Love Me Tender/Table for Two

      Расставание задержалось на три дня, Брюс мог бы приехать раньше, но как-то до конца не верил тому, что вообще происходит. Снова приносит пакет с продуктами и пирогом, приготовленным Альфредом. Джокер на вид выглядит более бодрым, но не в той степени, что он в состоянии прыгать и веселиться, а более живым. Вновь встречает мягким объятием. Перекусывает принесенной едой, сидя вместе с молчаливым Бэтменом за столом. ― Бэтс, раз уж ты здесь, ― зеленоволосый делает глоток чая и переводит взгляд на голубые глаза. ― Можно тебя попросить об одной услуге? Ничего опасного не замышляю, все в благих целях. ― Говори.       Джокер отставил стакан в сторону, затеребил руками, щелкая костяшками, всем видом показывал, что он от чего нервничает. Так не похоже на него. Сначала деньги, детский искренний восторг, теперь это. ― Помоги мне постоять под душем. Уже не знаю, когда последний раз там бывал и чувствую, что от меня так сильно несет, что все живое в ближайшем квартале погибло. Ты же поможешь мне? Просто, подержишь меня, остальное я сам. Там очень скользко, а своим ногам уже не доверяю.       Не моргая, Бэтмен старается незаметно нервно сглотнуть от услышанного, таращась на жалостные вопросительные зеленые глаза. Опять не обдумывая и не представляя, что сейчас будет делать, Брюс кивает, соглашаясь, от чего Джокер растягивается в улыбке, довольно щурясь. Почему это так безумно? Направился в темный коридор квартиры за подпрыгивающим человеком в свитере, отходя от коматозного состояния. С каждым шагом душащий запах тяжелой сырости усиливался сильнее.       Ванная комната, если данное помещение вообще можно было так назвать, с пятнами крови на разбитом кафеле и плесенью. С потолка на стенах застыли зеленые подтеки, зеркало разбито, тусклая лампочка с белым светом периодически мигает. В раковине также старая бордовая плазма, комки зеленых волос, неизвестно, выпавших или выдранных в приступе, а еще какие-то маленькие корявые белые свертки, отдаленно напоминавшие высушенную кожу. Картина безнадеги, как из фильмов с драматичным сюжетом.       Бэтмен начал помогать ему со слоями одежды. Из-за снятых носков от соприкосновения белых ступень, с темными пальцами, с холодным чуть влажным кафелем все вены напряглись, сухожилия сильнее больше выступили. Очередь штанов. Первое, что Бэтс заметил анорексично худые ноги, острые колени. Кожа более бледная, хотя куда еще. Все в царапинах от ногтей, скоплениях синяков с крапинами в центре от шприцов. Такие же рваные пятна как на лице. Из-под длинного свитера торчат трусы, которые теперь стали для него огромными, и резинка еле держится на тазовых костях, намериваясь сползти окончательно. Маленькие символы летучей мыши, Бэтса подобное раздражает. Джокер лишь усмехается. ― Хочешь, подарю тебе такие же, только со мной на Рождество?       Брюс выпрямляется, хмурясь еще больше, смотрит в опьянённые зеленые глаза с красной окантовкой. Голубоглазый хватает за края свитера и со злобой снимает его. Свитер кажется невероятно громадным и тяжелым. Появляется костлявый еще более угловатый торс, сразу покрывающийся мурашками, на котором теперь видно все волокна дистрофических мышц. В местах шрамов, оставленных Бэтменом, кожа наиболее уродливо скукожилась. Теперь его тело кажется миниатюрным, вдвойне. Вся дерма в страшных пятнах, от которых становится не по себе. Жареные в адском фритюре куски кровяного мяса. Можно сказать, будто у него СПИД или рак, из-за чего все тело усыпалось саркомами, но это уж явно неверные диагнозы. Из-под боксёров, которые на нем больше похожи на семейные с тремя иксами, где-то внизу вылезают темные зеленые волосы, тянущиеся вверх по впалому животу. Белое тело все трясется от холода, опирается об руку Бэтса, улыбается и издает смешок, содрогается от каждого вздоха. Кривая рука хватает мочалку, от которой сразу потянуло затхлостью. Ручка крана проворачивается под ладонью, не поддается. Улыбка все еще на лице, то ли от необычности всей ситуации, то ли, чтобы хоть как-то сохранить положительный настрой. Он сгорблен, с прижатыми к шее плечами, дабы сберечь тепло. Держится за руку Брюса как за поручень, переставляет ноги, обтерев ступни о голени, вращает кран снова, ничего не выходит. Совсем нет сил. Бэтмен сам включает воду, которая через несколько мгновений бульканья и чавканья, все-таки полилась, холодная и ржавая. Почему она вообще есть, если в этом доме никто не живет. Возможно, здесь проходила важная линия, или кто-то поблизости занимался махинациями с отмытыми деньгами. Она льётся слабым напором, приобретая нормальный цвет, льется на сальные волосы, на пятнистую спину, растекаясь под босые ноги, брызжет на черные сапоги. Дотягивается до шампуня, почти поскальзываясь. Брюс поднимает слабое тело, прижимая к себе одной рукой, тот вцепляется своими в мышь, прилагая все усилия. Джокер не моргает, улыбки нет, лицо застыло, будто заледенело от холода. Бэтс отключает мерзкую воду, намыливает такую же противную губку, зеленоволосый все еще застыл, лишь смотрит на нее, потом в голубые глаза, на лежащее на полу белье, повторяет осмотр еще раз, немного отстраняется. Выглядит таким дереалистичным, а потом выдает: ― Надеюсь, ты бывал в общих душевых, ― улыбается, от чего губы трескаются и кровоточат. Облизывает их.       