться и понять, как действовать дальше. Чтобы сделать все правильно и не омрачить столь важный момент. Пусть для него, возможно, это и был очередной секс (в чём он уже сильно сомневался). Но для Снейп это могло бы стать важной частью в жизни. Каким бы ублюдком он не был, слизеринец точно не станет делать ей больно. Это было не в его списке жизненного кредо.       Услышав довольно-таки щепетильный вопрос, Флоренс чуть закусила губу, как бы сомневаясь, что именно ей нужно ответить. Секунда-две. Снейп, наконец, решилась на то, чтобы сказать ему хоть что-нибудь.       — Нет, — девушка тихо прошептала куда-то в сторону, отводя взгляд. — У меня никого не было.       Ответ не то что бы устроил Блэка.       Он просто ахуел от сказанного девчонкой.       Отлично, парень.       Ты будешь первым у полукровки.       Не забудь задуть свечи на праздничном торте в честь этого знаменательного события.       Какая-то вторая его часть разрывалась от сомнений, стоит ли продолжать начатое и после жить с осознанием того, что именно он лишил девственности самую прыткую девчонку на Слизерине. Но соблазн прикоснуться к ней вновь был слишком велик, посему Блэк решил, что подумает об этом позже. Когда-нибудь. Точно не сейчас, когда Снейп лежит перед ним во всей красе своего полуголого тела, на которое лишь спадают лунные блики, обрамляя её красивые изгибы.       Он прильнул к ней вновь, расстегивая ремень на своих брюках. Губы его касались её ушной выемки, жадно посасывая мочку, нашептывая то, что ей, прежде всего, нужно расслабиться. Флоренс послушно следовала указаниям парня, потому что, очевидно, он был, куда большим профи в делах секса, чем она сама.       Блэк проходился рукой по её груди, спускаясь ниже живота. Слизеринец медленно проводил пальцем по каждому дюйму её кожи, нащупывая самые чувствительные точки. Он с азартом всматривался в изнывающее лицо Снейп, которая от каждого притока наслаждения закусывала губы, словно находилась в бреду. Все, что она могла сейчас ощущать — это искры от каждого его прикосновения.       Блэку нравилось наблюдать за тем, как подрагивали её губы, изрекающие полустоны. Это подстрекало его не останавливаться ни на секунду, а лишь продолжать доводить слизеринку до вершины удовлетворения. Девушка лишь в ответ тихо умоляла не лишать её этого личностного экстаза, от которого ты можешь в любой момент сгореть, но единственное, чего хотелось — это продлевать сладостное удовольствие. Снейп сжимала тело слизеринца всякий раз, когда он производил круговые движения по возбужденной плоти.       Осознав, что она готова, Блэк спустил свои брюки, пододвигаясь ближе.       — Обхвати меня ногами, — заявил брюнет безапелляционно. — Если сделаешь так снова, тебе не будет больно, — следующую фразу он сказал чуть мягче, внушая ей то, что она может ему доверять.       Снейп совершила действие с абсолютно точностью, фиксируя свои конечности на его теле. Блэк сжимал её задницу, проводя губами по скулам. Слизеринец игрался с ней, лаская.       Девушка неотрывно наблюдала за каждым движением Блэка, закусывая губу в ожидании.       Но Регулус не заставил себя долго ждать. Его ладони блуждали по внутренней стороне бедра, довольствуясь тем, что ведьма была на пике своего желания. Брюнет вошёл в неё двумя пальцами, подготавливая к тому, как всё должно ощущаться на самом деле. Она рвано вдохнула воздух, удерживая цепкую хватку ногтями на его коже. Слизеринец готов стерпеть этот пустяк, лишь бы Снейп было проще справиться с неприятными ощущениями.       — Тшш, — свободной рукой он развернул её лицо к себе, заставляя смотреть прямо в его глаза. — Обещаю, что не сделаю тебе больно. Ты мне веришь?       Она слабо кивнула, продолжая глотать ртом воздух. Но Блэк перекрыл любые попытки захватить хотя бы крупицу кислорода, крадя у Снейп поцелуи. На вкус она все ещё была, как самый пикантный фруктовый сорт. Чистое наслаждение вперемешку с сумасшествием. Голова кружилась от круговорота ощущений и эмоций. Блэк почти не чувствовал себя настоящим — так сильно его будоражило происходящее. Брюнет лишь слышал биение собственного сердца, кричащее о том, насколько ахуенно было проникаться каждым дюймом плоти Снейп.       Отвлекшись от непривычных ощущений внутри себя, Флоренс потянулась к пуговице на брюках Блэка, расстегивая её. Она старалась как можно увереннее держаться, не подавая виду, что ей может быть страшно от разворачивающихся событий. Но боялась она лишь собственных эмоций, что набатом кричали о том, как прекрасно было утопать в прикосновениях слизеринца. Пальцем она поддела край брюк и резинку белья, спуская их ниже. Блэк воспринял это, как прямой призыв к действию.       Слизеринец проникал в Снейп постепенно, как можно более умело сглаживая болезненные ощущения. Ведьма продолжала рвать его кожу до кровавых подтёков, но брюнету все ещё было плевать. Существовало только крышесносное ощущение того, насколько слизеринка была узкой и теплой там. Он еле сдерживался, чтобы не кончить в ту же секунду, когда его член входил все глубже и глубже.       Снейп полностью отдавалась моменту, забывая, кажется, обо всем на свете. О том, что в данную секунду они находились в общей женской спальне, и была огромная вероятность того, что их могли застукать. Но, видимо, её это не особо волновало.       Она не стонала нарочито громко, как последняя шлюха, лишь бы придать Блэку уверенности. Нет. Её стоны были малоразличимы, почти не слышны. Но её шёпот ровнялся такому оглушающему крику, от которого возбуждение проникало глубинно в каждую пору, заставляя наращивать темп.       Все смешалось воедино. Шлепки их тел, приправленные страстными поцелуями. Спутанные волосы Снейп, которые Блэк оттягивал, лишь бы вновь прикоснуться губами к пульсирующей венке на шее. Засосы на её груди, пестрящие багровыми оттенками. Сбитое дыхание слизеринца, когда она проводила ладонями по косым мышцам на его торсе. Мольбы Снейп о том, чтобы Блэк не останавливался.       Он бы ни за что не остановился. Не в тот момент, когда она так ритмично подмахивала ему бедрами в такт его движениям.       Хотелось навсегда запечатлеть этот момент в своей памяти. Сделать миллиард мысленных колдо. Только бы никогда не забывать, как выглядит её притягательное тело в лунных проблесках. Как заворожено она произносит его имя, не заботясь о том, как выглядит в этот момент. Снейп была живой. Настоящей. Такой, какой могла быть только она.       Блэк почувствовал, как мышцы Флоренс начали сокращаться, а ноги подкашиваться. Девушка пыталась заглушить свою реакцию на оргазм, прикусывая белоснежную ткань простыни, но ничто не способно перебить осознание того, что она испытывала неподдельное наслаждение, находясь в его руках.       Мысль о том, что он стал первым, с кем кончила Снейп, прогнала дополнительный импульс по организму. Несколько энергичных толчков, и внутренности Блэка разорвало от сладкой неги, растекающейся внутрь слизеринки.       Снейп являлась самой главной катастрофой в его жизни.       Самым настоящим адом, способным заставлять тебя разгуливать по семи кругам, пока не найдёшь чистилище.       Но Блэк мог поклясться, что отдал бы всё на свете, чтобы стать грешником ещё раз.       Лишь бы личная преисподняя в синеватых оттенках настигла его вновь.

***

      Флоренс изо всех ног бежала по коридорам на заветное поле, чтобы только не опоздать. Чёртов квиддич. Кто, вообще, ставит матчи после праздника? Половина студентов явно были не в форме. Если фанаты ещё могли отсыпаться на трибунах, вяло выкрикивая время от времени кричалки, то, что можно было сказать об игроках, которые рисковали свалиться со своих метёл вниз на промозглую ноябрьскую траву.       Сегодня было первое ноября. Первый матч по квиддичу. Слизерин против Пуффендуйя.       Вчера был день рождения Флоренс. Главным подарком стал отнюдь не букет цветов от Питера Петтигрю.       Мерлин.       В голове все ещё кружились мысли о том, что минувшим вечером произошло между ней и главным мерзавцем этой школы.       Они переспали.       Не поцеловались на пыльной парте. Не обвивали тела друг друга в объятиях, оставаясь в одежде.       Между ними был секс. И это был чертовски приятный секс.       Последний год Флоренс часто задумывалась, какого это — переспать с кем-то. Довериться кому-то настолько сильно, чтобы позволить прикоснуться к себе. Делать с тобой такие вещи, о которых ты сама невольно стесняешься подумать.       И что же случилось?       Она позволила себе довериться целиком и полностью Регулусу Блэку. Человеку, которого до недавнего времени она не могла переносить. Парню, который был отвратителен ей настолько, что она даже не желала его видеть. Но отчего-то позволила ему разделить с ней постель.       Соседки по комнате постоянно щебетали о том, что первый секс — это как первый блин. Обязательно будет комом, но это нормально. После станет легче, прибавится опыт, и ты сможешь отправляться в плаванье под названием половая жизнь. Но она бы с радостью могла заявить Кассандре, что её россказни — глупые байки. Потому что первый раз Флоренс невозможно сравнить с каким-то жалким блином. Это было сродни феерии. Когда твое тело исходит импульсами наслаждения.       Каждая твоя клетка буквально пульсирует от того, как может быть приятно и хорошо. Ты забываешь обо всем: кто ты, как тебя зовут, и что ты здесь делаешь. Существует только партнер, которому ты готова позволить абсолютно всё. Партнер, который творит с твоим телом невообразимые вещи, от которых ты готова сгореть заживо. Отдать всё мировое состояние, лишь бы он не заканчивал. Лишь бы продлить этот паточный момент, от которого ты перестаешь чувствовать конечности — те, будто наливаются свинцом.       Самым странным было поведение Блэка. Он не был типичным для самого себя. Слизеринец вел себя уважительно и внимательно по отношению к ней. Разумеется, Снейп никогда не задумывалась о том, каким он может быть в постели. Но чисто теоретически она представляла его невероятно грубым и эгоистичным в сексе.       Эту теорию можно было бы смело снять со счетов. Иначе, как можно было объяснить толпы в его койке? Но она пресекла любые мысли на этот счёт. Если Флоренс начнет копаться глубже, то обязательно найдёт неприятные доводы о том, что она оказалась просто очередной куклой в руках плохого парня Хогвартса. Ей совершенно не хотелось возвращаться в реальность, в которой все было не так просто. Наверное, она давала себе отсрочку того, что настоящее скоро свалится на неё, словно громада камней.       Конечно, все встанет на свои неприятные места. Блэк останется такой же сволочью. Невероятно притягательным и желанным, но, все же, сволочью. А ей все также придётся терпеть его надменность. Разница была только в том, что… нет. Не было никакой разницы. Флоренс просто сделает вид, что ничего не было.       Так ведь никто не сможет причинить тебе боль, верно?       Приняв наспех душ, девушка смыла с себя все последствия минувшей ночи. Жаль, что вода не сможет очистить её кожу от багровых засосов и отметин, которыми пестрил почти каждый дюйм на её теле. С кровью и спермой всё было куда проще. Но с естественными следами могли отлично справиться гламурные чары.       Храни Мерлин тех, кто обучил этому заклинанию Флоренс. В последнее время они отменно выручали её.       Подойдя к зеркалу, Снейп прошептала заклинание, способное скрыть от чужого взора последствия интимной близости с Блэком.       Одевалась Флоренс также небрежно и быстро. Это утро могло именоваться самым скоротечным в её жизни. Временный ресурс казался бешеной воронкой, способной засосать в себя каждое событие, выплевывая жалкие секунды на проживание этой жизни. Выудив с верхней полки брюки лавандового оттенка и водолазку кремового цвета, девушка наспех натянула вещи на себя. Мимолётно оглядев свою кровать, слизеринка поймала себя на том, что в носовых пазухах все ещё хранился аромат Блэка.       Кажется, что все в этой комнате теперь принадлежало его запаху. Она прекрасно помнила о том, что, просыпаясь, первым делом в организм проникли мятные ноты вперемешку с оргазмом. Блэк ушёл практически сразу, не сказав ни слова. Зато его шлейф отлично говорил за него.       «Ты попала в ловушку» — твердел тот.       Но Снейп посчитала нужным больше не заострять на этих особенностях своё внимание. Она пожелала, чтобы к её возвращению любое упоминание о брюнете выветрилось. Слизеринка быстро перебирала ногами, лишь бы не опоздать на игру. Казалось, что в её ДНК с рождения закрепился ген вечного опоздания, но отчего-то именно сегодня ей хотелось, чтобы биология шла прочь от привычного положения вещей. Снейп не понимала, чем это было вызвано. Либо желанием занять хорошее место. Либо она окончательно свихнулась, и на уровне подсознания уже не может без вечного маяка перед глазами в виде вечно-собранного брюнета.       