Никак не может справиться с огромными боксерами, пальцы с черными ногтями не желают слушаться, будто их парализовало. Оттягивает резинку, и они с лёгкостью скатываются на мокрый пол, усмехается. Перешагивает через белье, качаясь. Бэтмен старается не смотреть на копну темно-зеленных волос внизу. ― Хах. Знаешь, вот смотрю на них и почему-то вспомнилась шутка про мыло. Страшно поворачиваться к тебе спиной, а то мало ли, что у тебя на самом деле на уме.       Зеленые глаза похотливо прищуриваются, насколько позволяют слабые мимические мышцы. На минуту показалось, что он стал обычным собой, с вечным сарказмом. Брюс лишь закатывает глаза, поджав губы, берет его за запястье, подтягивает к себе, кладя белую руку к себе на плечо. Тот немного выпрямляется, с довольной улыбкой смотрит из полуприкрытых век в голубые глаза. ― Хочешь потанцевать, мой хороший? ― кладет голову на грудь в костюме, второй рукой обнимает мускулистую спину.       Брюс прижимает холодную мыльную губку к его спине, угловатое тело скукоживается, вцепляется крепче в костюм мыши. Бэтмен утыкается носом в мокрую голову, от которой жутко несет медикаментами с легкой примесью, как Бэтс называет, «его родного запаха», чего-то кисло-сладкого, приятного. Его почти не осталось. Черная перчатка осторожно кладет руку на острые ягодицы, немного сжимает, скорее больше из-за любопытства, сколько в них осталось мяса и как теперь много костей, а не для удовольствия их обоих. Чувствует, как тот все-таки улыбается, не видит из-за спутанных зеленых волос, но ощущает. Снова подтягивает его к себе за пятую точку, куда-то вечно сползает, зеленоволосый полностью выпрямляется и смотрит также пьяно, блаженно растягивая губы. ― Твои глаза. О, мой Лорд, твои глаза, Бэтси. Если бы у меня была вечность, я бы ни на секунду не оторвался от них. Такие чистые. Такие твои.       Сейчас Джокер открыл их полностью, белки перестали быть красными. Он вновь живой. Зрачки сужены на фоне сочно зеленых радужек, насыщающихся цветом, черные точки расширяются слишком рано. Раньше такого не было, Бэтмен его слишком хорошо знает, может тоже из-за странной болезни, она сделала все настолько непривычным. Или он просто решил прекратить контролировать то, что невозможно контролировать. Человек в маске смотрит в темные круги с зеркальным блеском. Ему кажется, что они сейчас сражаются на крыше какой-нибудь готэмской высотки и после решили отдышаться. У него красивые глаза, Бэтмен хочет в этом признаться, сочные, манящие, единственные во всем мире. Даже слегка приоткрывает рот, от вожделения, выдыхая на него теплый воздух. Зеленоволосый, кажется, вовсе перестает дышать, лишь изредка на лицо Брюса наплывает прохладный выдох. Джокер немного приближается к нему, останавливается, утыкаясь своим кончиком носа в острый кончик носа маски. Наверное, он хотел поцеловать Бэтмена, но его заклинило. Он моргает еще раз и еще, глаза тускнеют, краснеют с каждым разом, зрачки сужаются, белые руки слабнут. Брюс ощущает, как тот обмякает, прижимает его к себе сильней. Джокер кладет голову на плечо, целует куда-то в шею, но Бэтс этого не чувствует из-за костюма, он бы хотел это почувствовать, он хотел... ― My darrrrling, ― сказал, словно его накачали наркотиками, белые ноги опять намериваются скатиться. Все куда-то исчезло, будто и не было. Вернулась безнадега.       Голубоглазый заново мочит мочалку и пенит ее, вся вода вытекла пока они «танцевали», настраивает душ, поливает голое тело теплой водой. Джокер содрогается от неожиданного перепада температур. ― Оу, а я совсем забыл намочить хорошенько тельце, ― грустно смеется, позволяет Бэтсу обмыть его. Встречается с ним взглядом, похоже, зеленые глаза теперь уныло прячутся от их гляделок. ― Я вымою тебя сам, ― Бэтмен проводит мочалкой по спине, чуть причмокивая пятна. Их чересчур много. ― Эй, Бэтс, не робей. Я не неженка. Три хорошенько, а то сам будешь жаловаться, что от меня мертвечиной несет.       Брюс поворачивается, Джокер ехидно смотрит на него, кажется, повеселел, это хорошо, Бэтс незаметно улыбается, трет все остальное. Подтягивает одну ногу, натирает пятку, потом вторую. Переворачивает. Тот прикладывается к нему спиной, откидывая голову на плечо, и обхватывает левую руку, чтобы не упасть. Проходит по груди, ребрам, ниже, перчатка с мочалкой замедляется. Поверхностно проводит по пенису, по внутренней части бедер, а потом снова вверх и вниз, зацикливаясь на мытье и не замечая, как Джокер обхватывает руку сильнее, как его лицо напрягается, глаза сжимаются, он оскаливается. Кажется, как будто ему больно. Чаще дышит. ― Бэтс, ― просит, но его не слышат.       Бэтс продолжает, поднимается вверх до груди и обратно вниз, обводя тазовые кости, задевая мошонку. ― Бэтс. Бэтс, не надо. Там… Больше, ― берет черную руку и убирает от себя.       Бэтмен смотрит вниз на эрекцию Джокера. Как неловко получилось. Ему стало так неудобно из-за этого, то, что он сделал с ним. Зеленоволосый с зажатыми глазами переворачивается, склонив голову. Брюс думал, что тот будет в какой-то мере счастлив, ведь все его разговоры всегда скатываются в одну пошлую яму, но не ожидал увидеть такой реакции. Теперь ему еще более совестно. Какая странная ситуация, будто два девственника из монастыря разглядели у статуи Мадонны стоячие соски и теперь не знают, что с собой делать. Джокер старается немного от него отодвинуться, выглядит так, словно ему стыдно за свою эрекцию на мышь, переживает ситуацию «не в том месте, не в то время». Сгибается, сжимается, держась одной рукой за черное плечо, вторую опустил вниз. Бэтмен нервно сглатывает, запрокинув в голову, ругая себя, молча, поливает водой макушку, мылит шампунем. Джокер по-прежнему свесил свою, похоже, теперь вовсе не намериваясь ее подымать. Голубоглазый начинает мусолить грязно зеленные, выцветшие от болезни, волосы. Тот немного содрогается, с легким болезненным стоном. Брюс смотрит, как сперма смешивается с пенной водой и утекает в смыв, белая рука все еще висит внизу. Смывает с него пену, осторожно проводит по пятнистой коже. Джокер берет у него лейку и моет руку, потом выключает горячую воду, оставляя ледяную, отдает обратно. ― Я люблю контрастный душ, ― поясняет он, так и не поднимая голову.       Бэтс с неохотой переводит на него поток воды, тот вовсе этого не замечает, перестал дрожать, пропали мурашки, внезапно закалился. Водит лейкой по всему телу, затем по просьбе выключает. С белой кожи стекают капли. Бэтмен ищет взглядом, чем бы его вытереть. ― Где полотенце? ― ответа не последовало, он вообще затих, замер, с тех пор как робко скукожился.       Брюс поднимает мокрую голову за подбородок, глаза расфокусированы, смотрит на них с тревогой, спокойно спрашивает: ― Джокер, где полотенце?       Белое лицо морщится, зеленоволосый вяло мотает головой, поднимает руку с вытянутым указательным пальцем в темный угол. ― Оно там.       Бэтмен закрывает холодную крышку туалета, усаживает его, чтобы он не упал, сам идет за полотенцем. В этом углу остро несло плесенью, висевшая на стене ткань была влажной и протухшей. Брюс едва нашел в темноте вентиляцию и открыл затычку, словно кто-то намеренно ее здесь оставил. Застоявшийся воздух начал уходить. Лицо в маске скривилось от запаха полотенца, как-то не особо хотелось, чтобы оно прикасалось к пятнистой коже. ― Есть другое? ― растянул полотенце и с отвращением смотрит на него.       Тот облокотился на скошенные колени, уткнул голову в руки, потемневшие от воды волосы закрыли лицо. Джокер отрицательно мычит и мотает головой. Мокрые зеленые завитки трясутся из стороны в сторону, забрызгивая пол. Брюс со злобой смотрит на провинившееся полотенце, встряхивая его. Присаживается рядом на одно колено, обтирает конечности, тот наблюдает за задумчивым лицом в маске своими больными глазами сквозь свисающие волосы. Бэтмен осторожно приближается к нижней части. Джокер кладет костлявую руку с черными ногтями на перчатку, дает мыши уверенности, ведет за собой, поднимая вверх. ― Все хорошо, Бэтс, ― улыбается, руки вновь трясутся, глаза красные, быстро бросает взгляд в голубые и тут же отводит. ―Хорошо. ― Есть чистые вещи?       Джокер лишь улыбается и мотает головой. ― Хочешь лайфхак кину? Я переворачиваю бельишко на другую сторону, чтобы выветривалось, и оно снова чистое. Та-да, ― он смеется отрывками, щуря глаза. ― Фу, ― а Бэтмен морщится, чуть улыбаясь.       Джокер от этого «фу» смеется еще больше. Брюс рад слышать его смех, даже такой кривой, немного посмеиваясь вместе с ним. Зеленоволосый прекращает и просто улыбается, трет острые «уши» на шлеме. ― Хороший мышонок.       Смотря на его улыбку, Бэтмен перестает замечать шрамы и пятна, ему становится тепло где-то в груди, это чувство разливается по всему телу, вырываясь наружу. Хочется прижать его к себе, слиться с ним, избавить от этой странной болячки, чтобы он не переставал улыбаться. ― Поможешь мне одеться? ― его руки сползают на скулы, большие пальцы поглаживают единственный незащищенный маской кусок лица. В этом жесте нет ничего вульгарного, даже намека на того, как мог бы подумать Бэтс в начале, а есть лишь что-то трепетное, личное между ними, совсем непонятное для других. Зеленые глаза заново загораются, каким-то радушным весельем, улыбка не сходит. Голубоглазый кивает.       Уходит за одеждой. Смотрит на кучу вещей. Поднимает свитер и долго смотрит на него. Хочется ощутить его на ощупь, прикладывает к лицу. Шерсть мягкая, приятная, от нее веет кисло-сладким, без тошного запаха лекарств. Свитер нравится Бэтсу. Потом поднимает трусы с летучими мышами, от которых появляется улыбка. ― Эй, ты, где там застрял? Мне немного холодно тут вообще-то.       