Оказавшись на нужной трибуне зеленого оттенка, Флоренс села возле старшего брата, который, к её облегчению, занял место для двоих. Ноги безжалостно гудели, а в мышцах отдавалась неприятная боль, похожая на судорогу. Низ живота тянул, но слизеринка всячески пыталась отвлечься от очередных напоминаний её былого безрассудного поступка. Она обязалась сходить к мадам Помфри за обезболивающими зельями, как только вся эта суматоха с квиддичем закончится.       — Ты как-то странно выглядишь сегодня, — шепнул Северус, не отвлекаясь от событий на поле.       — Не выспалась, — небрежно бросила Флоренс, а её рука уже тянулась к горлу водолазки, чтобы проверить, все ли было надежно скрыто от чужих глаз.       Команды выходили на поле под скандирующие звуки. Они размашисто махали ученикам, восседающим на трибунах. Сперва это были выходцы Пуффендуйя, и их встречали не так тепло, как могло показаться на первый взгляд. Потому что не с чем было сравнить.       Как только на горизонте появились слизеринцы, фанаты взревели от переизбытка эмоций. Все разом вскочили со своих мест, звонко хлопая в ладоши. Казалось, только Флоренс не потеряла здравый рассудок, и не страдала подобными глупостями. Звучала какофония из всех возможных кричалок. Девушки исходили блаженством, буквально подбирая капающие слюни вожделения, вглядываясь в сборную Слизерина.       Лидирующим звеном был, разумеется, Рабастан Лестрейндж — капитан команды. Он шел впереди всех, ведя за собой остальных игроков. Выглядел он подобающе — статный, высокий и невероятно сильный. Сквозь рашгард и плащ были видны мускулы, олицетворяющие его презентабельный вид и хорошую физическую подготовку. Его улыбка сияла, а взгляд транслировал флюиды тестостерона. Казалось, что ещё немного, и половину однокурсниц Флоренс можно выносить отсюда на носилках.       Вторым по популярности в этой сборной был Регулус Блэк. Он являлся чуть ли не лучшим ловцом в этой школе. Каждую игру он показывал отличный результат, за что его уважали даже соперники. Его реакции могли позавидовать даже профессиональные игроки. Не то чтобы Снейп интересовалась его успехами в квиддиче. Всем ведь известно, как в этой школе быстро разлетаются сплетни. Несмотря на то, что вчера Блэк неплохо прикладывался к бутылке (и к твоему телу, глупая), выглядел он собранно. В нем не было ни единого намёка на разбитость и плохое самочувствие. Всё, как обычно. Нос, вздернутый практически к небу. Тёмные волосы щекочет ветер. Губы вытянуты в подобие ухмылки, а серебристые глаза излучают стопроцентную самоуверенность.       — Какой же он крутой, — выкрикнула одна из учениц Слизерина, за что получила пару презрительных взглядов других девчонок.       Флоренс сжала рукав кофты, царапая сквозь ткань кожу.       Это её не касается.       — Хотела бы я быть на месте этой метлы в руках Блэка, — ворковала вторая, не сводя своих зеленых глаз с слизеринца, который внимательно слушал наставления мадам Трюк.       — Вставай в очередь, — самодовольно подхватила третья из фан-клуба Блэка.       Флоренс оставила на своей руке два кровавых следа от ногтей.       Это все ещё её не касается.       Снейп решила абстрагироваться от глупых и пошлых шуток девушек, которые находились на пике пубертатного периода. Сделав глубокий вздох, она принялась отчетливо следить за игрой, не обращая внимания на идиотские разговоры.       Прозвучал свисток, знаменующий начало игры. Все игроки взлетели на метлах ввысь, разворачивая на глазах сотни людей настоящее зрелище. Снейп всегда поражало то, с какой самоотдачей парни и девушки движутся, играя. Сколько должно быть в тебе внутренней силы, сноровки и природного таланта, чтобы так вести игру практически на профессиональном уровне. Все пахали на поле так, будто в последний раз. Бились не на жизнь, а на смерть, избегая удар бладжера в лоб.       Слизеринцы всегда играли мощно и агрессивно. Против аутсайдеров Пуффендуйцев или более сильных соперников в лице гриффиндорской команды — не суть. Тактика была идентичной, неважно в чьи ворота следовало забивать голы.       Флоренс, затаив дыхание, следила за тем, как отчаянно пуффендуйцы пытались загнать во вражеские кольца пару-тройку квоффолов. Но слизеринский вратарь не давал даже призрачную надежду на то, чтобы это могло свершиться. В ответ крупный паренек отбивал крупный мяч своим охотникам, чтобы те перегоняли его на сторону игроков в желтых формах.       — И-и-и, — с протяжной паузой диктор озвучивал происходящее в воздухе, добавляя игре ещё большей интриги. — Квоффл отправляется в ворота Пуффендуйя. Роджер Хигги приносит Слизерину десять очков!       Трибуны змеиного факультета взрываются от восторга, выкрикивая поздравления своим фаворитам. Разумеется, каждый, кто восседал на этих местах, ждал того, что Слизерин разнесет в сухую Пуффендуй. Но шанс на проигрыш всегда имелся, и не стоило сбрасывать противников со счетов.       Больше половины игры прошла в таком же темпе, как и началась. Было несколько опасных моментов, когда слизеринцы могли пропустить удар. Или неприятность в виде того, что один из бладжеров всё-таки ударил одного из игроков по селезенке. Но все это меркло по сравнению с результатом пятьдесят очков против десяти в пользу родного факультета. Оставалось совсем немного времени, и всего-то нужно было поймать снитч. Золотого негодяя, который все никак не хотел оставаться в руках серебристо-зеленой сборной.       