Джокер скрестил руки на груди и указательным пальцем зовет к себе, лицо у него недовольное, хотя в нем все-таки заметна наигранность. Бэтмен ухмыляется, берет одежду и идет его одевать, придерживая, чтобы тот случайно не свалился. Надевает штаны, запихивает их в тонкие носки, сверху еще надевает вязанные. Брюсу кажется, что это та же шерсть, мягкая, с его запахом. Под конец идет свитер, Джокер виляет тельцем и улыбается. ― Мне он нравится. Он мягкий. Хочешь узнать, какой он мягкий? ― зеленые брови вздергиваются, он сидит с таким дурашливым лицом. Хоть Бэтс и знает, какой он приятный, но хочет еще ощутить, в согласии кивает.       Джокер проводит рукой по щеке в маске, потом по другой, щекочет нос и, когда Брюс фыркает, Джокер издает смешок, на что мышь улыбается. Зеленоглазый смеется, а потом резко вцепляется и обнимает. От такого внезапного движения к Бэтмену поступает волнение, вдруг, с ним снова что-то происходит не совсем хорошее. ― Джокер, все хорошо? ― пытается не выдать в голосе нервозность. ― Я совсем забыл, про сюрприз для тебя, ― шепчет в мышиное ухо маски. ― Я приготовил маленький подарочек, так сильно старался. Тебе должно обязательно понравиться, ― отодвигается, держась за плечи, с улыбкой, которая очень нравится Бэтсу. ― Идём?       Брюс надевает на влажную голову шапку и рывком подхватывает невесомое тело себе на руки, от чего тот хихикает, обвивая талию ногами. Взглядом голубых глаз спрашивает, куда нужно направиться. ― Топай на кухню.       Бэтмен наслаждается его запахом, пока идет. Сразу переступив за порог, Джокер спрыгивает и летит к холодильнику, выпрямляя руки-крылья. Оттуда он достает закрытую крышкой кастрюлю. Несет ее так, будто в ней лежит груда кирпичей, с грохотом ставит на плиту разогревать. ― Садись за стол и не подглядывай, ― он пригрозил пальцем и потом безболезненно ткнул им в голубой глаз, хихикая.       Он укрыл собой кастрюлю, чтобы не показывать всех действий, мешал что-то ложкой, перепрыгивая с одной ноги на другую. Мычал старую мелодию времен начала рок-н-ролла, пританцовывая. Бэтмену нравилось то, что тот делал. Возникло странное желание запечатлеть такого Джокера и потом хранить в коробке с самыми лучшими воспоминаниями. Брюс включил камеру на маске, замыкающую все, что он видел. Человек в свитере развернулся на пятке и прорисованными шагами направился к мыши, воткнул в розетку радиоприемник. Комнату заполнили тихие звуки той же мелодии, что напивал зеленоволосый, немного прибавил громкости и, танцуя, поскакал обратно. Музыка, довольно-таки известная, негромко звучала, дополняя атмосферу. Мужчина нарезает хлеб, достает сладости, купленные Бэтсом, несет все на стол. Заканчивает мешать, выключает газ, стряхивает с тарелок пыль, наливает в них что-то, Брюсу не совсем видно. По запаху напоминает томатный суп с чем-то мясным. В только что вымытые стаканы, наливает вино. Все относит Бэтсу, руки немного подрагивают от тяжести посуды со съестным. Голубоглазый помогает поставить на стол. ― Стой. Не начинай без меня, ― улыбаясь, потрепал мышь по голове.       Достал откуда-то огрызки свечей и зажег их на столе перед Бэтсом, закрывает рваную тряпку-занавеску. На кухне стало темнее, свет проходит через маленькие дырки в ткани. Брюс помогает перенести порцию Джокера. Зеленоглазый вертит кисти, сжимает, разжимает, разглаживает пальцы, встряхивает, прощупывает мышцы от ногтей до плеч. Теперь его руки более живые, не такие корявые.       На минуту вся обстановка кажется Бэтмену неприятной, ему некомфортно, ощущается сломленость, даже боль. Не из-за того, что они находятся в прогнившем клоповнике, не из-за того, что томатный суп не сочетается с вином, не из-за дырявых штор, шуршания в приемнике, а из-за того, что это все это происходит только лишь сейчас. Когда он так сильно болен, когда он, скорее всего, возможно ... Брюс просто не может произносить это даже в своих мыслях. Сразу вернулось то чувство, с которым он появился на пороге квартиры три дня назад. Голубые глаза опустились на огромную ужасающую саркому на белой руке. Что, если бы он случайным образом не оказался здесь, то… ― Я на самом деле не особый романтик, но только не для тебя, darlin', ― эта нежная улыбка на его лице с этими ужасными пятнами и опухшими глазами делала еще больней. Веселый мотив сменился на нежный*. ― Пардон, что из стаканов, ― подрагивающая рука подняла бокал. ― Давай выпьем за нас с тобой. За нашу неразлучимость, ― улыбнулся шире. ― Ну же, давай, Бэтси, раз в сто лет можно позволить себе выпить, ― шлепает по плечу в защите.       Голубоглазый застрял не из-за того, что противился алкоголя. Он еще не мог привыкнуть ко всему этому, (смириться?). Наконец-то взял в руку стакан, хмуро смотря на него. Почему же они никогда не делали подобного раньше. Почему до сих пор боится и потому всегда говорит ему меньше, чем на самом деле того хочет, даже обычное и такое необходимое в определенные моменты «как ты себя чувствуешь, Джокер?» вызывает проблему. Из-за того, что Бэтмен сильно серьезен для этого всего? Отчаянно ненавидел его, но в тоже время в какой-то степени любил? Был слишком строгим к себе, ксенофобным, чтобы открыто действовать, хотя он уже давно принял их странные отношения, их «глубокую связь»? Но сейчас же он действует, как и тогда, когда впервые посмеялся над его шуткой, несмотря на роковое ранение Барбары, когда приходил к нему по ночам в Аркхем после смерти Джейсона, к единственному, которому мог бы его по-настоящему умиротворить. Наверняка, он воспринял бы их связь, даже, если бы в соседней комнате были заложники, весь Готэм горел к чертям, потому что он всегда видел в нем родственную душу, который тоже боролся с собой, но по-своему. Что-то далекое от обыденной для других нормальности связывало их сломанные, больные на голову, души. Как обычно говорит Альфред, что подобные компании не помогут Брюсу обрести покой, разве что погребальный. Но только с Джокером он ощущал именно этот мертвый покой и чувствовал себя снова по-настоящему живым. Вечная грусть голубых глаз захватила тело, подвергнув окаменению.       Джокер кладет руку поверх черной перчатки, держащей стакан, вторую на скулу, поглаживает щеку. Какие же у него приятные и ласковые пальцы. Брюс подымает не скрытый, как обычно бывает, расстроенный взгляд. Его глаза такие красивые, в них мелькают блики от свеч. Бледное лицо изобразило сожаление и из-за тонкой кожи, морщин и складок стало больше, а накладывающиеся тени делали его лицо еще старше, больнее. ― Мышонок, ты чем-то недоволен? Если ты не хочешь пить, то я могу налить тебе чего послабее. Если не заходит музыка, давай я выключу ее. Если тебя напрягает обстановка, то давай я все это быстренько уберу, ― он затихает, ожидая ответа мыши, бликов в глазах становится больше.       У него ласковый молящий голос. Бэтсу плохо, что он заставляет делать его таким, практически унижает. Закрыв глаза и пытаясь успокоиться, чтобы сделать нейтральное лицо. Пора начать исправлять упущенное и начать играть открыто. Он кладет руку поверх белой на скуле, ему чертовски хочется снять перчатку, чтобы почувствовать его холодные дрожащие истощенные пальцы. Джокер с небольшим недоумением смотрит, как большой палец Бэтмена поглаживает его руку. ― Все хорошо, просто задумался. Давай продолжим, ― подымает стакан, рука Джокера съезжает на сгиб локтя, зеленые глаза со смятением смотрят на него. ― И меня ничего не напрягает, ― немного улыбается, а Джокер в ответ, оголяя верхний ряд зубов. ― Будем.       Чокаются стаканами. Бэтс разливает еще. Странное сочетание сладкого вина и перченого супа, прямо как они, белое и черное. Музыка тихо играет с шорохом на фоне, как от старой виниловой пластинки. Свечи отражаются в зеленых глазах, смотрящих в тарелку. Камера все еще записывает. Джокер пьёт горсть разных таблеток, которые Бэтмену совершенно не нравится. Когда сменяется песня**, он с озорным весельем на лице реактивно вскакивает и хватает руки мыши с ложкой, из-за чего часть супа расплескивается по столу, Брюс кладет несчастный прибор. Джокер тянет его всеми силами со стула в центр кухни. Кладет одну ладонь в перчатке к себе на талию, свою на плечо. Зеленые глаза горят от счастья, а когда Бэтс начинает вести по кругу, хихикает, с радостью и закрытыми от удовольствия глазами кладет голову на черное плечо. Мышь прижимается щекой к макушке, к его вылезающим из-под шапки волосам, вдыхает любимый запах, тоже закрывает глаза. Ему нравится музыка, нравится обстановка, нравится, как Джокер прижимается к нему.       Песня заканчивается и зеленоглазый оставляет поцелуй на шее в защите. Брюс встречается с ним взглядом и улыбается в ответ. ― Спасибо за танец, сладенький.       Доедают суп, переглядываясь между собой, на фоне играют легкие мелодии олдскульного рок-н-ролла. ― Ну, как? Тебе понравилось? Хочешь добавки?       У него такие большие глаза. Бэтс стирает с губ налипшие остатки. Глядит в пустую тарелку, рассуждая, что «сюрприз» понравился, но вот насчет еще одной порции... Складывающиеся белые морщины на лбу в скорбь и уничижение, не оставляют мужчину равнодушными, просит суп. ― Тебе подогреть или так? ― хватает его тарелку. ― Так.       Наливает еще, ложкой помешивает суп в тарелке. Возвращается обратно. ― Я приготовил из продуктов, что ты принес и остатков, что были здесь. Знаешь, у меня раньше он лучше получался, наверное, ручки тряслись, сыпанул чего-то лишнего, хех. Но если тебе понравилось, значит все не так плохо. Тебе же правда понравилось, только честно? ― он подымает глаза с посудины, останавливается в шаге от Бэтса, перестает мешать. ― Мне понравилось.       