Кажется, Флоренс искусала все свои ногти, придавая тем облупленный вид. Северус, напротив, как обычно восседал с отрешенным видом. Она лишь замечала, как его темные радужки наблюдают за положением игры, но свои впечатления он озвучивать не намеревался.       — Флоренс, — старший брат подозвал слизеринку, чтобы та чуть пригнулась к нему. — Не смог отдать тебе вчера твой подарок. С днем рождения, сестра, — он чуть обнял девушку, вкладывая в обмерзшую ладонь небольшую коробочку темного цвета. По всей видимости, в ней была какая-то драгоценность. Сережки или медальон. Что-то в этом роде.       — Как неожиданно, — тепло улыбнулась слизеринка, вглядываясь в лицо Северуса. — Спасибо.       Флоренс практически развязала ленту, обвязывающую подарок, как вдруг толпа вскрикнула, и девушка проследила за взором остальных. Её виду открылась неприятная картина, как фигура одного из игроков со свистом летела вниз.       Ей потребовалась ровно секунда, чтобы с ужасом осознать, кому принадлежала доля размозжить свой череп о травяное покрытие поля.       Внутренний порыв заставил слизеринку вскочить, облокачиваясь о перила. Костяшки на руках побелели настолько, что могли сравниться, разве что с бледным лицом Снейп. Она продолжала следить за тем, как Блэк летел вниз, сглатывая ком переживаний и опасений. Флоренс продолжала повторять про себя фразу, гарантирующую, что все будет в порядке. С ним все будет в порядке. Он не разобьется.       Снейп посчитала все происходящее вокруг личным кошмаром. Сердце воспроизводило кульбиты небывалой мощности, подгоняя к горлу тошноту. Она не могла представить себе своё состояние, если с ним что-то случится. Слизеринка вечно клялась Мерлином, Салазаром, да-кем-угодно, что будет только рада, если мир избавится от этого заносчивого слизняка. Но теперь она стоит, покрытая пеленой ужаса, цепко вжимаясь в древесину, не в силах оторвать взгляда от того, как самый невозможный человек в её жизни, буквально, устраивает прелюдию со смертью. Глаза щиплет от горячих слез, и она смаргивает. Нижняя губа начинает покрываться свежей раной от того, как сильно она прокусила кожицу. Каждая конечность дрожит, а органы скручиваются в тугой узел волнения.       Только не он. Пожалуйста, кто угодно. Только не он.       Наконец, как по велению чуда, Блэк выравнивается в воздухе, почти повиснув на древке метлы, удерживая рукоять мертвой хваткой. Толпа с замиранием сердца выжидает, пока комментатор не скажет своего решающего слова.       — Регулус Блэк поймал снитч! — прокричал во всё горло мальчуган лет пятнадцати, пребывая в обескураженном состоянии. — Регулус Блэк приносит победу Слизерину! Слизерин становится победителем сегодняшнего матча!       Толпа взрывается, и Флоренс подхватывает этот всеобщий азарт от победы. Она облегченно выдыхает, не переставая хлопать в ладоши. Кажется, что это была её личная победа. Она смогла пережить эти несколько минут кромешного ужаса. Девушка оборачивается, ловя на себе презрительный взгляд Северуса.       — Что? — недоуменно спрашивает Флоренс, смахивая локон волос за спину.       — Не знал, что ты так сильно увлекаешься квиддичем, — отметил тот, сузив глаза.       К щекам Снейп прибегла краснота, и она, отмахнувшись, отвечает:       — Мы ведь должны болеть за свою команду, разве нет?       В ответ Северус лишь пожимает плечами, явно неудовлетворенный ответом сестры. Но она не обращает на это никакого внимания.       Всё её нутро кричит о том, что нужно найти Блэка. Она не знала, что скажет ему. И, вообще, требовались ли какие-то слова, чтобы описать всю степень её чувств? Они были противоречивые, настойчивые, не сулящие ничего хорошего. Но они принадлежали ей. От этих эмоций не было укрытия. Как бы она не пыталась внушить самой себе сегодняшним утром, что ей нужно делать вид, что между ними ничего не происходит, этот план не работал. Как не работало и то, что она пыталась отмахнуться от того, что внутри зарождалось нечто, непохожее на её привычные чувства. Снейп ощущала, что по отношению к Блэку она становилась трепетной. Понимающей, волнующейся и нуждающейся. Ей было просто необходимо почувствовать его всем своим естеством.       Не говоря и единого слова.       Просто быть рядом.       Подошва ботинок отбивалась от влажной травы, желая поскорее привести свою обладательницу в намеченное место. Флоренс искала глазами знакомую тёмную макушку в толпе. И она заметила.       Блэк стоял изможденный посреди поля. На его лице покоилась привычная улыбка и кошачий прищур. На миг Снейп остановилась, чтобы прийти в себя. Она старалась осознать, не кажется ли ей то, что происходит напротив, плодом её воображения. Это как прибывать в состоянии аффекта, когда перед глазами воссоздаются такие странные вещи, от которых градом стекает пот, а тело стекленеет. Если бы. То, что было отмечено тёмно-синими радужками, было вполне себе реальным.       Слизеринка ступила вперед, стараясь внушить себе мужество и стойкость. Она просто пройдёт мимо и даже не посмотрит.       Не посмотрит туда, где сейчас находились руки Блэка, обнимающего Офелию, прижимая к себе. Блондинка утопала в объятиях брюнета, наслаждаясь тем, что его ладони покоились на её талии.       Флоренс не разобрала то, о чем они говорили. Лишь обрывки фраз доносились до её слуха. Что-то вроде: «ты был великолепен», «я нисколько не сомневалась в том, что ты поймаешь снитч», «я так волновалась за тебя!».       Снейп напрягла каждый мускул на лице, с силой прикусывая щёки изнутри.       Никто ведь не сможет причинить тебе боль?       Верно?