Джокер улыбается, кокетливо опуская глаза, размешивает содержимое супа, присаживается на колени в костюме. Бэтмен не сопротивляется, придерживает худые ноги, чтобы зеленоволосый не упал. Кормит с ложки мышь, тот медленно начинает есть. ― Если ты хочешь, я могу приготовить нам что-нибудь в следующий раз. Только продукты прихвати, а я сварганю. Не так много знаю рецептов, но они все съедобные, тебе должно понравиться. Хотя про несъедобные ты уже в курсе, ― злостно усмехается, а голубоглазый сразу вспоминает как ему в рот насильно запихивали привлекательные конфетки сладкой кукурузы с приличной дозой зооцида. ― Так, что ты скажешь? ― Я принесу все, что нужно, в следующий раз, ― Джокер улыбается, берет хлеб, ломает кусок, макает в миску с супом, дает Бэтсу. — Нравится? — тот качает головой, кровянистая бледная улыбка растягивается шире, продолжает кормить мышь. ― Я в принципе могу готовить и отдельно тебе, чтобы ты брал с собой и ел дома. Ты, наверняка, каждый день приходишь поздно, сразу заваливаешься спать, утром завтрак готовить уже не хочется. Я мог бы позаботиться о тебе, как ты обо мне, — Бэтмен вспомнил Альфреда и вечно оставленные Брюсом «на потом» блюда. Он понимает, что Джокер хочет сблизиться, ощутить то самое, если бы они были вместе. — Даже...не знаю. — Я не настаиваю, просто предложил. И готовил бы не часто, лишь в те дни, когда мне хорошо, — он как-то немного поник, начиная застывать. — Наелся? — вытирает пальцем губы в маске, Брюс кивает.       Джокер отставляет тарелку в сторону, обвивает шею в костюме, кладет голову на плечо. Бэтмен прижимает застывшее тело к себе, закрывает глаза, острым носом маски зарывается под шапку в зеленые волосы. Музыка тихо отходит на второй план, они вдвоем. Одни. Слиты воедино. Это так странно. Держать его в своих объятиях, есть с его рук, обдавать его голову горячим дыханием. Чувствовать его глухое сердцебиение, спокойное, равномерное. Хочется снять препятствующий костюм, почувствовать соприкосновение кожи об кожу, хочется поцеловать его в шею сначала легко, а затем сокровенно. Хочется почувствовать его губы на своем теле. Бэтс почесывает кончиком носа маски, зарывается в мягкие волосы, в него. Тот обводит затылок, спину, выпирающие лопатки. Бэтмен чувствует, как глухой ритм сидящего на нем ускоряется, становится сильнее, заглушает музыку. Человек в свитере сжимается в судороге, сдавливая глаза с силой. Брюс смотрит на скукоженное белое лицо, на лбу которого появляется испарина от напряжения. — Джокер? — голос мыши гасится, четыре тысячи герц заглушают его, нарастают, как от предобморочного состояния, он сжимает зубы до скрежета, оголяя их. — Джо…? — Порошок в пакетике… на столе, — дерганая рука указывает на стол рядом с диваном.       От одного слова «порошок» становится еще более неприятно. Хмурясь, Бэтс вылезает из-под него, бежит к месту, хватает. «Нет. Нет. Это же…» — проносится в голове Брюса с взволнованностью и злостью при виде пакетика. Ни за что не хочет давать ему эту дрянь. В это время трясущийся Джокер с грохотом скатывается со стула и червяком ползает со стонами по полу, выискивая что-то по темным углам.       Когда Бэтмен бегом возвращается на кухню, то видит немыслимо жалкую картину. Ноги разбросаны в разные стороны, сидит на коленях, медленно раскачиваясь взад-вперед, издавая какие-то страшные гортанные звуки. Один рукав свитера закатан, выше локтя затянута рваная веревка. Рядом свеча, ложка, вода, фильтр. В руках… Неужели он позволит ему сейчас это сделать. Кулак в перчатке с проклятым пакетом сжимается сильнее, было бы окно поближе, тут же выкинул бы его к чертям. В ванной синяки с крапинами на белых бедрах и внутренних сторонах локтей давали дурные сомнения, что это вряд ли от безобидных анальгетиков, которые обычно колют в больницах. От тугой веревки истыканная вена на костлявой руке сильно разбухла. Джокер тяжело дышит, весь взмок, шприц в руках лихорадочно дрожит. — Даже не смей. Это не выход. — У меня нет выбора. — Всегда есть другой… — Джокер не дает ему договорить, будто время назначало ему сделку и нужно как можно скорее все закончить. — Заткнись и дай уже, — проговаривает сквозь зубы, выворачивая шею, смотрит на мышь исподлобья. — Нет! — Тупая скотина! Ты же не хочешь, чтобы все произошло именно сейчас, а? Вот так глупо. Я ведь прав, Бэтси? Тебе ведь, как любому обиженному эгоисту, хочется еще повеселиться, а потом еще, еще, еще, еще и так до бесконечности, наплевав на то, в каком состоянии будет другой. Чтобы я вечно тебя развлекал, кажется, ты забыл, что я тоже человек. Думаешь, я тебя не знаю? Думаешь, не видел, как ты пришел сюда весь зареванный, стоял там, в углу, и обмазывался соплями, роясь в своем больном мозгу. Думаешь, я не знаю, что на самом деле без меня ты жить дальше не сможешь. Не знаю совсем, как ты боишься этого, ха-ха. Боишься сильнее всего, чем чьей-либо, чем совей собственной. Так что ты, гребанный Брюс Томас Уэйн, дай мне ширнуться сейчас же!       