***

      Блэк ещё долго ликовал после ошеломительной победы в матче против аутсайдеров Пуффендуйцев. Регулус всегда считал, что лучшая разрядка для восполнения жизненного баланса — резвая игра на поле. Если не считать того факта, что он чуть не разбил все свои кости в крошево, рассекая на приличной высоте. Но все это меркло по сравнению со сладким привкусом победы, которую можно было смаковать ещё несколько дней, придаваясь хвальбе собственных усилий и навыков. Наверное, он уже слегка устал от вечных кивков в ответ на комплименты. Практически каждый в этой школе не мог удержаться, подходя к нему лично, похлопывая по плечу, и говоря о том, как круто тот держался на метле. И, несмотря на тягучую лесть, льющуюся по ушным раковинам, словно патока, ему было приятно.       Потому что это было полностью оправдано результатами матча. Разумеется, не обошлось без нескольких красоток, который караулили его между занятий, чтобы затащить в укромный уголок и предложить настоящую награду для победителя. Но к собственному удивлению, Блэка все это не интересовало от слова совсем. Он вежливо отказывал тем, кто не перегибал палку, смиренно удаляясь. Особо настойчивым дамам Блэк давал понять лишь одним яростным взглядом то, что он не находит ничего интересного во времяпровождении с девицами подобного типа.       Регулус совершенно не понимал, откуда в нём такая непомерная тяга к постоянным отказам на предложения перепихнуться. Но он дал себе слово быть честным с самим собой. И гребанная внутренняя истина подговаривала его не совершать ошибок, предавая ту, о ком были все его мысли в последнее время.       Так продолжалось несколько недель. Может быть, две или уже три. Блэк уже сбился со счёта. Именно столько времени Снейп игнорировала его. В первые дни ему казалось, что в ней просто бьётся чувство страха за то, что произошло. Но зная эту невыносимую стерву, он бился об заклад, как она ещё не вынесла ему мозг своими тирадами о чём угодно. А слизеринка просто испарилась из его жизни. Вот так, в один миг. Щелчок пальцев, и она растворилась в гулком замке, забирая с собой любую надежду на разговор.       Не то чтобы Блэк страдал от этого. Какой щенячий бред. Она точно была последней в его жизни, о ком он мог натурально пострадать, ревя в подушку. Вообще-то, Регулус изначально старался следовать плану, делая вид, будто ничего не произошло. Ему точно не нужны были сейчас эти розовые сопли, клятвы о вечном союзе и прочая херня, что вдалбливают девчонкам после первого секса. Слизеринец не желал кому-то принадлежать, и хотел сразу расставить ориентиры, чтобы Снейп не заигралась и не надумала себе лишнего.       И ведь сучка не надумала. Вновь решила, что она самая умная в этой чёртовой школе, и может распоряжаться жизнями других без каких-либо проблем.       Задело ли это Блэка? Нет.       В первую неделю он даже радовался тому, что она лишний раз подтвердила статус умной ведьмы, и не стала за ним таскаться, клепая на то, что между ними были свои гребанные клише. Он упивался наслаждением от того, что не возникло сложностей с тем, что именно он лишил её невинности. Блэк никак не желал брать на себя ещё больше ответственностей, чем те, что ему уже пришлось взвалить на свои плечи.       Но, к его собственному удивлению, он не чувствовал себя гадко. Не ощущал прилива презренности к самому себе после того, что произошло между ним и полукровкой. Блэк постепенно приходил к осознанию, что все случилось так, как и должно было быть. Он интересовался Снейп. Давно. Она пробуждала в нем разные эмоции, но каждая по-своему будоражила его рассудок.       Блэк хотел Флоренс. Желал заполучить её.       Не обязательно в сексуальном плане. Ему просто нужна была она. На каком-то собственном извращенном уровне хотения. Все это невозможно было предать анализу, рассуждениям и раздумьям. И, когда он получил то, что желал, ему стало спокойнее.       Так прошла его первая неделя.       Отрицание.       На второй неделе ему стало не по себе. Раздражение настигало его постепенно, прокрадываясь в самые потаенные углы разума. Ему становилось тошно от того, с какой периодичностью образ Снейп всплывает в его голове. Это были самые разные мысли. От того, где она сейчас могла находиться до тех, где фигурировало её полуголое тело. Блять. Он просто постепенно сходил с ума. Блэк уже успел отдать дань тому времени, когда он довольствовался собственным безразличием.       Сейчас же все мысли душили его, завязывая тугую петлю неудовлетворения на собственной шее.       Снейп не пришла ни на одно чертово патрулирование, ссылаясь на то, что она приболела. Стерва даже не сказала об этом лично. Прислала какую-то девку, и та промямлила эту чушь.       Ахуение.       На собрание старост он также не замечал копну волос шоколадного оттенка. Её блаженная подружка, поджимая губы, сообщала о том, что Флоренс не сможет присутствовать на собрании по личным причинам.       Двойная порция ахуения.       Они, блять, все просто издевались над ним.       Его выворачивало наизнанку от того, как сильно он желал разобраться с тем, почему она его игнорирует. И одновременно он хотел затолкать эти безрассудные и глупые размышления подальше, лишь бы не натворить чего-то похлеще.       Так прошла вторая неделя.       Торг.       Наступила середина ноября. Блэк мечтал уничтожить всё на своём пути.       Он почти удержал себя от порыва расколоть череп Петтигрю, когда тот заглядывал в рот Снейп в библиотеке. Та лишь хлопала своими блядски-красивыми-до-невозможности ресницами в ответ на ребячество гриффиндорца. Они сидели вдвоем за небольшим столом, вчитываясь в какой-то толстый фолиант. До Блэка дошли слухи, что слизеринка готовила Петтигрю к зачету по Травологии. Тупоголовый ублюдок.       Не то чтобы Блэк следил за ними.       Что за вздор.       Библиотека — общественное место, и Регулус имел полное право посещать её в любое свободное время. Так совпало, что именно в этот день там оказалась она.       Слизеринец расположился неподалеку, делая вид, что усиленно разглядывал содержимое своего учебника. На самом деле, он ни разу должным образом не взглянул ни в одну из строк. Просто листал наобум, создавая видимость, что он занят.       Его зрачки серебристого оттенка неотрывно следили за каждым движением Снейп. Она выглядела более, чем здоровой. Что сейчас, восседая на стуле рядом с нищенкой. Что в Большом Зале, когда села нарочито близко к Северусу, чтобы Блэк точно не потревожил её покой. Снейп просчитала каждый свой шаг. Вплоть до того, что первая вылетала из учебных классов, оставляя Регулуса без единого шанса догнать её.       Да он бы и не стал.       Не стал бы этого делать три недели назад.       Сейчас он просто мечтал вколачивать девчонку в стену, требуя у неё ответы. Какого хрена она позволяла себе играться с ним, выводя его на противоречивые эмоции? Кем она себя, блять, возомнила.       Так прошла ещё одна бесполезная ноябрьская неделя.       Блэк осознал, что пришёл к стадии принятия.       С этой мыслью он смиренно выжидал минуты, когда в коридоре должна была появиться полукровка. Это было его гештальтом, который следовало бы поскорее закрыть, лишь бы это не терзало его сердце.       Блэк уловил женскую фигуру ещё вдалеке. Снейп вышагивала спокойно, по традиции выпрямляя спину до хруста в позвонках. Слизеринец ухватил её запястья, притягивая девушку ближе к себе, заталкивая в заброшенный класс. Полки, обтянутые пылью и загроможденные учебниками, гласили о том, что класс принадлежал в прошлом преподавателю Чар.       Он впихнул слизеринку в дверной проем, закрывая за собой дверь. Бросив палочкой на стены заглушающее заклинание, Регулус принялся выпытывать из ведьмы ответы.       — Что за?.. — пискнула Флоренс, оборачиваясь. Увидев напротив Блэка, слизеринка заняла оборонительную позицию, обнимая себя руками. Лицо не выражало ни единой эмоции, лишь поджатые губы гласили о том, что она была недовольна. Но кого это волновало?       — Что за игры ты устроила, Снейп? — он прищурился, а голос звучал твердо, с толикой ярости. Он слишком долго бегал за ней, посему не даст ей ни единой попытки на побег.       — Не понимаю о чём ты, — она вздернула головой, на манеру самодовольной суки. Ничего нового. Он не поведется на этот дешевый спектакль актрисы-недоучки.       — Хватит ебать мой мозг! — не выдержал слизеринец, вскинув руки. Он орал так громко на неё, что если бы не заглушка, то их услышал каждый зевака в коридоре. Но все это меркло по сравнению с тем, какая стихия бушевала у него внутри. — Какого черта я должен выискивать тебя по замку, словно малолетка? Не отбила ещё свои красивые ноги, убегая от меня?       От своеобразного комплимента щеки девушки налились краской, а от былой бойкости почти не осталось следа. Снейп прочистила горло, стараясь казаться более спокойной, нежели она себя ощущала.       — Должно быть, ты перепутал меня со своей когтевранской подружкой, — в голосе отчетливо читались нотки ревности, и это почти растопило пыл слизеринца, но он слишком злился на неё, чтобы спускать все на самотек. — Я, вообще-то, не ношу синий галстук, — она продемонстрировала столь очевидный факт путем болтовней своего зеленого элемента одежды перед носом Регулуса.       — Я не спал с Офелией.       — Отлично. Мне сразу стало легче, — сарказм — её второе имя.       — Послушай, — Блэк сделал шаг вперед, но Флоренс не ступила назад. Лишь наблюдала за каждым его движением своим глубоко-синим взором. Салазар, он и забыл, как давно ощущал на себе внимание её глаз. — Я не трахался с ней. Ты меня поняла? — он вскинул указательный палец вперед, указывая прямо на полукровку. — Я не общаюсь с ней, всячески избегаю. Единственная, за кем я бегаю, ведет себя сейчас, как последняя сука.       Он практически задыхался от того, как быстро проговорил свою речь. Такое чувство, что это ему следовало оправдаться в своих проступках перед ней. Но, быть может, и этому было место. Блэк поймал себя на мысли, что именно он спровоцировал такое поведение у слизеринской ведьмы.       — Да? — с вывозом бросила Флоренс, вынуждая продолжать спор. — На поле ты был более разговорчивым, сжимая её задницу.       Теперь её лицо сбросило с себя всю завесу из притворности. Теперь она выглядела настоящей, без поддельных эмоций. Не было этой невыносимой маски, которая въелась в мясо, облачая безразличие. Сейчас же Снейп вся пестрила раздражением, и это было лучшее, что мог наблюдать Блэк за последний месяц. Лучшим было только то, как она извивалась под ним.       Плечи Флоренс вздымались так часто и сильно, что, казалось, они смогут сломаться под гнетом её злости. Оттенок глаз потемнел, и теперь роговица была похожа на цвет Чёрного озера, способного утащить на дно любого, кто посмеет нарушить беспокойные воды. Сейчас Снейп была настолько напряжена, что смогла бы утопить Блэка в пучине своей ненависти. Но брюнет не был из трусливого десятка. Ему было под силу обуздать разбушевавшиеся волны её шаткого состояния.       — Снейп, тебе просто ахуеть, как идёт ревность, — он подошёл ещё ближе, протягивая ладонь к её подбородку, притягивая к себе. Дыхание слизеринки чувствовалось раскаленной сталью по коже. — Но, кажется, ты перебарщиваешь, — Блэк взглянул прямо в её глаза, чтобы та смогла найти в них отблески истины. — Что мне нужно было сделать? Отбросить её, словно она прокаженная?       — Да.       Живое воплощение категоричности. Ни шанса на помилование. Если резать, так с корнем.       Невозможная.       До одури невыносимая ведьма.       Блэк притянул Снейп ещё ближе к себе. Ему хватило всего несколько секунд, прежде чем он поддался, накрывая её губы своими губами.       Этот поцелуй ощущался белым флагом в разгар военного сражения.       Блэку приносило огромное удовольствие наблюдать за тем, как девчонка пытается настоять на своем. Внушить мысль о его неправоте. Снова вывернуть все в свою сторону, нашептывая ему о том, что права здесь только она. И он бы позволил ей переиграть всё на свой лад. Как обычно. Потому, что Блэк и вправду проебался. Но он был чёртовым эгоистом, идущим на поводу у своих самых сокровенных желаний. И сейчас он желал всего лишь унять всю спесь из ревности, недоверия и ярости из тела слизеринки. Не то, чтобы он спал и видел, как Снейп начнёт ему доверять. Просто очередной порыв подсказал ему, что так будет правильно. Правильным будет решить этот вопрос более приятным способом, нежели насилие над барабанными перепонками, пока они будут выяснять отношения, срываясь на крик.       