Бэтмен с ненавистью смотрит на него, пыша гневом, еле сдерживая себя, чтобы не избить его сейчас в кровь и не разрыдаться. Маленького мальчика в теле взрослого мужчины задели за живое, выставили все его тайны наружу, отчитав по полной. Голубые глаза отворачиваются, сдавливаясь под веками, губы поджимаются и трясутся, напряженная дрожь завладевает всем лицом. Чуть всхлипывая, шумно прерывисто выдыхает, раскрывает ладонь, пакетик тут же рывком забирают. Зеленоволосый автоматизированными движениями, проводит всю процедуру. Игла входит внутрь, кубики медленно исчезают в вене. Бэтмен сваливается на колени, прижимает спину размякшего Джокера к себе, после того как пустой шприц укатывается под стол. Пальцы с черными ногтями невесомо гладят бедро в черном костюме, успокаивают. — Все хорошо, мой маленький мышонок. Это все лишь временно, жизнь продолжается. Я здесь, я рядом. Я еще с тобой, — он тяжело томно дышит из-за разливающегося по всему тело наркотику, глаза со суженными до наноскопического зрачками не открывает. Бэтс обнял его с силой, как обычно обнимают дети любимые мягкие игрушки в грустные моменты. Еще несколько минут посидел так рядом с ним на полу, а потом перенес и уложил его на диван. — Я должен вымыть посуду, — костлявое тело приподнимается и падает. Брюс укрывает зеленоглазого, погладил плечо. — Лежи, отдыхай. Я все сделаю. — Там надо выключить музыку и свечи потушить, — голос сипло-хриплый, скрипучий.       Бэтмен успокаивает его, заворачивая в одеяло, проводит ладонью по белому лбу, нежно убирает выбившиеся зеленые пряди за ухо, уходит. Пока выполняет все действия на кухне, ком из одеяла падает на пол мешком костей. Бэтс сразу же выглядывает в дверной проем, чтобы посмотреть, что же опять случилось. Все к одному и в одно время. Джокер корчится на полу, кашляя, будто чем-то подавился, ногтями ненавистно расчесывает шею. Брюс бросает недомытую посуду и бежит к нему. Пытается остановить неподдающиеся худые руки, которые продолжают царапать. Шрамы распухают, из абсцессов просачивается кровь и что-то зеленое, совсем не похожее на обычный гной, а больше на ту, термоядерную смесь с того самого завода, изменившего их жизни навсегда. «Как вообще такое возможно?» — произносит Бэтмен в своих мыслях. Вот почему анализ крови в бэт-пещере не дал никаких похожих результатов, но Брюс ссылался, что была некачественная проба или другие погрешности. Он просто искал какой-то объяснимый выход из ситуации, но вовсе не такой. Черные ногти впились в кожу, Джокер стонет, ему больно. Бэтс ослабевает хватку, не отпуская белых рук: — Не надо этого делать. — Нет, оно во мне, во мне, во мне... — с давлением повторяет, фыркая, сплевывает кровь.       Джокер пытается вырвать руки и их тоже расчесать. Он намного сильней, агрессивней, из ниоткуда появилась животная энергия. В диких зеленых глазах полопалось множество капилляров, лицо смялось в ожесточении, зубы окрасились в красный из-за кровоточащих десен. Бэтмен обнимает его, крепко прижав к себе. Тот рычит, бьет кулаками по мускулистой спине, пытается вылезти. — Отпусти! Отпусти! — кряхтит, сухо кашляя, царапает и кусает твердую броню.       Брюс не знает, как его успокоить. Джокер внезапно весь зажался и замер, только из носа и уголков рта продолжала течь кровь, стал в миг слабым и беззащитным. От такого контрастного перехода Бэтс испугался. Голубые глаза смотрят на зажимающиеся красные напротив, смешанные с соленой жидкостью. На белую руку, закрывающую рот, и на другую тянущуюся к нему для объятия. По телу в свитере проходит волна судороги, он давится выступившими слезами и кровью. Бэтмен держит его за голову, уткнувшись лицом в макушку, забрался под шапку пятерней в волосы, сжимая их. Закрыл глаза от подступающей боли и щиплющих в носу слез, черные тени, намазанные им для большой скрытности в темноте, разъедаются от соли. Джокер рвано дышит и скулит, сжимает слева одежду и кожу в области груди. Брюс чувствует через броню бешеные удары его сердца. — Шшшшшш, — поглаживает зеленые волосы, шапка сползла полностью, кротко целует в голову, массируя тощую спину. Джокер вздрагивает. — Шшшшш, — мышь прижимает к себе ближе, мягко целует в лоб.       Кажется, он все-таки успокаивается, размякает, оставаясь без сил. Бэтс боится его отпускать, поэтому переносит на диван. Надевает, обратно шапку. Кровяной тряпкой со стола вытирает Джокера, смотрящего на него наполненными скорбью глазами. — Пол. Надо его. Его надо, — скрипит голосом, пытаясь подняться с дивана, будто именно замазанный кровью пол его волнует сейчас больше всего.       Уложив на подушку температурящее тело, Брюс уходит домывать посуду и пол. Изредка поглядывает на лежащего, который закрыл глаза и больше не шевельнулся. — У тебя есть другой?       Джокер разлепляет веки, крутит стеклянными глазами, щурясь, смотрит на мышь, указывающую подбородком на испачканный свитер. — В куче. Там, — пытается указать, но слабая шея не может держать голову, и она падает обратно на подушку.       Среди кома грязного белья, находятся относительно приемлемая футболка и фиолетовая кофта. Аккуратно переодевает его. Сердится из-за не застегивающихся пуговиц, кидает прочь черные перчатки. Наконец-то этот барьер продолен. Касается одежды, холодной тонкой кожи, шершавых пятен, выпирающих костей, жадно изучает его. Джокер наблюдает за движением рук на его теле, подымающихся все выше. Встречаются глазами, запачканные губы сжаты, он кажется очень грустным из-за тактильного контакта с его нездоровым телом. Когда Бэтс стирает свитером кровь с белого лица, зеленоволосый задерживает его руки на своих острых скулах, медленно трется щеками о ладони с шершавыми мозолями. Такой холодный, но сравнительно недавно температура у него была явно выше тридцати восьми. Джокер проводит теплыми кистями Брюса по коростам пятен, дает себя почувствовать, останавливается и утопает в голубых радужках. Хлопает по месту рядом с собой, хотя диван вряд ли поместит их обоих. Бэтмен принимает приглашение, закидывая одну ногу на софу, нависая над плоским телом. Бледные губы растягиваются в улыбке. Подкладывается под него, прижимая к себе, укрывает их одеялом. Джокер вдобавок накрывает плащом, целует невесомо в плечо в костюме, закрывает глаза. — Не колись больше. Пожалуйста. — Может быть, может быть и послушаюсь тебя, но сильно не надейся. — Я принесу тебе свое лекарство. — Мой Бэтси будет лечить меня, — улыбается, засыпает.       Нависла тишина, что было слышно только шум Готэма и ровное медленное дыхание Джокера. Бэтмен залазит голыми ладонями под футболку, обводит истощенную поясницу. Сильно хочет снять маску, голова уже давно вся взмокла, хочет, чтобы он зарылся руками в черные волосы, хочет наконец-то снять полностью костюм, согреть своим телом, хочет поцеловать его в рваные губы. Сильно хочет. Целует спящего в висок, и сам засыпает.       За окном наступила полночь. Осенний ветер приятно кусает кожу прохладой. Тишина. Если так было бы всегда, то Брюс был бы счастлив. Но счастье длилось недолго, голос Альфреда будит. Потом Гордона. Они прорываются, впиваются в мозг. Бэтмен не хочет к ним, сейчас он нужен здесь, Джокеру нужна его помощь. — Да, Гордон. — Бэтмен, черт тебя дери, наконец-то. Я два часа назад включил сигнал, не мог дозвониться до тебя. Хорошо, что ты ответил. В доках сумасшествие, — Джокер ворочается, болезненно мычит. — Бэтмен, Бэтмен! Ты меня слышишь? Какие-то помехи. Похоже, эти парни включили глушилки. — Да, Джим. Скоро... Скоро буду.       Комиссар очевидно еще, что-то продолжал говорить, но Бэтс отключил динамик. Удивляет, что раньше полиция разбиралась с мелкими заварушками самостоятельно, но в компании мыши работа всегда проходила намного быстрее, почему бы сегодня тоже не воспользоваться всемогущим рыцарем Готэма. Брюс не против этого, но только не сейчас. Бэтс смотрит с сожалением в проснувшиеся зеленые глаза. — Долг зовет? — с хрипотцой растягивает слова. Бэтмен опасается за него, боится, что в его отсутствие обязательно произойдет что-то нехорошее, что он умр... «НЕТ!». Брюс сглатывает, кладя руку на выпирающую белую скулу, прикрывая голубые глаза. — Ты не хочешь идти? — Не хочу оставлять тебя здесь одного. — Со мной ничего не случится. Дальше дивана я никуда не собираюсь в ближайшее время. — В том и дело. Я… — Не волнуйся, — Бэтс задевает уголок улыбки. — Я хочу забрать тебя к себе. Так будет безопаснее, я быстрее доделаю лекарство. Поедешь? — Джокер лишь улыбнулся шире и сплющил глаза. — Нет, darlin'. Нет, — зеленоволосый взял его руку и поцеловал в избитые костяшки. — «Безопаснее» — не наш метод. — Я не хочу потер... — он не дал договорить Брюсу, приставив белый палец к его губам. — Тшшшшш. Я буду здесь. Никуда не денусь. Иди и надери этим доходягам зад. — Вернусь, как только смогу.       Джокер прощается с ним поцелуем в руку. Бэтс заворачивает его, забирает перчатки и грязную одежду, целует его в лоб, осторожно закрывает за собой дверь.

***

      Темный рыцарь незаметно проник в оцепленное полицией здание, нашел главаря, попутно ликвидируя приспешников, заломил ему руку и вывел Гордону. Это так смешно и быстро. Если бы это был Джокер, то все прошло бы намного веселее. Посмеялся бы над новой шуткой, насладился его флиртами. После завершенной романтики вынес у себя на плече, держа за зад и, когда бы тот начал доставать нож, отшлепывал. Мечты.       Навстречу подошел комиссар. Голубые глаза под размазанными черными тенями смотрели в пол, вспоминая их «свидания» с «танцами», вожделеющие драки, льющуюся реками кровь. Бэтс улыбнулся сам себе. Полицейский немного удивился и обеспокоился от такой неожиданной эмоции от человека, который всегда ходит с одной маской на лице. — Прости, что отвлек тебя от дел. Мои парни малость испугались их. Ждали тебя. Они забыли о мерзких психах и клоунах, — Бэтмен погрустнел, подняв глаза на Гордона, постарался сделать повседневно-сердитый вид. — Все нормально, Джим.       Рыжеволосый мужчина кивнул в ответ, на секунду обернулся, чтобы посмотреть, как вяжут преступников, но Бэтс уже скрылся. Он сильно торопился. Все не было нормально.