Чувственный язык Флоренс выводил узоры по нёбу Блэка, заставляя рвано выдыхать в рот, хрипло постанывая. Брюнет придерживал фигуру девушки, ладонями блуждая по пояснице слизеринки. Левая рука комкала ткань юбки, приподнимая. Ему было необходимо вновь ощутить мягкость её кожи.       Блэк нуждался в Снейп сильнее, чем мог себе признаться.       — Твой рот выглядит изящнее, когда ты занята делами поинтереснее, — слизеринец прошептал эти слова, почти не разрывая поцелуя. Лишь слегка отстранился от губ Флоренс, прижимаясь своим носом к её. — Задумайся над этим.       — Это была разовая акция, Блэк, — Снейп отпихнула брюнета, выстраивая дистанцию между ними своими ладонями. — Не думай, что ты постоянно сможешь затыкать меня таким образом, — слизеринка закатила глаза, слизывая с губ остатки миндального привкуса.       — Уверена? — он поддался вперед, испытывая. С его лица не спадала самодовольная ухмылка, а глаза рьяно следили за вздымавшейся грудью. Девчонка нервничала.       — Более чем, — отрезала ведьма, отступая в сторону.       Флоренс чувствовала себя слегка скованно, пребывая в остаточной эйфории после их своеобразного диалога. Девушка поправляла форму, разглаживая юбку от складок. Она никак не могла набраться смелости, чтобы взглянуть в лицо Блэку. Спорить с ним было куда легче, чем целоваться. Это она уяснила для себя ещё давно, и никак не могла привыкнуть к тому, что их отношения обрастали новыми витиеватыми свойствами. Если то, что происходило между ними вообще можно было назвать отношениями.       Флоренс ещё предстояли долгие часы рассуждений, самоанализа и итоговых рассуждений, прежде чем понять, во что она вляпалась.       — Скоро начнётся урок, — Снейп озвучила общеизвестный факт вслух, чтобы как-то разбавить затянувшуюся тишину. — Я пойду? — фраза больше походила на просьбу. За это она уже дала себе парочку мысленных пощёчин.       — Я тебя не держу, — пожав плечами, ответил Блэк.       Его голос источал равнодушие, граничащее с привычной отдаленностью. Но выражение лица выдавало то, что Блэк юлил. Он бы задержал её ещё на несколько десятков часов, но ему не стоило скармливать Снейп призрачные надежды. Слизеринка должна понимать, что она никогда не сможет удержать его около себя. Даже, если она почти блять приковала его к себе, он никогда не признается. Так было проще для всех.       Прежде всего, для нее самой.       В ответ на его слова, Флоренс одарила Блэка самым яростным взглядом из всех возможных. Он безотрывно следил, как она покидает двери заброшенного класса. Снейп явно приняла во внимание его негласные условия.       Но Блэк был уверен, что она вела двойную игру, создавая свои правила.

***

      Тревога расходилась по конечностям болезненными покалываниями. Адреналин гнал по венам густой магмой, обжигая каждую артерию. Флоренс уже несколько раз посмотрела на настенные часы в ожидании. Девушка, кажется, распотрошила свою ротовую полость изнутри, прикусывая нежную кожицу. Стресс достигал своего апогея, и слизеринка не переставала справляться с ним своими привычными способами.       Переминаясь с ноги на ноги, она выжидала минуты до начала своей расплаты. Не то, чтобы её вгоняла в ужас одна только мысль об отработках. Снейп уже бывала на подобных мероприятиях, начищая спортивный инвентарь. В этом уж точно не было ничего страшного.       К горлу подкатывал ком от осознания, кто будет проводить сию отработку.       Профессор Малум стал новым ночным кошмаром для Флоренс Снейп. Мужчина предпочел внести свою лепту в вопрос перевоспитания неугодной ученицы.       Несколькими часами ранее.       — Профессор Малум, я не собираюсь выполнять практические задания подобного типа, — рассвирепела Снейп, поднимаясь со своего места. Её руки впивались в край парты, а глаза цеплялись за нахальную улыбку преподавателя. Он действительно издевался. И, прежде всего, над ней.       — Кажется, Вы забыли, что в этом классе указания даёте не Вы, юная мисс, — рот Джозефа был искривлен в подобие оскала. Несмотря на то, что голос его был ровным и хладным, являясь олицетворением ледника айсберга, взгляд был неумолимо жестоким и свирепым, словно дыхание дракона. — Займите своё место.       — Нет! — настаивала на своём Флоренс, не думая даже двигаться с места. — То, что Вы преподаете нам, идёт в полный разрез с тем, чему мы должны обучаться!       — Вы потеряли слух, Снейп? — мужчина расхаживал по классу, продолжая метать молнии в то место, где находилась недовольная слизеринка. — Или вновь витали в облаках, когда на первом занятии я предупредил, что моя программа будет полностью отличаться от той, что вам преподавал профессор Магнатус, — Малум резко обернулся, переводя внимание на остальных учеников, что смиренно выслушивали эту перебранку, не смея ей воспрепятствовать. — Кто-нибудь ещё может подтвердить, что я не предупреждал каждого сидящего в классе о своих намерениях?       Все слизеринцы опустили свои шеи, пряча головы. В глубине души Флоренс лелеяла надежду на то, что Блэк сможет поддержать её порыв восстановить справедливость, но слизеринец никак не комментировал сложившуюся ситуацию, лишь изредка перешептывался с девушкой, сидящей с брюнетом за одной партой. Снейп почувствовала, как укол разочарования вонзается в плоть, снабжая организм фрустрацией.       — Вот видите, — Малум развел руками, поджимая губы, — никто не противится получению знаний, кроме Вас.       — Вы не имеете никакого права заставлять нас применять Непростительные.       — Снейп, да заткнись ты уже, — вмешался Блэк, тяжело вздыхая, и откидываясь на своем стуле. При всей своей небрежной позе и нарочитом безразличии, слизеринец источал гневность и недовольство сей ситуации. К чёрту его. К чёрту всех. — Хватит строить из себя благодетеля.       Флоренс почти разглядела в его глазах негласный посыл, но не смогла разобрать, что именно имели в виду огоньки, пляшущие на каймах ртутных радужек.       — Но профессор Дамблдор!..       — Профессора Дамблдора здесь нет! — взревел преподаватель, пригвождая со всей силы обе руки о древесный стол, сопровождая свой жест звонким хлопком. — И он не является преподавателем Защиты от Тёмных Искусств, дорогуша. Так что я настоятельно рекомендую Вам, наконец, закрыть свой рот, внимательно слушая то, что буду говорить я. Я доходчиво объясняю? Я не позволю, чтобы какая-то соплячка смела перечить мне, срывая урок. Вы уже на славу постарались, выбивая себе место в первых рядах на моих отработках после уроков.       Снейп уяснила для себя многое. И теперь ненавидела себя за свой порыв на уроке. Кто тянул её за язык, заставляя спорить с этим гнусным учителем? Лучше бы слизеринка послушалась Блэка и заткнулась, как он советовал. Быть может, сейчас её жизнь ощущалась в стократ спокойнее. Но вместо былой размеренности, появилась неиссякаемая тревога, с которой невозможно было справиться.       Будь, что будет.       Что такого страшного может сделать профессор Малум? Заставит её выписывать конспект до той поры, пока не отсохнет рука? Ничего страшного. Бывало и хуже.       Дождавшись, пока стрелка часов отобьёт восемь часов вечера, Флоренс, прочистив горло, постучала в дверь. Ответа на отбивы ладонью не последовало. Слизеринка расценила данный жест, как молчаливое приглашение войти.       Снейп аккуратно отворила дверь, переступая порог личного кабинета преподавателя. В его обители были зажжены свечи, пуская по комнате свет от языков пламени. Но даже это подобие освещенности не унимало того, что атмосфера здесь царила поистине жуткая. Интерьер был отточен под минимализм в тёмных тонах. Лишь стены были увешаны несколькими страницами из газетных вырезок. На одной из таких была статья о громком нападении на маглов в тридцатых годах. Колдография пестрила вспышками, и Флоренс едва смогла уловить внешние черты виновника: волосы подобны жидкой платине, а взгляд хмурый и голубоглазый, приправленный хитростью.       — Наконец, Вы явились без опозданий, мисс Снейп, — статный голос преподавателя перебил разглядывание заголовков. — Присаживайтесь, — кивком головы тот указал на место перед его учительским столом.       Флоренс, не сказав ни единого слова, присела туда, где было велено расположиться. На поверхности парты ничего не лежало, и слизеринка могла только догадываться, что для неё уготовил Малум.       — Все ещё считаете меня монстром? — вопрос прозвучал оглушительно, заставляя Снейп нервничать ещё сильнее. Было опасно заводить с профессором подобного типа разговоры, но не отвечать было бы ещё более неуважительно.       — Я не считаю Вас монстром, сэр, — девушка старалась звучать, как можно более дружелюбно, чтобы не размыть тонкую грань спокойствия. — Но Ваши методы обучения… они слегка нетипичны для нашей школы, — Флоренс обходила острые углы, добавляя в свою речь более снисходительные обороты.       — Вы должны понимать, что защита — это, прежде всего, нападение. Простая истина, мисс Снейп. И кто знает, когда она сможет понадобиться. Будет, куда более действенно, если именно в Хогвартсе Вас научат обороняться, — Малум звучал непринужденно. Мужчина отпил из своего кубка, отбивая по металлическому орнаменту мелодичный ритм.       — Мы живем в безопасном мире, сэр. Не думаю, что мне когда-либо выпадет шанс обороняться с помощью Непростительных заклятий, — возражала Флоренс, но делала это вновь мягче, чем тогда, в классе.       — Да, конечно, — ответил Малум с насмешкой в голосе.       Затем профессор встал со своего места, забирая со своего стола некий предмет, что поблескивал в полумраке. Подойдя к слизеринке, он протянул ей руку, в которой лежала загадочная вещь.       — Что это? — с опаской спросила слизеринка, забирая то, что вручал ей мужчина.       Это был гоблинский клинок. Флоренс никогда не доводилось видеть сию разновидность холодного оружия вживую. Она лишь читала несколько книг, в которых фигурировала информация о гоблинах. Строки ведали ей о том, что магические существа данной расы были способны изготавливать оружия небывалой магической мощности. Следы на коже от подобного острия не проходили бесследно, оставляя на теле долговременные шрамы.       — Этот предмет научит Вас, юная леди, понять те самые простые жизненные истины, — Малум наклонился чуть ближе. У Снейп перехватило дыхание от того, как змеиные радужки блуждали по её коже. — Если Вы думаете, что опасность не сможет настигнуть Вас врасплох, то я хочу показать, что Вы глубоко заблуждаетесь. Мир не так радужен и безопасен, каким Вы его видите. Зло всегда бродит за вами по пятам.       Внутренности Снейп стекленели от гнета произнесенных слов. Малум выглядел устрашающе в своей беспечности. Он говорил так расслабленно и спокойно о жутких вещах, что впору было подумать о том, что он и есть то самое зло. Но ведь в Хогвартсе не может быть ничего опасного. Подобная данность была сродни сюрреализму. Да, это просто бред.       Сейчас профессор проведет воспитательную беседу и Флоренс забудет об этой отработке.       — Империо, — взмахнув палочкой, Малум произнёс заклинание. — Я хочу, чтобы Вы, мисс Снейп, написали одну фразу. Грязнокровки всегда должны подчиняться чистокровным. Клинком на своей руке.       Глаза Флоренс выражали абсолютную пустоту. Будто перед ней ничего не существовало, и не нужно было на чём-то заострять внимание. Девушка бездумно обхватила рукоять клинка ладонью, опуская остриё прямо к нежной плоти.       Она не чувствовала боли, пока лезвие пронзало верхний слой эпидермиса, озаряя миру вкрапления её алой крови. Грязной крови. Эмоции не брали над ней верх. Даже в тот момент, когда она выводила каждую букву острым наконечником, ей было все равно.       Снейп подверглась заклятию принуждения. Теперь ей оставалось лишь следовать приказам Малума.       Она могла бы задуматься над тем, какой же наивной была, раз думала о том, что Малум сможет просто так её отпустить. Но в данную секунду разум девушки ей не принадлежал. Снейп никогда не желала стать чьей-то марионеткой. Судьба распорядилась иначе, выдавая не желаемое за действительность.       Мир действительно не был окрашен радужными красками.       Он пестрил кровавыми реками.